Могла бы Кассандра оказаться во главе захватчиков? С одной стороны, вряд ли. Она же – сама по себе. А с другой – может быть, именно таким образом реализуется ее хищная, непредсказуемая натура. Коварная кошка с небольшим отрядом верных ей бойцов, несмотря на усиленную охрану, проникла на территорию фармацевтического предприятия и теперь обещает сохранить жизнь всем его работникам в обмен на литры настойки корня валерьяны. Лена зачем-то стала рисовать фасад и забор, обдумывая, какую лазейку могли избрать кошки для проникновения на территорию. За этим занятием ее и застала Вика.
Она молча присела рядом, стараясь угадать, чем это ее подруга так увлечена, но после нескольких минут наблюдения не выдержала:
– Не пойму, чего это ты делаешь! Играешь, что ли?
Лена пространно заговорила о кошачьем теракте, при этом продолжала смотреть на экран, время от времени внося в непонятный рисунок дополнения и корректировки.
– Ты шутишь! – засмеялась Вика. – Прикалываешься! Поехали выпьем кофе, поболтаем немного.
– Не могу! Мне надо найти кошачью лазейку.
– А кофе, между прочим, ускоряет мыслительные процессы.
– Если хочешь, можем встретиться вечером, – машинально буркнула Лена, совершенно забыв о своем намерении после работы побежать прямо домой, чтобы хотя бы раз за последний месяц хорошенечко отоспаться.
– Вечером так вечером, – покладисто согласилась Вика.
Если бы Елена не была так поглощена кошками, она догадалась бы, что приятельница неспроста демонстрирует голубиную кротость. Вике, должно быть, есть чем поделиться – в смысле похвастаться.
Сообрази Лена раньше, она от этой встречи, скорее всего, отказалась бы. Нужны ей Викины излияния! Но Вика, к ее несчастью, выбрала неподходящий момент – занятая рисованием, Лена совершенно утратила способность к анализу. Вечером, часов в пять, спохватилась, кинулась перезванивать. Но хитрая Вика не брала трубку. И пришлось Лене скрепя сердце идти на свидание.
"На свидании меня ждут испытания", – пробормотала она себе под нос, приближаясь к шикарному Викиному джипу.
Вика гостеприимно распахнула дверцу автомобиля, широко улыбнулась:
– Привет, дорогая, как дела? – Она громко чмокнула Ленку в щеку.
– Дел много, – призналась Лена. – Да все не шибко кайфовые.
– Не прибедняйся! На фирме тобой очень довольны. После эскизов для корпоративного заказа ты считаешься ценным кадром.
– Вот не знала!
– А вот знай. – На этот раз Вика улыбнулась покровительственно. – Я тебе говорю!
Лена слегка опешила, услышав в Викином голосе покровительственные нотки. За всю историю их дружбы такого не случалось еще ни разу.
Когда они познакомились, что Вика из себя представляла? Девчонка из Челябинска, три дня в Москве! Лена тоже была новичком в этом классе и тоже робела немного, но ее страх перед одноклассниками не шел ни в какое сравнение с тем чувством, которое ребята внушали Вике. На переменах она как пай-девочка стояла у стенки, а во время уроков забивалась на последнюю парту. Лена была единственным человеком, с которым Вика могла поговорить не таясь, поделиться впечатлениями и даже посмеяться.
А Лена, в свою очередь, в Вике не очень-то и нуждалась. Так, время на переменах скоротать, не более. Ее настоящие подруги остались в старой школе. Помнится, Вика заискивала, зазывала к себе после уроков. Лена от нечего делать шла, вяло поддерживала разговоры про недостатки одноклассниц и дешевые распродажи, намереваясь после выпускного бала навсегда распроститься с Викой.
На первых порах так и получилось. Лена вступила в прекрасную полосу студенчества.
Что касается Вики, то ей было в то время не до дружбы и не до любви. Учебу на вечернем отделении Вика вынуждена была сочетать с нескончаемой работой. Кем она только не побывала за эти годы! Мерчандайзером, менеджером, промоутером... О том, какое содержание скрыто за красивыми иностранными словами, Вика в редкие свободные минуты с тоской рассказывала Елене. Она была просто-напросто зазывалой: зайдите, попробуйте, посмотрите, загляните – пускала в ход все свое обаяние и артистизм, часами стоя на сквозняках среди нескончаемых полок и витрин супермаркетов. Из чувства христианского милосердия Лена поддерживала скучные телефонные разговоры и изредка забегала к Вике в гости. О себе она говорила мало. Зачем дразнить и без того обделенного человека? Вика и так смотрит на нее снизу вверх.
Вика, однако, не просто смотрела вверх, но и тянулась изо всех сил, как растение тянется к солнышку. И вот в двадцать два года дотянулась до директорского кресла и коттеджа в самом Перепелкине. Лена была согласна: Викины жизненные успехи достойны уважения, но перестановка акцентов в их отношениях ее ни в коем случае не устраивала. Работая промоутером и мерчандайзером, Вика превратилась в неплохую актрису – научилась строить из себя хозяйку жизни. Ничего получилось, убедительно. Бедняжка Астерий даже попался на ее крючок... Пусть и дальше строит на здоровье, но не перед ней же – не перед Еленой!
Ясно теперь, почему Вика так настаивала на их встрече. Сейчас хвастаться начнет, байки травить из коттеджной жизни.
– Что ты говоришь? – обрадовалась Лена вслух. – Так и сказали: Векшина – ценный кадр?
– Ну, твою фамилию генеральный вспомнил бы вряд ли, – небрежно пожала плечами Вика. – Сказал просто: новая девочка.
– Новая девочка! – ликовала Лена. – Новая девочка – ведь это я... И я у них на хорошем счету?! Да?
– Ну да, да! – Вике не терпелось поскорее начать выкладывать последние известия.
– А ведь они еще не знают, какие у меня замыслы! Что ж будет, когда узнают? Наверно, в обморок упадут.
– А что за замыслы? – поинтересовалась Вика.
И Лена принялась обстоятельно посвящать Вику в тайны ремесла. Они успели из конца в конец проехать Варшавку, завернуть в ресторан и сделать заказ, а Лена все неутомимо рассказывала.
– Мордочка черная, на переносице рыжий треугольник, а задние лапки как будто в светлых шортиках.
– Таких не бывает. – Вика махнула рукой.
– Такая, если хочешь знать, у Кати живет!
И, бросив кошачью тему недосказанной, Лена с неестественным энтузиазмом заговорила о Кате. Вот на кого действительно стоит равняться! Вот по чьей жизни она теперь будет сверять свою! Не жалея лучезарных красок, Лена живописала Вике все прелести законного брака. Остальные варианты отношений с мужчинами просто грязь! Удовлетворение низменных инстинктов! Настоящая любовь начинается после свадьбы.
– Уже в самом факте узаконивания отношений есть что-то поэтическое!
– Правда? – переспросила Вика удивленно – она еще не до конца избавилась от привычки общаться с Еленой в формате снизу вверх.
– По крайней мере, я, – заявила Лена авторитетно, – когда встречу мужчину моей мечты, соглашусь на близость только после церковного венчания.
– Церковного? – не поняла Вика. – А в ЗАГС не пойдешь?
– В ЗАГС – это естественно! – И Лена замолчала, мечтательно глядя перед собой.
– А ты думаешь, – спросила Вика, рассеянно ковыряя клубничное мороженое, – венчаться в церкви – это обязательно?
– Кому как, – отозвалась Елена, не нарушая иллюзии сладких грез. – Только я все точно решила для себя.
Вика уткнулась в свое мороженое, некоторое время сосредоточенно, молча жевала и вдруг заторопилась:
– Да, забыла совсем! Леонарда Юрьевна просила приехать пораньше.
Лена демонстративно промолчала. Плевать ей на Леонарду Юрьевну и на ее просьбы.
– Понимаешь, – не выдержала Вика. – Сегодня к нам собирался Александр Васильевич...
Внутренне Лена посоветовала Вике хранить коттеджные новости в глубокой тайне, но спросила:
– Зачем?
– Поужинать. Ему нравится ужинать у нас – на веранде и при свечах. Раза два-три в неделю он к нам заезжает после работы, обычно часов около девяти.
– Так поздно?
– Но мы все только освобождаемся в это время... Один Астерий у нас бездельник. Валяется весь день в гамаке в саду или плавает в бассейне... А для Леонарды Юрьевны девять часов – это даже рано.
– А что... что он делает у вас? – допытывалась Лена.
– Считается, что он приезжает проведать Астерия. Они играют в бильярд, иногда в шахматы. Но кроме Астерия... – Вика торжественно замолчала.
– Кроме Астерия – ты хотела что-то сказать, – напомнила Лена.
– Мне кажется, он ездит к нам ради Леонарды Юрьевны. А впрочем, это мое субъективное мнение.
– Ради Леонарды? Вот как?
– Чего только на свете не бывает, – качая челкой, заметила Вика. – Я, например, порядком понасмотрелась всяких историй, и в жизни, и в кино, и хоть на что могу поспорить с тобой: все непредсказуемо.
– Что же именно? – чувствуя, что закипает, спросила Лена.
– Человеческие чувства в первую очередь, вот что! Люди не виделись много лет, но при новой случайной встрече их любовь может разгореться с новой силой.
– Фильмов насмотрелась? – Лена кивнула Вике якобы с пониманием.
– При чем тут фильмы! Приезжай к нам в Перепелкино, тогда и поговорим о странностях любви... Ну, доела десерт? Поехали.
Вика довезла Лену до ближайшего метро, даже не спросив, подходит ли ей эта станция. Простились быстро и холодно, Вика всем своим видом демонстрировала – она очень спешит, ей не до Елены.
Лене пришлось возвращаться в центр и там с нескончаемыми пересадками добираться до нужной линии. Трясясь в полупустых вечерних вагонах, зевая и неизвестно для чего постоянно поглядывая на часы, Лена думала о том, что она ни в коем случае не должна верить Вике. Долгие годы Вика существовала рядом с Еленой на положении униженного и оскорбленного. Ну, про оскорбленного, положим, неправда. Лена в мыслях не имела никого оскорблять, Вика сама оскорблялась, чувствуя социальную и имущественную дистанцию. Теперь дистанция ликвидирована – Вика догнала и перегнала Елену. И ей так нужен повод продемонстрировать свои достижения! А подлая подруга взяла и отравила минуты торжества: юморесками, кошками, занудствами на тему законного брака. Самое смешное, что вначале Вика приняла весь этот бред за чистую монету. Потом догадалась и отомстила ей, как могла: не взыщите, других средств не нашлось под руками.
Лена опять зевнула и закрыла глаза. Чего ей Вика с досады наболтала? Про чувства, про любовь? Какие чувства – ему же сорок пять лет! Видно, Вика совсем не представляет себе ее отчима. Лена, во всяком случае, еще не встречала более сдержанного, не сказать более сухого, а временами даже бесчувственного человека. И он ездит в Перепелкино на свидания к своей бывшей жене?! Лену, что называется, разобрал смех. Особенно после того, как она представила Сашу рядом с Леонардой – картонной злой волшебницей в исполнении бездарной артистки ТЮЗа.
Ничего, Вика перебесится и успокоится. Ее отношения с Астерием рано или поздно придут в тупик. А в тупике (Лена знала по собственному горькому опыту) никакого коттеджа не захочешь. Переселившись из коттеджа обратно на съемную жилплощадь, Вика вернется в свое естественное психологическое состояние. Таким образом, разрушенный виражами судьбы баланс будет восстановлен, и они снова начнут общаться, как добрые школьные приятельницы.
Лена почти с жалостью думала о Вике. Она, оказывается, до безобразия романтична. Наивно верит в старую, то есть в нестареющую, то есть в вечную любовь! И Лену собирается заверить в том же... Старая любовь – это, пожалуй, очень красиво. Эдакое сильное чувство, пережившее все мыслимые и немыслимые испытания. Вот, например, Ленина любовь к Сергею погибла без всяких испытаний вообще – под гнетом ресторанных увеселений, заграничных поездок и роскошных подарков. Да разве это была любовь?
А вот ее первое чувство мучительно и долго боролось за жизнь. Теперь в это уже трудно поверить. Она выжигала свою любовь к Боре каленым железом, иначе просто не выжила бы. А когда с любовью было покончено, он позвонил ей сам. Лена запомнила все до мелочей. Сначала к телефону подошла мама и Боря перепутал их голоса. Мама отдала Лене трубку, прошептала: это он, тот... твой... И Лена мгновенно изготовилась сказать грозное и решительное: нет! И сказала. Сказано – сделано.
Больше Борис ей не звонил.
"Почему ты не звонишь мне, Боря? – поинтересовалась Елена мысленно. – А вдруг настоящая любовь и в самом деле не стареет?! Вика советовала приехать в Перепелкино, чтобы увидеть нестареющую любовь своими глазами. Вот поеду, увижу и позвоню тебе первая!.."
В этом месте Лена оборвала свой горячечный внутренний монолог. Поехать в Перепелкино? Да что она там увидит? Аретова на коленях перед Леонардой? О, какая чушь!
А вдруг не чушь? – подумала Лена с непонятной, но быстро нарастающей тревогой. Вдруг Вика сказала правду?
Несмотря на позднее время, дома никого не было. Мама, понятно, на приеме. В их салоне идут навстречу занятым пациенткам – два раза в неделю врач-косметолог работает допоздна.
А отчим? Где в самом деле может быть Саша сейчас? У клиентов на выезде? Пару раз такое происходило.
Он наверняка у клиентов, решила Лена, но все-таки схватилась за телефон. Набрала номер и ждала долго-долго. Саша не отозвался. Лена отжала связь, но через пять минут не выдержала – позвонила еще раз. И услышала голос отчима: странно взволнованный и одновременно раздраженный.
– Ты чего хотела? – спросил Саша.
– Узнать, где ты находишься. – Лена вдруг тоже почувствовала себя неловко, неуютно.
– Я скоро буду.
– А сейчас ты где? На заказе?
– На заказе! – словно обрадовался Саша. И повторил уже своим привычным отстраненным тоном: – На заказе.
Неподалеку от трубки раздался высокий женский смех, послышались голоса мужские и женские – все заговорили одновременно. С чего такое оживление? – торопливо соображала Лена. Заказ обсуждают?
– Лиза дома? – тихо поинтересовался Саша на фоне смеющихся голосов.
– Мама на работе. Я дома одна.
– Скучаешь?
– Да нет, все нормально. Приезжай, как освободишься. Пока.
После этого разговора Лена ощутила вдруг такую усталость, что сразу же легла и заснула. В тот вечер она не слышала, как приехал из Перепелкина Саша и как, почти вслед за ним, вернулась мама с работы. Она не знала, что супруги ужинали не разговаривая в атмосфере скованной и отчужденной. Мама рассеянно смотрела в тарелку, а Саша за ужином совсем ничего не ел и сразу после чая ушел спать.
Однако именно в тот вечер Лена впервые почувствовала: в доме у них неладно.
Глава 12
Ночью Александр Васильевич увидел себя в магазине одежды, похожем на бесконечно большой ангар без окон, залитый электрическим светом. Александр Васильевич шел в лабиринте нескончаемых вешалок, серебрянолицых манекенов и стеллажей с черно-белой одеждой. Рядом с ним шла незнакомая женщина, но он точно знал, что это Таня. Они оба в радостно-возбужденном состоянии спешили, быстрое движение будоражило кровь. Женщина на ходу стаскивала одежду с вешалок, сдергивала с манекенов, оголяя их серебристые тела. В руках у женщины образовался уже черно-белый ворох, из которого свисали такие же черно-белые этикетки.
Впереди справа они заметили примерочную кабинку, юркнули за ее шторку, но очутились в таком же громадном зале. В отдалении бродили покупатели, уже переодетые в черно-белое.
Женщина вывалила свой ворох на круглую кровать, стоящую на возвышении, и они, точно наперегонки, начали раздеваться. Лихорадочно освобождаясь от одежды, Александр Васильевич испытывал острое облегчение – сладострастный озноб пробегал по его телу.
Женщина разделась быстрее, и теперь она ловко стаскивала одежду с Александра Васильевича. Ее руки блуждали по его телу, мучительно приятно щекоча его.
Вдруг среди покупателей Александр Васильевич узнал своих старых знакомых и, прячась от них, нырнул в ворох черно-белого шмотья на кровати. Зарывшись в него с головой, они оказались точно в полупрозрачной палатке и, не в силах больше терпеть, отчаянно-исступленно предались любовной утехе.
От их толчков кровать сдвинулась с места, медленно закружилась и поплыла. Александр Васильевич испытывал острую радость. Ворох одежд над их головами пропал, кровать превратилась в фонтан посреди магазина. Вокруг гуляли знакомые, в толпе мелькнуло бледное страдающее лицо Лизы. Все смотрели, как в струях ласково щекочущей воды фонтана Александр Васильевич с Таней увлеченно занимались любовью. Неудобно, мелькнуло у него в голове, но от неожиданного сладострастного приступа в глазах все померкло – Таня, ухватив его торчащий пенис, подставила жадно раскрытый рот под льющийся поток теплой влаги из фонтана. Александр Васильевич в мучительно диком оргазме заорал на весь магазин...
Весь следующий день он находился под впечатлением сна, вновь и вновь переживая свой восторг в фонтане и острый стыд, оттого что это происходило у всех на глазах, но этот стыд, мешаясь с оргазмом, только усиливал его.
Александр Васильевич был как опоенный. Все валилось из рук. И ближе к вечеру он позвонил Тане.
– Тань, во сколько ты сегодня освободишься?
Он представил ее в комнате с балконом полулежащей в черном открытом платье. Ее восхитительные волосы разметались по диванному валику. Кисть руки Таня положила на лоб, открыв интимную подмышку, которую Александр Васильевич уже видел сегодня в фонтане.
– Вообще-то уже скоро. А почему ты вчера не приехал? Астерий с Викой тебя очень ждали.
– Закрутился.
Он до галлюцинаций ясно видел, как Таня покачивает смуглой ногой в открытой черной босоножке на маленьком изящном каблуке, как матово блестят ее коралловые ногти.
– Сегодня ты хочешь приехать? – задумалась Таня.
– Хочу... – Александр Васильевич тягостно напрягся, ему показалось, что она сейчас откажет, что на сегодня у нее совсем другие планы.
– Вот и приезжай. Я позвоню Астерию, предупрежу, что ты едешь.
– А ты?..
Александра Васильевича подмывало спросить, снился ли ей сегодня сон, но он не находил слов и робел. По ее голосу, интонациям он пытался понять, знает ли Таня про магазин одежды и фонтан. И ему казалось, что знает.
– И я тоже скоро буду, Саш.
После их разговора картины сна с новой силой ярко восстали в его мозгу. Вспоминались манекены, походя раздетые женщиной, они все до одного были похожи на Таню. Сердце сладостно екало, когда он с ней проскальзывал за шторку примерочной кабинки. Там она стаскивала с него одежды. Такого острого эротического восторга в реальности Александр Васильевич не испытывал ни с кем и никогда.
А магазин-то этот – ГУМ! – вдруг догадался Александр Васильевич. Он явственно вспомнил виденную им во сне высокую стеклянную крышу с частым переплетом, сквозь которую в фонтан било яркое солнце.
После работы Александр Васильевич заехал в ГУМ. И точно разведчик, только один знающий верный смысл всего происшедшего, пробрался на вторую линию. В самом центре ее, под стеклянной выгнутой крышей, плескался фонтан. Тот самый!