- О, Фунтова, ты сегодня опять сопровождаешь, - как со старой знакомой, поздоровалась с ней следователь.
- Ага, Наталья Юрьевна, - согласилась Фунтова. – Мне уже скоро проездной абонемент выдадут, ведь почти каждую неделю какую-нибудь заблудшую душу на Родину возвращаю.
- А в коридоре кто дежурит? – спросила Хаустова.
- До Белгорода – наши и харьковчане, а дальше до Москвы – мы сами…
Так и ехала Лида всю ночь, тщетно всматриваясь в тёмные стёкла вагонного окна, за которыми виднелись только тёмные силуэты придорожных лесополос. Петя сладко спал на верхней полке, а напротив Лиды с бесстрастным выражением лица сидела Фунтова, ни на секунду не спуская глаз с двери в купе.
***
К десяти утра Лида уже была на Курском вокзале, где Фунтова вместе с дежурившими всю ночь в коридоре оперативниками, передали Лиду с Петей из рук в руки московским патрульным, подъехавшим прямо на платформу, возле которой остановился харьковский поезд. И очень скоро Лида оказалась в одном из отделов полиции, где её пригласили в кабинет следователя, а Петю на это время отвели в кабинет инспектора по делам несовершеннолетних.
- Мальчик Ваш пока у нас в детской комнате милиции побудет, - не здороваясь, объяснил Лиде приземистый следователь в немного тесной и коротковатой для него форменной одежде с погонами капитана полиции. – А мы с Вами пока заявления на восстановление Ваших документов напишем…
Говорил он всё это таким дружелюбным и простоватым тоном, что Лида почувствовала себя так, как будто пришла домой в гости к этому следователю. А капитан Манулов тем временем распечатал пакет с копиями Лидиных документов и начал их внимательно рассматривать.
- Так, заявление об утере диплома отнесёте в ректорат университета, там Вам дубликат диплома выдадут, - объяснял следователь. – Заявление об утере свидетельства о рождении ребёнка - в тот отдел ЗАГСа, где регистрировали рождение сына… А заявление об утере паспорта я у Вас прямо сейчас приму.
И Лида под диктовку Манулова написала три заявления, которые были завизированы следователем, а затем отданы в канцелярию для регистрации.
- А теперь, Лидия Михайловна, расскажите мне о том, почему Вы с сыном только сейчас смогли вернуться в Москву, - как будто в доверительной беседе, попросил её Манулов.
- Мои и Петины документы мой гражданский муж Арсений Кириллович Фельцов положил в банковскую ячейку, а ещё он никуда из квартиры не выпускал меня одну, - объяснила Лида. – Как только у меня на руках появились копии моих документов, я обратилась в консульство России в Харькове.
- Понятно, - записывал показания Лиды в протокол ведения допроса Манулов.- Значит, если я Вас правильно понял, Ваш гражданский муж Фельцов, уходя из дома, всегда закрывал Вас в квартире на замок?
- Да, всегда, - утвердительно кивнула головой Лида. - Он боялся, что я сбегу от него и в Россию вернусь…
- Ну, и что же в этом плохого? – удивился Манулов. – Ведь все мы, слава Богу, живём в демократическом государстве, где Конституцией гарантируется право человека на свободу передвижения…
- Арсения ведь в розыск объявили, - опустив голову, тихо произнесла Лида. – И если бы мы с Петей уехали, то на его след сразу же вышли бы украинская или российская милиция, как это и случилось сейчас, когда Арсений должен скрываться от всех на свете…
На глазах у Лиды появились слёзы, которые она попыталась незаметно вытереть ладонями.
- А Вы разве не задумывались над тем, что в розыск обычно объявляют тех, кто совершил весьма тяжкие преступления? – поинтересовался Манулов.
- Арсений сказал, что дал ложные показания на допросе и ещё сбил человека и скрылся с места преступления, - честно ответила Лида.
- И Вы после этого всё равно решили остаться с ним? – не отставал от неё следователь.
- Я упрашивала его вернуться, обещала его из тюрьмы ждать, - дрожащим от слёз голосом произнесла Лида, вспомнив все ужасы своего заточения в Харькове, - потом просила его отпустить меня с Петей, клялась, что ничего никому про него не расскажу…
- И Фельцов после таких просьб посадил Вас под домашний арест, - сделал вывод Манулов. – А Ваш сын Петя? Его Фельцов тоже держал взаперти?
- Нет, - поспешила отвести от Арсения хоть такое подозрение Лида. – Он к нему, как к родному сыну относился: в школу хорошую устроил, на секцию самбо записал, всегда с собой в гараж брал, чтобы Петя помогал ему ремонтировать машину…
- А знаете, как в уголовном законодательстве называются противоправные действия, которые имели место со стороны Фельцова по отношению к Вам? – Манулов, закончив записывать показания Лиды, внимательно посмотрел на неё, и от этого взгляда у Лиды что-то явственно ухнуло в глубине души.
Она вопросительно подняла на следователя свои испуганные глаза.
- Похищение человека и удержание его в неволе, - просветил Лиду Манулов. – За такое преступление предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет, а учитывая то, что данное преступление касается и Вашего несовершеннолетнего сына, то срок этот может быть увеличен до двенадцати лет…
- Нет, - Лида вскочила из-за стола и попыталась отобрать у Манулова протокол допроса, которым она перечеркнула дальнейшую жизнь Фельцова. – Вы меня не так поняли… я не хотела….
- Лидия Михайловна, - спокойным добродушным голосом произнёс Манулов. – Мне нужны были Ваши показания о том, каким образом у Вас пропали документы, ведь на основании именно этих показаний будет принято положительное решение по Вашим заявлениям об утере документов. А то, что при этом к довольно объёмному списку преступлений, в которых обвиняется Ваш гражданский муж, добавилось ещё одно… Но ведь это же правда, Лидия Михайловна. Ведь так же всё и было на самом деле?
И он мягкими, но в то же время уверенными движениями рук схватил Лиду за запястья и, встав из-за стола, посадил её обратно на стул.
- Постарайтесь не делать глупостей, Лидия Михайловна, - по-дружески посоветовал ей Манулов. – Вы ведь сами признались, что ещё во время пребывания в Харькове узнали о том, что Фельцов объявлен в федеральный розыск. А укрывательство преступника, если он не является Вашим родственником или законным супругом…
Услышав такое, Лида обхватила голову руками и начала молча раскачиваться на стуле из стороны в сторону.
"Нет! Нет! Нет! – повторяла она про себя. – А что же тогда будет с Петей?"
- Не нервничайте так, - Манулов положил ей руку на плечо. – Из Ваших показаний следует, что со стороны Фельцова к Вам постоянно применялось насилие, поэтому никто не обвинит Вас в сокрытии местонахождения Вашего… гражданского мужа. Так что никто ни в чём не собирается Вас обвинять… Давайте, я позвоню Вашему свёкру, чтобы он прислал за Вами и Вашим сыном машину...
- Нет, - твёрдо отказалась Лида, испугавшись предстоящей встречи с Селезнёвым. – Я не поеду туда…
- Ну, ладно, - не стал настаивать Манулов. – Вот Ваши деньги, вот - свидетельство на возвращение, а это – ваши с сыном мобильные телефоны. Сим-карты мы, конечно оставили себе: вдруг Фельцов решит выйти на связь…
***
Лида, собрав свои вещи и забрав Петю из кабинета инспектора ПДН, вышла из отдела полиции и направилась к ближайшему банку, чтобы обменять гривни на рубли. У неё оказалось около трёх тысяч рублей, поэтому, желая сэкономить на проезде, Лида поехала к тётке на автобусе.
По мере приближения к дому тёти сердце Лиды стучало всё сильнее и сильнее в предвкушении встречи со своей единственной родственницей. Выйдя из автобуса, Лида таким быстрым шагом пошла к дому, что Пете, которого она держала за руку, пришлось бежать за ней вприпрыжку.
Шагая через две ступеньки, Лида поднялась на свой этаж и нажала кнопку звонка возле двери тётиной квартиры. Никто не спешил открывать ей дверь. Она позвонила еще пару раз и решила, что тётя, скорее всего, ушла в магазин. Лида опёрлась ладонью о лакированную поверхность двери и почувствовала под своими пальцами толстый слой пыли. Затем, внимательно посмотрев на дверь и пощупав пальцами ручку, она поняла, что квартира её тёти уже много месяцев стоит пустая.
Великий комбинатор
- Ещё немного продержаться, - уговаривал себя Андрей Сергеевич Селезнёв. – Потом ещё чуть-чуть…
Он и сам удивлялся тому, что так спокойно перенёс известие о предательстве Фельцова и Лиды. Да, время от времени Селезнёв глотал нитроглицерин, но делал он это в профилактических целях, опасаясь повторного инфаркта. А ещё он каждую минуту ожидал звонка от Фельцова, надеясь, что тот объяснит ему причину своего скоропостижного отъезда.
Действительно, в воскресенье утром Фельцов позвонил ему.
- Андрей Сергеевич, - довольно грубо и вальяжно сказал Фельцов, даже не поздоровавшись. – Мы с Лидой и Петькой не вернёмся в Москву. Никогда. Да, и не вздумайте искать нас: ведь тогда нам придётся в спешке переезжать на новое место, а дети в таких ситуациях очень часто куда-то пропадают…
- Что же ты за скотина такая? – прошипел ему в ответ Селезнёв. – Я тебя в люди вывел, а ты? С Лидой за моей спиной спутался, внука моего куда-то завёз… Я знаю, что ты квартиру продал, но ведь и эти деньги когда-нибудь закончатся. Как тогда жить будешь? Ты же ни на одной работе столько, как у меня, не заработаешь. А через пару лет Лида от тебя уйдёт к более молодому и богатому любовнику …
Селезнёв без остановки сыпал проклятиями в адрес Фельцова, не замечая, что тот давно уже отбил вызов. А через пару часов Андрею Сергеевичу позвонил капитан Манулов и рассказал о том, что Фельцов звонил из Джанкоя.
Селезнёв впервые за эти дни положил под язык очередную таблетку нитроглицерина потому, что у него сильно заныло сердце: Фельцов с Лидой увезли его единственного внука за границу, и никто не сможет теперь забрать Петю у его родной матери и вернуть в Москву…
- Нет, так я точно опять с инфарктом свалюсь, - с тревогой пробормотал он. – Надо заняться собой…
И в голове у Селезнёва начал формироваться очередной гениальный план…
***
На следующее утро Андрей Сергеевич поручил своему доверенному юристу перерегистрировать типографию, как акционерное общество, а затем собрал руководителей всех подразделений типографии и предложил им стать совладельцами этого предприятия, разделив между ними 20% акций типографии. Оставив, таким образом, типографию в более-менее надёжных руках, Селезнёв улёгся в кардиологию, где самым тщательнейшим образом соблюдал все предписания врачей и ни на шаг не отпускал от себя Ирину Николаевну, тётку Лиды.
- Тяжело мне сейчас, - время от времени доверительно говорил он ей. – Слишком подкосило меня то, как Фельцов с Лидой меня "развели"... Я же к ним со всей душой: дом купить собирался, на работу хорошую к себе взять, только бы Петька в нормальной семье рос… А они, оказывается, сошлись, когда ещё Костя живой был, а передо мной всё это время комедию ломали… А потом Петьку от меня за границу навсегда увезли…
- Да вернутся они назад, Андрей Сергеевич, - успокаивала его Ирина Николаевна. – Поездят по миру, деньги растратят, и приедут назад…
- Выгоню я их тогда обоих, - твёрдо сказал Селезнёв. – А Петьку сам буду воспитывать…
Такие душевные излияния Ирине Николаевне приходилось внимательно слушать целыми днями и всё это время поддерживать Андрея Сергеевича. А ещё ей нельзя было ни на минуту отлучаться из палаты в то время, когда Андрею Сергеевичу ставили капельницы, чтобы в случае чего сразу же позвать медсестру. И ещё Андрей Сергеевич предпочитал питаться домашней едой, которую готовила ему Ирина Николаевна…
- Извините меня за такую назойливость, - время от времени оправдывался он перед ней. – Не могу я молча лежать и думать о том, как там Петька в чужой стране, сердце колотится, не переставая… А как поговорю с Вами про внука, так немного попускает. Да и не с кем мне больше про него поговорить: отец его в могиле лежит, а мать – с любовником сбежала.
***
…Селезнёв лежал в кардиологии вторую неделю, уверенно восстанавливая давно уже восстановленный после инфаркта организм, когда его пришёл проведать новый директор фонда "Милосердие".
- Сергеич, у нас проблемы, - уселся он на стул возле кровати Селезнёва. – В нашем фонде последнюю неделю следователь ошивался: мелкий такой и пронырливый, всё Фельцовым интересовался… А сегодня к нам КРУ пожаловало…
Селезнёв откинулся на подушки и некоторое время сосредоточенно о чём-то думал.
- Фельцов мне в фонде не одну проблему решил, - произнёс он. – Он, конечно, редкостной скотиной оказался, но дела, за которые я ему платил, делал виртуозно и никогда не оставлял свидетелей… А потом он и меня "кинул", как ты знаешь. Так вот, Фельцов уже давно вёл в фонде свою игру, убирая всех, кто об этом догадывался. Никакой "двойной" бухгалтерии, никаких заранее проплаченных тендеров у нас не было. Просто один зажравшийся тип грёб всё под себя, втёршись ко мне в доверие и практически став членом моей семьи. А когда понял, что запахло жареным – сбежал вместе со своей многолетней любовницей - моей невесткой, которая, конечно же, обо всём знала с самого начала и всячески ему помогала…
Через пару часов бывший и настоящий директора благотворительного фонда "Милосердие" составили последовательность действий при "отмазке" от КРУ, которые должны были однозначно указать на то, что за всеми противозаконными действиями в фонде стояли Фельцов Арсений Кириллович и Селезнёва Лидия Михайловна…
А вечером после усиленной умственной деятельности у Селезнёва случился приступ аритмии. Ирина Николаевна всю ночь просидела возле его кровати, измеряя ему пульс и давление и время от времени вызывая дежурную медсестру или врача, которые то уколы ему кололи, то капельницы ставили.
К утру Селезнёву, наконец, стало легче.
- Ирина Николаевна, извините меня за то, что всю ночь Вам пришлось возле меня сидеть, - слабым голосом проговорил он. – Но, кажется мне, я уже долго не протяну, а когда меня не станет, то Фельцов с Лидой, как коршуны, набросятся на моё состояние, которое перейдёт к Пете только после его совершеннолетия. А до этого момента они всё растащат и растратят, а если ещё Лида нарожает Фельцову детей – то Пете ничего не останется… Поэтому я решил переоформить на Вас хотя бы мои банковские вклады, ведь Вы не допустите, чтобы Петя остался ни с чем, даже в угоду Вашей непутёвой племяннице…
***
…Вот так и стала на старости лет Ирина Николаевна Пирогова довольно состоятельной дамой. А выписавшись из больницы, Андрей Сергеевич Селезнёв подарил ей просторный коттедж в Подольске, куда она сразу же переселилась. А через некоторое время появился у Ирины Николаевны шоколадного цвета "Фольксваген-тигуан" с личным водителем – сорокапятилетней Ларисой, двадцать лет до этого проработавшей шофёром на "Скорой помощи".
Нетрудно было догадаться, что Селезнёв, зная о работе КРУ в фонде "Милосердие" и опасаясь, что Фельцов после возможного задержания откроет следствию очень много интересного о его механизмах обогащения, постепенно переписал на Ирину Николаевну всё своё состояние, даже 80% оставшихся у него акций типографии, после чего торжественно, хотя и довольно скромно женился на ней, утверждая, что именно она спасла его от неминуемой смерти после того, как самые дорогие ему люди бросили его на произвол судьбы.
Время от времени Селезнёва, постоянно проживающего теперь в Подольске с обожаемой и уважаемой женой, с которой он, правда, не имел никаких близких отношений, навещал Манулов, задававший Андрею Сергеевичу такие вопросы, после которых тот ещё раз убеждался в правильности принятого им решения: ведь за махинации с деньгами фонда Селезнёву грозила конфискация имущества…
***
…Прошло уже больше года со времени бегства Фельцова и Лиды. Был дождливый холодный вечер, который новоявленное семейство Селезнёвых проводило в гостиной у камина, где Андрей Сергеевич смотрел какой-то классический фильм на огромной плазменной панели, а Ирина Николаевна что-то вязала. Раздался телефонный звонок, и Селезнёв поднял трубку домашнего телефона.
- Лида с Петькой нашлись! – объявил он Ирине Николаевне, положив трубку после непродолжительного разговора. – Они в российском консульстве в Харькове. Без денег, без документов… Сбежали они от Фельцова, а, может, он и сам их бросил…
Ирина Николаевна изо всех сил пыталась не расплакаться.
- Давайте поедем в Харьков и заберём их домой, - попросила она Селезнёва.
- Лиду там сейчас по указанию Манулова допрашивают, пытаются выйти на след Фельцова, - объяснил он. – А потом Лиду с Петькой отвезут под конвоем в Москву, где Манулов лично её допросит, и только после этого я поеду и заберу Петьку…
- А Лида? – Ирина Николаевна хотела верить, что Селезнёв давно уже перестал сердиться на её племянницу.
- В твоей квартире будет теперь жить, - грубо ответил Селезнёв. – Она - здоровая девка: найдёт работу, чтобы себя обеспечивать. А если что-то не понравится – пускай возвращается назад к своему любовнику.
Оправдание на грани нервного срыва
Сразу же после ухода Лидии Михайловны Селезнёвой капитан Манулов дал указание проследить за ней, а затем начал внимательно перечитывать протоколы допросов этой гражданки.
Не выдержала Лидия Михайловна тягот жизни в эмиграции и сбежала вместе с сыном от своего любовника домой. Ещё бы! Без пяти минут главбух почти собственного предприятия была вынуждена торговать на рынке, а затем – прозябать на операторской должности на складе. Да и Фельцов не смог найти ничего лучше, чем податься в таксисты. И, судя по слезам гражданки Селезнёвой в консульстве, её любовник посвятил её далеко не во все свои похождения, а по ходу совместной жизни ещё и обобрал её до нитки…
Но потом Манулов вспомнил, как Лидия Михайловна пыталась вырвать у него из рук протокол своего сегодняшнего допроса… А ведь ей совсем не наплевать на Фельцова! Возможно, и её возвращение в Россию было заранее тщательно спланировано: уж слишком быстро исчез Фельцов. А Лидия Михайловна, посыпав голову пеплом и изобразив из себя раскаявшуюся блудную невестку, вотрётся в доверие к своему свёкру и тётке, людям очень состоятельным, и начнёт выколачивать из них деньги, которые будет переводить Фельцову за границу, а в один прекрасный день опять исчезнет вместе с сыном.
Зазвонил мобильник Манулова.
- Олег, - сказал оперативник, которого отправили следить за Лидией Михайловной. – Селезнёва прямо из отдела пошла в банк, где поменяла на рубли тысячу гривен. Потом она поехала на квартиру, где раньше жила её тётка. Долго звонила и стучала в дверь, затем пыталась у соседей выяснить, куда делась её родственница, а теперь уже всех, кого в подъезде видит, про тётю свою расспрашивает… Я стоял на площадке этажом ниже, слушал всё это, а потом решил пройти по лестнице до последнего этажа, но Селезнёва и меня начала расспрашивать, не знаю ли я, куда могла деться её тётя… Олег, эта баба плачет, а ещё пацан её рядом… Что с ними делать? И, вообще, может, объявить её тётку в розыск?