Его глаза по-прежнему были темно-синими, а ресницы густыми. Щеки больше не были впалыми, а темные волосы были коротко подстрижены и уже не торчали непокорными прядями.
Когда их взгляды снова встретились, Томас спросил:
– Что ты ищешь, Брина?
– Тебя, – ответила она. – Думаю, знаю ли я тебя.
– Сомневаюсь.
– Помнишь то лето, когда мы охотились в лесу на ведьм и вампиров?
– Нет.
– Мы мастерили копья и деревянные кресты.
– Да, точно. Вспомнил, – сказал Томас.
В этот момент свет стал более тусклым, и они оба обратили взгляды на сцену. Там, где прожектор освещал серебряные блестки, казалось, лежал первый снег.
– Всем привет, я Минди Франклин Бертон, – огласила Минди со сцены. – Добро пожаловать на собрание выпускников 1990 года школы Геллитон Пасс!
Все захлопали, кроме Брины. Она не могла – ее руки были заняты стаканом. Покосившись налево, девушка заметила, что Томас тоже не аплодирует. Внезапно она подумала о том, а что он вообще здесь делает. Насколько она помнила, он всегда говорил, что, когда уедет из Геллитона, больше никогда сюда не вернется. В тот единственный раз, когда она спросила, приедет ли он повидать ее, он ответил, что ей стоит поехать с ним.
– В 1990-м мы слушали Роберта Палмера, "Нью Кидс он зе Блок" и "Ю-Ту", – продолжила Минди.
"К Томасу это не относится, – припомнила Брина. – Он слушал Боба Дилана и Эрика Клэптона".
– Джордж Буш, сорок первый президент, принял присягу, а Люсиль Болл умерла в возрасте семидесяти семи лет. По телевизору мы смотрели "Веселую компанию" и "Закон Лос-Анджелеса", а в кинотеатрах – "Арахнофобию" и "Призрака". А в нашем…
Мысли Брины вернулись к высокому человеку в идеально подогнанном костюме, стоявшему рядом с ней, и она снова задумалась о том, почему после многочисленных обещаний не возвращаться он здесь. Возможно, как и она, Томас приехал, чтобы показать: он больше не изгой, его жизнь состоялась. Но ему никогда не было дела до того, что думают окружающие. В сущности, Брина не знала другого человека, который придавал бы мнению окружающих так мало значения. Но это было десять лет назад. Люди меняются. Она уж точно изменилась, и Томас наверняка тоже.
– В 1990-м году наша футбольная команда прошла на чемпионат штата, а лыжники заняли первое место на местных соревнованиях.
Во внутреннем кармане пиджака у Томаса запищал телефон. Он вынул его и поднес к уху, заговорив приглушенным голосом.
– Как ты себя чувствуешь?.. И что он сказал?.. Оу… – Он помолчал, сдвинув брови. – Ты подключил его к порту, как я говорил?.. Да, к этому… Бабушка пролила свой постум на клавиатуру? Конечно, это проблема… Что? Подожди минутку… – Томас посмотрел на Брину. – Уверен, мы еще увидимся до конца уик-энда, – сказал он и вышел из зала, держа в одной руке телефон, а в другой стакан.
Брина снова обратила взор на сцену. В последний раз она была в зале "Тимбер Крик Лодж" во время рождественского школьного бала. Той ночью она тоже была в красном – на ней было красное сатиновое платье, которое мама сшила ей из ткани, купленной в местном магазинчике. В волосах у Брины были розы. Ее парень, Марк Харрис, был в черном смокинге.
Брина долгие годы была влюблена в Марка, но он заметил ее и пригласил на бал лишь после того, как его девушка, королева бала и капитан черлидеров Холли Баханан бросила его – за две недели до Рождества. Они встречались еще пару недель, пока Холли не щелкнула пальцами и Марк не помчался к ней. Брина была раздавлена.
И, будто бы призванный этими мыслями, перед ней возник Марк Харрис. Он посмотрел на бейдж с ее именем и улыбнулся:
– Жевун?
Брина нахмурилась, а он запрокинул голову и рассмеялся. Сколько она помнила Марка, у него всегда были самые белые зубы, какие ей только доводилось видеть. За прошедшие десять лет он почти не изменился. Правда, его светлые волосы сильно потемнели, а в уголках глаз залегли едва заметные морщинки. Но с годами Марк лишь похорошел. Его зеленый галстук гармонировал с рубашкой, заправленной в брюки цвета хаки. Марк был не таким уж мускулистым, каким его помнила Брина, но все же выглядел довольно крепким.
Минди продолжала говорить, и ее слова периодически заглушались аплодисментами. Марк положил руки на плечи Брине и заглянул ей в глаза.
– Боже, ты потрясающе выглядишь! – сказал он, сверкнув своей идеальной улыбкой. – Не могу поверить, что бросил тебя ради Холли. Каким идиотом я был!
То же самое она думала по поводу Томаса, и эти слова вызвали у Брины улыбку.
– Да, был. Но не стоит себя корить. Холли была ходячей куклой Барби. – Она покачала головой. – Я всегда думала, что вы поженитесь.
– Мы и поженились. А потом развелись. – Марк произнес это так, будто не придавал этому факту большого значения.
"Интересно, сколько еще человек из нашего класса успели пожениться и развестись?" – подумала Брина.
– Ты тут одна? – спросил он.
– Да.
– Вот повезло. Я тоже. – Рот Марка растянулся до ушей. – Идем, поболтаем с парнями. Все пытаются угадать, кто ты такая, но никому это не удалось. – Он приобнял девушку за талию и объяснил: – Никто тебя не узнал, когда ты вошла. Потом мы видели, как ты разговаривала с Томасом Маком, и подумали, что ты с ним. Но ты не с ним, да?
– Нет, не с ним.
Брина оглядела комнату и заметила Томаса у входа – он разговаривал с высокой блондинкой в облегающем черном платье. Несомненно, это была Холли Баханан, королева школьного бала. Сколько Брина ее помнила, Холли всегда была прекрасной блондинкой. Ей было неведомо, что такое подростковое уродство, и если в мире существовало неписаное правило, что все богатые и красивые девушки должны быть милыми и добрыми, то Холли никогда о нем не слышала. Или же ей просто было на него наплевать.
Томас и Холли стояли вполоборота к залу, она положила руку на его локоть и улыбалась. "Что такого смешного он ей сказал?" – подумала Брина. Томас не сделал ничего такого, чтобы заставить улыбаться ее. Да и вообще, с ней он держался скованно, совсем не как тот мальчик, которого она помнила.
– Думаю, нам стоит послушать Минди, – сказала Брина, когда Марк указал ей на небольшую группу людей справа.
Было время, когда его прикосновение заставляло ее сердце трепетать. Теперь же это был просто мужчина, которого она знала. Один из тех, с кем она когда-то переспала и теперь жалела об этом.
– Никто не слушает Минди. Даже Бретт, – сказал Марк, подведя ее к своим друзьям.
В школе это всегда были люди с деньгами, гордо носящие свои абонементы на лыжных куртках как символ статуса просто потому, что могли себе это позволить. Брина узнала некоторых из них, а остальных не вспомнила, пока они не представились. Живя в таком маленьком городе, она росла вместе с ними, но они никогда не были ее друзьями.
Слушая их теперь, Брина поняла, что большинство из них по-прежнему обитали в Геллитоне. Многие женились сразу после школы или в колледже, но быстро развелись, и сейчас у них были новые отношения. Пока они вспоминали девяностые так, как будто это была лучшая пора их жизни, Брина смотрела на Томаса.
Школьные годы точно не были лучшей порой ее жизни, да и его тоже. Будто прочтя ее мысли, Томас посмотрел поверх головы Холли, встретившись с Бриной взглядом. Он смотрел на нее несколько долгих секунд с непроницаемым выражением лица, затем нахмурился и отвернулся.
Стало еще темнее, когда Минди закончила свою речь, и Брина уже не могла видеть лицо Томаса. Он стал лишь силуэтом в темной комнате.
На сцену вышли музыканты и, настроив инструменты, начали вечер с вполне приличного исполнения "Turn You Inside Out". Марк взял Брину за руку и вывел ее в круг танцующих. Обняв девушку и прижав ее к себе, он спросил:
– Что ты будешь делать позже?
Брина поздно прилетела, и ей больше всего хотелось принять душ и улечься спать.
– Направлюсь в свою комнату.
– Мы потом планируем пойти ко мне. Присоединяйся.
Брина отстранилась и посмотрела Марку в лицо. Поразмыслив, она решила, что лучше лечь спать, чем снова слушать о том, как он и его друзья катались на лыжах голышом или как они разыграли членов шахматного клуба, спрятав всех королей.
– Думаю, сегодня мне нужно как следует выспаться, – ответила она.
– Ладно, тогда давай встретимся завтра. Мы будем на заднем склоне.
Проведя столько времени в Геллитоне, Брина знала, что Марк имел в виду задний склон горы Сильвер Доллар, где они будут кататься на лыжах. Но жить в горнолыжном курортном городе – это одно, а уметь кататься на лыжах – другое. Брина не умела.
– Постараюсь прийти.
Марк привлек ее ближе к себе. Брина посмотрела через его плечо и заметила Томаса среди танцующих.
– Твои волосы приятно пахнут, – сделал ей комплимент Марк.
– Спасибо.
Томас держал в объятьях Холли, двигаясь с такой грацией, какой Брина никогда в нем не замечала. Холли обнимала его за шею, а он прижимал ее к себе слишком близко. Видеть, как его руки лежат на ее талии, как соприкасаются их тела, было невыносимо.
Марк говорил о своем бизнесе и периодически делал Брине комплименты. Он был очарователен, но внимание девушки было сосредоточено на другом конце комнаты. Брина не могла не смотреть на Томаса и Холли, и ей не давали покоя мысли о том, почему же ее так гложет то, что они вместе.
Ответ пришел с последним гитарным аккордом. Брина считала, что Томас принадлежит ей. Он так долго был для нее добрым другом, и, несмотря на то, что она повела себя с ним ужасно, Брина все равно испытывала привязанность к нему. Честно говоря, она не могла видеть его вместе с Холли. Возможно, потому, что знала: будь Томас водителем автобуса или механиком, Холли не потрудилась бы даже пересечь комнату, чтобы поговорить с ним. Но было кое-что еще, что-то похожее на ревность. Чувства Брины были бессмысленны и нелогичны, и девушка запутывалась все больше.
Она оставила Марка и направилась к бару. Чувствуя себя немного уставшей, Брина раздумывала о том, выпить ли ей еще или сразу идти спать. Но ни того, ни другого она не сделала. Брина наткнулась на свою бывшую партнершу по лабораторным работам в десятом классе Джен Ларкин. Джен набрала около сорока килограммов и по-прежнему была обладательницей самого большого количества веснушек в мире. Они немного поболтали, но громкая музыка делала разговор практически невозможным, и в итоге они просто выкрикивали друг другу вопросы. Через несколько песен Брина потеряла Томаса из виду и не могла не думать о том, не ускользнул ли он, чтобы завалить королеву бала.
Но нет, Томас и Холли прошли мимо нее и встали в очередь в бар. Брина не могла не признать, что они отлично смотрятся вместе.
На сцене музыканты начали исполнять мелодию, которую Брина сразу узнала – она годами слушала ее на дешевом магнитофоне Томаса. Не успев одернуть себя, она подошла к нему и сказала:
– Они играют нашу песню.
В тусклом свете люстры Томас долго смотрел ей в глаза, будто раздумывал над чем-то. И когда Брина уже решила, что он так ничего и не ответит, он наконец сказал: "Прости нас, Холли" и взял Брину под локоть.
Он взял ее за руку и отвел на переполненный танцпол.
– С каких это пор "Lay Lady Lay" – наша песня? – спросил Томас, кладя другую руку ей на талию.
Брина положила ладонь ему на плечо. Ткань его пиджака была холодной на ощупь.
– С тех пор, как ты часами крутил мне Боба Дилана.
– Ты ненавидела его, – ответил Томас, глядя поверх ее головы.
– Нет, просто мне нравилось тебя дразнить.
Он держал ее на расстоянии нескольких сантиметров, будто не хотел, чтобы она вторгалась в его личное пространство. Будто был бесстрастным учителем танцев. А вот когда в его пространство вторгалась Холли, он был совсем не против. Брина сама не ожидала, что ей будет так горько от этого. Эти чувства сводили ее с ума.
– Томас?
– Ммм?
Брина посмотрела в его скрытое в тени лицо, в плохо различимые в полумраке глаза, на его нос и четко очерченный рот.
– Ты все еще злишься на меня?
– Нет. – Он наконец опустил глаза на Брину.
– Как думаешь, мы сможем снова быть друзьями?
Опять, как будто ему нужно было подумать над этим, Томас помолчал и ответил лишь через несколько тактов:
– Что ты имеешь в виду?
На самом деле Брина и сама не знала ответа на этот вопрос.
– Ну, что ты планируешь делать завтра?
– Кататься на лыжах.
– Когда ты успел этому научиться? – спросила Брина, удивленная таким ответом.
– Около шести лет назад.
– И как, тебе нравится? – поинтересовалась она, не придумав ничего умнее.
Томас притянул девушку чуть ближе к себе и крепче обнял ее за талию.
– У меня есть дом в Аспене, – ответил он так, как будто это все объясняло.
В каком-то смысле так оно и было.
Его палец погладил ее ладонь, и Томас прижал ее руку к груди. По коже Брины пробежали мурашки, как будто она почувствовала дуновение ветерка.
– Ты катаешься с Холли? – спросила Брина обыденным тоном, словно не умирала от желания выяснить это.
– С кем угодно. А ты собираешься встретиться с Марком Харрисом и его сворой?
– Нет. – Брина не хотела тратить время на разговоры о Марке. – Помнишь, как я копила деньги, работая няней, чтобы купить лыжный инвентарь и вступить в клуб?
– И в первый же день сломала ногу.
– Ага. Больше я не пыталась научиться кататься на лыжах. – Брина провела рукой по плечу Томаса, коснувшись воротника его белой рубашки. Тепло его тела нагрело полотно. – Завтра я думаю пройтись по магазинам и посидеть в отеле.
Рука Томаса скользнула по ее талии, и он прижал девушку к груди. У Брины перехватило дыхание.
– Довольно скучное занятие.
Губы Томаса были у ее правого виска. Он так и не предложил составить ей компанию.
– Ты видел, сколько в этом зале беременных? Я найду, с кем поболтать.
Брина слегка повернула голову и глубоко вдохнула аромат его одеколона и теплой кожи. От него так приятно пахло, что она с трудом подавила искушение прижаться к его шее носом. Брина подняла большой палец, коснувшись его кожи над воротником, и почувствовала ее тепло.
"Интересно, что бы он сделал, если бы я сказала ему, как сильно по нему скучала? – подумала Брина. – Сказала, что даже сама не понимала этого, пока не увидела его здесь сегодня. Я была счастлива снова увидеть его".
Она подумала, чувствует ли он то же самое, но боялась спросить. Брина хотела послушать его, ведь она даже не знала, где он сейчас живет.
– А что ты будешь делать остаток вечера? – спросила Брина, подумав, что, возможно, они могли бы сесть где-нибудь и наверстать упущенные десять лет.
– Есть несколько вариантов, но я еще не знаю, какому из них отдать предпочтение.
Брина не хотела выглядеть в глазах Томаса жалкой и потому ответила:
– Да, и со мной то же самое. Марк пригласил меня на вечеринку к себе домой.
Из динамиков прозвучали последние аккорды "Lay Lady Lay", и Томас отпустил Брину, отступив на шаг.
– Может, пойдем вместе? – предложила девушка.
– Спасибо, но нет, не думаю. – Томас смотрел поверх ее головы на высокую блондинку, ждавшую его у бара. – Холли Баханан пытается меня соблазнить, – сказал он. – Она тренер по йоге и изучает "Камасутру".
– Шутишь?
– Нет. Она говорила что-то насчет того, что может научить меня позе козла.
– Это пугает.
Конечно, Томас понимал, что Холли даже не взглянула бы на него, если бы он все еще был беден, и уж тем более не стала бы предлагать ему козлиные позы. Томас не мог быть настолько глупым, чтобы клюнуть на это. Он ведь всегда был очень умным.
– Она хочет тебя использовать.
– Ага.
– И что ты будешь делать?
– Думаю, я позволю ей это.
Глава третья
Проснувшись на следующее утро, Брина чувствовала себя такой же усталой, как и когда ложилась спать. После танца с Томасом ее снова пригласил Марк, и в конце концов она оказалась у него дома с его друзьями. Выяснилось, что все они не так уж изменились. Брина ушла с вечеринки, чувствуя, что довольна своей жизнью в Портленде. Хоть у нее и не было парня, она явно сделала правильный выбор.
Когда Брина добралась до своего номера в отеле и забралась в кровать, у нее из головы не выходили Томас и Холли, изображающие козлов. Чем дольше Брина думала об этом, тем сильнее злилась. Ей хотелось, чтобы Томас сейчас оказался рядом с ней и она могла его ударить. Девушка так и не заснула до трех часов утра. Сейчас было восемь тридцать, и Брина все еще чувствовала себя обессиленной.
Она села на краю кровати, отбросив одеяла, позвонила в обслуживание и заказала кофе и бейгл. На кухне сказали, что завтрак будет готов через двадцать минут. Девушка направилась в душ. Стоя под струями теплой воды, льющимися ей на голову, Брина думала о том, почему же ее так беспокоит ведущий себя как козел Томас? Возможно, потому, что она была о нем лучшего мнения, по крайней мере, в том, что касается его вкуса. Конечно, Холли все еще была красива, и после окончания школы прошло десять лет. Может, Холли изменилась и стала лучше? Брина в этом сомневалась.
Девушка взяла шампунь и принялась втирать его в волосы. Может, она просто придумала себе Томаса, а на самом деле он был вовсе не такой? В ее памяти сохранился образ мальчика, которого она знала, который ходил с ней в кино, просто чтобы составить ей компанию. Брина думала, что он остался прежним. Но люди меняются. И Томас изменился. Он стал… мужчиной.
После душа Брина замотала волосы полотенцем и почистила зубы. Раздался громкий стук в дверь, и девушка быстро натянула бежевые трусики.
– Минутку! – крикнула она, хватая халат и просовывая руки в рукава.
Вынув из кошелька десять долларов, она торопливо завязала пояс. "В девять утра, – подумала Брина, – обслуживающий персонал привык видеть людей в банных халатах".
Но открыв дверь, она увидела вовсе не официанта. На пороге стоял Томас. Он выглядел чистым, свежим и довольно хорошо отдохнувшим для человека, который вместе с королевой школьного бала всю ночь пробовал позы различных животных. Его белая водолазка была заправлена в черные лыжные штаны, а на рукавах было написано "DYNASTAR".
– Я думал, ты уже готова, – сказал Томас.
Брина плотнее запахнула халат.
– Лучше бы ты позвонил.
– Почему?
Она посмотрела в его синие глаза и констатировала очевидное:
– Я не одета, Томас.
– Я уже видел тебя голой.
– Когда?
– Когда ты потеряла плавки.
– Тогда мне было восемь лет. С тех пор мы немного подросли.
– Не так уж ты и подросла.