– Что ты делаешь?!
– То, о чем мы оба мечтали все это время, прошептал он прерывающимся голосом. – Целую тебя.
– Но ты ведь обещал… – лепетала девушка.
– Я обещал, что не буду целовать тебя от злости, – согласился он. – Но во мне сейчас говорит не гнев. И в тебе тоже. Твои глаза манят и обещают так много… Каким бы я был мужчиной, если бы не ответил на твое немое приглашение?
Это ведь просто похоть, твердил ее внутренний голос, вожделение, и больше ничего. Но ее тело не слушало убеждений. Ему-то было все равно, как это называется. Оно не могло устоять против искушения его объятий, оно живо откликнулось на его уже несдерживаемую страсть, на недвусмысленное обещание его жадных рук.
Алессандро коснулся ее губ, которые как будто только этого и ждали и сразу же распахнулись в ответ. Это молчаливое приглашение подействовало на него, словно спичка, брошенная в кучу сухого хвороста.
Первый же контакт губ и языков не только не утолил голод, пылающий в Эвелине, но еще сильнее распалил его.
Эвелина растворилась в его объятиях, пока он целовал каждый уголочек ее рта, отчего она совсем растаяла. Со стоном он спустил с плеча лямку ее платья, обнажая полную, упругую грудь. Колени у Эвелины подогнулись.
– Дорогая, – шептал Алессандро, нежно гладя большим пальцем ее затвердевший сосок.
Эвелину охватил огонь, сметающий остатки ее протеста. Она пробормотала что-то неразборчивое и крепко стиснула его плечи, а он сжал ладонями ее голову, и поцелуй стал еще жарче.
Эвелина почувствовала, как ее ноги раздвигаются по своей собственной воле…
Где-то далеко на задворках ее сознания прозвучал холодный голос здравого смысла. Он подействовал на нее, как ведро ледяной воды. Она должна остановиться, призывал здравый смысл, и именно сейчас, пока еще не поздно, пока они еще могут остановиться…
Как она могла забыть, что этот мужчина, держащий ее сейчас в объятиях, был признанным волокитой, что он искалечил жизнь ее кузины, сделал Ванессу несчастной, что дома его ждет любовница?
Ее тело не хотело слушаться голоса разума, но она сделала над собой усилие, перестала отвечать на поцелуй Алессандро и оттолкнула его, стараясь не замечать выражения горького разочарования на его лице, задаваясь при этом вопросом, а не выглядит ли она так же.
– Неужели несколько дней разлуки с Камиллой заставили тебя искать ей замену на стороне? – воскликнула она в отчаянии, торопливо приводя в порядок платье. – Если постоянной любовницы в настоящий момент нет поблизости, на время подойдет кто угодно?
– Камилла мне уже не любовница… – Алессандро с негодованием покачал темноволосой головой.
– Да что ты? С каких это пор? Ты ведь занимался с ней любовью сразу же после похорон, ты не забыл? Ведь это было совсем недавно!
– Я не занимался с ней любовью в ту ночь!
– Так зачем же ты помчался к ней, словно на пожар? Чтобы играть в поддавки?
Господи! Она что, воображает себе, что он ни о чем другом не может думать, кроме удовлетворения своих сексуальных потребностей?!
– Я встречался с ней, чтобы сообщить, что наши отношения зашли в тупик.
– А другого времени для этого ты не мог выбрать? – сухо осведомилась Эвелина.
– Дело в том, – попытался объяснить Алессандро, – что смерть расставляет все по своим местам. Когда эта женщина позвонила мне в день похорон, я вдруг понял, что Камилла давно уже стала требовать гораздо больше, чем я мог ей дать.
– А именно? – не унималась Эвелина. Алессандро тяжело вздохнул.
– Она ошибочно решила, что теперь, когда я стал свободен, на ее пути исчезли все препятствия и она может надеяться занять более прочное положение в моей жизни.
– Она хотела выйти за тебя замуж? Алессандро хмыкнул.
– Камилла очень здравомыслящая женщина. Она пока не говорила о женитьбе, но я думаю, что именно на место моей жены она и метила.
Вот почему Алессандро порвал со своей любовницей! Теперь все понятно. Она предъявляла к нему претензии, которые он не хотел удовлетворить. Алессандро Кастальветрано был не таким мужчиной, который стерпел бы какие бы то ни было поползновения на свою свободу.
Эвелину охватила волна гнева. Не так ли он обращался со всеми своими любовницами? Выбрасывал их за ненадобностью, как только они приедались ему или становились слишком требовательными?
А сейчас он чуть не занялся любовью с ней. Чтобы потом вот так же выбросить ее из своей жизни! А она-то, она, дурочка, как муха полетела на огонь его чувственности.
Пора выбираться отсюда, сейчас и немедленно!
– Ты, Алессандро, относишься к женщинам, как к людям второго сорта. Мне это непонятно и неприятно. Не желаю больше знать тебя! Я завтра возвращаюсь в Штаты и хочу, чтобы Ренцо на время поехал со мной.
Глава 8
Глаза Алессандро сузились, как у хищного зверя, и его страсть сразу же куда-то сама собой улетучилась.
– Что? А ну-ка повтори это еще раз!
– Я хочу взять Ренцо с собой в Бостон. Моя бабушка просила привезти его.
– Об этом не может быть и речи!
Алессандро в безудержном гневе метался по комнате.
– Только на время…
– Ни навсегда, ни на время… Как тебе могла прийти в голову такая абсурдная идея?
Алессандро был вне себя, а Эвелина чуть не плакала. Как же она умудрилась так неудачно выбрать момент для такого важного разговора и все окончательно испортить…
Сейчас в ее глазах застыла мольба, но сердце Алессандро было закрыто для ее призывов. Почему он с самого начала не послушался своего внутреннего голоса, который предупреждал его подумать дважды, прежде чем доверять этой американке? Вот что бывает, когда позволишь страсти одержать верх над разумом!
– Ты слишком глупа, Эвелина, если думаешь, что я позволю увезти своего ребенка с земли его предков. Ты хочешь его забрать, а потом оставить в Штатах навсегда? Добиться опеки над ним? Теперь мне понятно, почему ты так задержалась у меня в гостях. Ты все это заранее спланировала?
– Ничего подобного! Я только хотела… – пыталась оправдаться Эвелина.
– Я прекрасно знаю, как трудно вернуть ребенка из другой страны, если родственники отказываются его выдавать. Я не сумасшедший, чтобы согласиться на это! Неужели я похож на человека, который готов отдать своего ребенка?!
Вот кто вправду сошел с ума, так это она! Всего несколько минут назад она чуть не залезла в его постель, в постель человека, который разбил бы ее сердце, прожевал его и выплюнул. Как ей повезло, что она вовремя одумалась!
И с мальчиком вышло неловко… Вместо того чтобы по-хорошему попросить у Алессандро разрешения взять ребенка с собой, умолять его об этой милости, как она первоначально собиралась сделать, она сформулировала свою просьбу так, как будто это было ее законное требование! Как ей могло прийти в голову, что раз он был так вежлив и внимателен к ней последние дни, это значит, что он позволит ей увезти в другую страну своего сына?
– Алессандро, послушай, может быть, я неправильно выразилась, но…
– Может, и неправильно, но по крайней мере правдиво, – жестко сказал он. – Вот поэтому ты была такой ласковой и милой в последние дни! Ты хотела усыпить мою бдительность, обманом вынудить меня отпустить ребенка! Поэтому ты была такой отзывчивой на мои ласки, когда мы танцевали? Ты даже решила переспать со мной, чтобы добиться своего? И только в последний момент ты не смогла пойти на это – заняться любовью с человеком, которого ты ненавидишь. Да, дорогая моя родственница, это оказалось выше твоих сил, как бы ты ни хотела заполучить Ренцо.
– Алессандро, прекрати! Ты ведь не можешь сам верить во всю эту чушь, которую несешь!
– Не могу? Еще как могу! Ты никогда не делала секрета из своих чувств ко мне – ты всегда показывала, что презираешь меня. Но в тебе умерла актриса. Браво, браво! Ты сумела так умело притвориться, что даже я тебе поверил, я! Я, который никогда не доверял женщинам…
Глаза Алессандро метали молнии.
– И поэтому ты проводила столько времени с моим сыном? Чтобы он привык к тебе и его было легче украсть?
Это обвинение было больнее прочих.
– Как ты можешь думать, что я играла чувствами Ренцо в своих собственных целях!
– А откуда я знаю, ради чего ты все это затеяла?
Эвелина предприняла еще одну попытку.
– Алессандро, ну пожалуйста, я прошу тебя, успокойся и выслушай меня… Я прошу не для себя, хотя очень люблю Ренцо, а ради бабушки. Она уже такая старая…
– Избавь меня от своих просьб!
Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами, готовая, казалось, расплакаться в любую минуту, но он был глух к ее немому укору. Алессандро в доли секунды превратился в холодного и недоступного чужака. В нем трудно было узнать того мужчину, который так сладко и страстно целовал ее всего несколько минут назад.
– Это твое последнее слово? – Да.
– Ну что ж, тогда нам больше говорить не о чем.
– Именно так, – сказал Алессандро, стиснув зубы.
Он окинул Эвелину взглядом в последний раз, поднялся и вышел, не сказав больше ни слова.
Эвелина никак не могла заснуть в ту ночь, поэтому проснулась поздно и обнаружила, что Алессандро уже встал и оставил для нее записку, в которой сообщал, что они с Ренцо ушли завтракать.
Эвелина приняла душ, оделась и спустилась вниз. Отец с сыном сидели в дальнем углу ресторана. Темноволосая голова Алессандро была наклонена, он кормил Ренцо с ложки.
Когда она вошла в зал, он сразу же повернулся и сурово взглянул на нее. Она не знала, услышал ли он ее шаги или каким-то внутренним чувством ощутил ее присутствие?
– Присаживайся, – вежливо пригласил он, и слова, которые он произносил, резко контрастировали с выражением его глаз. – Хорошо выспалась?
– Не очень… А ты?
Он? А спит ли он вообще? Еще долго после их разговора он гневно мерил комнату шагами, подогревая свое негодование собственными мыслями и фантазиями. Как мог он так ошибиться в ней?
Алессандро оставил ее вопрос без ответа.
– У тебя паспорт с собой?
Эвелина недоуменно подняла на него глаза.
– Да, в номере.
– Прекрасно.
Он молча продолжал кормить Ренцо еще несколько минут, а затем кивнул на блюдо со свежими фруктами и вазу с выпечкой.
– Позавтракай.
Этот новый, неумолимый и безжалостный Алессандро пугал ее.
– Я не хочу есть. Он пожал плечами.
– Как знаешь. В конце концов, ты сможешь поесть во время полета.
– Полета? Какого полета?
– Ты летишь домой. В Бостон. Как и хотела. – Алессандро криво улыбнулся. – Я позвонил в аэропорт и заказал тебе билет на утренний рейс. Согласись, после того, что произошло, тебе нет никакого смысла возвращаться на виллу.
Так он просто отсылает ее домой! Как будто она преступница!
– А как же мои вещи?
– Я их отправлю тебе по почте.
– Даже так…
– Именно так.
Его голос был холоден.
Эвелина хотела было поспорить с ним, но выражение его глаза убедило ее, что здесь уже ничего не поделаешь. Он был прав, какой же дурочкой она оказалась… Она позволила ему подойти так близко к себе, забыв, что он никогда не раскрывает душу ни перед кем. Но неужели он и вправду может считать, что она хотела украсть его ребенка?
Взглянув в его глаза еще раз, она заметила в них только лед осуждения и неукротимую ненависть. Да, он и впрямь думает так. И для него такое преступление не может быть прощено или забыто.
Алессандро заявил, что не будет провожать ее в аэропорт, так как хочет провести утро с мамой и Ренцо. Но Эвелине было уже все равно. К счастью, он позволил ей последний раз взять Ренцо на руки.
– Прощай, малыш, – прошептала она в маленькое ушко и запечатлела поцелуи на пухлой щечке.
Когда же она увидит его в следующий раз? Наверное, уже никогда.
У подъезда гостиницы Эвелину ждала машина, которая доставила ее прямо в аэропорт. Она летела первым классом, но не видела ничего вокруг себя и с таким же успехом могла бы лететь и кукурузником. Когда самолет приземлился в Бостоне, там шел дождь, и она почувствовала себя неуютно в своем родном городе.
На автоответчике ее ждала масса посланий, а почтовый ящик ломился от писем и деловых пакетов, но первым делом она позвонила бабушке.
– Ба, я вернулась.
– А Ренцо?
– Он просто чудесный… Ты сама увидишь, бабуля… Я привезла тысячи его фотографий. Я проявлю их и сразу же заеду к тебе.
– Алессандро не отпустил его? Эвелина ответила не сразу.
– Нет.
– Я так и знала, – вздохнула бабушка, и Эвелина услышала горечь в ее голосе.
Эвелина с головой ушла в свою обычную жизнь. Работа, которой скопилось немало, корпоративные вечеринки раз в месяц, походы по магазинам в выходные. Но, несмотря на почти полное отсутствие свободного времени, она так скучала по Ренцо, что он снился ей ночами. Она то читала ему сказки, то плескалась с ним в бассейне, и даже ощущала его неповторимый детский запах. Она вспоминала его веселый смех и пухленькие ручки, обвивающие ее шею. Эвелина сама удивлялась тому, как сильно она привязалась к племяннику. И не только к нему.
Жизнь, которую она вела здесь, в Бостоне, так отличалась от того, что она делала в Италии… Ей вдруг стало не хватать сухой жары итальянского лета и запаха лимонов, свисающих с деревьев.
Как ни странно, но она часто вспоминала и Алессандро, такого разного Алессандро – нежного и ироничного, все понимающего и сверкающего глазами от негодования… У нее было такое чувство, будто что-то важное отняли у нее, оставив ей только боль и разочарование. Иногда ей чудился его низкий голос с легким акцентом и таинственный блеск темных глаз. О его поцелуях и прикосновениях горячих рук она старалась не вспоминать.
Алессандро был так далек от нее, так безнадежно и навсегда далек, а ее сердце вопреки этому никак не хотело слушать уверений разума, что все пройдет. Время и расстояние стерли из ее памяти все неприятное, оставив только нежность к этому темноволосому итальянцу.
Что-то произошло между ними, что-то, чему она еще не знала названия. Что бы он ни утверждал, это не было простым притяжением между мужчиной и женщиной. Эвелина не могла остаться равнодушной к этому человеку, человеку, который вовсе не был похож на того мужа-тирана, о котором рассказывала ей Ванесса.
Тот Алессандро, которого она знала, был внимательным и заботливым отцом, прекрасным собеседником и терпеливым другом. Разве этого было недостаточно, чтобы влюбиться в него? Но ко всему этому, он был дьявольски красив. Эвелине казалось, что он запал в ее сердце однажды и навсегда. Могла ли она его забыть? Быть может, если бы ей посчастливилось встретить второго Алессандро…
Эвелина послала Ренцо книжки с яркими картинками и две открытки с видами Бостона и написала, что верит в то, что они еще увидятся, хотя она и сомневалась, передаст ли Алессандро ее послания. Она надеялась, что, хотя Алессандро и сомневался в мотивах ее поведения, он не должен был отрицать ее искренней любви к мальчику.
И вот однажды вечером в ее комнате опять зазвонил телефон.
Эвелина вернулась домой поздно после долгого и утомительного дня в офисе. Они с Ри-ком участвовали в конкурсе на самый большой контракт в их жизни – на рекламу автомобильной компании, способной сказать новое слово на потребительском рынке. Они работали несколько месяцев не покладая рук, почти не надеясь на победу, но, к их удивлению, все получилось! Они выиграли конкурс, а вместе с ним и многомиллионный контракт! Это была большая победа!
Они всей командой выпили шампанского в соседнем баре за дальнейшее процветание их компании, а затем Рик решил, что им стоит поужинать где-нибудь в хорошем ресторане. Эвелина отказалась, сославшись на головную боль. Не каждому ведь расскажешь, что у тебя болит не голова, а сердце. Не хотелось расстраивать коллег, горящих воодушевлением.
– С тобой все в порядке? – спросил, нахмурившись, Рик.
– А что может со мной случится, тем более сейчас? – солгала она. – Ведь я скоро стану богатой женщиной!
Но какое значение может иметь богатство, если ты все равно ни за какие деньги не сможешь получить того, чего хочешь больше всего на свете.
Как же это могло случиться с ней? Практичная деловая женщина, успешно строившая свою карьеру, не помышлявшая ни о чем другом, вдруг возжелала превратиться в домоседку, стремящуюся лишь к повседневным маленьким радостям семейной жизни. Да, Эвелина больше всего на свете хотела выйти замуж. Но ей была нужна не просто семья. Она мечтала занять освободившуюся вакансию жены Алессандро Кастальветрано и матери маленького Ренцо.
Но этого места ей никто не собирался предлагать.
Телефон настойчиво звонил, и она с раздражением подняла трубку.
– Ли-и-ина? – пропели в аппарат. Эвелина чуть не упала.
– Алессандро, это ты? – едва слышно прошептала она. – Кто же еще? – хмыкнул он на том конце провода.
Последовала небольшая пауза, пока он перевел дух, обрадованный тем, что она не бросила сразу же трубку, хотя он этого и заслуживал.
– Ты будешь не против, если я привезу Ренцо повидаться с твоей бабушкой? И с тобой тоже?
– Ты это серьезно? – Она даже растерялась от неожиданности.
Алессандро вздохнул. Он не любил извиняться ни перед кем, и это ему всегда давалось нелегко.
– Эвелина, – неловко начал он. – Я вел себя слишком несдержанно в прошлый раз. Я совершенно не подумал о том, что твоя бабушка имеет полное право увидеть своего правнука. Я наговорил тебе кучу неприятных вещей, о которых пожалел, как только ты уехала.
– Я сама виновата, Алессандро, я не должна была требовать у тебя отпустить Ренцо со мной, да еще таким тоном. Я должна была попросить… Ведь я знаю, как ты любишь сына, как боишься за него. Прости, что я вела себя так глупо… И… Мне и в голову не пришло, что ты можешь поехать с нами, ведь ты так занят…
Алессандро и Эвелина наперебой извинялись и оправдывались друг перед другом.
– Так я приеду? – с тайной надеждой спросил Алессандро.
– Конечно. А когда?
Он был готов сорваться с места и прилететь хоть сейчас.
– В эти выходные?
Эвелине показалось, что все ее тайные мечты вот-вот осуществятся самым непостижимым образом. Но она постаралась унять поднимающуюся радость, строго сказав себе, что Алессандро всего-навсего выполняет свой отцовский долг. И хотя он уже не встречается с Камиллой, в Италии полно женщин, горящих желанием занять ее место. Пройдет совсем немного времени, и какая-нибудь прекрасная итальянка войдет в его жизнь и будет ему гораздо лучшей подругой, чем американская кузина его покойной жены.
– Хорошо, сообщи, каким рейсом прилетишь. Я встречу тебя в аэропорту, – пообещала она, стараясь говорить спокойно.
Она положила трубку и тут же позвонила бабушке.
С самого утра в субботу Эвелина так нервничала, что у нее дрожали руки и она едва смогла застегнуть платье. Минуты тянулись бесконечно, она не могла дождаться часа, когда же приземлится самолет.
Как только Алессандро прошел мимо окошка таможенного контроля, она сразу же увидела его, держащего Ренцо на руках. Он тоже заметил ее и слегка улыбнулся, радуясь, что снова ее видит, стараясь запомнить такой, как сейчас, – красивой, немного взволнованной, с золотистыми волосами, падающими на светлое льняное платье.