Забыть? К сожалению, ученые еще не изобрели такого чудодейственного лекарства, принимая которое в течение указанного срока – "по пять капель три раза в день перед едой", – человек избавлялся бы от ненужных мыслей, смутных беспокойств и вполне ясных желаний.
Констанс подошла к шкафу и принялась перебирать не отличающийся разнообразием и изысканностью гардероб. Черное и белое. Белое и черное. Длинное и закрытое. Закрытое и длинное. Нет, в таких нарядах нечего и думать о том, чтобы попытаться соблазнить того, кто предпочитает видеть женщину скорее обнаженной. Ей нужно что-то новое, что-то особенное, что-то модное и откровенное. Нет, не откровенное, но… будоражащее воображение. И в этом вопросе помочь может только один человек.
Констанс вернулась к телефону и поспешно набрала номер. Только бы Стефани оказалась дома! Длинные гудки казались бесконечными, и она уже собиралась положить трубку, когда ленивый голос подруги вернул ее к жизни.
– Стефани, выручай!
– Конни? Что случилось? Боже, я уже запирала дверь…
– Я уезжаю в Эдинбург.
– Прекрасно. Не успела вернуться с юга, а уже потянуло на север? По делам или как?
– По делам. Я пробуду там примерно две недели и…
– Понятно. Ты решила произвести впечатление на гордых шотландцев. Знаешь, не питай иллюзий. Люди, которые облагодетельствовали человечество только килтом и виски…
– Стефани, я не собираюсь никого соблазнять. Просто мне нечего надеть. У меня совершенно нет времени.
– Ладно, приходи. Что-нибудь подберем.
– Бегу.
Стефани работала в большом фирменном магазине женской одежды, где имела возможность время от времени приобретать наряды с немалой скидкой, так что ее гардероб мог считаться своеобразной коллекцией.
Через пять минут Констанс уже звонила в дверь подруги.
– Судя по тому, как быстро ты примчалась, ситуация действительно критическая. – Стефани оглядела гостью с ног до головы и покачала головой. – Итак, в чем наша проблема?
Через час Констанс вернулась домой с огромной сумкой, в которой лежали два платья, костюм, едва ли тянущий на деловой, блейзер, пара юбок и одна пара обуви. Разложив вещи на диване, она еще раз пересмотрела все и пришла к выводу, что, обладая таким богатством, женщина просто обязана получить желаемое. Единственной вещью, которая вызвала у Констанс некоторые сомнения, а вернее сказать опасения, было итальянское платье из неведомого материала, облегавшее фигуру так, словно ткань становилась второй кожей. Стоя перед зеркалом, Констанс никак не могла понять, в чем тут дело, потому что они со Стефани всегда носили одежду примерно одного размера. Может быть, она набрала лишний вес? Вроде бы нет – талия даже, как будто стала тоньше, но зато груди дерзко подались вперед, а бедра приобрели незаметную прежде рельефность.
Конечно, предлагая это платье, Стефани желала ей добра, но Констанс прекрасно понимала, что никогда и ни при каких условиях не появится на публике в столь смелом, если не сказать вызывающе сексуальном облачении. Свернув платье, она постояла несколько секунд в нерешительности, потом заглянула в чемодан, надеясь, что свободного места уже не осталось и тогда ей не придется принимать трудное решение.
Однако пустой угол требовал заполнить его хоть чем-нибудь, и Констанс затолкала платье в самый низ, дав себе слово, что наденет его только в том случае, если Брайан Дорретти сделает ей предложение.
Разумеется, такое могло случиться только во сне.
Глава 4
Опыт последних двух-трех лет, когда он едва ли не ежемесячно отправлялся в тот или иной конец Великобритании или даже Европы, научил Брайана обходиться минимумом вещей. Исключение делалось только для рубашек, носков и белья, которые менялись каждый день. Вот и сейчас он положил в сумку всего лишь деловой костюм и туфли. Если у человека есть деньги, он избавлен от необходимости таскать с собой галстуки, носовые платки и прочую ерунду, которую можно при необходимости купить на месте.
Застегнув "молнию" на сумке, Брайан разогрел пиццу и устроился на диване перед телевизором, не забыв прихватить стаканчик своего любимого виски "Клан Макгрегор". Мать, конечно, выбранила бы его за такое неподобающее джентльмену поведение, но он не считал себя джентльменом. После пиццы во рту остался сильный привкус, а так, как вставать и идти в ванную чистить зубы было лень, Брайан прополоскал рот еще одной порцией ячменного напитка, находя оправдание в том, что если уж и нести в страну горцев какой-то запах, то пусть лучше это будет запах "Клана Макгрегора", чем острой итальянской колбасы.
Он еще попытался – разумеется, мысленно – составить список знакомых, которых можно было бы посетить в Эдинбурге, но растекшееся внутри приятное тепло достигло мозга, и Брайан едва успел выключить телевизор перед тем, сон окончательно и бесповоротно отправил его в мир грёз.
Окончательно Брайан пришел в себя в аэропорту. Время вылета неумолимо приближалось, а Констанс все не было.
С женщинами, черт возьми, всегда так.
Сам он прибыл в Хитроу достаточно рано, хотя, конечно, и не так рано, как того требовали совершенно идиотские правила авиакомпаний.
Брайан огляделся. Может быть, Констанс уже здесь, но не подходит намеренно, игнорируя его точно так же, как делала это всегда на корпоративных вечеринках?
Сердце ёкнуло, когда взгляд наткнулся на стройную женщину в элегантном черном костюме, стоявшую спиной к нему и, похоже, выискивавшую кого-то в толпе. Констанс!
Посадку на рейс Лондон – Эдинбург уже объявили, так что стоило поторопиться. Пока Брайан, списывая учащенное сердцебиение на чрезмерное насыщение крови алкоголем, пробивался к Констанс, она уже попала в сферу внимания некоего прилично одетого господина с "дипломатом".
– Привет.
Полные, слегка подкрашенные губы разжались лишь на мгновение, но звук, глубокий, грудной, задел потаенную струну, и она завибрировала в Брайане, отзываясь странным, давно забытым ощущением. Повинуясь внезапному импульсу и испытывая необоснованную ревность к господину с "дипломатом", взгляда, которого продолжал изучать фигуру Констанс, Брайан положил руку на плечо Констанс и, наклонившись, прикоснулся губами к бархатистой коже щеки. Уже в следующее мгновение жест показался ему нелепо-абсурдным.
– Конни, почему так поздно?
– Поздно? Нет, это ты приехал слишком рано. Не люблю аэропорты, в них всегда или слишком шумно, или ужасно пустынно.
Мужчина с "дипломатом" едва заметно пожал плечами, как бы говоря: "Извини, приятель, я же не знал", – и отвернулся к табло, а Брайан еще раз напомнил себе, почему никогда не предпринимал попыток штурмовать крепость, называемую Констанс Эллингтон. Давным-давно, три года назад, она ясно дала понять, что не питает к нему абсолютно никаких чувств. Вот и сейчас, хотя голос ее дрогнул – наверное, она просто запыхалась, – все остальное, как будто предупреждало: "Не прикасайся!"
Брайан откашлялся и выжал из себя улыбку.
– Вообще-то я и сам только-только приехал. Ты уже сдала багаж?
– Нет. – Ее взгляд упал на стоящий на тележке средних размеров чемодан.
– И это все? – удивленно спросил он.
– Да, – простодушно ответила она.
Брайан задумчиво посмотрел на чемодан. Интересно бы заглянуть туда и узнать, что же взяла с собой женщина, уезжающая в двухнедельную командировку в другой город. В прошлом месяце он вырвался на уикенд с Марсией, и та, захватив с собой два огромных баула, долго жаловалась, что оставила дома все самое нужное. Уикенд оказался безнадежно испорченным.
– Собираешься пробежаться по эдинбургским магазинам? Имей в виду, это не Париж.
Констанс посмотрела на него так, словно он предложил ей "косячок" с марихуаной.
– Конечно нет. Я еду в Эдинбург работать, а не болтаться по магазинам.
Боже, неужели она всегда и со всеми такая? Или только с ним? Если да, то ей самое место в каком-нибудь музее. Все женщины, с которыми Брайан когда-либо имел дело, вели себя абсолютно по-другому.
Стоя в очереди на регистрацию, Брайан задумчиво покусывал нижнюю губу. Отношения с Констанс не складывались, и он догадывался, почему. Тогда, в Солсбери, она спасла его от очень больших неприятностей, а он так и не отблагодарил ее. Перспектива провести две недели рядом с человеком, который воротит от тебя нос, не очень приятна, но, с другой стороны, работа есть работа, а женщин в мире хватает и без Констанс Эллингтон. К черту!
Кресло в салоне первого класса оказалось куда комфортнее того, в котором она сидела, возвращаясь домой из Афин. Единственное неудобство заключалось в том, что Брайан Дорретти был рядом и ей приходилось дышать одним с ним воздухом, чувствовать исходящий от него волнующий запах, слышать его дыхание.
Небрежный поцелуй и мимолетное объятие в зале аэропорта ровным счетом ничего не значили, но как Констанс ни убеждала себя в этом, пробудившиеся желания заявляли о себе во весь голос, не обращая внимания на доводы рассудка.
Его глаза, заключавшие в себе всю страсть души и тела, сводили ее с ума. Глаза и густые, выразительные, словно изломанные брови над ними были ключом к его гипнотической силе. Без них Брайан Дорретти оставался бы обычным смертным, несомненно привлекательным, даже красивым, с волнистыми волосами и…
Она отвернулась к иллюминатору.
– Не хотите ли выпить что-нибудь, сэр, пока мы ждем разрешения на взлет? – спросила стюардесса, и Констанс, даже не оглядываясь, поняла: блондинка.
– С удовольствием. Если можно, апельсиновый сок.
– Конечно, сэр, я сейчас принесу.
– Минутку. – Он повернулся к Констанс. – Ты выпьешь что-нибудь?
– Чаю с лимоном.
– Лимона нет, – отрезала стюардесса.
– Тогда кофе. Без сахара и сливок.
– А вы не передумали, сэр? Апельсиновый сок?
Странно, но Брайан не улыбнулся в ответ на явный флирт, а только нахмурился. Что это с ним? Устал от легких побед? Или, может, у него просто болит голова?
– Сколько продлится полет? – поинтересовалась Констанс, когда самолет вырулил на взлетную полосу.
– Понятия не имею, но думаю, не более часа. – Может быть, поговорим о нашей проблеме?
– Конечно, чем раньше возьмемся за дело, тем лучше, – в тон ей ответил Брайан.
Легко сказать. Полет начался гладко, но у Брайана было такое чувство, что его захватило мощным течением и несет к водовороту. Оставалось только надеяться, что рано или поздно поток схлынет, а он останется на берегу.
Брайан искоса взглянул на свою соседку. Сегодня в ней появилось что-то новое, и, приглядевшись повнимательнее, он понял: брючный костюм. Никогда раньше Констанс не приходила на работу в брючном костюме, пусть даже и в таком, совершенно строгом. Вслед за первым открытием последовало второе: другим был и макияж. Брови стали темнее и, похоже, тоньше, ресницы странным образом удлинились, а губы сделались ярче.
Интересно, в чем причина такого преображения? Конечно, легче всего было бы предположить, что Констанс расстаралась ради него. Но тогда к чему неприкрытая сдержанность и холодность? Если делаешь шаг вперед, глупо одновременно пятиться назад.
– Или ты считаешь, что такой подход в данном случае неоправданно рискован?
Какой подход? О чем, черт возьми, идет речь?
– Э-э-э… думаю, здесь еще не все вполне ясно, – пробормотал Брайан, отводя взгляд от соблазнительно пухлых губ своей соседки. – Полагаю, нам придется определять стратегию уже по прибытии на место.
Ее глаза полыхнули холодным пламенем.
– Да ты и не слушаешь!
– Конечно, слушаю! – горячо возразил он, ловя себя на том впервые попал в положение оправдывающегося. – Как ты можешь так говорить!
В течение последующего получаса ему пришлось сидеть с умным видом, слушать рассуждения Констанс, суть которых постоянно, уплывала от него, время от времени кивать, морщить лоб и разводить руками. Трудно сказать, насколько убедительно выглядела эта пантомима, но, по крайней мере, Констанс больше не отворачивалась к иллюминатору, не хмыкала и не фыркала.
– Насколько я могу судить, основная работа свалится на тебя, – закончила она. – Мне же останется только проверить целостность коллекций и связаться с проводившими оценочную экспертизу специалистами.
– Думаю, старик Уолшэм для себя уже все решил, а его дочь не станет выдвигать никаких дополнительных условий, потому, как заинтересована в том, чтобы поскорее получить денежки и убраться в Штаты.
– Значит, никаких проблем?
– Если кто и может испортить нам праздник, так это "Корона". Но у нас есть союзник, секретарь Уолшэма, Малкольм Кенвуд. Он уже приезжал в Лондон два или три месяца назад, когда переговоры только начинались, и тогда им занимались лично Маккормик и Паркер. Хотя я с ним тоже встречался. Ездил два раза в Эдинбург.
Пассажиров попросили пристегнуть ремни, и блондинка-стюардесса снова прошлась по салону, как бы нечаянно задев бедром плечо Брайана.
Констанс поджала губы. Брайан усмехнулся.
Путь от аэропорта до отеля "Мажестик" занял не более получаса.
– Расплатись с таксистом и займись вещами, – сказал Брайан, – а я пока узнаю, какие у нас номера.
Не успела Констанс открыть рот, чтобы возразить против такого распределения обязанностей, как Брайан уже вышел из машины и исчез за стеклянной дверью отеля.
Портье, невысокий лысоватый мужчина в синем форменном костюме, встретил гостя сияющей улыбкой.
– Чем могу помочь, сэр?
– Моя фамилия Дорретти. Брайан Дорретти. Портье раскрыл журнал и, перелистав страницы, утвердительно кивнул.
– Так и есть, сэр. Мы приготовили для вас прекрасные апартаменты. Отличный вид на Принсиз-стрит. Четвертый этаж. Номер четыреста восемнадцать. Вы к нам надолго?
– Пока не знаю. – Брайан взял лежащую на столе ручку. – Где расписаться? Кстати, а какой номер у мисс Эллингтон?
Улыбка на лице толстяка немного поблекла, а взгляд ушел в сторону.
– Э-э-э… у вас один номер, сэр. Женщина, делавшая заказ, сказала, что…
Только теперь Брайан вспомнил, какие указания отдал Крисси Корнуэлл. "Констанс не станет привередничать, так что определитесь с номером сами". Вот она и определилась. Отомстила. А выпутываться теперь ему.
– Я передумал, – прошептал он, бросая взгляд через плечо. – Найдите ей другой номер. Только, ради Бога, поскорее.
Констанс уже появилась в холле в сопровождении носильщика с чемоданом и сумкой.
– О, понимаю. Маленькая размолвка в самолете. – Толстяк многозначительно подмигнул Брайану.
– Нет, дело не в этом. Вероятно произошла какая-то ошибка. Мы с мисс Эллингтон вовсе не муж и жена…
– У вас не будет никаких проблем, – поспешил заверить гостя портье. – Мы же не какие-нибудь дикари и все понимаем. Я и сам порой думаю…
– Вы неправильно меня поняли, – с досадой остановил поток излияний Брайан. – Мы коллеги и прибыли сюда по делу. Каждому из нас необходим отдельный номер.
Портье нахмурился.
– Очень жаль, мистер Дорретти, но свободных номеров у нас сейчас нет. Такая уж выдалась неделя. Фестиваль. В городе тысячи туристов.
– Что еще за фестиваль? – недовольно пробурчал Брайан. – Неужели у вас не осталось хоть одного свободного номера?
– Что за фестиваль? – В голосе портье прозвучала обида. – Эдинбургский фестиваль музыки и театра.
– Значит, сделать уже ничего нельзя? Вместо ответа толстяк только вздохнул и втянул голову в плечи, словно ожидая, что сейчас на него обрушится поток оскорблений.
– Где мне расписаться? – спросила Констанс. – И какой у меня этаж?
Брайан повернулся и твердо посмотрел ей в глаза. Главное – не оправдываться. Перед женщинами никогда нельзя оправдываться – их надо ставить перед фактом.
– Крисси Корнуэлл заказала нам апартаменты. Две спальни, две ванные и одна общая комната, которую можно использовать под офис. Тебя это устраивает?
Она побледнела, и Брайан понял, что ее это не устраивает, а потому отвернулся, давая понять, что иного варианта нет.
Конечно, ее это не устраивало. Констанс думала, что самое худшее позади, что сейчас она уединится в своем номере, приведет себя в порядок и примется за работу. Она надеялась, что, по крайней мере, не увидит Брайана до следующего утра. Этого времени должно было хватить, чтобы взять себя в руки.
И вот теперь одна пытка сменялась другой. А если он пригласит ее пообедать? А если еще улыбнется при этом? А если положит руку ей на плечо? Уже при одной мысли об этом у нее задрожали колени.
– Ты в порядке? – спросил он.
– В полном, – солгала она.
Боже, Брайан будет спать в соседней комнате! А удастся ли уснуть ей? Удастся ли справиться с желанием, жар которого уже сейчас растекался по всему телу? С желанием, которое толкало ее к нему, в его объятия. Что, если ночью оно пересилит волю и погонит ее в его постель? Хватит ли ей сил совладать с собой?
Констанс досчитала до десяти. Теперь надо проверить, помог ли сеанс психотренинга.
– Не так уж все и плохо. В каком-то отношении так даже удобнее, и мы сможем при необходимости поработать подольше.
– Верно.
Довольный тем, что инцидент не получил развития, портье облегченно вздохнул.
– Вот ваши ключи. А носильщик поднимется через несколько минут. Если возникнут какие-либо проблемы, звоните в обслуживание номеров или сюда. Я сменюсь в восемь вечера. Желаю приятного времяпрепровождения.
– Приехали на Фестиваль? – полюбопытствовал носильщик, внося сумку Брайана и чемодан Констанс в номер, где вполне могли бы разместиться с полдюжины человек.
– Нет.
– Понимаю. Медовый месяц, да?
– Мы коллеги, – сухо объяснил Брайан. – Налоговая служба. Только пусть это останется между нами. – Он протянул носильщику монету. – Спасибо.
– Да, конечно, сэр. Благодарю. Что-нибудь еще? Обслуживание у нас круглосуточное. Ресторан на первом этаже, но в вашем номере есть кухня, так что…
– Разберемся. – Брайан сдержанно кивнул. – Я вас не задерживаю.
Дверь закрылась, и в тот же миг в гостиную вошла Констанс.
– Куда исчез этот парень? Я только хотела узнать…
– Я сказал, что мы из налоговой службы, и бедняга, наверное, поспешил оповестить свое начальство. Надеюсь, теперь нам будут вовремя менять полотенца и не станут лезть с уборкой в самое неподходящее время.
Она рассмеялась.
– Я, пожалуй, приму душ и переоденусь. А какие у тебя планы?
– Как ты смотришь на то, чтобы сходить куда-нибудь на ланч? В номере есть кухня, но готовить не хочется.
– Спасибо, я еще не проголодалась.
– Ладно. – Брайан нерешительно посмотрел на нее. – Ты не будешь возражать, если мы пообедаем сегодня порознь? У меня в Эдинбурге есть знакомые. Они обидятся, если я не загляну.
Едкая реплика уже вертелась на языке, но Констанс ограничилась насмешливой улыбкой.
– Конечно, никаких проблем. Надеюсь, ты не забудешь, что мы приехали сюда работать.
Брайан покраснел, уловив в ее тоне, как ему показалось, легкое презрение.
– Это совсем не то, что ты думаешь. Я просто…
– А откуда ты знаешь, что я думаю?