Потому что, в-третьих, одновременно с передачей содержания Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 г. во московскому радио, тогда же, примерно в указанное выше время, его текст был передан Молотовым германскому послу графу Шуленбургу!Но не только ему. В то же самое время посол СССР в Великобританни - И. Майский - вручил текст этого Сообщения премьер-министру У. Черчиллю.
Ради чего Сталин так торопился озвучить сообщение ТАСС именно 13 июня 1941 г. и выпустить его в открытый эфир московского радио аж вечером того же дня и одновременно вручить его текст германскому послу фон Шуленбургу и британскому премьер-министру Черчиллю, а вот массовую публикацию перенес на следующий день?
Вопрос этот потому непрост, что ответ на него сокрушает последний "заградительный вал" на пути к подлинной правде об этом Сообщении, которая настолько перевернет все насильственно вдолбленные в массовое сознание представления о непосредственном кануне войны, что… впрочем, все по порядку.
Читатели, очевидно, помнят, что еще в самом начале анализа истории с майским обменом посланиями между Сталиным и Гитлером было особо подчеркнуто, что, судя по всему, точнее, судя по одному действию Сталина ровно через месяц, как минимум, рукой самого фюрера в его послании была проставлена дата именно 13 мая.
Едва ли забыто читателями и то, как Гитлер сам же, лично выболтал в ответном послании Сталину реальное время нападения (подчеркиваю, что не следует путать с понятием "точная дата" нападения, о чем речь пойдет ниже).
Письменно ляпнув тогда, что-де речь идет всего об одном месяце и что с 15 - 20 июня он начнет отвод своих войск от границы, Гитлер полагал, что ему удалось обмануть и усыпить бдительность Сталина. Однако Гитлер и не заметил, как сам же попал в капкан.
Ровно через месяц, в 18.00 13 июня 1941 г., на виду у всего мира (скорее, на слуху у всею мира, потому как следует учесть передачи по радио) Сталин захлопнул этот капкан, а 14 июня, и также на виду всего мира, наглухо заколотил его. В капкане сидел агрессор - Гитлер!
Потому что самим фактом такого Сообщения ТАСС, тем более содержавшим аргументацию самого же фюрера, Сталин напомнил ему, но во всеуслышание, что месяц-то прошел, так что или действительно отводи войска, или же делай заявление на весь мир об отсутствии у руководства Германии каких-либо агрессивных намерений, а если есть какие-то проблемы, то вырази готовность к диалогу. Дело тут еще и в том, что к 13 июня 1941 г. Сталин располагал данными погранразведки о том, что гитлерюги назначили начало выдвижения своих войск на исходные для нападения позиции именно на 13 июня 1941 г. Более того, как тогда же установили советские органы госбезопасности, едва только наш посол в Лондоне И. Майский передал 13 июня 1941 г. текст Сообщения ТАСС У. Черчиллю, как тут же из Лондона в британское посольство в Москве была направлена срочная телеграмма с приказанием немедленно приступить к эвакуации сотрудников британского посольства (находившийся в этот момент в Лондоне посол Криппс, например, срочной телеграммой приказал своей дочери немедленно выехать в Тегеран). Тем самым Сталин проверял подлинную достоверность информации об угрозе нападения Германии в самое ближайшее время.
Но не только эту цель преследовал Иосиф Виссарионович. Главное было в том, чтобы заранее припереть Адольфа к стенке как вероломного и подлого агрессора!
По сути дела, Сталин вновь, но на этот раз очень жестко загнал коричневого шакала в угол, поставив его перед абсолютно неразрешимой дилеммой:
1. Либо официально, во всеуслышание разделить изложенную в Сообщении ТАСС позицию, т. е. открыто от имени германского государства подтвердить высказанную в нем беспочвенность слухов о нападении, что для Гитлера означало:
а) либо отказ от Нападения или же, как минимум, перенос даты нападения на более поздний, а следовательно, и более выгодный для СССР в плане подготовки к отпору врагу срок;
б) либо, оставив уже назначенную дату нападения в силе (а Сталин, как увидим чуть ниже, по состоянию на 13 июня 1941 г. уже точно знал о 22 июня), расписаться в том, что в случае нападения после такого, официально выраженного согласия с содержанием Сообщения ТАСС, а по сути-то - заявления Правительства СССР, именно он, коричневый шакал, и есть самый что ни на есть вероломный и подлый агрессор;
2. Либо никак не реагировать, что, в свою очередь, означало бы:
а) что он, Гитлер, так или иначе понял, что же сделал Сталин, и
б) что своим умышленным молчанием, а по сути-то, откровенно красноречивым игнорированием совершенно отчетливо прозвучавшего приглашения к диалогу, он, Адольф Гитлер, также собственноручно расписывается, но уже в том, что и военное, и особенно политическое решения о нападении 22 июня на СССР приняты окончательно и бесповоротно, и более того, соответствующе подтверждены командующим группировками вторжения (дело в том, что в этот момент Сталин уже знал, что Гитлер издал и направил в войска директиву о назначении даты 22 июня датой нападения)!
Любой из этих вариантов выставлял Гитлера именно вероломным агрессором, который заслуживал не только всеобщего осуждения, но и самого сурового возмездия.
Для Сталина же, особенно второй вариант давал ответ на главный вопрос - о дате нападения, в котором из-за масштабных дезинформационных мероприятий советская разведка если и не "плавала", то, к сожалению до середины июня 1941 г. не могла с абсолютно необходимой уверенностью и убежденностью категорически утверждать достоверность той или иной даты. Как уже отмечалось раньше, в итоге их набралось едва ли не полтора десятка.
Но как только Сообщение ТАСС было еше опубликовано, то в прямом смысле на следующий же день, т. е. 14 июня, в сообщениях разведки отчетливо и категорически прозвучала дата 22 июня! Решение от12июня1941г. вначале продвижения глубинных дивизий округов в сторону границы, а еще более решение о подготовке и обнародовании знаменитого Сообщения ТАСС наряду с уже указанными выше причинами в колоссальной степени были обусловлены поступлением в Москву именно 12 июня сообщения одного из самых проверенных и доверенных агентов ГРУ - "Альты" (Ильзе Штебе) в котором со ссылкой на находившегося у нее на связи блестяще информированного и всегда сообщавшего достоверную информацию агента ГРУ "Арийца" (Рудольф фон Шелия) указывался вероятный срок нападения 15 - 20 июня (об этом сообщении "Альты" см. в кн.: Лота В. "Альта против "Барбароссы". М., 2004. С. 309), что совпадало с выболтанным лично Гитлером сроком.
Сохраняя элементарную объективность, невозможно не признать, что у Гитлера почему-то хватило если и не ума, то по крайней мере интуиции сообразить, что же сделал Сталин, однако, к глубокому прискорбию, выходит, что у многих наших историков, мемуаристов и исследователей и по сию пору изрядные трудности на сей cчeт…
Ведь если, например, вернуться к истории с посланиями, особенно в т. ч. и в варианте Жуков/Безыменский, чему выше было посвящено немало страниц, то с большим сожалением придется констатировать, что даже в рамках умышленно сотворенного мифа о том, что вся эта история произошла якобы в июне, из поля зрения и маршала, и элитного мастера исторических расследований напрочь упорхнуло то обстоятельство, что, подчеркиваю это вновь, даже в рамках этого мифа совершенно очевидно, что Сталин тем самым проводил крупномасштабную разведывательно-политическую блиц-операцию стратегического характерна! Именно поэтому-то в тексте Сообщения и была воспроизведена аргументация самого Гитлера, о чем едва ли не с возмущенным придыханием поведал то ли сам Жуков, mo ли Безыменский, но от имени Жукова. А чего тут было возмущаться если принцип "бить врага его же оружием" известен с библейских времен, а у Сталина он был одним из главных в его искусстве политического поединка?
Не случайно уже 15 июня 1941 г. в дневнике колченогого министра пропаганды Й. Геббельса появилась очень красноречивая запись: "Опровержение ТАСС оказалось более сильным, чем можно было предположить по первым сообщениям. Очевидно, Ствлин хочет с помощью подчеркнуто дружественного тона и утверждений, что ничего не происходит, снять с себя всевозможные поводы для обвинений в развязывания войны". Геббельс понял, а наши - нy никак!?
Как, очевидно, и ожидал Сталин, Гитлер избрал второй вариант - никакой официальной реакции Берлина не последовало. В тоже время через специально подставленного советской разведке дипломатической разведкой Риббентропа и гестапо агента "Петер" (у нас числился под псевдонимом "Лицеист") до сведения советского посольства в Берлине было доведено, что-де Сообщение ТАСС не произвело на немецкое руководство "никакого впечатления и что оно вообще не понимает, чего Москва хотела добиться этим сообщением.
.. О "двойнам дне" "Лицеиста" в Москве знали - и внешнеполитическая разведка НКВД - НКГБ, и военная разведка СССР располагали настолько сильными агентурными позициями в МИДе Германии, что быстрое определение истинного лица "Лицеиста" не оставило никакого труда.
Достаточно сказать, что в непосредственном окружении Риббентропа действовала агент "Юна", с которой работала одна из самых выдающихся разведчиц того периода Елена Зарубина. Не говоря уже об окрещенном в omeчественной литературе нашим человеком в гестапо, знаменитом ныне агенте "Брайтенбахе" (Вилли Леман) и иных возможностях нашей разведки.
Основная интрига в истории с "Лицеистом" в том, что ее используют, как правило, в качестве некоего убойного аргумента при доказательстве полностью беспочвенного мифа о якобы имевшей место едва ли не наивной доверчивости Сталина к исходившей от этого агента информации, в составлении которой принимал участие аж сам Гитлер.
Сколько ядовитых стрел было выпущено по этому поводу и все ведь впустую, ибо тем, кто этим занимался (да и занимается по сию пору), судя по всему, совершенно невдомек одно npocmoe обстоятельство. Оно и понятно - ведь круто замедленной на зоологическом антисталинизме заумью трудно сообразить, что ни Сталин, ни Берия законченными идиотами не были, тем более в политике и разведке. И уж если они решились на mo, чтобы на высокие посты в Берлине - посла и резидента - направить двух, вдрызг "засвеченных" перед германскими спецслужбами сотрудников советских органов госбезопасности, то как минимум неспроста. Так оно и было в действительности: бывший кратковременный начальник разведки НКВД СССР - Владимир Георгиевич Деканозов и бывший сотрудник территориальных органов безопасности и младший брат "правой руки" Берии - Богдана Кобулова - Амаяк Захарович Кобулов, совершенно не случайно попали на работу в Берлин.
В элегантно издевательской по отношению к гестаповской контрразведке, а также к самому Гитлеру манере Сталин и Берия профессионально изящно решили извечную задачу любой разведки - задачу массированною отвлечения внимания и усилий спецслужб Германии на ложные объекты, роль которых и исполняли В. Г. Деканозов и А. 3. Кобулов, явно зная или по меньшей мере догадываясь об истинном предназначении своих миссий в Берлине всего лишь частично.
В предвоенный период это было тем более важно, так как основном задача советской разведки в том и состояла, чтобы, восстановив по различным причинам ранее утраченную связь с агентурой, наладить регулярное поступление достоверной разведывательной информации о планах и номерениях гитлеровского руководства Германии.
Поэтому-mo и Деканозову, и Кобулову были отведены такие роли - ни тот, ни другой не являлись профессионалами на своем nocmy, но своей блшостью к Сталину и Берии создавали ложное впечатление о какой то многозначительности своего пребывания в Берлине. Естественно, гестаповская контрразведка немедленно обратила внимание на это и занялась ими вплотную. Собственно говоря, и Сталин, и Берия ясно ожидали серьезной подставы со стороны гестапо - так и появился у Кобулова агент "Лицеист".
Находившийся в советском плену майор абвера Зигфрид Мюллер на допросе в мае 1947 г. показал, что в августе 1940 г. Кобулову был подставлен агент германской разведки латыш Берлингс ("Лицеист" - А. М.), который по нашему (m.е. абвера - А. М.) заданию длительное время снабжал его дезинформационными материалами. Насчет подставы 3. Мюллер солгал, так как в момент вербовки советской разведкой в августе 1940 г. Берлингс не был гитлеровской "подставой" - просто сразу же после вербовки он помчался в гестапо и, сообщив там о факте вербовки, предложил свои услуги. Сей факт четко зафиксирован в архиве Риббентропа - РА АА Bonn: Dienstrstelle Ribbentrop. UdSSR - RC. 7/1. (R 27168). Bl 25899 - 25902. Так что 3.Мюллер на допросе пытался выставить абвер как некую сверхумную контору, но, увы, германские же архивы этого не подтверждают. Кстати, из-за этого же сами немцы не слишком-то доверяли берлинскому корреспонденту латвийской газеты "Брива Земе" Оресту Берлингсу, числившемуся у них как "Петерс".
На вопрос же следователя о том, действительно ли им удалось обмануть Кобулова, Мюллер не моргнув глазом заявил, чтo-де он "твердо уверен, что Кабулов не подозревал об обмане"! И mym же, сам того не подозревая, четко проиллюстрировал, что в действительности Кобулов, следуя указаниям Берии и Сталина, непринужденно обманул гитлерюг! Так, в подтверждение своей беспочвенной уверенности в том, что Кобулов якобы не подозревал об обмане, 3. Мюмер заявил: "Об этом свидетельствует тот факт, что в беседах с Берлингсом он выбалтывал ему некоторые донные о политике Советского правительства в германском вопросе… Сведения из бесед с Кобуловым… докладывались Гитлеру и Риббентропу". И тут же добавил, чтоде на встречах с Берлингсом ("Лицеистом") Кобулов сообщал своему "агенту", что направляет его информацию лично Сталину и Молотову (Архивы рассказывают: Сборник статей. М., 1991. С 335; 1941 год. Т. 1. М., 1998. С. 384 - 385).
То есть обрисовал ситуацию целенаправленного продвижения информации советской разведкой (а за этим стояли Слииин и Берия) о политике СССР в германском вonpoce - ведь Сталину было крайне необходимо по возможности эффективнее влиять на Гитлера в плане максимально достижимого сдерживания его агрессивных стремлений и принимаемых мер для нападения на СССР. Ради этого Кабулов и "выбалтывал некоторые данные о политике Советского правительства в германском вопросе", сдабривая их привлекательной приманкой насчет того, что-де информация Берлингса-"Лицеиста" докладывается лично Сталину. Окоричневевшим мозгами тевтонам казалось, что они обдурили Лубянку, Берию и даже самого Сталина, и даже после войны до них не дошло, как, впрочем, и до абсолютного большинства наших историков, спекулирующих на этой истории, что истинными жертвами обмана были непосредственно сами же тевтоны!
Два могучих аса политической борьбы и разведки - Сталин и Берия - играли с болванистыми тевтонами как кошка с мышкой. И дело тут eom в чем. Едва только Берия возглавил Лубянку в конце 1938 г., а чуть позже, в мае 1939 г., Молотов сменил Литвиново на посту наркома иностранных дел, как сразу же были резко изменены и сильно расширены задачи внешнеполитической разведки: от крайне характерного в 20-е - 30-е гг. контрразведывательного направления в своей деятельности внешняя розведка обязывалась перейти к решению таких особо важных главных задач, как получение информации о намерениях правительств ведущих капиталистических государств, выявление политических планов последних и, говоря современным языком, осуществление наступательных активных мероприятий, то есть акций влияния как для эвентуального, так и параллельно-арьергардного сопровождения мероприятий внешней политики СССР (см. к примеру Судоплатов П А. Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год. М., 2001. С. 17; эта книга выдающегося аса советской разведки, в которой он раскрыл то, что при его жизни не могло бить опубликовано, вышла уже после его смерти). Уже одно это обстоятельство свидетельствует, что появление Деканозова и Кобулова в Берлине было неслучайным. В то же время ныне уже возможно на реальных примерах показать, что же на самом деле сделали Сталин и Берия, направив в Берлин maкue фигуры, как Деканозов и Кобулов.