– Я прошу тебя работать всего лишь по паре часов дважды в неделю. В качестве компонента реабилитационного периода. Согласись на две недели испытательного срока, а потом, если тебе будет так уж тяжело, бросишь.
– А если я скажу "нет"?
Она отодвинула от себя тарелку.
– Тогда ешь один.
– Прошло всего одиннадцать дней.
– И ты совершил за них чудеса'. Ты вполне готов немного потрудиться на благо других людей. – Она вынула из заднего кармана листок с номером телефона Джереми и подала ему вместе с сотовым. – Звони.
Целую минуту он смотрел на ее протянутую руку. Потом взял трубку и набрал нужный номер.
– Джереми, это Пит Морган. Я решил принять ваше предложение относительно работы. – Пит кивнул на ее тарелку.
Мэгги придвинула ее к себе и нацепила на вилку кусочек филе.
– Думаю, остановимся для начала на двух днях в неделю.
Она поднесла вилку ко рту. Поглядела на Пита, тот кивнул.
– Вторник и четверг вполне подойдут.
Не позволяя себе задуматься о поглощаемых калориях и жировых складках, над ликвидацией которых ей пришлось так много потрудиться, Мэгги закрыла глаза и сунула вилку в рот. Она заставила себя жевать медленно-медленно, а потом проглотить.
– Очень хорошо, с одиннадцати до четырех, – говорил в трубку Пит, не отрывая глаз от ее лица. Кивнул еще раз, словно подхлестывая ее, требуя проглотить еще кусочек.
У риса оказался острый вкус – очень прилично приготовлено. Она так давно не позволяла себе настоящей еды, что даже забыла, как раньше любила есть. Так легко, оказывается, вернуться к старым привычкам. Опять превратиться в жирную Мэгги.
– Не знаю, сейчас спрошу, – произнес Пит, а потом обратился к Мэгги: – Мне надо записать, как добраться до клиники?
– Я знаю, где она находится.
– Не надо, – через секунду ответил Пит Джереми. – Мы знаем дорогу.
Мэгги теперь попробовала брокколи. С лимонным соусом, как вкусно! И много калорий быть не должно.
– С ней все нормально! – Пит со значением посмотрел на Мэгги. – Обедает сейчас. – Рассмеялся, затем кивнул: – Вот именно.
Мэгги настороженно прищурилась.
– Заманчиво звучит, – снова заговорил Пит. – Договорились. Увидимся во вторник. – Он закрыл телефон и положил его на стол.
– Что вы там говорили насчет меня? – спросила она.
– Он поинтересовался, трудно ли тебя кормить.
– Легче легкого, даже уговаривать меня не надо. Сама все беру, – сказала она, подцепив еще один кусочек рыбы. – Где ты учился так вкусно готовить?
Он пожал плечами.
– Везде понемножку. Если ты холостяк, да еще с сумасшедшим расписанием работы, то приходится либо учиться готовить, либо перебиваться на бутербродах.
– Я никогда не училась готовить и долгое время питалась именно бутербродами. Вполне вероятно, они и стали причиной моего отвратного внешнего вида.
– Думаю, тут немалую роль играет генетика. Но если в перспективе у тебя тяжелый день, всегда лучше поесть нормально. – Он взглянул на нее и ухмыльнулся. – Рекомендую как врач.
– Может, теперь тебе следует взять готовку на себя? Раз уж ты настолько хорошо в ней разбираешься.
– Согласен, если ты будешь мыть посуду. Я имею в виду после обеда, а не на следующее утро.
– Грязная посуда выводит тебя из себя, да?
– Точно так же, как и грязная одежда или мокрые полотенца, валяющиеся тут и там. И туфли, оставленные посреди комнаты, где я о них спотыкаюсь.
– Врешь, не оставляю я туфли посреди комнаты! Они всегда у меня лежат возле двери.
Пит кивнул в направлении кушетки. Обернувшись, Мэгги увидела свои шлепки, валяющиеся прямо посередине комнаты, там, где их скинула.
– Ой-ей-ей! Мне очень стыдно!
– Это я ставлю их к двери, – покачал головой он. – А ты бросаешь их где попало.
– Постараюсь исправиться.
– Буду очень тебе признателен.
– И одежду грязную буду класть в корзину. – Мэгги заставила себя поесть еще немного риса. – Несмотря на все вышесказанное, мне кажется, мы неплохо поладили.
– Неплохо, – согласился он.
– Особенно, когда ты не расходишься и не начинаешь командовать, – добавила она. Пит хмыкнул.
– Ну, положим, ты и сама любишь покомандовать.
По правде говоря, ей нравились моменты, когда он брал власть в свои руки. Это придавало жизни остроты. Такого компаньона, как он, у нее никогда не было. Хотя друзей-мужчин – хоть отбавляй, но в нем есть нечто... особенное.
Пит тоже положил себе в тарелку рыбы и начал есть.
– Кстати, я хотел поговорить с тобой о прошлой ночи.
– А что такое? – удивленно протянула Мэгги.
– Хотел извиниться.
– За что?
– За то, что разбудил тебя. Что практически вынудил остаться со мной в спальне.
Она предвидела, что он будет смущен своими ночными кошмарами. Должно быть, они создают у него ощущение слабости, а Пит ненавидит быть слабым.
Мэгги проглотила очередной кусок рыбы с рисом.
– И часто тебе снятся кошмары?
– Вначале очень часто. Почти каждую ночь. Через пару месяцев прекратились. А теперь опять вернулись.
– А мое присутствие помогает?
– Помогает, но...
– Тогда ни о чем не волнуйся. Я не возражаю. – Мэгги старалась не думать о том, что ела. – Можно полюбопытствовать, ты говорил кому-нибудь об этом?
– О снах?
– Нет, о перестрелке в больнице. Пит пожал плечами.
– О чем там говорить? Что случилось, то случилось. Ничего ведь не изменишь. Я уже пережил случившееся.
– Правда?
– Правда. Послушай, Мэгги, ты зря беспокоишься. Мне психоаналитик не требуется.
– Я просто предлагаю. Чтобы ты знал, если тебе надо, я всегда готова поговорить.
Несколько минут они ели молча, пока тарелка Мэгги наконец не опустела. Она уже забыла, когда в последний раз ела досыта. Но вместо удовлетворения ощутила досаду и страх, как будто сделала что-то предосудительное. Ведь сейчас еда начнет перевариваться в желудке, превращаясь в жир. Мэгги чуть ли не чувствовала, как на талии формируются жировые клетки. Пояс шорт показался ей слишком тесным, а топ мерзко оттопырился на животе.
Пит проглотил в два раза больше еды, чем она, съел все до последнего рисового зернышка, а вес не набирает.
Это несправедливо!
И чем плохо быть немного худее, чем положено? Ну что тут дурного? На свете живут миллионы худых, и им намного лучше, чем толстым.
На лбу Мэгги проступил пот, ее уже начало слегка подташнивать. Она взглянула в направлении ванной. А что, если... всего разок?
– Даже не думай, – резко произнес Пит. При звуке его голоса Мэгги подскочила.
– Не думай о чем?
– О том, чтобы вызвать рвоту. Такого не случится, так что немедленно забудь об этом.
Она фыркнула.
– Ты что, думаешь, у меня булимия?
– Я знаю только, что вид у тебя, как будто ты хочешь избавиться от всей съеденной еды. Ты постоянно косишься в сторону ванной. Я не позволю тебе этого сделать. Если придется заклеить тебе рот пластырем, то я так и поступлю.
Его предположение возмутило ее, но одновременно появился страх, что он, возможно, прав. Она действительно обдумывала возможность искусственным путем вызвать рвоту. Предположим, она сделает это сегодня. Но что остановит ее тогда от второго и третьего раза?
– Я навидался женщин, подсевших на лекарства для рвоты и слабительное. Уж поверь, зрелище не из приятных. Тут вопрос самоконтроля. Стоит только подсесть на подобные штуки, как потом почти невозможно остановиться без интенсивного лечения. Ты этого хочешь?
Мэгги жалобно выдохнула и стиснула руки, чтобы те не тряслись. Пит прав, надо привыкать быть сильной, быть хозяйкой собственной жизни. А свою порцию ошибок она уже совершила.
– Ты справишься, – сказал Пит.
От искреннего участия в его голосе Мэгги растрогалась. Он перегнулся через стол и накрыл своей ладонью обе ее руки.
– Мы оба справимся.
Тот факт, что она не одинока, что он понимает, через что ей приходится проходить, утешал. Интересно, что бы случилось, если бы Пит вовремя за нее не взялся. Неужели она и в самом деле утратила способность здраво оценивать свои силы?
Глава десятая
Мэгги перевернулась на живот, нервно взбила подушку. Пошла четвертая ночь с тех пор, как Пит возил ее в больницу и как она не может уснуть. Четвертую ночь крутится и вертится – уже впору завыть и полезть на стену. То ли виной тому внезапное отсутствие физических нагрузок при обжорстве, то ли ее так испугало ощущение утраты контроля над собственной жизнью. Что бы там ни было, бессонница сводила ее с ума.
Из другой комнаты раздался какой-то странный звук. Мэгги приподнялась на локтях, чтобы лучше слышать. В последнее время ночных кошмаров у Пита не было. Как и обещал, он во вторник начал работать в клинике. После смены, по его возвращении, она спросила, как дела, но получила в ответ лишь недовольный кивок. Она не настаивала. Расскажет, если захочет.
И точно, за обедом, пока она заталкивала в себя курицу с картошкой, он сообщил, что находится в шоке.
– Ты не поверишь, сколько людей не могут себе позволить приличное медицинское обслуживание.
Без нашей клиники этим людям некуда было бы пойти. Сегодня у меня был мальчик, страдающий постоянными воспалениями ушей. У него уже значительная потеря слуха.
– И ты смог ему помочь?
– Ему нужно проводить элементарные процедуры, но у его родителей нет медицинской страховки. А без страховки лечение стоит тысячи долларов. Они не могут себе этого позволить. Когда я работал на "скорой помощи", мы обслуживали всех подряд, со страховкой или без нее.
– Значит, твоя нынешняя работа нужна людям?
Он кивнул.
– Полагаю, да.
– Я очень рада за тебя... и за тех пациентов, которым ты помог.
Ближе к вечеру он рассказал ей о других работающих в клинике врачах и о нескольких интересных случаях, с которыми ему пришлось столкнуться за день.
– Тут нужна особая сноровка, – пояснил он. – Необходимо отыскать лучший и самый дешевый способ помочь человеку. И так приятно в ответ услышать их благодарность... Мне кажется, я им впрямь нужен.
– Так и есть, доктор.
Он улыбнулся. Впервые с их приезда в коттедж на озере она увидела свет в конце туннеля.
– Рашель, нет! – услышала Мэгги крик, донесшийся из спальни Пита.
О черт, у него опять тот же кошмар!
Она спрыгнула с постели и помчалась по коридору. Обнаженный Пит распростерся на кровати, одеяло сползло на пол. Голова его металась по подушке, он стонал во сне. Она легла с ним рядом, схватила его за плечо, встряхнула.
– Пит, вставай! Тебе приснился дурной сон.
Он снова застонал.
– Пит, проснись!
Как и в первый раз, Пит внезапно резко сел в кровати, часто и тяжело дыша.
– Все хорошо, – мягко сказала она, поглаживая его по спине. – Это только сон.
Он изумленно огляделся, словно не понимая, где находится. Затем хрипло спросил;
– Который час?
Она пригладила его спутанные волосы.
– Два часа ночи.
– Я снова тебя разбудил. – Он ласково провел ладонью по ее лицу.
– Ничего. Я не спала. – Мэгги уложила его на подушку. – Ложись, успокойся.
– Ты уходишь? – Страх в его голосе заставил ее улыбнуться. Он не станет просить ее побыть с ним, гордыня не позволит. Но он хочет, чтоб она осталась.
– Я никуда не иду.
Мэгги прилегла рядом, и Пит тотчас придвинулся ближе, обхватив ее за талию и положив голову ей на плечо. Одеяло валялось возле его ног, и девушка старалась избегать смотреть в том направлении. Если такое совместное лежание войдет в обычай, то ему придется подумать о пижаме.
– Тебе необязательно оставаться со мной, – произнес он, крепко прижимая ее к себе.
Последнее время у нее все пошло кувырком, но сейчас, лежа рядом с Питом, она ощущала себя... в безопасности. Возможно, ей это нужно не меньше, чем ему.
– Не волнуйся. Я остаюсь, – тихо прошептала она.
– Извини, но я совсем голый.
– Знаю.
– Тебя это не беспокоит?
– А у меня закрыты глаза.
Он помолчал, потом осторожно спросил:
– Правда?
– Нет, не совсем.
Он тихо хмыкнул. Ясно, что ему полегчало.
– Как ты, помнится, сказала: "Если видела один, то, значит, видела их все", да?
– Не забывай, твою штучку я уже видела. Несколько секунд он лежал тихо, а потом глухим голосом произнес:
– А тебе не кажется, что это немного нечестно?
– Что именно?
– Ты видела мою "штучку". Теперь ты должна показать мне то, что есть у тебя. Так будет по-честному.
– А кто тебе сказал, что в жизни все должно быть по-честному?
Пит ухватился за ее ночную рубашку, сжал ткань в руке и подтянул вверх.
– Не бойся, я только посмотрю...
Мэгги не стала останавливать его, почему-то уверенная в том, что он просто дурачится или же старается ее немного позлить. И вполне вероятно, в глубине души идея организовать небольшое шоу привлекала и ее, но лишь до тех пор, пока ночная рубашка не поднялась до талии и он не зацепил пальцем резинку трусов, после чего приподнялся, словно готовясь взглянуть на обнажившееся тело. Тут уж она не выдержала и треснула его по руке. Изо всех сил.
– Ой! – Пит откинулся назад на подушку, но по его голосу чувствовалось, что он улыбался. – Ничего себе ты дерешься!
Она одернула ночную рубашку.
– Еще одна такая попытка, и ты можешь попрощаться с рукой.
– Дело того стоит, – ответил Пит. Минуту он помолчал, а потом спросил: – А тебе само это не кажется странным? Ну то, что мы спим вместе. Не думаю, что ты ложишься в постель со всеми своими пациентами.
Мэгги тихо рассмеялась.
– Нет, в лечебный курс совместимый сон действительно не входит. Кроме того, не в моих привычках даже селиться в одном доме вместе с пациентами. Так что создавшееся у нас положение действительно нестандартное.
– Определенно, мы с тобой вышли за обычные рамки отношений пациента и физиотерапевта.
– Точно.
– Думаю, что тут речь идет о чем-то большем, чем просто дружеские отношения.
– Наверное.
– Ты хоть представляешь, как дорога мне? Уж не так, как ты мне, хотелось ответить ей.
– Ты тоже мне дорог, – отозвалась она. Пит положил голову к ней на плечо.
– Мэгги, а почему у тебя нет парня?
– Зачем тебе знать?
– Просто любопытно.
– У меня был... неудачный опыт. Парень уже считал себя моим женихом.
Пит приподнялся на локте и посмотрел на нее.
– Это не одна из тех историй, после которых сразу хочется кого-нибудь убить, а?
– Он был моим пациентом.
– Я думал, ты никогда не связываешься с пациентами. Не считая меня, конечно.
– Обычно нет, но в тот раз мне показалось, что с ним все будет иначе. Казалось, я действительно ему небезразлична.
–И...
– И я снова ошиблась.
Еще одна неудача, ставшая для ее матери очередным доводом в качестве подтверждения ее никчемности.
Когда Мэгги начала встречаться с этим парнем, мать пришла в восторг. Привлекательный, успешный – воплощенное совершенство. А вскоре он сделал Мэгги предложение, чему родители несказанно обрадовались. Мэгги чувствовала, что наконец поступила правильно, ублажив их. Но и тут мать ухитрилась сразу добавить каплю дегтя.
– Наконец у тебя появился реальный шанс пристроиться, – заявила она Мэгги. – Не упусти его. Иначе так и останешься куковать одна.
Сказала так, словно никакого счастья Мэгги не заслужила и готовилась заполучить его лишь с помощью обмана. А может, так оно и есть? Вдруг мать права и ее нельзя любить по-настоящему?
Сообщив родителям, что бракосочетание отменилось и что ее бесцеремонно вышвырнули прочь, она прошла через самое большое унижение своей жизни. А мать, вместо того чтобы принять ее в свои объятия и утешить, только добавила дров в огонь.
– Мне следовало догадаться, что этим все и кончится, – сказала она, качая головой. – Могу поклясться, Мэгги, ты так поступила нарочно, чтобы меня огорчить.
В который раз мать говорила лишь о себе, о том, что чувствует она сама. Для Мэгги это стало последней каплей. Терпение ее лопнуло. Именно тогда она поняла окончательно, что мать никогда не волновалась о ее чувствах и навряд ли когда-то будет.
– А что случилось с твоим женихом? – спросил Пит.
– Он встретил другую, – ответила она. Стройную, изящную и милую.
"Ты обожаешь командовать, – частенько корил ее бывший жених. – Неужели тебе обязательно всегда быть правой?" И постоянно ворчал по поводу ее веса. Точно как мать.
Но Мэгги тем не менее терпеливо продолжала встречаться с ним. Она была готова даже стать его женой, лишь бы не разочаровать родителей. И, к счастью, вовремя обнаружила, что есть вещи похуже, чем не удовлетворить чаяний собственной матери. Связать свою жизнь с нелюбимым человеком, вечно ее унижающим, – вот что было бы куда большей ошибкой.
Когда Мэгги оправилась от обиды и поняла, насколько ей стало лучше без ее жениха, она даже была благодарна ему за то, что он ее бросил. Сама она никогда бы не набралась храбрости. Кроме того, ей преподали хороший урок. Любовь, брак, уважительные взаимоотношения – все это не для таких, как она.
После продолжительно молчания, Пит тихо произнес:
– Надеюсь, ты понимаешь, что я никогда не обижу тебя, Мэгги.
– Люди обычно вступают в отношения между собой, не предполагая кого-то обижать, – сказала она. – И все равно обижают.
– Мне нравится быть с тобой. Ты отличаешься ото всех, кого я знал раньше.
– Ты сейчас выпал немного из жизни. Так получилось, что большая часть твоего мира сосредоточена на мне. Так что твоя привязанность неудивительна. А когда реабилитационный период закончится, чувства потускнеют. Поверь мне!
– Ты не можешь этого знать.
– Могу, – ответила она с безысходностью, пронзившей его сердце. – Я знаю.
Пит проснулся, обнимая что-то мягкое и теплое. Ему не надо было открывать глаза, чтобы узнать, что все еще темно и что рядом с ним Мэгги. Она лежала, плотно прижавшись к нему спиной и положив голову на его руку. А мягкая вещь в его руке на поверку оказалась ее грудью. Его, как она выразилась, "штучка" нервно вздрагивала возле ее лона. Ужасное положение. И восхитительное.
Мэгги дышала медленно и равномерно, видимо еще не проснувшись, что давало ему возможность принять менее компрометирующую позу. Незадача заключалась в том, что ему вовсе не хотелось двигаться. Мэгги была такая теплая и нежная. Но если она проснется, он рискует получить локтем под ребра.
Несмотря на всю пикантность ситуации, он не смог удержаться и начал слегка поигрывать соском Мэгги. Вскоре тот вытянулся и окреп под его пальцами. Спящая женщина издала тихий протяжный звук и прижалась к нему плотнее.
Пит ощутил себя подонком – нехорошо пользоваться беспомощным состоянием другого человека. Конечно, Мэгги сама захотела остаться, и он предупреждал ее, что давно уже не был с женщиной. Ложась в одну кровать, всегда следует ожидать чего-то в таком роде. У нее была возможность уйти к себе в комнату, так что вину за происходящее нельзя полностью возложить на него. И он даже не открывал глаз, так что можно сказать – еще не проснулся. А что взять со спящего человека? Верно?