Андрей очень любил задавать провокационные вопросы, которые, на первый взгляд, были очень просты. И его интересовал даже не ответ, потому что он, как правило, давал не более двух вариантов, а то, как человек аргументирует его. Ему было интересно, кто перед ним сидит: мертвая, холодная, не отличающаяся по сути от других глыба льда или произведение ледяного искусства. А задавал он их только тогда, когда в его голове нечто подобное созревало, и он сам находил ответ и аргументировал его для себя. Так однажды проснувшись с очередной девушкой в кровати, он повернул голову в сторону тумбочки, на которой стояли два стакана: с водой и с недопитым виски. Тут и возник вопрос: "вот я проснулся, у меня во рту Сахара, на которой паслось стадо верблюдов, поднимая пыль, испражняясь и плюя себе под копыта. И у меня выбор – что выпить? Стаканчик виски или стакан воды?". В этот момент, спящая рядом девушка, пошевелилась, обратив внимание Андрея на себя. " Безусловно, я выпью стакан воды, – продолжал он размышлять.– Но а как же тогда она? Это тельце скоро проснется с тем же чувством. Нет, это не рвотовызывающая, максималистским поносом отдающая розовая романтика. Это реалии. Она проснется, и ей будет хуево, потому что накануне мы влили в себя изрядное количество алкоголя, а потом она долго трясла головой над моим членом, и, скорее всего, ее укачало. Но та ли эта женщина, ради которой я должен сейчас выпить стакан виски, схватиться за голову, в муках заснуть, чтобы больше не мучила жажда и надеяться, что, проснувшись, она не пойдет за водой на кухню, а поняв мой выбор, выпьет половину стакана, а второй половиной, разбудив меня, поделится. По сути, вопрос даже не в том, что выбрать, а готов ли ты ждать, умышленно себя убивая, ради того, чтобы человек это оценил, разбудил, и разделил". Андрей еще раз посмотрел на рядом мило спящее создание, поцеловал ее в лоб и залпом выпил по очереди стакан воды, а за ним стакан виски.
Это была идея Андрея. Жить ради женщины. Он давно пришел к выводу, что современный мир открывает огромные возможности. Ты можешь поехать в соседнюю страну, а можешь полететь на соседнюю планету – вопрос денег и желания. Но что дальше? Побывал, увидел, ахринел. И? Он всегда стремился стать Колумбом в жизни любой девушки. Своего рода открывать для них Америку. Это могло выражаться в бытовых мелочах, жизненных историях, местах совместного пребывания, сексе и даже в том, как он смотрит на очередную "Нее". Но каждый раз, он приходил к тому, что это все по отдельности, что, да, он показал что-то новое, но дальше не хочется плыть вместе, не хочется показывать больше, нет настроения. Его роковой дар анализировать развитие событий в дальнейшем "путешествии" всегда ему указывал на тот или иной огрех в рядом стоящей, который должен был стать в будущем, как он говорил, "беспросветным и всепоглощающим пиздецом" между ними". И даже не это плохо, а то, что он не видел, за счет какого ресурса эта женщина может его удержать, быть интересной для него на длительный срок и как она с ним совладает. Потому Андрей всегда знал, к чему он плывет на своем айсберге. Он плывет к женщине, которая бы в его жизни стала бы отвечать за бурю в его сердце и покой в его доме, а он за тот самый "пиздец" в Ее жизни, но никак не между ними.
Андрей жил не случайно этой мечтой. Он искренне был убежден, что все женщины никчемные создания. Он всегда приводил в пример исторические справки, в которых места великих, по его мнению, людей занимали исключительно мужчины. А женщины, что порой проскальзывают в истории как творцы выдающихся событий, не более чем случайное исключение, и что даже те без мужчин не смогли бы ничего путного поделать. Заканчивал он свою аргументацию всегда одинаково, примером из современного мира. Что женщина, которая строит из себя бизнес леди, схожа с феминисткой. Он отождествлял и одинаково призирал эти два понятия, потому что феминистки слепо верят в то, что мужчины им не нужны, а бизнес леди считают, что они справятся с мужской работой не хуже сильного пола, что, по сути, косвенно утверждает, что мужики заменимы. Он всегда говорил: " Нет, вагина создана для хера, а хер создан для вагины! Разборки и добыча огня с мясом созданы для хера, а рождение детей для вагины! Не может женщина просто так придти в кабинет и построить 20 хуёв, она их может только поднять своим внешним видом, но не более того. А если происходит именно так, то значит в кабинете нет ни одного нормального хуя, который бы не просто встал, а еще и показал место на себе этой вагине". А если человек, в данном случае женщина, не созидает ничего путного и масштабного в мире– значит он никчемен. Но в тоже время, что бы делали мужчины без них? Ведь для кого они строят этот мир? Для самих себя? Чтобы реализовываться перед самими собой? Чтобы со временем все равно разделиться на два мира– мужчин и гомосексуалистов? Нет, ведь "хер создан для вагины". И ни в коем случае нельзя понимать эту фразу исключительно узко в контексте. Эта фраза таила под собой куда большее. Что мужчина и создан для женщины, что бы ее вести по этому миру, оберегать от этого мира и "почаще трахать, а то этим займется кто-то другой". Но в этот путь нельзя идти с кем попало. Андрей говорил: "Я лучше пробухаю всю свою жизни, меряя на своем члене разные вагины, пока в один прекрасный день мне не скажут: "не продается",– и я продамся сам, лишь бы лежать на прилавке рядом с ней, чем окажусь в самой чумовой жопе на этой планете, но с завязанными ее дорогим шарфом глазами, залитыми ее бредом ушами и с ее тампонами в носу. Каждому своя вагина и своя попа, и она бывает только одна – это и называется любовью!".
Андрей проживал каждый день как семь, однако неделя убегала за час. Многие вокруг считали, что он прожигает свою жизнь, но через несколько мгновений могли начать восхищаться тем, что он успел в свои годы намного больше, и это "больше" было куда интереснее, чем они в свои более преклонные. А прожигал ее он, потому что он всегда знал, чего хочет, быстро добивался этого и шел в бар. Андрей всегда утверждал, оправдывая свое нетрезвое состояние: " Настоящий мужчина должен быть готов в любую секунду к выпаду, к прыжку, к тому, что он должен сотворить пиздец. Для этого мужчина должен быть всегда пьян, потому что на истинный пиздец трезвый и адекватный человек не пойдет. Он должен быть пьян либо женщиной, либо бухлом. Потому, плесни мне еще…". Его айсберг знал куда идет, несмотря на мутную и глубокую воду, на порывистые, шквальные, а порой предательски ласкающие ветра и чересчур, для многих, большим куском, что под водой.
Накануне
В тусклом свете уличных фонарей, посреди проезжей части бежала черная фигура. Ветер сильно дул в лицо, и от этого бегущему казалось, что он прикладывает неимоверные усилия, но продолжает бежать на месте, то и дело оглядываясь в паническом страхе себе за спину. Силы начинали покидать фигуру, отчаяние все яснее приобретало свои очертания, а его легким с каждым следующим шагом все больше не хватало воздуха. Стремительно приближающийся шорох за спиной бегущего заставил его из последних сил ускориться и свернуть с дороги в сторону двора. Бег участился, и, заскочив под арку одного из домов, фигура почувствовала, что опасность миновала, и остановилась отдышаться. Сердце бешено колотилось, виски пульсировали и, казалось, что чувствуется, как кровь мчится по венам. Вдруг истошный, не человечий, дикий крик в арке заложил уши фигуры. Рожденная фонарями с улицы, которые вдруг начали прерывисто и нервно мигать, тень стоявшего в арке не пошелохнулась. Ее хозяин чувствовал, что он побледнел, что его сердце моментально остановилось, кровь превратилась в застывшую ртуть, голос исчез, а тело окаменело. Страх пронизывал фигуру. Она не могла даже дрожать. Крик продолжал разливаться по всей улице, концентрируясь, казалось, точно в арке. Он постоянно менял точки своего появления, прерывался и моментально с новой силой доносился из совершенного другого места. Ноги фигуры обмякли, руки стали тяжелыми и неподъемными, а шея настолько была напряжена, что не могла пошевелиться. Внезапно, на середине уже привычного ужасного темпа крика, он оборвался. Всем вокруг овладела гармония и спокойствие. Фонари успокоились, а давление между нижней и верхней челюстью фигуры начало снижаться. Кто-то будто со всей силы кинул сердцем фигуры ей в грудь, и то, от мощнейшего и глухого удара, вновь стало биться. Пересохшие и слипшиеся губы разжались, и в арке пронесся дрожащий и глубокий вдох. Руки и ноги оставались неподвижны, но фигура уже предвидела, что через несколько очередных ударов своего сердца, которые отдавали колкой болью в горле, оживающая в его теле кровь дойдет и до конечностей. Шея с глухим скрипом, отдававшим неприятной вибрацией в каждом позвонке, повернулась сначала направо, а потом налево. Фигура оживала. Вдруг появился слух. Только сейчас стоявший в арке понял, что он совершенно все это время ничего не слышал кроме истошного крика. Со стороны выхода на освещенную теплым желтым светом улицу доносился шорох опавших листьев, гонимых сухим ночным ветром. Подуло свежестью. В этот момент ожили ноги фигуры, она повернулась лицом к выходу, ведущему на улицу, и начала к нему робко и неуверенно идти. С каждым следующим шагом спокойствие все больше окутывало движущегося, а его походка становилась размашистей и увереннее. За пару шагов до выхода из арки фигура остановилась в оцепенении. Казалось, что она что-то забыла сделать. Что-то очень важное. Глаза фигуры с грустью закрылись, и, если хорошо присмотреться, то кончики век, что с силой сжались, намокли. Фигура сделала глубокий вдох и закрыла лицо ладонями. В этот же самый момент очень близко и, стремительно приближаясь все ближе, за спиной раздался толи хрип, толи рычание, и фигура почувствовала удар сразу нескольких то ли острых, то ли тупых предметов прямо себе в шею. Тело начало падать лицом вниз, глаза в ужасе раскрылись …
Голова лежащего на спине Андрея дернулась в сторону, а его тело сократилось, будто в него попала молния. Глаза с бешеным адреналином и желанием жить начали вгрызаться в интерьер комнаты, а губы стали то вытягиваться, то втягиваться, при этом помогая часто проглатывать слюну. Глухая, тянущая боль пульсировала чуть ниже затылка, а в виски снова кто-то закручивал саморезы. Еще раз окинув всю комнату взглядом и убедившись, что за окном светло, а вокруг никого нет, Андрей в момент расслабился и закрыл глаза. Несколько резких выдохов, частое сердцебиение приходит в привычный ритм, и молодой человек резко подрывается с кровати. Оказавшись на ногах, Андрей моментально пожалел, что сделал это столь резко и необдуманно. Боль в висках заставила его согнуться в три погибели, и даже из открытого рта Андрея вырвался хриплый, низкий и едва слышный стон. Головная боль была знакома, но к ней невозможно было подготовиться. Каждый раз, когда она приходила, то заставала Андрея врасплох. И каждый раз последний не знал, как долго она будет его сопровождать днем.
Тем утром будильник Андрея должен был разбудить его пораньше, однако, сон это сделал за него. Посмотрев на часы и убедившись, что досыпать еще полчаса до момента запланированного пробуждения уже нет смысла, Андрей направился прямиком в ванную. Приняв душ, он сидел на кухне и, уставившись в выбранную случайным образом точку на стене, не убирая от губ чашку, медленно потягивал свой кофе. Очень хотелось спать. Он крутил в голове сюжет последнего сна. Это был своего рода рок Андрея. Во-первых, он всегда помнил произошедшее накануне, даже если он напивался до состояния, когда сама кровать не могла гарантировать, что Андрей не потеряет на ней равновесие будучи в горизонтальном положении. А во-вторых, Андрей замечательно помнил все свои сны. Точнее сказать, что он всегда сутра мог рассказать в деталях, что с ним происходило в сновидении, но в течение дня все это куда-то исчезало. И потому, каждое утро, если накануне что-то ему снилось, начиналось с размышления и попытки проанализировать увиденное во сне. Как правило, это были крайне неприятные, а порой даже и болезненные минуты в жизни Андрея, потому что ему очень редко снились хорошие сны, но зато поганые, кошмарные, мерзкие и даже отвратительные навещали его изрядно часто.
В то утро совпало сразу два этих фактора. Андрей замечательно помнил, свой сон и как он провел прошедшую ночь. Встретившись с вечера с Тимой, к которому Андрей всегда относился по-дружески с любовью, они зашли в бар, чтобы пропустить по стаканчику. Как это обычно бывает с этими двумя персонажами, вечер начинался не спеша и не сулил никаких форс-мажоров. Однако, что тоже было характерно для встреч этих двух друзей, ситуация стремительно начала выходить из-под контроля. Вернувшись к Андрею домой, молодые люди выкурили по сигаре и выпили еще по стаканчику виски. В тот вечер Андрей выступал в роли психотерапевта, выслушивающего проблемы, связанные с кризисом, а именно расставанием Тимы с его женщиной. Курс лечения проходил в ускоренном стационарном режиме. Андрей для друга "выписал" рецепт на препарат под названием "Виски" и указал дозировку "До потери рассудка". Лечение проходило успешно и предвещало незначительный побочный эффект в виде похмельного состояния на утро. Однако, укладываясь спать, у новоиспеченного пациента начала проявляться нестабильность психического состояния.
– Андрюх… Я в жопу…– Начал уже еле стоящий на ногах двухметровый Тима.
– Я бы тоже не отказался. Какие ты предпочитаешь?– Андрей был очень спокоен, но пьян в голосе.
– Ман. Погнали по шлюхам?
– Пфф… Оу! Внезапно довольно-таки. – Показалось, что Андрей на мгновение протрезвел, а его глаза моментально потеряли стеклянный от алкоголя блик.
– Ты ж знаешь тут пару мест! У нас есть реальные бабки. Я никогда не был у шлюх. У меня нет женщины, мы можем себе это позволить.
– Ты думаешь, что завтра ты, проснувшись и посмотрев на свое отражение в зеркале, скажешь самому себе– "Тимыч, это то, что тебе надо было!" ?
– Ман, я в этом убежден.– Тима положил руку на плечо Андрея и заглянул ему в глаза.
– Одевайся, дрочер, я покажу тебе другую жизнь.
– Что!? Вот так вот просто! Мы идем к шлюхам?
– Мужик, первое правило – забудь до конца сегодняшнего вечера слово "шлюха". Они не очень приветствуют это звание. – Андрей направился в комнату за свитером.
– YES! Мы с Реальным Дрончиком идем к реальным Проституткам! Сегодня содрогнется этот ебаный город, они будут умолять нас остановиться, но мы будем кидать в них реальные бабки и заставлять делать всякое дерьмо… – Тима вошел в раж и начал суетиться по квартире.
– Воу! Мужик! Осади! Тебя кто ужалил? – Андрей смотрел удивленно на своего друга.
– Меня ужалило копье, которым проткнули самого Господа Бога!
– В моем доме не Богохульствуй, ты, результат беспощадного самоистязания путем мастурбации.
– Так все, я готов!– Тима быстро на себя накинул куртку и уже стоял у входной двери, дергая руками, как разогретый боксер перед началом боя.
– Видит Бог, я этого не хотел… – Андрей открыл засов.
Путь до салона сопровождался громким смехом на всю округу двух нетрезвых ночных путников. Они зашли в магазин и, взяв по бутылке пива, уверенно подошли к кассе.
– Девушка, мы сможем с Вами договориться? – Андрей был предельно собран и смотрел в глаза продавщице. Дело в том, что время уже было давно за полночь и какой-либо алкоголь можно было приобрести не ранее утра.
– Что? – сидевшая за кассой девушка с явным среднеазиатским происхождением искренне не поняла суть вопроса, обращенного к ней.
– Мы бы хотели приобрести алкогольную продукцию.
– Я не могу продать, – акцент и робость в голосе продавщицы выдавали ее. Она готова была к сделке.
– Я все понимаю, мы сами юристы. Посмотрите, у нас с этим большим человеком,– Андрей повернулся к широкоплечему и высокому Тиме, который молча стоял, изучая жвачки и шоколадные батончики возле кассы, и указал на него небрежно рукой. – Очень длинная дорога. Нам нельзя сегодня оказаться трезвыми, а то нам будет очень плохо до того, как мы заснем. Вы не можете бросить нас в беде.
– Что вы хотите? – кассир заулыбалась, но было видно, что она нервничает.
– Вот все, что нам надо. – Андрей резко достал из-под кассовой ленты две бутылки пива.
Девушка привстала и вытянулась над кассой, чтобы посмотреть в окно. Она заметно переживала, что ее могут разоблачить с незаконной продажей алкоголя.
– Все чисто. Я подготовил без сдачи. Пикайте, – отрывисто и уверенно добивал Андрей.
– Дрончик, может, возьмем похавать что-нибудь? – Заговорил Тима.
Андрей резко дернул голову на звук и уставился на его источник орлиным взглядом.
– Окей…– протянул расстроено и виновато Тима, поняв по выражению лица своего друга, что сейчас не время для подобной идеи.
Андрей вновь повернулся к кассирше, которая уже заканчивала, суетясь, укладывать в темный пакет пиво. Подстрекатель напротив улыбнулся и протянул деньги.
– Скажите, какой вы любите шоколад? – Андрей еще шире заулыбался, продолжая смотреть в глаза продавщице, чем заметно ее засмущал.
– Белый…– девушка опустила глаза.
– Выберите сами. – Андрей уверенно кивнул головой на полку с шоколадом.
Девушка хотела было отказаться, но тон Андрея и его решительность в глазах показали, что лучше она сама выберет, или это он сделает за нее. Она встала, подошла к полке с различными шоколадками и конфетами, выбрала плитку шоколада и протянула ее Андрею. С каждой следующей секундой у Тимы глаза становились все круглей, а его лицо выражало стойкое желание возразить происходящему. Андрей сразу положил отданную ему плитку на кассовую ленту, еще раз бросил взгляд на Тиму, который должен был сдержать назревшее возмущение с его стороны.
– Сколько с меня?
– 55…– стесняючись произнесла продавщица.
Андрей положил на кассовую тарелку деньги, взял пакет, поблагодарил девушку и, еще раз посмотрев на Тиму, направился к выходу.
– Это что была за хуйня, ман?– Тимино негодование наконец прорвалось, когда они вышли из магазина.
– Нет ничего постыдного в том, что я поблагодарил человека шоколадкой за то, что тот только что чуть не лишился работы и не был депортирован обратно в свой кишлак из-за нас, продав нам эти две бутылки.
– Она тад-жи-чка! Ман! Какая шоколадка!? Т.е. мне ты не разрешаешь купить вкусненькую еду, а ей шоколадка? – Тима становился громким.
– Не поверишь, но я сам охуел от своей толерантности. И потом, что бы ты с этой "вкусненькой едой" делал? Мы придем сейчас к девкам, а ты с пакетиком в руках, придурковатым лицом и заряжаешь им: "Дайте мне чайничек и кастрюльку. У меня пельмешки размораживаются". Вот тебе пиво, погнали.
– Ты только что потерял друга… – В голосе Тимы уже прослеживалась саркастическая обида.
Дойдя до арки, за которой находился салон, Андрей остановился, и прикурил сигарету.
– Значит так. Рассказываю. Ты молчишь, я говорю. Я ебу, ты смотришь. Шучу. Соберись. Очень пьяных не любят, а то будешь ты сегодня пыхтеть под рекордом Гиннеса.
– В смысле?
– Под телкой с горизонтальной вагиной! Короче, задача в том, чтобы нам вывели нормальных девок, а не обезьян нестриженных. Понятно?
– Ман, я не дурак.– Тима был задет подобной инструкцией с элементами недоверия в голосе со стороны Андрея. Он пытался не подать виду, что нервничает, но при этом постоянно мялся с ноги на ногу и не находил места рукам.
– Ладно, пойдем погоняем.