После банкротства и загадочного самоубийства отца-миллионера Александра Хейвуд приезжает на семейную ферму, чтобы объявить управляющему Джо Уэлчу о его увольнении. Взаимная неприязнь вскоре превращается в обжигающую страсть, с которой оба не знают, что делать. А между тем в этом тихом местечке начинают пропадать люди. Но насколько все серьезно, становится ясно лишь тогда, когда маньяк-убийца похищает сына Джо и сестру Алекс. Они ищут подростков, не подозревая, что главной и вожделенной жертвой маньяка должна стать сама Алекс.
Содержание:
Пролог 1
Глава 1 1
Глава 2 3
Глава 3 4
Глава 4 5
Глава 5 7
Глава 6 8
Глава 7 8
Глава 8 10
Глава 9 11
Глава 10 13
Глава 11 15
Глава 12 17
Глава 13 18
Глава 14 19
Глава 15 21
Глава 16 22
Глава 17 24
Глава 18 25
Глава 19 27
Глава 20 28
Глава 21 29
Глава 22 30
Глава 23 31
Глава 24 32
Глава 25 33
Глава 26 35
Глава 27 36
Глава 28 37
Глава 29 38
Глава 30 39
Глава 31 40
Глава 32 42
Глава 33 43
Глава 34 45
Глава 35 46
Глава 36 47
Глава 37 48
Глава 38 49
Глава 39 50
Глава 40 50
Глава 41 51
Глава 42 52
Глава 43 53
Глава 44 54
Глава 45 56
Глава 46 56
Глава 47 56
Глава 48 57
Глава 49 57
Глава 50 58
Глава 51 59
Глава 52 59
Глава 53 59
Глава 54 60
Глава 55 60
Глава 56 61
Глава 57 61
Глава 58 61
Глава 59 61
Эпилог 62
Примечания 62
Карен Робардс
Сезон охоты на блондинок
Эта книга с любовью посвящается моему мужу Дагу и троим нашим сыновьям: Питеру, Кристоферу и Джеку.
Пролог
Как только Джо Уэлч вошел в темный сарай, он сразу понял причину терзавшей его тревоги.
В сарае кто-то был. Был, несмотря на то, что в такое время никому здесь быть не полагалось. Чистокровные лошади беспокоились и метались в стойлах, хотя давно должны были спать. Одна из них негромко заржала. Явственно ощущалось чье-то незримое присутствие. Джо чувствовал его так же определенно, как все еще стоявший снаружи запах дыма – днем жгли палую листву.
Стоя в прямоугольнике лунного света, пробивавшегося сквозь приоткрытую широкую дверь, Джо вглядывался во тьму, пытаясь обнаружить незваного гостя. Его пальцы шарили по гладко ошлифованной стене в поисках выключателя. Он нашел его, щелкнул, но ничего не изменилось. Свет не зажегся. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Дул сильный ветер. Вполне достаточный для того, чтобы повредить линию электропередачи. Хотя, возможно, просто сгорел предохранитель. Такое в их графстве случалось сплошь и рядом, если одновременно включали слишком много лампочек. А лампочек в Большом Доме хватало, и окна щедро сияли на всю округу. Он сам видел, когда шел через поля. Так что это, пожалуй, скорее всего именно предохранитель.
Черт побери.
Джо опустил руку и снова стал вглядываться в темноту. Спустя мгновение он, наконец, обнаружил то, что искал: на куче соломы тень была более темной и более плотной. Похоже, у стены, привалившись к ней спиной, сидел человек. Вытянутые вперед ноги на светлой соломе казались двумя черными поленьями. Джо мог бы ничего не разглядеть, но эта тень оставалась совершенно неподвижной. Все остальные тени перемещались и плясали в лунном свете.
Сулейман, огромный чалый жеребец, тревожно заржал, призывая хозяина.
– Кто здесь? Отзовитесь! – Его оклик был настойчивым, но не грубым – на случай, если это кто-нибудь из владельцев фермы или их гостей.
Ни ответа. Ни движения. Ничего.
Мускулы Джо напряглись, и он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Как правило, миллиардеры и их друзья не сидят в сараях, так что вероятность подобного события была невелика. Тогда что же? Пара здешних лошадей, купленных несколько месяцев назад на июльской Кинлендской ярмарке, стоила миллион долларов каждая, другие представляли собой большую или меньшую ценность, так что от странного пришельца можно было ждать чего угодно.
Джо уже собирался как следует напугать, а то и изрядно поколотить человека, залезшего в его сарай, но вдруг почуял среди смеси обязательных запахов сена, навоза, фуража и лошадей безошибочно узнаваемую вонь кислого сусла. Этот запах коснулся его ноздрей, скользнул в горло и оставил на языке отвратительный вкус. Этот запах он знал много лет и люто ненавидел.
Напряжение исчезло, сменившись гневом и досадой.
– Отец? – перегаром разило вовсю. И правда, кому еще быть в сарае в такую пору, кроме его вдребезги пьяного отца? Когда Кари Уэлч в очередной раз крепко набирался, он заходил в уистлдаунский сарай, воображая себя прежним великим тренером. Теперь он был пропойцей с такой репутацией, что ни один владелец конюшни не подпустил бы его к своим лошадям на пушечный выстрел. Включая Чарльза Хейвуда, работодателя Джо и владельца фермы Уистлдаун, которому принадлежал сарай и лошади.
Совсем недавно отец клялся, что больше – ни-ни, но вот все повторяется сначала. Джо окликнул его еще раз.
Никакого ответа не последовало, если не считать тревожного ржания Сулеймана и возбужденного топота копыт. Фигура в темноте по-прежнему не двигалась. Но ошибиться в источнике запаха было невозможно.
– Черт побери, папа, ты прекрасно знаешь, что в пьяном виде тебе здесь нечего делать и что я обязан выгнать тебя отсюда в три шеи!
Тень не отвечала и не шевелилась. Может быть, отец умер?
Громко чертыхаясь, Джо кинулся к бесчувственной фигуре. Лошади, дружно вытянувшие морды в проход, фыркали и ржали.
– Думаешь, я тебя не вижу? Вижу как днем, старый хрыч! – Ботинки Джо неестественно громко топали по полу, покрытому опилками. Тень, то есть, по всей вероятности, его отец, оставалась неподвижной, как кролик, которого нюхает собака.
– Говорят тебе, перестань притворяться!
Глава 1
Стояло начало октября. Морозный четверг, второй час ночи.
Джо лег в одиннадцать, как обычно, и уснул мертвым сном, едва его голова коснулась подушки. Проснулся он неизвестно почему в двенадцать тридцать восемь, если верить светящимся зеленым цифрам стоявшего на тумбочке будильника. Раньше Джо никогда не просыпался среди ночи – долгий и утомительный день, заполненный физическим трудом, был лучшим средством от бессонницы, но сегодня это случилось. Сонный, плохо соображающий, он испытывал непонятную тревогу и сделал самый естественный вывод: что-то не так с детьми. Джо встал, натянул брошенные на стул в углу маленькой спальни джинсы и фланелевую рубашку и босиком вышел в коридор второго этажа старого деревенского дома.
Первой остановкой была комната Джен, находившаяся прямо напротив его собственной. Не включая света, Джо просунул голову в дверь. Одиннадцатилетняя девочка была укрыта ее любимым красно-синим стеганым одеялом с фигурками лошадей. Короткие русые волосы рассыпались по подушке. Маленькая рука была подложена под загорелую щеку. Толстая собачонка по кличке Раффлс , неразлучная подружка Джен, лежала у девочки в ногах, завалившись на спину, задрав в воздух все четыре лапы и разложив в стороны длинные черные уши. В отличие от Джен она проснулась, громко фыркнула, открыла один карий глаз и мигнула. Потешная помесь гончей неизвестно с кем.
Джо скорчил гримасу и закрыл дверь. Тут все в порядке. Впрочем, ничего другого он и не ожидал. Насколько он помнил, Джен никогда не доставляла ему хлопот. Иногда ему все же приходило в голову, что Джен – дочь своей матери, и он гнал от себя эту мысль. Не может быть, чтобы Джен выросла похожей на мать – воспитывал-то ее он, а не Лора. Лора давно ушла.
Вот Джош и Али – это совсем другое дело, в смысле хлопот. Их общая спальня в полудюжине шагов отсюда, сразу за ванной. Один из них вполне мог оказаться причиной владевшего Джо чувства тревоги. Нельзя сказать, что они были хулиганами, но мальчишки есть мальчишки. Джо открыл дверь, заглянул в комнату и увидел шестнадцатилетнего Али в джинсах и майке, навзничь лежавшего на смятой постели. Его ноги в когда-то белых, а теперь серых от частых стирок спортивных носках высовывались за край матраса на добрых пять дюймов, руки свешивались с кровати, а в ушах торчали наушники. Али был ростом почти с отца, под 190 сантиметров – не шутка, но еще не успел заматереть. Мальчик слегка похрапывал; на его груди лежал открытый учебник. Скорее всего, алгебра – завтра его ждала контрольная. Стоявшая у дальней стены кровать четырнадцатилетнего Джоша пустовала, хотя простыни были скомканы.
Ага, подумал Джо, поздравив себя с удачей. Выходит, его родительское чутье сработало безошибочно. Большой стаж отца-одиночки этой троицы сделал его чувствительным, как радар. Если Джош встал и удрал в это время, надеясь, что старик отец спит без задних ног, то его ждет сюрприз.
Лампа на старой дубовой тумбочке, стоявшей между двойными кроватями, была включена. Звук в наушниках был вывернут до отказа, потому что даже Джо слышал тоненькое ржание гитар и ритмичные аккорды контрабаса.
Он часто говорил Али, что тот учился бы лучше, если бы делал уроки без стереонаушников, давивших на барабанные перепонки. Естественно, Али отвечал, что музыка помогает ему сосредоточиться. Впрочем, отметки сына этого не подтверждали.
Скривив губы, Джо вошел в комнату, снял книгу с груди Али, закрыл ее, положил на тумбочку и выключил стереопроигрыватель. Потом снял с головы сына наушники (причем Али даже не пошевелился), тоже положил их на тумбочку, потушил лампу, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Интересно, где Джош?
Спустившись по крутой, узкой лестнице на первый этаж, Джо услышал знакомые звуки. Так… телевизор! Легкое голубоватое сияние освещало арку гостиной и заставляло отливать пурпуром выношенные половицы у основания лестницы. Нахмурившийся Джо свернул налево, в гостиную. Телевизор был включен, звук привернут. Похоже, шел один из фильмов о Терминаторе. Джош, облаченный в те же мышино-серый свитер и выцветшие джинсы, которые обычно надевал в школу, лежал на спине, уставившись в экран. Его темная голова опиралась о вытертый валик дивана, обтянутый коричневым твидом.
– Эй, друг, ты почему не в постели? – проворчал Джо, входя в комнату. Он испытывал облегчение – слава богу, самый блудный из его сыновей не шастал по полям.
Джош повернулся и посмотрел на отца.
– Там горит свет. Али сказал, что ему нужно позаниматься. – В голосе Джоша звучала горечь вечно гонимого младшего брата.
– Зачем ты смотришь это барахло? – Джо подошел к телевизору, выключил его и повернулся к сыну:
– Али уже спит. Ложись и ты. Завтра в школу.
– Па! Это же был Арнольд! – Джош сел.
В мальчике, тонком, как стебелек, было уже сто семьдесят пять сантиметров, но он продолжал расти. Джош огорченно провел рукой по безжалостно остриженным волосам. Джо догадывался, что эту прическу сын выбрал, чтобы иметь как можно меньше общего со старшим братом, что при таком семейном сходстве было нелегко. Джош часто дразнил Али, насмешливо называя волосы брата "длинными и прекрасными". Али гордился своими слегка волнистыми темными кудрями до плеч и юмор брата воспринимал в штыки.
– Тем хуже. Уже почти час ночи. Иди спать.
– А можно досмотреть до конца? – голубые глаза Джоша приобрели умоляющее выражение, в голосе явно прозвучала льстивая нотка.
– Нет. В постель. Сейчас же, – ответил жестокосердный Джо.
– Пожалуйста!
– Ты меня слышал. – Джош привык испытывать пределы терпения отца. Ему все приходилось повторять по пятьдесят раз. Часто Джо едва справлялся с желанием дать сыну хорошего пинка, но в глубине души понимал его стремление к самоутверждению. Как и стремление отделить себя от старшего и, по мнению Джоша, более любимого брата.
– Если бы ты заставил Али выключить свет вовремя, я бы уже давно спал. Но ему ты никогда не приказываешь, – мрачно буркнул Джош.
– Джошуа, ступай спать. – Джо скрестил руки на груди и мысленно сосчитал до десяти.
Джош посмотрел на отца, обиженно фыркнул и, шаркая, вышел из комнаты. Его слишком длинные, мешковатые джинсы мели пол.
Глядя вслед сыну, поднимавшемуся по лестнице, Джо покачал головой.
Ну что ж, с детьми, насколько это возможно, все в порядке. Тогда что же заставило его проснуться? Звук телевизора или какой-то шум, произведенный Джошем?
Очень может быть. Но проверить лошадей не мешает. Джо был настроен на своих питомцев почти так же, как на детей.
Лошади были не только его работой, но и его страстью. Он разводил их, тренировал их и ухаживал за ними.
Для души обихаживал собственных животных (которые стояли в заднем сарае, выкрашенном черной краской). Поскольку это можно было назвать бизнесом с большой натяжкой, за твердое жалованье Джо холил и лелеял лошадей Чарльза Хейвуда. Тех содержали в безукоризненно белом здании с двумя фронтонами, стоявшем на вершине холма.
Вполуха прислушиваясь к звукам, которые производил наверху Джош, готовившийся ко сну: сначала шум бегущей воды, потом шорох полотенца, скрип половиц и, наконец, стук открывшейся и закрывшейся двери – Джо вышел из гостиной в коридор, а затем на кухню. Он сел на крепко сколоченный стул, выкрашенный белой краской, сунул босые ноги в коричневые рабочие ботинки на шнурках, оставленные у задней двери, зашнуровал их и встал. Сняв с вешалки голубую нейлоновую парку с надписью "УК. Дикие коты", он вышел через черный ход, запер за собой дверь и направился по прихваченной морозом траве к своему сараю.
Ночь была чудесная, светлая, ясная, но для обычного в Кентукки мягкого октября довольно холодная. В полночном небе мерцали крупные звезды. Луне не хватало лишь кусочка, чтобы стать полной. Белая и круглая, как тележное колесо, она освещала слегка холмистую сельскую местность с разбросанными там и сям домами, постройками и заборами.
Тринадцать гектаров принадлежавшей Джо Уэлчу земли граничили с двумястами пятьюдесятью гектарами Хейвуда, но, поскольку все это было когда-то частью имения Уистлдаун, обе конюшни были расположены недалеко друг от друга. Конюшню, которой владел Джо, стоявшую на пригорке позади дома, и собственно Большой Дом Уистлдауна, находившийся на вершине холма побольше и отгороженный от участка Джо сплошным черным забором, разделяли лишь двести пятьдесят метров.
Треугольный пруд справа от его сарая в свете луны казался совершенно черным. В нем, как в зеркале, отражалось звездное небо. Крытая беговая дорожка, представлявшая собой овал в три четверти мили, позволила Джо тренировать его лошадей в любую погоду. Выглядела она в точности как длинный, изогнутый, выкрашенный черной краской железнодорожный тоннель. За кольцевой дорожкой начинался лес. Оттуда доносилось уханье совы; где-то вдалеке подвывал койот. У опушки леса стоял флигель его отца. Света в нем не было. Ничего странного. Его вдовый отец тоже был лошадником, то есть "жаворонком", который рано ложится и рано встает.
Конечно, когда не пьет.
Джо вошел в сарай, зажег свет – равномерно расположенные дешевые люминесцентные лампы, не слишком яркие, но для работы годится – и осмотрелся. Силвер Уандер, серебристая кобыла – любимица Джо, подошла к передней стенке стойла, моргая и издавая негромкое вопросительное ржание. Драго и Тимбер Кантри, стойла которых шли дальше, просунули головы в открытую верхнюю часть голландских дверей и посмотрели на него с любопытством. Там дальше стояли другие лошади, частью свои, частью приемные. Они тоже недоумевали. Лошади знали расписание не хуже самого Джо и не могли взять в толк, что привело его сюда среди ночи.
– Все в порядке, девочка? – Джо подошел к Силвер Уандер и погладил ее. Десятилетняя кобыла-производительница ткнула его носом, требуя продолжения, и он полез в карман за леденцом. Силвер Уандер любила леденцы с перечной мятой.
Сняв обертку, Джо протянул леденец маленькой серой кобылке. Та взяла лакомство бархатными губами и начала сосредоточенно грызть. В воздухе резко запахло мятой. Тем временем Джо быстро обошел стойла. Прямоугольный сарай вмещал около сорока лошадей, которые стояли в двух рядах стойл, расположенных лицом друг к другу. Впереди был еще кабинет, и имелось открытое пространство сзади. Практичная планировка предусматривала дорожку вдоль внутреннего ряда стойл, благодаря чему в жаркую погоду сарай можно было проветривать.
По поведению лошадей было ясно, здесь все спокойно.
– Ладно, спите. – Вернувшись туда, откуда начал, Джо любовно похлопал Силвер Уандер по шее, решительно отказал кобыле в очередном леденце (хорошего понемножку) и вышел из сарая.
Наверно, бодрствование Джоша было единственным необычным событием этой звездной ночи. В конце концов, это Симпсонвилл, штат Кентукки. Девятьсот семь жителей. Столица страны лошадей Шелби-Каунти, или "Райского графства", как называли его местные жители за красоту пейзажей и безмятежный образ жизни. Преступления совершались здесь так редко, что о них почти забыли.
И все же Джо ощущал: что-то не так. Это чувство не оставляло его.
Нужно проверить лошадей в Уистлдауне, а на обратном пути заглянуть в дом отца.