- У Нади? - переспросил он, нахмурив лоб. - Вы имеете в виду, что у нас с вами здесь есть общие знакомые?
- Да это я так, на всякий случай спросила.
Тоня заставила себя улыбнуться ему. Паранойя! У нее точно уже клиника.
- Понимаете, моя подруга пригласила на новоселье сто человек. Весь двор столами заставили. При том, что сама она приехала в Раздольный меньше недели назад.
- Мы с женой тоже были, - ухмыльнувшись, вмешался директор.
- Вот я и подумала, может, я вас не заметила?
- А я, увы, не сподобился, - сказал Лавр, - видимо, не успел вписаться, только что приехав в ваш благословенный поселок. А что, считаете, много потерял?
Значит, на новоселье Лавра не было. И тогда караулить ее он не мог. Иначе как бы он узнал, что Тоня решила пойти пешком?
Как он, должно быть, удивился ее вопросу! Ни с того ни с сего его спрашивают о том, был ли он на какой-то неизвестной ему вечеринке.
Но он некоторое время прождал с внимательным выражением лица ее очередного вопроса и, не дождавшись, опять заговорил с директором:
- Так мы сегодня едем к вашему удивительному камню?
- Конечно, едем! - оживился директор. - И с нами поедет Антонина Сергеевна, потому что в будущем именно она станет смотрителем нашего даже не сада, а музея камней, который вскоре прославится на весь край!
- Леонид Петрович! - встревожилась от его энтузиазма Тоня. - Вы меня пугаете. Такой ответственности я не перенесу.
- Ничего страшного, - отмахнулся тот. - Ходи и показывай. Этот камень у нас называется так, этот - этак. Для верности можно все на самом камне и написать, так что будешь ходить и читать. Тем, кто плохо видит.
Сказал и расхохотался.
- А вход будет платный. К бесплатному наши люди относятся с подозрением. Что там еще ты предлагала? Дегустационный зал? Его еще надо построить. Но я уже договорился с одной бригадой, они обещали здание под крышу за две недели вывести. Конечно, придется тебе, Антонина, вроде как прорабом быть. Надзирать за ними.
В общем, Тоня и оглянуться не успела, как Леонид Петрович стал говорить с ней о Надиной идее как о деле решенном, и выяснилось, что у Тони появилась уйма обязанностей. Даже голова кругом пошла.
Как говорил в детстве ее маленький брат: "Я так испугался, что с ума не мог сойти!"
Лавр молча переводил взгляд с одного на другую, поблескивая темно-зелеными глазами, и, наверное, удивлялся про себя их странному разговору.
Однако как все совпало: это его неожиданное появление в Раздольном и то происшествие невдалеке от ее дома…
- Ну что, поехали? - спросил у них директор, усаживаясь рядом с водителем и кивая им на заднее сиденье.
Тоня поспешно открыла дверцу, не давая возможности сделать это Лавру. Ведь он подойдет к ней так близко, что она опять почувствует запах туалетной воды "Босс".
Можно подумать, что, сидя рядом с ним на заднем сиденье, она этого не учует!
Однако у Лавра был совсем другой одеколон. И вообще он просто не мог такого сделать! Она невольно покосилась на сидящего рядом мужчину, и он ободряюще ей улыбнулся.
Директор почти не обращал на молодых людей внимания, а говорил словно для себя и своего водителя:
- Короче, о музее. Я хочу начать его устройство с доставки именно этой природной скульптуры… Правда, наши раздольновские говорят, что в отрыве от того места, где Плачущая девушка стоит, она не будет производить нужного впечатления, но я думаю, что с таким художником, как Тоня, и с таким инженером, как Лавр, мы сделаем все не только не хуже, а лучше!
- Минуточку, Леня, - заговорил наконец Лавр, - что ты такое придумал? Можно подумать, я сюда жить приехал. Мне нужно было лишь взглянуть на пещеры да просчитать, сколько будет стоить приведение в порядок центрального входа. Ну там… построить избушку на курьих ножках для тех, кто захочет возле пещер пожить, поставить будочку для кассира… В общем, мне здесь задерживаться будет незачем.
- Значит, тебе деньги не нужны? - обернулся к нему директор.
- Деньги всем нужны.
- У тебя дети маленькие по лавкам плачут?
- Нет у меня детей.
- Вот и поработай у меня месячишко. Хочешь, я тебя на квартиру к хорошей женщине устрою? Совхоз будет платить.
- Квартиру себе я уже нашел.
- Ну и вот, значит, никаких проблем?
- Ты застал меня врасплох со своим предложением.
Лавр посмотрел на Тоню, будто прося у нее совета. Она в ответ только пожала плечами: как она может знать, принимать ему предложение директора или нет?
Тот, кстати, достаточно напорист, чтобы уговорить сомневающегося.
- Так думай. У тебя есть еще десять минут… Десять, Назарыч?
- Пятнадцать, - отозвался водитель.
- Ну, значит, пятнадцать. Бездна времени!
Тоня тихонько рассмеялась.
- Вы думаете, Леонид Петрович со мной предварительно говорил? Нет, я только сейчас узнала как о своем предполагаемом директорстве, так и о строительстве дегустационного зала.
- Не дрейфь, Титова, прорвемся! Ты молодая женщина, у тебя масса энергии, и я нашел ей применение.
- Но ведь я художница, - опять попыталась возразить она. - Я привыкла работать в одиночестве и людьми руководить совершенно не умею.
- Так привыкай, - ничуть не смутился от ее откровенности директор. - Сначала потренируешься на камнях, а потом и к людям перейдешь.
Он снова рассмеялся. Чувствовалось, веселье из него сегодня так и прет. С чего бы?
- А в процессе дегустации ты с народом так сдружишься - водой не разольешь! Еще мне спасибо скажешь.
- Спасибо!
- Рано, Тонечка, рано… Но затея твоя мне нравится.
- Да это, откровенно говоря, вовсе не моя затея! - сказала Тоня.
- Еще лучше! У тебя отличная подруга. Она не только нашла для тебя хорошее дело, но и не стала упоминать свое авторство. Помяни мое слово: прославишься ты на весь край не своим мастерством художника, а именно музеем и дегустационным залом!
На комплимент его высказывание совсем не походило, потому Тоня не отозвалась, а продолжала посматривать по сторонам, в очередной раз отмечая, как красива местная природа. От одного любования ею человек должен стать долгожителем, потому что цивилизация здесь почти не оказывает на него своего разрушающего действия…
Водитель у директора совхоза был опытный. Да и стал бы разве Леонид Петрович ездить с другим? Тоня видела со своего места его волосатые жилистые руки, которые не вцеплялись в баранку и даже не держали ее, а касались. И машина слушалась этих касаний, и лезла, и ползла, как пес-вожак в упряжке, повинуясь окрику каюра.
Вначале они поднимались вверх по какой-то узкой грунтовой дороге, потом долго ехали вниз и, наконец, остановились у небольшой горной речушки, которая вытекала как будто из дыры в скале.
- Где же ваша Плачущая девушка? - поинтересовался Лавр, украдкой разминаясь.
В машине он ехал, стараясь не касаться Тони и оттого неудобно скособочившись, потому что чувствовал ее напряжение и не мог понять, что с ней происходит. Неужели он ей так неприятен? Или она чего-то боится?
- Да вот же она! - Директор подвел Лавра с Тоней к какому-то камню, не сразу увиденному ими - его скрывал торчащий из скалы куст.
Собственно, девушкой этот камень можно было назвать с большой натяжкой, но главное, что удивляло, - там, где предположительно было лицо, по камню бежали тонкие струйки воды. Один из ручейков, которые во множестве стекали со скалы, падал прямо на старый корень, торчащий из скалы, и далее скатывался на голову "девушки".
- Да, здесь можно немного поработать резцом, и тогда черты лица проступят более отчетливо, - сказала Тоня мужчинам.
- И ты сможешь это сделать? - заинтересовался директор.
- Смогу, конечно, отчего не смочь, - кивнула Тоня, - потом надо места сколов немного состарить, и фигура будет что надо!
- Чувствую, Титова, что вместе с тобой прославлюсь и я, - потер руки Леонид Петрович.
- Можно подумать, вас с вашим виноматериалом кто-нибудь не знает, - хмыкнула Тоня.
- Минуточку, господа, - не слишком вежливо прервал их Лавр, - но тогда фигура эта уже не будет Плачущей девушкой, не так ли?
- Не так! - Директор подхватил его под руку и подвел ближе к фигуре. - Я уже все продумал. Мы проведем к этой природной скульптуре небольшую водяную трубку, из которой вода так же будет капать на голову и струиться по лицу. Более того, с помощью Антонины Сергеевны мы еще больше увеличим ее сходство с девушкой… Как ты думаешь, двести рублей за вход в сад камней будет не слишком дорого?
- Включая дегустацию? - уточнила Тоня.
- Да ладно, уж и пошутить нельзя!.. Я думаю, рублей пятьдесят. Чтобы хоть частично оправдать затраты…
- Какие затраты? - поинтересовалась Тоня. - Оплату моего скромного труда?
- А доставку, - разгорячился директор, - а кран, а площадку, на которую мы вывезли уже пять машин гравия?! Представляю, каких трудов будет стоить доставка остальных камней. Вряд ли они лежат возле дороги и их можно вывезти без помощи автокрана…
- Если совхозу это невыгодно, тогда зачем и затеваться?.. - фыркнула Тоня.
- Не то чтобы совсем невыгодно. Этот, как его, пиар еще никому не повредил.
- Все равно не понимаю, зачем вам пиар? - продолжала допытываться Тоня.
- Не государственные мозги у вас, сударыня. Представь, сегодня губернатор края небось и не знает, где находится наш поселок, правильно? И если обращаться к нему с какими-то своими проблемами, может и отказать. А так… Кто прославляет край, куда едут толпы туристов, где культурная жизнь бьет ключом, тем и помогать надо…
- Ну уж и ключом!
- До чего же ты вредная женщина, Титова! Недаром наши мужички-холостячки тебя боятся. Ходят вокруг, облизываются, а ближе подойти боятся…
Тоня могла бы сказать, что некоторые таки осмелились, подошли, но тут же подумала, что говорить о таком, конечно же, постесняется. Так и будет жить и в каждом мужчине видеть потенциального насильника.
Лавр с новым интересом взглянул на нее.
- Так что, сможем мы ее погрузить? - ворвался в мысли Тони голос Леонида Петровича.
Лавр вернулся к машине, вытащил из нее небольшую дорожную сумку, а уже из сумки - саперную лопатку, подошел к Плачущей девушке и осторожно стал копать у ее основания. Потрогал фигуру, пробуя, не шатается ли, и наконец кивнул каким-то своим мыслям.
- В крайнем случае придется использовать отбойный молоток, - сказал он директору.
- А она не треснет?
- Будем надеяться, - пожал Лавр плечами.
- Постойте, а где же водопады? - воскликнула Тоня, увидев, что мужчины опять идут к машине.
- Да вон они, - махнул директор, - надо через эту речушку перебраться, там другая есть, пошире. Приток Челбы…
Тоня с сожалением взглянула на свои ноги, обутые в короткие кроссовки, больше напоминающие кеды. В такую холодную воду войди - воспаление легких обеспечено.
Но долго горевать ей не пришлось. Не успела она охнуть, как Лавр подхватил ее на руки, чтобы перенести через речку.
- Вы там недолго, - крикнул им вслед директор, - а то мне еще в район ехать!
Один раз Лавр поскользнулся и, удерживая равновесие, крепко прижал ее к себе, но Тоня должна была с сожалением признать, что даже следа того самого одеколона на его коже нет.
Почему с сожалением? Потому что поняла, что ей бы хотелось знать, что тогда ночью это был он…
Нет, не то чтобы ей нравились насильники, но вообще-то впервые в жизни она чувствовала себя спокойно в мужских крепких руках. То есть Тонин муж Михаил тоже не был задохликом, но она могла представить его себе в виде мурлыкающего тигра, о котором никак нельзя сказать наверняка, что он приручен и не нанесет человеку никакого вреда…
Надо же, однако, как вывихнуты у нее мозги! Она хотела бы знать, что этот мужчина, который сейчас нес Тоню на руках, совсем недавно ее изнасиловал!
Между тем Лавр поставил ее на землю, и она увидела, как за узким перешейком со скалы высотой метров пять низвергается вода, с ревом, брызгами во все стороны, и как этот ревущий поток шутя ворочает многопудовые камни и тащит их за собой словно играючи. Впрочем, эта игра потоку как бы надоедает, он бросает очередную каменную глыбу, тащит за собой следующую, и так на всем пути…
- Отчего-то наблюдая за водой, льющейся из крана, я никогда не думал о том, что она может быть такой сильной. Вроде и река неширокая, а камни ворочает - будь здоров, - сказал поверх ее плеча Лавр.
Завороженная зрелищем Тоня не помнила, сколько так стояла, пока ее не коснулась рука Лавра.
- Ну что, побрели обратно?
Она скосила взгляд на его ноги, кстати, тоже обутые в кроссовки, и спохватилась:
- Конечно же, надо идти! Тем более что у тебя промокли ноги… Знаешь, - вспомнила она, - а у меня в сумочке есть коньяк.
- В самом деле? - не поверил он.
- В такой плоской фляжке, подруга мне ее подарила. Дала и говорит: сувенир из Америки. А фляжка серебряная… Она, кстати, все время мне пытается что-то дарить.
Лавр опять подхватил ее на руки и хохотнул:
- Ну, за такой приз я согласен нести тебя на руках даже не поперек, а вдоль!
Что это он вдруг словно назад попятился? Нарочно хочет обесценить ту мимолетную искру, которая промелькнула между ними?
- Скажи, Лавр, а как ты здесь оказался, я имею в виду в Раздольном?
- Наверное, как и ты.
- Ты тоже от кого-то убежал?
Лавр удивленно взглянул на нее и буркнул:
- Не очень удобное время для серьезного разговора. Помолчи, а?
- Молчу-молчу, - пробормотала она, прижимаясь щекой к его груди.
Он опять поскользнулся.
- Ты хочешь нас утопить, - шепнул он ей в самое ухо.
- Да здесь воробью по колено! - фыркнула она.
- То есть ты пытаешься умалить мои заслуги и, как следствие, уменьшить дозу согревающего?
Опять про коньяк! Как ребенок - протянет руку к интересующему предмету и тотчас отдернет, потому что взрослые говорят ему: нельзя!
Странно, от того, что он так, может, и не слишком изящно шутил, у Тони внутри стал размерзаться некий комочек, который до сего времени не давал ей свободно вздохнуть. Все-таки она никогда не могла наплевать на отношения между мужчиной и женщиной. Мол, подумаешь, ночь вместе провели. Не считайте секс поводом для знакомства!
Рассказы подруг о мужчинах-разовиках, то есть тех, с кем у них был мимолетный секс, ее не вдохновляли. Никому не приятно, что его используют, и не обращать внимания на интим она все равно не могла. Вон даже Наде так и не рассказала о мужчине одной ночи.
- Посмотрели? - встретил их дежурным вопросом Леонид Петрович.
- Красиво, - сказала Тоня.
- То-то же, а ты уезжать собралась…
- Когда? - изумилась Тоня.
- Не собиралась? Ну значит, мне наврали. И правильно, в поселке будущего должны жить не только земледельцы и виноделы, но и свой заслуженный художник.
Тоня, не выдержав, прыснула:
- Это кто ж мне такое звание даст?
- Мы дадим представление в край, - не моргнув глазом заявил директор. - Вот торжественно откроем наш музей под открытым небом, начнут к нам разные знаменитости ездить. И станут спрашивать: кто же такую красоту придумал? А мы им: наша художница, Титова Антонина Сергеевна!
Но Тоня слушала его вполуха. Так, как, наверное, слушали многие посельчане, когда директор в очередной раз рисовал им картину светлого будущего. Они даже не замечали, что шажок за шажком, метр за метром их директор подвигался к своей цели. И вот уже стали жить лучше. И завели свой кинотеатр, маленький, на сто двадцать посадочных мест, но ведь он есть. И картины в нем показывают самые современные. Не какие-нибудь сто вторые копии, а самые первые, без обрыва и хрипов.
И уже кто-то роет котлован под будущее кафе…
- Титова? А почему - Титова? - шепотом спросил ее Лавр. - Насколько я помню, ты брала фамилию мужа - Страхова.
- А я взяла саморазвод! - пошутила она.
Отвинтила колпачок у фляжки - по салону поплыл запах хорошего коньяка.
- Вы что это, тайком употребляете? - обернулся к ним директор, протягивая руку к фляжке. - Надо по старшинству!
- Лавр ноги промочил, - сообщила ему Тоня.
- Видишь, промочил, а у меня внутри сухо, как в пустыне, - сказал Леонид Петрович, отпивая коньяк прямо из фляжки. - Хорошо! - мечтательно проговорил он. - Вот и я подумываю, не открыть ли нам цех по производству коньяка? Съезжу к Шовгенову, посмотрю на его виски, да и сам займусь чем-нибудь этаким…
Он вздохнул и вернул фляжку Тоне.
- А если и вправду промочил, так ты, Титова, займись мужиком. Простудится - будешь виновата. Ноги там ему попарь или еще что, а то и к бабке Суворовой за травой сбегай. Ты же знаешь, болезнь лучше предупредить.
- Ничего со мной не случится! - отозвался Лавр.
- Береженого Бог бережет, - строго сказал ему директор и наказал водителю: - Молодых людей отвези к Титовой домой, потом за мной заедешь.
Он вышел у дирекции совхоза, а водитель и вправду доставил Тоню с Лавром к ее дому.
Тоня мысленно вздохнула: опять ей придется что-то выяснять, какие-то отношения налаживать. "А ты как раз вывесила мозги на просушку! - отчего-то развеселился внутренний голос. - И теперь ленишься приводить их в рабочее состояние".
"Ленюсь, - согласилась она, - когда привыкла плыть по течению, трудно заставить себя взяться за весла".
- Так ты что, рядом с моей квартирной хозяйкой живешь? - вполне натурально удивился Лавр, после чего всякие подозрения в его адрес моментально отпали.
- Так совпало, - пожала плечами Тоня, открывая калитку.
Он медленно вошел, оглядываясь по сторонам. Тоня опустила глаза и возле куста сирени увидела свои вещи, в которых вчера обливалась. Она нарочно пошла справа от Лавра, закрывая собой неприглядное зрелище. Это же надо, не убрала следы своей психологической оргии!
- Разувайся! - войдя в дом, скомандовала она Лавру и побежала на кухню греть воду. У нее в специальной пристройке стоял газовый баллон, так что Тоня пользовалась газовой плитой.
По пути она забежала в свою комнату, переоделась в лосины и футболку. Возвращаясь, привычно взглянула на себя в зеркало: на щеках ее цвел румянец, глаза этак живенько блестели.
- Сейчас чайник закипит, будем греть тебя с двух сторон: парить ноги и поить чаем с малиной. Пропотеешь, согреешься, а завтра будешь как огурчик…
- Ты изменилась, - сказал Лавр дежурную фразу. - Я имею в виду здесь, в этих горах, ты стала другой. Впрочем, ты и раньше была красива, а теперь просто расцвела. Мне тогда ты все же казалась такой бледной и… анемичной, что ли…
- Что, анемичной? - расхохоталась Тоня. - Понятно, отчего теперь я кажусь тебе здоровой. Немного румянца благодаря свежему воздуху, никакого контроля за режимом питания, бутерброды на ночь… Ты не пробовал вырезать из дерева скульптуры?
- Зачем? - не понял он.
- Просто это требует определенных усилий и крепких рук. У меня прежде мечта была: резьба по дереву. Здесь вот и осуществилась. Женщины этим редко занимаются. Считается неженским делом… Между прочим, на речке я задавала тебе вопрос, а ты не захотел на него ответить…
Лавр не стал спрашивать, какой именно, значит, тоже думал об этом.