Несмотря на сложную судебную волокиту, шумеры разводились достаточно часто. Среди судебных документов, найденных в "Холме табличек", многие посвящены разводам. Так, некий Лу-Уту, сын Нибабы, решил отослать от себя супругу, по имени Геме-Энлиль. Та согласилась расстаться полюбовно, если муж заплатит отступные: "Клянусь царем! Дай мне 10 сиклей серебра, и я не буду подавать на тебя жалобу". Легковерный муж поверил и обманулся – брошенная жена обратилась в суд с требованием компенсации. Впрочем, судьи выслушали свидетелей и быстро установили истину: "Лу-Уту 10 сиклей серебра выплатил, о чем Дугеду и Унила, земледелец, присягу принесли…" Судебного постановления в документе нет, видимо, жалоба жены, хотевшей получить положенную законом компенсацию, осталась неудовлетворенной. Хотя и ложную клятву ей в вину не поставили. Впрочем, это, возможно, послужило предметом другого судебного разбирательства.
Примерно в то же время состоялся еще один процесс: муж прогнал несостоявшуюся жену, которая отказалась исполнять свои супружеские обязанности. "Лу-Баба, сын Элаля, прогнал Нинмизи, дочь Лугальтиды, пастуха. В том, что Элаль сказал Лугальтиде: "Твоя дочь должна выйти замуж за моего сына" – и что Нинмизи тем не менее в качестве его жены на его, Лу-Бабы, ложе не пришла, поклялся Лу-Баба. Ур-Баба был при этом судебным исполнителем. Энси (наместник. – О.И.) был Урлама". Изгнанная жена в этом случае тоже ничего не получила, поскольку сама была виновата.
Причиной развода могло стать бесплодие жены, но тогда она забирала с собой приданое, кроме того, муж выплачивал ей денежную компенсацию, назначенную судом. Если же отец жены заранее оговаривал в брачном контракте маловыполнимые условия развода, муж мог взять в дом вторую жену. Но бедняжка никогда не могла сравняться правами с первой супругой и была обречена "мыть ей ноги и носить ее стул в храм".
Вообще же, если развод по каким-то причинам осложнялся, у шумерских мужей была редкостная возможность избавиться от надоевшей супруги: муж мог продать свою жену или на время передать ее кредиторам для отработки долга. Этой возможности он лишался только в том случае, если она категорически запрещалась брачным контрактом.
Первые своды законов, дошедшие до нас из древнего Междуречья, относятся к двадцать первому веку до н. э. Они были записаны почти одновременно в царствах Ларсы и Эшнунны.
Жители Ларсы крайне нетерпимо относились к женам, требовавшим развода. Их закон гласил:
"Если жена возненавидит своего мужа и скажет ему: "ты не мой муж", то ее следует предать реке".
Развод по инициативе мужа был значительно безопаснее:
"Если муж скажет своей жене: "ты не моя жена", то он должен отвесить 1/2 мины серебра".
Законы царства Эшнунны предусматривали, что делать с беглыми мужьями, а также с теми, кто изменил жене и родине. Если муж исчез и жена вышла за другого и родила ребенка, но потом выяснилось, что муж находился в плену, жена должна вернуться к освободившемуся супругу. Если же причиной отлучки было то, что муж "возненавидел свою общину и царя", то есть изменил родине, "он не может предъявлять иска по поводу своей жены", которая автоматически считается разведенной.
Если государственная измена каралась потерей жены (что не всегда можно считать наказанием), то супружеская – потерей не только жены, но и имущества: "Если человек, после того как ему рождены дети, оставит свою жену и возьмет замуж другую, то он должен быть изгнан из дома и от всего, что бы ни было, и имущество должно остаться той, которую он покинул".
Примерно столетием позже в царстве Исин, в центре Южного Двуречья, тоже были занесены на таблички законы о браке. Они предусматривали защиту жены в том случае, если муж "отвращал свое лицо от супруги". Если таковое "отвращение" брачным договором предусмотрено не было, жена могла отказаться от развода. Правда, привередливый муж имел право взять еще одну жену. Но новобрачным надлежало помнить, что "другая его жена, которую он взял за себя как любимую жену, – вторая жена". А первая супруга оставалась первой, и муж обязан был содержать ее до конца дней, не мечтая о разводе.
Особые проблемы возникали у мужей, которые пытались променять законную жену на блудницу:
"Если человеку его жена не родила детей, а блудница с улицы родила ему детей, то он должен давать этой блуднице содержание хлебом, маслом и одеждой. Дети, которых родила ему блудница, – его наследники, но пока его жена жива, блудница не должна жить в доме вместе с супругой".
"Если юноша, имеющий жену, возьмет за себя блудницу с улицы, и судьи скажут ему, чтобы он не возвращался к этой блуднице, но затем он покинет свою супругу, то разводную плату он должен отвесить вдвое".
В середине восемнадцатого века до нашей эры Междуречье объединилось под властью вавилонского царя Хаммурапи, который, по его собственным словам, был призван богами "для благоденствия населения". На столбе из черного базальта Хаммурапи приказал выбить свод законов, а также детальное восхваление самого себя – "ярого буйвола, бодающего врагов" и "пастыря народов".
"Я начертал свои драгоценные слова на своем памятнике и установил перед своим, царя справедливости, изображением… Я – царь, превосходящий прочих царей, мои слова отменны, моя мудрость не имеет себе равных. По велению Шамаша, великого судьи небес и земли, да воссияет в стране моя справедливость; по слову Мардука, моего владыки, пусть мои указы не имеют нарушителя".
В том, что касается самовосхваления, Хаммурапи порою увлекается и заявления его не всегда отвечают требованиям логики. Так, в одной и той же фразе он называет себя "сокрушителем четырех стран света" и "смиренным богомольцем". Но сами законы неплохо для своего времени продуманы, и чувствуется, что царь и впрямь отдал немало сил для того, "чтобы дать сиять справедливости в стране, чтобы уничтожить преступников и злых, чтобы сильный не притеснял слабого".
Законы охватывают буквально все стороны жизни вавилонян: подробно рассказывается, кто виноват, "если бык при своем хождении по улице забодал человека и умертвил его", что делать, "если шинкарка, в доме которой собирались преступники, не схватила этих преступников и не привела их во дворец к властям", какова должна быть судебная процедура, "если человек нанял вола, и бог его поразил, и он издох", определяется даже мера ответственности человека, который "нанял вола и сломал ему рог, отрезал ему хвост или же повредил ему морду". Естественно, что брачно-семейным отношениям добросовестный законодатель тоже уделил немало внимания.
Хаммурапи был решительным противником незарегистрированных браков: "Если человек взял жену и не заключил с ней договора, то эта женщина – не жена". Разводы "дракон среди царей" не слишком одобрял, но особых препятствий не чинил:
"Если человек захочет оставить свою супругу, которая не родила ему детей, то он должен дать серебро, равное ее выкупу, а также восстановить ей приданое, которое она принесла из дома своего отца, а затем он сможет ее оставить… Если выкупа не было, то он должен дать ей одну мину серебра за оставление".
Что делать, если человек захочет оставить супругу, которая родила ему детей, Хаммурапи не сообщает. На этот счет в законе упомянуты только неполноправные вторые жены и жены из категории жриц. Такой супруге легкомысленный муж должен был не только вернуть приданое, но и отдать "половину поля, сада и имущества", она, наравне с детьми, становилась его наследницей, но при этом могла выйти замуж за человека, "который ей понравился".
Дешевле всего обходился развод вавилонянину, жена которого "захочет уйти и начнет вздорничать, разорять свой дом и унижать своего мужа". Развод с такой женой не стоил ничего, более того, муж не только мог отпустить вздорную супругу на все четыре стороны, но имел право перевести ее в категорию рабынь и взять себе новую жену, поуживчивее. Если же виновной стороной оказывался муж, то он никакой кары не нес.
"Если женщина возненавидела своего мужа и сказала: "Не бери меня", то дело ее должно быть рассмотрено в ее квартале, и если она блюла себя и греха не совершила, а ее муж гулял и очень ее унижал, то эта женщина не имеет вины: она может забрать свое приданое и уйти в дом своего отца… Если она не блюла себя, была гулящей, дом свой разоряла и унижала своего мужа, эту женщину должны бросить в воду".
В воду надлежало бросить и женщину, которая повторно вышла замуж, пока ее муж находился в плену. Исключение делалось лишь для тех жен, которые не могли обеспечить себя пропитанием. Но и им, после возвращения первого мужа, надлежало вернуться обратно. И лишь жены изменников родины, как и в царстве Эшнунны, могли наслаждаться повторным супружеством:
"Если человек бросил свое поселение и убежал, и после него его жена вступила в дом другого, то если этот человек вернулся и захотел взять свою жену, то так как он презрел свое поселение и убежал, жена беглеца не должна вернуться к своему мужу".
Особо оговаривал Хаммурапи права жен, заболевших проказой. Развод с ними разрешался только с обоюдного согласия, причем муж должен был вернуть жене ее приданое. Если же прокаженная не хотела покинуть мужа, то он, даже вступив во второй брак, должен был содержать ее до конца дней.
Законы Хаммурапи содержат 282 статьи, четверть из них посвящены семейному законодательству. Вавилоняне очень серьезно относились к институту брака.
Примерно через пятьсот лет после Хаммурапи в Ассирийском царстве, возникшем вокруг города Ашшур в Северном Двуречье, были изданы законы, вошедшие в историю как "среднеассирийские". Их создатели творчески подошли к проблеме развода, предварив соответствующие статьи законами о неверных женах и их соблазнителях.
Законодатели отдельно рассматривают измену с предварительным умыслом и измену без такового, а также случай, когда преступная жена заигрывала с посторонним мужчиной, но самому грехопадению противилась, хотя и безрезультатно. Различаются казусы, при которых изменница сообщала соблазнителю, что она замужем, или же выдавала себя за незамужнюю. Но наказание при этом варьируется только для мужчины. Что же касается женщины, то, согрешила ли она с умыслом, без такового, или еще как-нибудь, – "Муж может покарать свою жену, как ему угодно". Впрочем, чтобы мужу было легче выбрать вид казни, законодатели подсказывают ему два варианта, которые, видимо, считались на берегах Тигра и Евфрата самыми удачными: предлагалось либо убить грешную жену, либо отрезать ей нос. Поводом для развода измена жены не являлась по той простой причине, что ассирийцам таковой повод был не нужен вообще. Муж и без него был вправе отвергнуть свою жену.
"Если человек отвергает свою жену, то, если он пожелает, он может дать ей что-нибудь; если не пожелает, может не давать ей ничего, она уйдет ни с чем.
Если женщина живет еще в доме своего отца, а ее муж отвергает ее, то украшения, которые он надел на нее, он может забрать. Брачный дар, который он принес, он не может потребовать обратно, он сохраняется за женщиной".
Что же касается женщины, то она не могла не только требовать развода, но и убегать из дома и даже отлучаться на несколько дней без ведома мужа:
"Если замужняя женщина самовольно ушла от своего мужа и вошла в дом ашшурца в том же поселении, либо в другом, где ей предоставили жилье, поселилась с хозяйкой дома и переночевала там три-четыре раза, но хозяин дома не знал, что в его доме живет замужняя женщина, то, после того, как она была обнаружена, хозяин дома, чья жена самовольно его покинула, может ее изрезать и не забирать обратно к себе. Замужней же женщине, у которой жила его жена, должно отрезать уши".
Муж беглянки был вправе потребовать от хозяина дома, в котором приютили его жену, компенсацию: 3 таланта 30 мин олова либо жену самого хозяина (если он готов был взять женщину, у которой отрезаны уши). Если же хозяин знал о том, что в его доме скрывается замужняя женщина, "он должен уплатить втройне…". Впрочем, дело могло решиться и миром:
"Но если человек, чья жена самовольно ушла, свою жену не изуродовал, а забрал обратно к себе, то не будет никакого наказания и для прочих".
К беглым мужьям ассирийцы относились значительно лояльнее. Женщина должна была ждать своего мужа пять лет, если он "удалился и не оставил ей ни масла, ни шерсти, ни одежды, ни пищи, ни чего бы то ни было, и она не получает никакой пищи". Как прожить пять лет, не получая "никакой пищи", закон не разъясняет. Но по истечении этого срока изголодавшаяся жена "может уйти жить с мужем, который ей угоден". Однако, если у нее есть сыновья, которые ее кормят, то соломенная вдова обречена оставаться таковой всю жизнь, она "не может жить с другим мужем". То же самое касалось и женщин, чьи мужья были отправлены в долгосрочные командировки:
"А если это царь послал его в другую страну, и он задержался сверх пяти лет, его жена должна его ждать, она не может жить с другим мужем".
Если же супруг отсутствовал самовольно и брошенная женщина, поголодавши пять лет, вышла замуж, то первый муж, вернувшись, мог потребовать ее обратно в том случае, если он отсутствовал по уважительной причине: "болезнь ли его поразила, или он вынужден был задержаться, или его ошибочно схватили как вора…". Интересы нового мужа в этой ситуации тоже соблюдались: первый муж должен был дать ему "взамен своей жены другую женщину". Если же преступная жена не выдержала назначенный законом пятилетний срок, то никакого обмена не происходило:
"Муж по возвращении может, поскольку она не ждала его согласно договору, но была взята замуж, забрать ее вместе с ее приплодом".
Срок соломенного вдовства сокращался до двух лет для тех, чьи мужья попали в плен.
"Если женщина отдана замуж, но ее мужа забрал враг, а свекра или сына у нее нет, она должна два года оставаться верной своему мужу. Если в течение этих двух лет у нее не окажется еды, она должна пойти и объявить об этом…"
Объявлять о своем бедственном положении женщина должна была различным официальным лицам, в соответствии с ее социальным статусом. А те обязаны были на два года обеспечить жену пленника работой.
"…По истечении двух лет она может поселиться с новым мужем по своему желанию, и ей должны написать табличку, как вдове. Если затем ее отсутствовавший муж возвратился в страну, он может забрать свою жену, которая вновь вышла замуж. Он не может потребовать детей, которых она родила новому мужу, но лишь новый муж может их забрать".
Хетты
В отличие от законодателей Двуречья, владыки хеттской державы не баловали своих подданных возможностью расторжения брака. Найденные археологами в государственных архивах Хаттусы (столицы хеттов) глиняные таблички со сводами законов, относящихся к рубежу XV-XIV веков до н. э., содержат почти три сотни параграфов – и лишь три из них говорят о разводе.
Браки у хеттов не считались личным делом супругов – семья жениха платила выкуп за невесту, а родственники невесты давали ей приданое, которое становилось собственностью семьи мужа. Для того чтобы пресечь передел имущества, у хеттов существовал закрепленный законом обычай левирата: после смерти мужа жена должна была достаться его брату, а после смерти брата – свекру, хотя бы в качестве второй жены. Если же свекор умирал, женщина должна была выйти за его брата. И ни о каких разводах и браках по любви она мечтать не могла, как, впрочем, и ее очередной муж.
Интересно, что хеттское законодательство строго регламентировало не только брачные, но и внебрачные связи. Например, с собственной мачехой можно было в таковую связь вступать только после смерти отца. Но делить с собственным отцом ложе одной и той же рабыни или блудницы хетту дозволялось. Зато закон под страхом смерти запрещал ему вступать в половую связь с быком. Если же "бык вскочит на человека, то бык должен умереть, а человек не должен умереть; в замену человека должна быть пригнана 1 овца и ее должны убить". При этом "если кабан вскочит на человека, то это не преступление". Как ни странно, кабан оказывался в привилегированном положении по сравнению с самими хеттами: "если кто-нибудь провинится со свиньей или с собакой, то он должен умереть". Но запрет на любовь со свиньями можно было компенсировать другими способами: "если человек провинится с лошадью или с мулом, то это не преступление".
Таким образом, свободный хетт, хотя и не мог развестись со своей свободнорожденной женой, имел немало возможностей для удовлетворения своих страстей. Что же касается женщин, то вступать во внебрачные связи могли преимущественно рабыни, вдовы и блудницы. Замужнюю женщину, застигнутую на месте преступления, муж имел право убить (как, впрочем, и ее любовника).
Положение женщины у хеттов вообще было достаточно бесправным. Например, побои, нанесенные свободной беременной женщине и приведшие к выкидышу, карались штрафом: полусикль серебра (цена одной овцы) за месяц беременности. А выкидыш, причиненный жеребой кобыле, карался двумя полусиклями. Супоросая свинья ценилась выше, чем женщина и чем кобыла: пойманный вор должен был заплатить шесть полусиклей за саму свинью и отдельный штраф за каждого поросенка. Если же кто-нибудь "покалечит ухо свободному человеку", то он должен заплатить двенадцать полусиклей – значительно больше максимального штрафа за выкидыш. Правда, в тринадцатом веке до н. э. штраф за побои беременной женщины увеличился до двадцати полусиклей.
За выкидыш, причиненный рабыне, штраф был в два раза ниже. Зато рабыни (как, впрочем, и рабы) пользовались завидным правом не только вступать в брак по любви, но расходиться с надоевшим супругом:
"Если свободный мужчина и рабыня полюбовно сойдутся, и он возьмет ее в жены, и они заведут себе дом и детей, а затем они поссорятся и согласятся разойтись, то они должны поделить между собой дом пополам; мужчина может взять детей, а женщина может взять 1 сына.
Если раб возьмет себе в жены свободную женщину, то их судебное дело такое же.
Если раб возьмет себе в жены рабыню, то их судебное дело такое же".
Расторжение брака, заключенного между свободными людьми, законодательство хеттов не пред усматривало…
Угарит
Финикийский город-государство Угарит, располагавшийся на севере современной Сирии, был подчинен державой хеттов в четырнадцатом веке до н. э. К тому времени Угарит был городом эмансипированных женщин и достаточно свободных разводов; по мнению некоторых ученых, здесь даже практиковались гостевые браки. Угаритские женщины могли самостоятельно владеть имуществом, их права на случай развода оговаривались в брачном контракте.
Документы сохранили память о скандальном бракоразводном процессе угаритского царя Аммистарму II с амурритской принцессой Бин-Рабити. Чем провинилась бедная принцесса перед мужем и его матерью, царицей Ахатмилку, мы, наверное, уже никогда не узнаем. Известные нам события начинаются в то время, когда жена уехала от мужа в родной Амурру, сам царь выехал из Угарита, а мать его готовилась высказать свое мнение о невестке народному собранию. Аммистарму II пытался удержать царицу от этого шага – вероятно, он вовсе не жаждал стирать свое грязное белье на людях, кроме того, он хотел вернуть жену обратно. Царь пишет матери, что простил Бин-Рабити. Он отправляет в Амурру послов с подарками, и они возливают на голову беглой жены елей – символ брака, как это делалось на свадьбах.