II
Положение в Рижском заливе до наступления неприятеля. Гибель "Барса", "Львицы", "АГ-14", "Лейтенанта Буракова" и "Стройного". Вступление вице-адмирала М.К. Бахирева в командование Морскими силами Рижского залива. Вице-адмирал М.К. Бахирев. Гибель "Охотника". Наступление неприятеля. Действия на Кассарском плесе. Положение на сухопутном фронте. Сдача батарей на Сворбэ. Гибель "Грома". Бой на рейде Куйваст. Гибель "Славы". Уход из Моонзунда. Причины падения обороны Рижского залива. Жизнь "Новика"
Как следствие мартовского переворота явились большие перемены в командном составе флота вообще и Минной дивизии в частности. В первые же дни революции начальник дивизии контр-адмирал М.А. Кедров был вызван в Петроград и назначен товарищем морского министра. Его место занял капитан 1-го ранга А.В. Развозов, один из самых выдающихся офицеров нашего флота.
Всю весну "Новик" продолжал ремонт, но работы, благодаря революционным порядкам, шли медленно. Только в середине мая ему удалось оторваться от Сандвикского завода и присоединиться к другим судам дивизии в Рижском заливе. Сейчас же начальник дивизии перенес на него свой флаг.
Личный состав "Новика" тогда уже сильно изменился не только в отношении команды, о чем упоминалось выше, но и офицеров. Из старого состава остались только командир, штурман и младший механик; остальные все были новые. Под влиянием этих перемен изменил свое лицо и "Новик". С большим трудом только можно было узнать в нем прежний корабль, боевыми подвигами которого так гордился старый личный состав.
Весь первый период кампании 1917 года в Рижском заливе и Моонзунде прошел сплошь в борьбе с процессом разложения судовых и береговых команд. Под влиянием усиленной пропаганды они, прикрываясь революционными лозунгами, прилагали все усилия, чтобы избежать малейшей для себя опасности. Такое гибельное разложение до известной степени пока еще сдерживалось благодаря поразительной энергии, твердой воле и удивительному умению говорить с командами начальника дивизии контр-адмирала АВ. Развозова. Подчиняя своему влиянию лучший матросский элемент, он тем самым заставлял их влиять уже на остальных. Все же это было невероятно трудно, так как развал всего государства шел быстрыми шагами и неизбежно передавался на флот. Никакая сверхчеловеческая воля отдельных начальников не могла этому помешать.
В июле распоряжением Временного правительства был смещен с должности командующего флотом не в меру "дальновидный" адмирал Максимов. Его сменил контр-адмирал Д.Н. Вердеревский. Однако его командование длилось весьма недолго: после известного конфликта с Временным правительством адмирал был вызван в Петроград и там арестован. На его место заступил вице-адмирал А.В. Развозов. Должность начальника дивизии перешла к капитану 1-го ранга Ю.К. Старку, человеку очень порядочному, но совершенно непригодному для такой роли в разгар революционного брожения и полного сумбура понятий. С этого момента дела пошли совсем плохо.
Общая разруха, постигшая флот после переворота, неизбежно отразилась и на военном счастье. За один этот период погибли три новые подлодки – "Барс", "Львица" и "АГ-14".
"Барс", отправившись в двухнедельное крейсерство в Балтийское море, больше уже не возвратился.
"Львица", уйдя к неприятельским берегам, тоже не вернулась. Находившаяся тогда недалеко от южной оконечности острова Готланд английская подлодка "Е-19" случайно напала на след ее гибели. Заметив какой-то вертикально плавающий предмет, она подошла ближе и увидела мину без зарядного отделения. По номеру удалось установить, что эта мина принадлежала "Львице". Во время осмотра "Е-19" подверглась атаке неприятельской подлодки и чуть сама не сделалась ее жертвой. Возможно, что "Львица" была взорвана той же подлодкой.
"АГ-14" погибла во время обычного дежурства в районе Либавы. Ее командиром был единственный сын покойного адмирала Н.О. Эссена, молодой офицер, подававший очень большие надежды. Он был опытным командиром и со своей лодкой показывал прямо "фокусы". Сделался ли он жертвой неприятельской подлодки или попал на заграждение, так и осталось невыясненным.
Произошло также несчастье и с подлодкой "АГ-15", правда, окончившееся сравнительно благополучно. Эта лодка затонула из-за того, что в момент погружения главная горловина не была плотно задраена, в силу чего туда хлынула вода. В последнюю минуту всем удалось спастись. "АГ-15" затонула на мелком месте, и ее вскоре подняли.
Наконец, 30 июля посыльное судно "Лейтенант Бураков" наткнулось на мину, поставленную неприятелем в Лед-Зунде, у острова Оланд; часть команды спаслась, но офицеры все погибли.
В военном отношении весь период, до падения Риги 22 августа, в Рижском заливе прошел очень спокойно. Неприятель почти ничем себя не проявлял. Но с этого момента атмосфера уже стала сгущаться. Чувствовалось, что настало время, когда неприятель приступит к решительным действиям.
В конце августа недалеко от мыса Кави, у Ирбенского пролива, по небрежности своего командира выскочил на мель миноносец "Стройный". Этот командир, выбранный матросами, явился удивительно ярким выразителем пресловутого "выборного начала". Немедленно приступили к снятию миноносца, но неприятель, проведав об этом, стал ежедневно присылать аэропланы. Уже при одном их появлении все бросали работу и прятались. После того как в миноносец попало несколько бомб, причинивших ему большие повреждения, работы пришлось бросить. С течением времени "Стройный" был окончательно разбит штормами.
Тем временем, согласно распоряжению командующего флотом, главное командование над всеми силами в Рижском заливе принял на себя вице-адмирал М.К. Бахирев, который и руководил всеми операциями до самого последнего момента.
Вице-адмирал Михаил Коронатович Бахирев был моряк до мозга костей. Всю свою службу он провел в беспрерывных плаваниях; для него море и флот были все; все его интересы сосредоточились только на них. Но он был не только моряк: был и военачальник "Божией Милостью", что блестяще доказал еще в японскую войну, командуя миноносцем "Смелый", который под его командованием проявлял всегда чудеса храбрости и отваги.
Великая война застала М.К. Бахирева в должности командира крейсера "Рюрик". Блестящие военные дарования быстро выдвинули его в начальники бригады крейсеров, потом – бригады дредноутов и, наконец начальники Минной обороны.
Кто не знал у нас на флоте Михаила Коронатовича, кто его не любил и не относился к нему с глубочайшим уважением! Всегда ровный, спокойный, выдержанный, в минуты опасности никогда не теряющийся и безупречно храбрый, исключительно храбрый. При этом необходимо отметить, что он при такой своей храбрости, прежде чем послать в опасность свои корабли, долго взвешивал и обдумывал, как бы подвергнуть их меньшему риску, и потом все время болел душой, пока они не вернутся обратно.
На вид суровый, молчаливый, но совершенно далекий от какого-либо самомнения, он в кругу офицерской семьи был всегда просто всеми любимый, почитаемый и обаятельный соплаватель. Ему не надо было делать начальнического вида; его и так уважали, и никому даже на ум не пришло бы принять по отношению к нему фамильярный тон.
Адмирал не любил "слов"; он признавал только дело. Катастрофа февральского переворота на него подействовала удручающим образом. Он хотел от всего сразу же совершенно отстраниться, но тяжелое положение, в которое попала Россия после революции, заставило его, верного сына своей Родины, еще остаться на некоторое время, пока не кончится война. Он привел к достойному финалу русский Балтийский флот, доблестно выведя его навстречу сильнейшему врагу, во время боя в Моонзунде.
Потом же, когда война закончилась, он не счел возможным больше оставаться на службе, вышел в отставку и, несмотря на весь риск в то время работы на возрождение прежней Великой России, в особенности в положении столь выдающегося адмирала, как всегда презирая опасность, взял на себя главное руководство подготовлявшимся восстанием на флоте. После неудачи он пал от руки правителей-зверей.
Политики адмирал терпеть не мог и презирал партийных говорунов, губивших страну. Он просто и честно любил Россию, любил всей силой своей самобытной, гордой души, мучился и страдал за нее. Вся красота души М.К. Бахирева сказалась в его словах во время допроса: "Никакой партии я не сочувствую, но люблю Россию", и в ответе на смертный приговор: "Ну что же, над телом вы вольны, но духа моего вы не убьете".
Он был героем и умер, как умирают герои. Его имя никогда не изгладится из истории Русского флота, которому он отдал всю свою душу и жизнь. Это имя – синоним Чести, Веры и Верности, и мы, офицеры Российского императорского флота, всегда будем гордиться нашим незабвенным героем-адмиралом.
В сентябре в заливе с каждым днем становилось все тревожнее и тревожнее. В Ирбенском проливе неприятельские тральщики начали вести упорное траление. По ночам были видны огни и не только в проливе, но и на W от маяка Церель. Это доказывало, что работа ведется не только днем, но и ночью. Очевидно, неприятель, имея сведения о существовании нашей 12-дюймовой батареи, боялся ее обстрела, а потому подготовлял безопасный район для своих кораблей, чтобы ее первым делом уничтожить.
13 сентября погиб, подорвавшись на мине, эскадренный миноносец "Охотник", находившийся в дозоре на Ирбенской позиции. Как только раздался взрыв, команда стремглав бросилась спасаться: разобрала койки, спасательные пояса и стала спускать шлюпки. Вскоре все они были переполнены матросами, из которых никто и не подумал предложить офицерам место. Они же, считая для себя недопустимым просить об этом, остались на миноносце, молча наблюдая за уходившими шлюпками. Миноносец погружался, и скоро вода подступила к палубе, на которой стояли офицеры… С "Охотником" погибли – его командир старший лейтенант В.А. Фок, лейтенант В.К. Панферов и еще два офицера.
Все это время наши летчики беспрестанно доносили о каких-то пароходах в устьях Гросс– и Клейн-Ирбен, а также и о большом количестве мелких тральщиков, систематически работающих вдоль берега.
Неприятельские аэропланы тоже начали проявлять очень живую деятельность, производя непрерывные разведки не только в Ирбенском проливе, но долетая и до Куйваста. Их полеты не ограничивались лишь одной разведкой, и несколько раз они сбрасывали бомбы на нашу 12-дюймовую батарею. Один из таких ночных налетов был для неприятеля очень удачен: бомба попала в погреб для снарядов, который загорелся и почти моментально взлетел на воздух. Не говоря уже об огромной материальной потере для нас, этот взрыв стоил жизни 40 человекам, в том числе доблестным офицерам – капитану 2-го ранга К.В. Ломану и лейтенанту Д.М. Тимофееву.
Таким образом, час от часу положение становилось все более угрожающим. Было ясно, что в ближайшем будущем можно ожидать решительных действий со стороны неприятеля. При нашем внутреннем брожении это создавало особенно нервное и тяжелое настроение.
29 сентября пришло известие, что неприятель под прикрытием морских сил, в состав которых входят и дредноуты, высаживает десант в бухте Таггалахт.
В силу такого известия, все силы Рижского залива получили приказание быть в получасовой готовности.
Опасаясь прорыва неприятеля на Кассарский плес, адмирал Бахирев послал для охраны Соэло-Зунда миноносцы "Генерал Кондратенко" и "Пограничник". Однако было уже поздно: через два часа "Кондратенко" донес, что на плес прорвался неприятельский миноносец, с которым завязался бой. На поддержку была выслана канонерская лодка "Грозящий". Кроме того, было решено при первой же возможности заградить Соэло-Зунд, для чего предназначить плоскодонный заградитель "Припять".
В течение всего дня продолжали поступать сведения об удачной высадке неприятельского десанта. Наши батареи, расположенные в этом районе, оказали противнику очень слабое сопротивление и скоро были сбиты его огнем. Только батарея Сэрро оказала более действенное сопротивление, и ей даже удалось потопить неприятельский миноносец.
Почти одновременно другой миноносец подошел к нашей воздушной станции в Паппенгольме и обстрелял ее. Нашим летчикам ничего не оставалось, как перелететь с Эзеля.
Около 4 часов дня "Кондратенко" донес, что на Кассарский плес прорвалось еще несколько миноносцев. Адмирал немедленно выслал на помощь "Изяслава", "Грома", "Забияку", "Самсона" и "Новика", который был свободен, так как начальник дивизии находился в Рогокюле.
Когда отряд подошел к Кассарскому плесу, он увидел, что в NO-й части плеса, курсом SO, идут наши миноносцы, имея головным "Десну" под флагом адмирала Старка, который на ней пришел из Рогокюля, затем – "Кондратенко" и "Пограничник". Сзади была видна сильно отставшая канонерская лодка "Грозящий".
В направлении на SW от наших сил, приблизительно тем же курсом, шли неприятельские миноносцы. В наступавшей темноте было очень трудно определить их количество и тип. Казалось, что они были сравнительно старой постройки.
С темнотой бой прекратился и, оставив два миноносца в дозоре, с остальными начальник дивизии вернулся в Куйваст.
На следующее утро, 30 сентября, с рассветом, на Кассарский плес для разведки вышли: "Новик" (флаг начальника дивизии), "Гром", "Изяслав", "Константин", "Победитель" и "Забияка". Обойдя весь плес, отряд не обнаружил неприятеля, только на горизонте были видны какие-то уродливые силуэты пароходов. Расстояние до них было 60–65 кабельтовых. "Новику" и "Грому" было приказано по ним открыть огонь. По-видимому, снаряды сразу же стали ложиться удачно, так как пароходы, сильно задымив, начали уходить. В это время к ним на помощь из-за мыса вышел крейсер типа "Грауденц" и открыл по "Новику" сильный огонь. "Новику", совсем близко подошедшему на этом курсе к острову Даго, пришлось круто повернуть на Ost и уходить. Неприятельские снаряды ложились очень хорошо: после третьего залпа он начал крыть "Новика" и накрывал все время, пока тот не вышел из пределов огня. Трудно объяснить, почему в него не попало ни одного снаряда, так как, уходя, он даже не вилял, а все время шел прямым курсом, причем снаряды ложились у самого борта.
За "Новиком", в строе фронта, отошли и все остальные миноносцы, став на якорь в некотором расстоянии от пролива.
Во время этих боев молодой командир "Новика" капитан 2-го ранга А.К. Пилкин вел себя так, что его предшественник, М.А. Беренс, мог быть вполне спокоен за боевую честь любимого корабля. Своей выдержкой и присутствием духа А.К. Пилкин невольно подчинял себе весь миноносец. Легко ориентируясь в обстановке, он как бы ловил маневры противника и противопоставлял им должные меры. Его советы сильно помогали адмиралу в руководстве боями.
Около 4 часов дня к борту "Новика" ошвартовался заградитель "Припять", который пришел с минами из Рогокюля для заграждения выхода с плеса в море. Команда "Припяти" была очень ненадежна, и потому возникло сомнение, что постановка заграждения будет удачна.
К вечеру погода стала портиться. Ветер сильно засвежел, и начало моросить. Еще засветло начальник дивизии приказал всем миноносцам перейти на якорное место на Шильдауском створе и только сам, на "Новике", остался на том же месте, чтобы лично отправить "Припять" на постановку. Когда же она, конвоируемая миноносцем "Разящий", вышла для выполнения операции, адмирал перешел тоже на Шильдауский створ, где и стал на якорь вместе с остальными миноносцами.
Приблизительно через полтора-два часа после этого было получено радио от "Разящего": "Экспедиция не удалась, возвращаюсь с "Припятью"". Скоро подошли и они сами.
На следующий день выяснилось, что под влиянием агитации трусливой части команды остальные отказались выполнить постановку, мотивируя слишком большой опасностью; пролив остался открытым для прохода неприятеля. Подобные случаи возможны только, конечно, в революционное время, когда они остаются безнаказанными.
С рассветом 1 октября "Новик" пошел в Куйваст, а "Победителю", "Забияке", "Грому" и "Константину" было приказано идти в дозор на Кассарский плес. В помощь им еще пошла канонерская лодка "Храбрый".
Что касается сухопутного фронта, то к 1 октября в руках неприятеля был уже весь остров Эзель; собирались защищать только остров Моон. Для этого у переправы был поставлен отряд добровольцев с "Цесаревича", "Славы" и других больших кораблей, который сдерживал натиск неприятеля до прибытия ударного батальона из Ревеля.
На острове Эзель продолжала еще держаться 12-дюй-мовая батарея на полуострове Сворбэ, которая в начале высадки неприятеля была настроена очень воинственно, но потом, по мере развертывания событий, стала терять мужество и требовала прислать для поддержки большие корабли. 2 октября туда был послан "Цесаревич", но помощь уже не понадобилась: батарея сдалась. Ему было приказано принять людей, уничтожив ее своим огнем.
Около полудня 1 октября было получено радио "Победителя", что дозорные миноносцы обстреляны неприятельским дредноутом и что в "Гром" попал снаряд, вследствие чего он на буксире канонерской лодки "Храбрый" уходит с плеса.