По чистой случайности она пропустила драму, державшую в напряжении всю Америку в течение рекордного времени - тридцати шести часов. Она решила остаться в Майами до следующего после приема у Уитни дня, однако ее старинная приятельница Норил Роуз уговорила ее отправиться понырять к рифу Мемори Рок на Абако. Она не устояла перед уговорами, и таким образом, пока драма Лайзы заполняла все информационные каналы, ничего не подозревавшая Криста проводила время на Багамах.
Вся соль истории была в том, что Криста, якобы агент, считавшая, что держит пальцы на пульсе, оказалась самой последней, кто узнал, что Лайза Родригес сделала сама себя сиротой при посредстве моторного катера. С того момента, когда она вернулась и услышала новости, пара нервозных часов ушли на поиски Лайзы. И когда, наконец, удалось напасть на ее след, супермодель находилась уже не под стражей.
Лайза говорила по телефону со своей обычной самоуверенностью и вовсе не производила впечатление человека, который по несчастной случайности сжег свою семью и провел ночь за решеткой по подозрению в убийстве. Казалось, в основном она была озабочена тем, как может повлиять это происшествие на ее карьеру; у Кристы даже возникло сюрреалистическое впечатление, что вся эта история устроена ради публики. Они обе пришли к выводу, что большого ущерба не произошло, за исключением психологической травмы, от которой должна страдать Лайза. Криста осторожно стала прощупывать ситуацию, чтобы определить, приняла ли Родригес какое-либо окончательное решение по переходу в ее агентство.
- Я хочу поговорить с тобой. Ты можешь приехать в Майами во второй половине дня? - спросила Лайза.
- Конечно. Я смогу встретиться с тобой через пару часов.
- Прекрасно. А ты что-нибудь слышала от Джонни?
- Нет. А что я должна была услышать от него?
- Я просто интересовалась, не звонил ли он тебе.
"О чем" повисло в воздухе.
В животе у Кристы похолодело. Может, Лайза уже переменила свое решение? Видимо, после всего случившегося она решила остаться с Россетти, рассказала ему о попытках Кристы переманить ее, и теперь он был в ярости. Либо оптимистический вариант. Лайза вознамерилась уйти из агентства "Эль" и уже отправила Россетти слова "Дорогой Джон". В каждом из сценариев Россетти должен сейчас представлять из себя ракетоносец с нацеленными в голову Кристы боеголовками.
- А ты что, недавно говорила с Джонни? - осмелилась спросить Криста, чтобы получить хоть какую-то ясность.
- Да, он и его юрист пронырнули на полицейскую барахолку, когда все уже было позади, сплошные подскоки и поздравления, ну, и он, конечно, пытался делать вид, что именно он вытащил меня.
- Мне очень жаль, что я ничего не успела для тебя сделать, Лайза. Я была на Багамах и отключилась от всякой информации. - Криста очень остро сознавала, что утратила нюх домового. Настоящие агенты не имеют права терять нить происходящего в мире ни на мельчайшую долю секунды, не говоря уж о таких случаях, когда их самые процветающие и выдающиеся кадры направляют моторный катер в родителей.
- Послушай. Там я была сама за себя, Криста. Как и всегда, я ни в ком не нуждаюсь, и меньше всего в Джонни Россетти. И кстати, ты пока еще не мой агент.
Молчание.
- О'кей, Лайза. Я отправляюсь. Через пару часов буду в городе.
Кристе понадобилось девяносто минут, чтобы добраться до отеля. Лайза казалась погруженной в свои мысли и скорей отрешенной, чем грустной. На ней была майка с надписью "НЕ ЛЮБЛЮ УТРО" и больше ничего вообще.
Криста прижалась к ней на секунду, а потом отступила на шаг.
- Я так сочувствую… - начала она. Свою речь она репетировала по дороге, когда ее машина мчалась по 1-95, но почему-то и тогда уже знала, что это будет лишним. Так оно и оказалось.
- Все позади, - сказала Лайза, махнув рукой и положив конец соболезнованиям. Ее поджаренные родители все еще находились в морге, и их все еще приводили в порядок, чтобы можно было положить в гроб, однако создавалось впечатление, что для Лайзы они уже превратились в древнюю историю. Криста, знакомая с жестокостью в семье, сочла это демонстрацией эмоциональной черствости.
- У меня бренди, - сообщила Лайза. - Налить?
- А вино есть?
- Да, кажется, что-то есть в мини-баре. Наливай сама.
Криста подошла к холодильнику. Комната казалась разгромленной. Однако сама Лайза выглядела превосходно.
- Ты очень мужественно держишься, - сказала Криста.
- Судьба жалует сильных, - отозвалась Лайза с загадочной улыбкой.
Ответа на это не последовало. Криста открывала маленькую бутылочку вина.
Лайза подняла полный бокал коньяка и выпила янтарную жидкость, словно Уэйн в вестерне. Она с удовлетворением причмокнула, выдохнула: "А-а-а, так-то лучше", - и погрузилась в кресло.
Ее следующая реплика прозвучала совершенно неожиданно.
- Ты знаешь Мери Уитни? - вдруг спросила она.
- Конечно. Она живет на Палм-Бич. Я собираюсь к ней завтра на прием.
- Ты? - казалось, на Лайзу это произвело впечатление, что было необычно.
- А что?
- Я собираюсь работать на нее.
- Правда?
Дела двигались быстро. И уж теперь-то наступило время для решительного разговора.
- Мери Уитни собирается запускать в дело новую парфюмерную линию. Это обещает стать огромной кампанией, и мне предлагают стать у них эксклюзивной моделью на контракте. Два года. Большие, большие баксы.
- Это превосходно, Лайза. - Но превосходно лишь в том случае, если она будет в ее агентстве. Криста повисла над пропастью.
Пожалуй, лучше уж все решить разом.
- Я догадываюсь, что предложение пришло через Джонни.
- Да, верно, однако я сказала ему, что его это не касается. Он аж подпрыгнул. И тогда я сообщила ему, что намерена перейти к тебе, и он еще раз подскочил.
- Ты сказала ему, что переходишь ко мне? Ты действительно переходишь ко мне? Правда? Точно? - Криста почувствовала, как в груди у нее закипело. Лайза была равновеликой Стиву Питтсу. Два плюс два составляли звездное агентство и звездного владельца. Одним махом она нашла свой собственный путь, выиграла то, что хотела выиграть, доказала, что у нее есть этот чертов нюх.
- Я сказала же, что перехожу, разве не так? Когда я подпишу контракт, ты можешь иметь дело с фирмой Уитни и Доном Бланкхартом. Джонни будет устраивать тебе всяческие гадости. Это тебе ведь известно, не так ли?
- Если ты будешь со мной, я справлюсь с Джонни. Забудь про него. Он уже прошлое.
- О, я никогда его не забуду, - сказала Лайза, и ее пухлые губы внезапно сузились. - Его лицо, когда он потерял долю в моем деле, было для меня вторым лучшим моментом в моей жизни.
Кристе не хотелось узнавать, что за первый лучший момент.
- На какие деньги мы можем рассчитывать, Криста?
- Мы должны выяснить, насколько они в нас нуждаются. Вот в чем ключ. На "потере заработков плюс премиальная база", я думаю, можно получить пять с лишком. Но если они нацелены на тебя, то само небо будет пределом. Может, я смогу выяснить это у Мери?
- Завтра на ее приеме?
- Возможно.
Неожиданно Кристу осенило.
- Эй, а почему бы тебе не отправиться на прием? Я имею в виду, что с видом умирающей ты обведешь их всех вокруг пальца. Ох, нет… конечно же, ты не можешь… Я имею в виду со всеми этими делами…
- Чушь. Я выгляжу потрясающе в черном, - сказала Лайза. - У меня есть упаковка от "Алайи", просто непристойно хороша.
- Ты уверена?
- Можно устроить так, чтобы меня пригласили?
- О, нет проблем. Нет проблем. - Криста остановилась. Более подходящее время трудно было найти. - Послушай, Лайза. Давай поедем со мной назад в Палм-Бич, и ты там переночуешь. Контракт у меня в отеле. Ты подпишешь его, чтобы все получило законные основания, потом мы сможем пойти на прием, и я начну действовать, как дервиш, с этой идеей Уитни.
- Прекрасно. Звучит великолепно. Мне действительно нравится мысль насчет приема. Только тебе нужно быть рядом со мной и показывать, кого нужно трахнуть.
Криста рассмеялась.
- На балах в Палм-Бич в меню есть все, что угодно, кроме секса. Если ты увидишь кого-нибудь, кто выглядит, как настоящий мужчина, то знай, что именно он исключение из правила.
Ее сердце вдруг оборвалось среди бешеного возбуждения. Кто, ради всех чертей, будет тем сухарем, который окажется рядом с ней за столом?
14
- Ты мне можешь показать еще раз захват типа "вестерн", Роб? Кажется, я снова забыла.
Мери Уитни лукаво улыбалась на ярком солнце, когда он направлялся к ней. Это был не первый ее теннисный тренер, при виде которого учащался ее пульс, и он будет не последним. Однако в Робе Санде было нечто такое, что привлекало больше, чем его подача, мускулатура и бездонные синие глаза. Он был фатально привлекателен, и мог стать одним из ее редкостных, великолепных безумств.
Он обхватил ее руки сзади своими руками, и она нарочно прижалась к нему спиной, чувствуя, как его твердое тело ударилось об нее, когда она предоставила ему поправить ее захват ракетки. Он был влажен от пота, и это ей нравилось. Вот почему она настояла на игре в такое время, когда на корте только бешеные собаки и англичане.
- Вот так, - сказал он. - Хотя я, пожалуй, до конца не уверен, что это подходящий для вас захват, миссис Уитни.
- Мне так нравится, Роб, - промурлыкала она. Он поспешно выпустил ее из рук, словно горячую картофелину. На его лице вспыхнул румянец, но не от жары. В двадцать лет гормоны у Санда работали, как им и полагалось, пусть даже она была не слишком молода и могла годиться ему в матери, а, возможно, и из-за этого. Сорок лет - опасный возраст. Так же, как и двадцать. Это тридцать - тусклый и вялый.
- Не хотите ли покидать еще мяч, прежде чем мы начнем?
- О да, охотно, - сказала Мери. Она уставилась на него. Словно включила секс-лучи. Невероятно хорош. Самый лучший на много миль вокруг. Атлантический колледж в Палм-Бич до сих пор ничем не мог порадовать ее. И вот теперь этот бриллиант. Она пошла к задней линии, подчеркивая свои движения, чтобы показать свое жилистое тело, демонстрируя, словно модель, одежду для тенниса, которую сама для себя придумала. Ну, она не выигрывает призов, однако ее сиськи все еще большие и дерзкие, и детям, едва достигшим трахательного возраста, такие обычно нравились.
Сейчас он вернулся назад, на другую половину корта, защищенный сеткой от ее похоти. На какое-то время.
Твак! Она взяла поднимавшийся мяч и загнула свою ракетку над ним, как это делали старшие мальчики. Он низко пролетел, закрученный. Твак! И незамедлительно прилетел обратно. Ммммм. Хорош. Стандарт Уимблдонских юниоров, как минимум, и загорелый, как ягода, восхитительный, в золотистом соке. Мог бы он научиться любить ее так же сильно, как Бога? Хорошая новость для нее Всевышний или плохая? В борьбе за постъюношеское внимание Роба Санда у нее был соперник ее собственного масштаба. Бог.
- Когда ты ударяешь по мячу, ты делаешь это во имя Иисуса? - крикнула она ему через сетку.
Она удержала улыбку в душе. Твак!
- Я думаю, что все делается во имя Иисуса.
Твак! Он смертельно серьезен. Бог в нем засел крепко. В нынешнее время это стало на Палм-Бич всеобщим поветрием, особенно среди молодых и привлекательных. Холодные болваны околачивались у Первой баптистской церкви, что возле озера. Усердные студенты принимали этот вид наркотика, как их родители в шестидесятых марихуану. В игре поколений это была месть детей.
Она выбила мяч за пределы корта и наклонилась вниз, изображая, что измотана. Ее оперирующий схемами мозг жужжал вовсю. Этот мальчик не продается за деньги. Ни на чуточку, никак. И ей придется брести по болоту мучительных моральных запретов, пока он не свернет свою оборону и не сдастся, подобно другим.
Твак!
- Хватит, Роб. Пожалей меня. Уже голова закружилась.
Он перепрыгнул через сетку - весь сплошные, длинные, загорелые ноги и координированные мускулы. Нежирная, замечательная пища с низким содержанием холестерина, весь чистый и здоровый, сплошная польза. Мери облизала пересохшие губы, когда он подскочил к ней.
- Я ведь говорил вам, что сейчас слишком жарко для игры. Нам следовало бы перенести занятия на более позднее время. Вам нужно выпить воды, - обеспокоенно произнес он.
Она позволила отвести себя к фонтанчику, тяжело облокотившись на его руку. Господи, у него мозги, как у фермера из Айовы. Его цельный рассудок даже и не представлял, что он является мишенью сексуальных вожделений. Или понимал? Одной из самых приятных вещей в Робе Санде была его способность удивлять ее.
Мери Уитни плюхнулась в директорское кресло и похлопала рукой по соседнему сидению. Он присел.
- Возблагодарим Господа за воду.
- Амен, - действительно сказал он.
Она поглядела на него, стараясь держать свой рот на замке. Зубоскалить в ее возрасте было ни к чему.
- Вы христианка, миссис Уитни? - спросил он наконец. Поглядел на нее широко раскрытыми синими глазами и отвел взгляд в сторону.
Мери Уитни знала подтекст. Это не был вопрос христианина, отгораживающего себя от араба, еврея, буддиста. Он означал "Идете ли вы по христианской стезе от рассвета до сумерек и от сумерек до рассвета?" Если учесть, что мир знал все про Мери Уитни, это был не слишком проницательный вопрос. И на него имелся лишь ответ, данный в том же плане.
- Я бы хотела, - солгала она.
Казалось, он почувствовал облегчение.
- Это изменило мою жизнь, - сказал он просто, - Я знаю, что это прозвучит глупо, если я скажу… кому-то, вроде вас, но я хочу сказать… это могло бы изменить и вашу жизнь.
Она взяла его за руку. Он позволил ей сделать это, Находившейся вне религиозного контекста, ей не нужно было молиться. Она искренне стиснула ее. Религиозно потерла ее. Она положила ее на свое голое бедро и выдохнула на него свое страстное желание.
- А ты мог бы показать мне, как это сделать?
В разрезе его тенниски она видела пучок мягких, светлых волос. Под хлопком его шортов скрывались другие. У-ух! Мери действительно почувствовала, как у нее закружилась голова.
- Я не учитель… я имею в виду, что не преподаю в воскресной школе…
- Я знаю это, Роб. Я знаю… но ты можешь учить меня своим примером, своим энтузиазмом, своим восторгом. Мне нравится учиться у таких людей.
- Я бы не прочь. - Казалось, он совсем не был уверен, что сможет. - У вас есть Библия? - Это была твердая опора.
- В библиотеке у меня должны быть одна или две. - Мери Уитни не смогла удалить сарказма из голоса. Это была трудная работа на жаре. Насколько легче было бы выписать чек. А ей, пожалуй, нужно немного вздремнуть перед этим жутким приемом.
- Вы не хотите покидать еще мяч?
- Нет, я думаю, что на сегодня достаточно мячей.
Он поднялся.
- Тогда о'кей, миссис Уитни. Надеюсь, что вам понравится урок? Мы увидимся сегодня вечером на приеме. Вы точно говорите, что будет нормально, если я одену костюм?
- Любая на свете одежда будет выглядеть замечательно, если ты обещаешь пригласить меня на танец, - выдохнула Мери Макгрегор Уитни.
15
Мери Уитни все еще лежала на кровати с пологом, но заснуть не могла. Через открытое окно доносились мириады шумов - шли приготовления к приему. Зазвонил телефон.
- Миссис Уитни. К вам Криста Кенвуд.
Туманные видения Роба Санда, распростертого на ее приватном алтаре похоти, растаяли. Криста Кенвуд, ее старинная подруга в желтых панталонах, на проводе. Что ей нужно? Мери требовалось знать это, не в последнюю очередь потому, что ходили слухи, что Лайза Родригес, суперзвезда среди моделей, которую Мери собиралась взять на эксклюзив, могла перейти в неоперившееся агентство Кенвуд. Если Родригес и раньше была горячей, то теперь стала еще горячей, пылая под пристальными взорами публики после сумасшедшего вояжа на лодке.
Она сняла трубку.
- Криста, дорогая, как ты поживаешь?! Как чудесно слышать твой голос. Я в восторге, что ты придешь на мой прием.
- Привет, Мери! Я приехала в Палм-Бич и случайно столкнулась с Пышкой и остальными. Прямо как вернулась в дневную школу.
- Пышка сказала, что ты была моделью.
- И не только. Например, я только что подписала с Лайзой Родригес контракт. Она будет работать в моем новом агентстве. Разве это не восхитительно? Она ведь лучшая из лучших, не так ли?
Классическое преуменьшение, как и задумано.
- Она здесь, в Палм-Бич? - осторожно спросила Мери Уитни. - И с ней все в порядке после этого ужасного происшествия в Майами?
- О, она удивительная. Так мужественно держится. Она нацелена на выживание. Я прямо-таки глазам не верю, такая сила. Послушай, Мери… почему я тебе звоню. Будет ли большой проблемой, если я приведу Лайзу с собой на прием? Она со мной в "Бразильском Дворе", и мне не хочется оставлять ее одну в отеле. Так было бы лучше.
- Разумеется, приводи. Ты ей уже сказала, как ужасно все будет? Приезжие возлагают всегда такие завышенные ожидания на приемы в Палм-Бич.
Криста рассмеялась.
- Не беспокойся. Ей просто не хочется оставаться сейчас в одиночестве. Впрочем, она приедет в трауре, если не возражаешь.
- Абсолютно уместно, дорогая моя. Все мои балы являются молитвенными бдениями. Она будет единственной, одетой соответствующим образом.
- Прекрасно, Мери. Огромное спасибо. Жажду увидеть тебя. Пока!
- Ох, дорогая, - поспешила сказать Мери, пока Криста не положила трубку. - Слушай, милочка, ты не могла бы явиться на часок пораньше? Я с удовольствием поболтала бы с тобой немного, прежде чем нагрянет вся эта ужасная публика! Ты ведь знаешь, каково, когда начинает играть эта жуткая музыка.
- Хорошо, дорогая, так и сделаю. Послушаю все ваши новости, которые недополучила от Лиз Смит и Билли Норвича.
- Да, да. Ха-ха! Все помои. О, дорогая. Ты когда-нибудь читаешь книги? Я посажу тебя за обедом рядом с драгоценной, сладкой, старой вещицей, которая постоянно получает премии за свои книги. Ты когда-нибудь слышала о Питере Стайне?
Молчание из трубки.
- Криста, - забеспокоилась Мери. - Ты слышишь меня, дорогая?
- О, да, прости. Я здесь.