Глава 12
В дверном проеме толпились люди. Пока Уэлч осторожно нес ее по ступенькам крытого крыльца, Алекс видела только тени и бледные пятна вместо лиц. Наконец жгучие укусы дождя прекратились, и это было чудесно. Алекс с облегчением расслабилась. Ее осветил яркий луч: по крайней мере у одного из стоящих здесь людей был фонарик. Алекс опустила глаза и только тут поняла, что на ней нет ничего, кроме мокрой ночной рубашки. Тонкий шелк прилипал к телу, как казеиновый клей. Ее соски, затвердевшие от холода, были ясно видны сквозь ткань – очевидно, как и все остальные интимные части тела. По ней можно было изучать анатомию. Если бы не темнота, это было бы совершенно неприлично.
– Опусти фонарь, – сказал кому-то Уэлч, заслужив ее молчаливую благодарность. Он понес Алекс в дом, и люди расступились. Ее голова, казалось, слишком тяжелая для шеи, лежала на широком плече Уэлча. Алекс замерзла до полусмерти, ее тошнило, кружилась голова. Если бы не Уэлч, ей едва ли удалось бы подняться и без посторонней помощи добраться до дома.
Она была перед ним в долгу.
– Алекс, как ты? – Нили растолкала остальных и положила ладонь на ее ледяную руку. Ее слова перемежались стуком зубов. Алекс было так холодно, что она с трудом ощутила прикосновение пальцев сестры, почти таких же холодных. – Что случилось? Я думала, ты идешь за мной.
– Я упала, когда перелезала через забор. Все в порядке. Просто замерзла.
Ее голос был слабее обычного. И зубы тоже стучали. Тепло, царившее в доме, обволакивало ее, но этого было недостаточно. Она лежала в объятиях Уэлча и дрожала всем телом. Он крепко прижимал ее к груди, словно все еще защищал от дождя. Она прижималась к нему с чувством, похожим на алчность. Ее грудь, живот и бедра тянулись к нему, как цветок тянется к солнцу, пытаясь впитать исходящий от него жар. Но, ощутив на себе взгляды Нили и остальных людей, Алекс внезапно смутилась и заворочалась в его объятиях, безмолвно прося отпустить ее. Уэлч послушался, но продолжал одной рукой обнимать Алекс за талию, поддерживая ее. Прикосновение сильной мокрой руки было приятным.
Когда ноги коснулись пола, залитого водой, которая не капала, а текла с них обоих, Алекс ощутила приступ дурноты. Колени были готовы подломиться; ее шатало. Она снова вцепилась в мокрую рубашку Уэлча и прислонилась к нему как к ближайшему устойчивому предмету.
– Все в порядке? – спросил он.
Не успела Алекс ответить, как в лицо ей снова ударил луч света. Она сморщилась и закрыла глаза. Уэлч правой рукой привлек молодую женщину к себе, а левой прикрыл ей глаза.
– Джош, я велел тебе светить вниз! – резко сказал он.
– Извини, – ответил юный голос. Алекс вспомнила коротко стриженного мальчика в сарае и поняла, что обступившие их люди – это дети Уэлча плюс Нили. Что-то пушистое коснулось ее лодыжек. Испуганная Алекс опустила глаза и увидела маленькую толстую собачку, обнюхивавшую ее ноги.
– Она упала еще в доме. Может быть, она ранена, – взволнованно сказала Уэлчу стоявшая сбоку Нили. Алекс повернула голову, и ее щека снова легла на его грудь, обтянутую холодной, мокрой фланелью. Она слышала ровный стук его сердца. Нили стояла в тени. Хотя фонарики теперь светили вниз и в стороны, Алекс мельком успела заметить ее мокрые волосы и бледное лицо с широко открытыми глазами.
– Значит, у вас не один фонарик? – спросил Уэлч, обращаясь сразу ко всем.
– Три, – ответил еще один мальчишеский голос. Его владелец был выше и старше.
– Дайте-ка один мне.
Луч сменил направление и осветил потолок; видимо, Уэлч взял фонарик у одного из сыновей. Затем, к удивлению Алекс, он вновь молча подхватил ее на руки и понес куда-то в глубь дома.
– Не нужно, – слабо возразила Алекс, но тут же изо всех сил снова обхватила его шею.
От быстрого движения Уэлча у нее закружилась голова. Не успев закончить фразу, она уронила голову на его плечо и стала ждать, пока все вокруг не перестанет вращаться. "У этого человека много недостатков, но он крепок как дуб", – подумала Алекс. Эта мысль была очень успокаивающей.
– Думаю, туда, – сказал Уэлч так, словно его мнение было решающим.
В обычных условиях такая самоуверенность разозлила бы Алекс, но тут она сочла за благо промолчать. Уэлч понес ее по лестнице на еще более темный второй этаж, по пути отдавая распоряжения:
– Али, вынь из-под раковины полевой фонарь. Джош, принеси несколько чистых полотенец. Я положил их в шкаф, перед тем как лечь. Джен, покажи Нили ванную мальчиков. Али, поставишь туда фонарь, а потом принесешь фонарь и несколько полотенец в мою спальню.
Вслед им неслись возгласы, означавшие согласие. Алекс удивилась, не услышав слов "есть, сэр", принятых в армии. Ведь Уэлч вел себя как командир небольшого гарнизона.
Добравшись до лестничной площадки, Уэлч свернул налево и быстро пошел по узкому коридору. Его тяжелые ботинки чавкали при каждом шаге, и Алекс вспомнила, что Уэлч промок и, возможно, замерз не меньше, чем она сама.
Да, этот человек был слишком властным, но он пришел к ней на выручку, не считаясь ни с чем, и она была ему благодарна.
– Ваш телефон работает?
У Алекс стучали зубы. Она по-прежнему дрожала. Тепло его тела вкупе с теплом дома не могли справиться с холодом, пробиравшим ее до костей. Но как бы она себя ни чувствовала, то, что случилось в Уистлдауне, требовало немедленных действий.
– Нужно позвонить в пожарную команду. И в полицию тоже. Мы с Нили чувствовали запах дыма, и… и кто-то был в нашем доме.
– Так и сказала ваша сестра, когда постучала в дверь, – невозмутимо ответил Уэлч. Он подошел к двери в конце коридора, открыл ее, миновал спальню и вошел в ванную со стенами из белого кафеля. В мечущемся свете фонарика она увидела, что ванны здесь нет, а есть душ в стеклянной кабине. – Ладно, держитесь. Сейчас я отпущу вас.
Он снова поставил Алекс на ноги, осторожно придержал за талию и положил фонарик на бачок, подперев его для верности коробкой с бумажными носовыми платками. В таком положении фонарик давал достаточно света, хотя углы комнаты и потолок оставались в тени. Вода, дробно капавшая с них обоих, образовала на полу грязную лужу. На Уэлче была та же рубашка в красно-серую клетку, что и днем, джинсы и ботинки. Все было мокрым и грязным. Сама Алекс выглядела не лучше. Ночная рубашка, лицо, руки – в грязи. Туфли покрывал толстый слой торфа. Рубашка прилипла к телу, обрисовывая все подробности ее стройной фигуры: округлые маленькие груди с твердыми от холода сосками, пупок и темный
треугольник волос внизу. Испуганная собственной наготой, Алекс отвернулась к стене.
– Спокойно, – сказал Уэлч, словно она была норовистой лошадью, касаясь ладонью ее бедра.
– Я в порядке, – еле слышно сказала Алекс.
Но это было не так. Она поняла, что столь быстрое движение было ошибкой. Голова опять закружилась, подступила тошнота, колени подгибались. Алекс сделала еще один шаг в сторону и зашаталась. Уэлч протянул руку, привлек Алекс к себе, и она снова оказалась прижатой к его широкой груди.
– Вижу, в каком вы порядке, – иронически сказал он и, прижимая к себе Алекс, потянулся к кранам душа.
– Вы должны позвонить в пожарную команду, – настаивала Алекс, уткнувшись лицом в его рубашку. Тепло его тела чувствовалось сквозь влажную ткань, и Алекс, которую продолжала сотрясать дрожь, все крепче прижималась к Уэлчу. Желание поскорее оказаться под струей горячей воды было мучительным. – И в полицию.
– Телефон не работает. – Он сунул руку под струю, проверяя температуру воды. – Как только мы устроим вас и вашу сестру, я схожу и взгляну на дом. Если Уистлдаун действительно горит, несколько минут ничего не изменят. А если в доме кто-то есть, я справлюсь с ним сам.
Она в этом не сомневалась.
– А сотового у вас нет?
– Здесь сеть не действует.
Уэлч смотрел на нее сверху вниз. Его мокрые черные волосы блестели и прилипали к голове, черты лица казались более рельефными: высокий лоб, прямой, но не слишком крупный нос, твердый неулыбчивый рот и квадратный подбородок. Алекс, продолжавшая прижиматься к его твердому мускулистому телу, с изумлением ощутила пробуждавшееся желание. Она недоуменно уставилась ему прямо в лицо.
– Что-то не так? – нахмурился он.
– Нет, ничего – выдавила Алекс.
– Хорошо. Тогда будем греться. – Если Уэлч тоже ощущал желание, то не показывал виду. Он наклонился, снова подхватил Алекс на руки, не интересуясь ее мнением на этот счет, впрочем, ей и в голову не пришло бы протестовать. Потом, как был в одежде, так и шагнул под душ, держа в объятиях куда менее одетую Алекс. О блаженство! На них обрушился каскад горячей воды, смывая бурую грязь и унося ее в сток. Все еще дрожа и обнимая Джо за шею, Алекс подставила лицо под струю и закрыла глаза. Нужно было во что бы то ни стало подавить внезапно возникшее влечение.
"Это чистая физиология, просто ответ на близость привлекательного мужчины", – сказала она себе. С одной стороны, это было неплохо и свидетельствовало, что ее чувства, атрофировавшиеся после смерти отца, начинают восстанавливаться. С другой стороны, они проявлялись в столь неподходящее время и оказались направлены на неподходящего человека. Если бы это случилось на несколько недель раньше, она не оттолкнула бы Пола и тот не обратился бы за сочувствием к Таре Гоулд…
"Прекрати, – гневно приказала себе Алекс. – Не сметь думать о Поле! Он умер так же, как и отец. Разница только в том, что Пола я любила куда меньше", – осенило ее.
– Ну что, теплее? – голос Уэлча звучал у самого уха. Она не хотела открывать глаза. Когда ты лежишь в сильных мужских объятиях и прижимаешься к сильной мужской груди, справиться с влечением нелегко, но когда ты еще и видишь рядом сильное мужское лицо, сделать это еще труднее.
– Угу…
Руки и ноги начало покалывать. Особенно бедные замерзшие ноги; казалось, в них вонзались десятки иголок. Алекс пошевелилась. По ошибке приняв это движение за просьбу отпустить, Уэлч убрал руку, державшую ее под коленями, и Алекс скользнула вдоль его тела, пока не встала на пол душевой кабины. Это движение оказалось неожиданно эротичным. Его лицо было угрожающе близко. Глаза Уэлча потемнели, расширившиеся зрачки поглотили светлую радужную оболочку. Если бы Алекс захотела, она могла бы сосчитать волоски на его небритой щеке.
– У вас грязь на лице, – сказал он и, взяв ее за подбородок, провел по щеке пальцем. Жест оказался поразительно интимным. Слишком интимным для сохранения душевного спокойствия, подумала Алекс, освобождая подбородок.
– И у вас, – хрипло произнесла она и отвернулась, пытаясь защититься от самой себя. Реакция собственного тела ей не нравилась. И уж во всяком случае, Уэлч не должен был ее заметить.
– Есть разница. Я привык к грязи.
– А с чего вы взяли, что я не привыкла? – она покосилась на Уэлча. Он смотрел ей в лицо и лукаво улыбался.
– Можете назвать это предчувствием. – Он снова обнял Алекс за талию и повернул к себе лицом.
В такой обстановке было трудно противостоять стремлениям собственного тела. Алекс едва ли была способна стоять самостоятельно, так что никуда не денешься. Ее талия ощущала прикосновение больших, сильных и властных ладоней. Руки Алекс все еще обвивали его шею, тело прижималось к телу. Плотно обтянутые тонким мокрым шелком груди Алекс бесстыдно льнули к широкой груди Уэлча. Твердые набухшие соски выдавали ее непрошеное возбуждение. Сексуальность, дремавшая несколько недель, внезапно пробудилась. И нельзя сказать, что вовремя – объект был на редкость неподходящий.
Ведь это тот самый человек, которого она едва не возненавидела несколько часов назад! Неужели такое возможно?
– Держитесь. – Уэлч отпустил ее талию, потянулся к вделанной в кафель мыльнице, взял зеленый брусок и намылил руки. Запах был сильный, острый и напоминал тот, который Алекс ощутила, когда очутилась в его объятиях. Что это за сорт? "Ирландская весна"?
– Закройте глаза, – велел Уэлч, прервав ее мысли, и Алекс послушалась. Кончики его пальцев слегка погладили скулы, нос, рот и подбородок. Теперь запах мыла чувствовался еще сильнее. Звук льющейся воды напомнил ей про бурю. Но сейчас ливень был теплым и приятным, таким же, как прикосновение Уэлча. Внезапно она представила себе, как эти руки касаются ее тела совсем в других местах, и затаила дыхание.
Но тут Уэлч повернул Алекс лицом прямо под струю, чтобы смыть мыло. Потом он на секунду отпустил ее, и Алекс замигала, открыла глаза и принялась следить за тем, как он проводит мыльными руками по собственному лицу, запрокидывает голову и смывает пену. Она как зачарованная смотрела на его сильную загорелую шею, твердый подбородок, губы красивой формы и черные полумесяцы ресниц, лежавшие на небритых смуглых щеках.
Что мешает ей прижаться губами к этой шее, расстегнуть рубашку, провести ладонями по груди, забраться в джинсы и?.. "Прекрати!" – прикрикнула на себя Алекс. Ничего себе – размышления, да она совсем распустилась. Положим, ничего подобного она делать не собиралась, но отпираться было бессмысленно: более сильного желания она не испытывала ни разу в жизни.
"Почему именно сейчас? Почему именно к нему?" – спрашивала она себя, виновато прислушиваясь к собственным ощущениям. Когда твердая мужская грудь прикасалась к ее соскам, их начинало покалывать. При каждом движении Уэлча она чувствовала, как напрягаются его мышцы. Не в силах справиться с собой, Алекс как бы невзначай прижалась к его мускулистому бедру. Чувство, которое она при этом испытала, нельзя было описать словами. Тело Алекс пронзило жаром, пульс участился, пах судорожно сжался. Сила собственной физической реакции заставила ее оцепенеть. Уэлч тоже не остался равнодушным. Алекс почувствовала сквозь его джинсы нечто упругое, с каждой секундой становившееся все более твердым. Уэлч опустил голову, и их взгляды встретились. Уэлч, казалось, был удивлен тем, что с ним происходило. И в этом их ощущения совпадали.
Глава 13
Глядя Алекс прямо в глаза, Джо крепче прижал ее к себе, сменил позу, и обтянутое джинсами бедро уперлось ей в пах. Джо перевел взгляд на ее рот. От этого обжигающего взгляда губы Алекс приоткрылись, в напрягшемся животе возник холодок.
Глаза его вспыхнули, рот сжался, руки вдруг слегка отстранили Алекс, как будто Джо внезапно опомнился, очнулся от какого-то морока.
– Волосы тоже грязные, – бесстрастно произнес он. Алекс едва успела понять, что он не собирается пользоваться ситуацией, как вдруг Уэлч подставил ее макушку под струю – очевидно, чтобы смыть пресловутую грязь. Когда горячая вода попала на рану, голова Алекс чуть не взорвалась от боли. Алекс вскрикнула, тут же забыв о сексе, и дернулась в сторону.
– Что? – нахмурился он.
– Голова. Очень больно. Там, кажется, содрана кожа.
Она промокла, замерзла и была потрясена до такой степени, что чуть не забыла про рану. И сейчас та мстительно напомнила ей о своем существовании.
– Как вас угораздило?
– Я уже говорила. Кто-то был в спальне, когда я проснулась. Я побежала за ним в коридор, и меня чем-то ударили по голове. Я потеряла сознание, а когда очнулась, на затылке у меня была кровь.
– И вы до сих пор молчали? – возмущенно воскликнул он. – Покажите.
Алекс послушно наклонила голову и отвела мокрые волосы в сторону, чтобы Уэлч мог увидеть рану. Макушка горела и пульсировала.
– Видите?
Он еле слышно присвистнул.
– Неудивительно, что вы едва держались на ногах.
Пальцы Уэлча осторожно коснулись больного места, и Алекс поморщилась.
– Здесь изрядная ссадина и шишка размером с мяч для гольфа. – Он отвел руку. Алекс отпустила волосы и посмотрела ему в глаза. – Говорите, кто-то напал на вас в доме? – его голос звучал немного скептически.
Алекс ощетинилась.
– Он был не просто в доме, а в моей спальне! Когда я проснулась, он стоял в ногах моей кровати. Я отчетливо слышала его дыхание. Вот так, вдох… выдох… – продемонстрировала она. – Я выбежала за ним в коридор, споткнулась и получила удар по голове. Думаю, меня кто-то ударил, но утверждать не могу. Может быть, я обо что-то стукнулась. Было темно; свет отключился. Я ничего не видела.
Уэлч нахмурился и немного помолчал, обдумывая ее слова. Алекс пыталась смотреть ему в глаза, но усталость заставила ее опустить голову ему на грудь. Она, наконец, согрелась, однако на смену жгучему холоду пришла саднящая боль. Она не знала, что хуже. Хорошо было только одно: боль положила конец ее недостойному вожделению. И все же на этого человека можно было положиться. Да, она уволила его со службы. Скорее всего, он крайне ею недоволен. Алекс с удивлением поняла, что охотно предоставила бы именно Уэлчу разбираться в этом деле, и пусть действует, как хочет. Лишь бы он поверил ее словам.
Алекс открыла глаза.
– Считаете, что я все это выдумала? – резко спросила она.
– Удар по голове вы не выдумали. Это уж точно, – задумчиво ответил Уэлч.
Ее глаза сузились.
– А все остальное?
– Я этого не говорил.
– Но намекнули!
– И не собирался, – мягко сказал Уэлч, глядя ей в глаза. – Давайте все делать по порядку, ладно? Сначала одно, потом другое. У вас обширная рана на голове. Первым делом нужно промыть ссадину. Остальное потом. Я уже сказал, волосы у вас грязные. Сможете потерпеть?
Воспоминание о жгучей боли, пронзившей голову в момент соприкосновения с горячей водой, было таким мучительным, что Алекс едва не сказала "нет". Но сознание правоты Уэлча заставило ее еле заметно кивнуть.
– Вот и умница. – Руки Уэлча бережно разделили длинные пряди, открыв больное место. Алекс уткнулась лицом в его грудь, обхватила его шею, изо всех сил зажмурила глаза и приготовилась к худшему.
– Начали, – негромко сказал Уэлч и снова подставил ее голову под струю. Боль была острой, но не такой нестерпимой, как раньше. Наверно, потому что теперь Алекс ее ждала. Когда горячая вода попала на открытую рану, пришлось закусить губу, чтобы не закричать.
– Вот и все.
Громкий стук в дверь ванной заставил обоих вздрогнуть.
– Эй, папа! Я положил фонарь и полотенца на кровать! – крикнул из-за двери мальчик.
– Спасибо, Али, – откликнулся Джо, посмотрел на Алекс и криво усмехнулся. – Думаю, это намек, – сказал он, взял Алекс на руки и вышел из душа. В ванной было тепло и влажно, но все же холоднее, чем в кабине. Алекс тут же пожалела, что не осталась в душе, наполненном таким упоительно согревающим паром. Она задрожала, хотя и не так, как прежде; это была обычная реакция на изменение температуры. Вода лилась с них ручьями.
– Вы сумеете просидеть минутку и не упасть?
– Да. – Боль в голове притупилась, но все еще основательно чувствовалась. Усталость и тошнота дополняли тягостную картину. Состояние – хуже некуда, но все же Алекс была уверена, что не упадет, если можно будет присесть. Стоять, – нет – стоять она точно не сможет.