Дорога к тебе - Барбара Делински 2 стр.


Плеснув на лицо холодной водой, он почистил зубы, а затем отправился в свою студию, внезапно подумав о том, почему, собственно, продолжает так ее называть. Студия давно уже стала скорее кабинетом бизнесмена, чем мастерской художника. Те немногие эскизы, что он собственноручно выполнил за последнее время, были погребены под кучей спецификаций, контрактов, всякого рода корреспонденции - всего, что оставалось после совершенно безумного числа разнообразных проектов, которые он курировал как архитектор. Все здесь свидетельствовало о чрезвычайном напряжении, в котором живет хозяин студии.

За окнами уже начинал пробиваться серый рассвет. Подхватив под мышку кейс, в который он успел засунуть портативный компьютер, как можно больше важных бумаг и папку с многочисленными вариантами монтанского проекта, Джек по темному коридору бросился на кухню. Свет ему не был нужен - он и так прекрасно здесь ориентировался. Схватив ключи и сорвав с вешалки куртку, Джек включил сигнализацию и спустился в гараж. В считанные минуты выведя оттуда "БМВ", он рванул вниз по Филберт; свет фар с трудом пробивался сквозь густой утренний туман, время от времени выхватывая из темноты какие-то кучи мусора - вероятно, весь Сан-Франциско сейчас был погружен в этот туман.

На ощупь набрав номер телефона, Джек позвонил в справочную монтерейской больницы.

- Вас беспокоит Макгилл. К вам недавно поступила моя жена, Рэйчел Китс. Я сейчас к вам еду. Есть ли для меня какие-то новости?

- Подождите, пожалуйста.

Через несколько изматывающих душу минут трубку взяла дежурная сестра приемного покоя:

- Мистер Макгилл? Ваша жена в операционной. Это пока все, что известно.

- Она в сознании?

- Когда ее отправляли наверх, была без сознания.

"Врачи беспокоятся за ее мозг".

- А что именно оперируют?

- Вы можете минуту подождать?

- Я бы предпочел…

Трубка замолчала, и Джек понял, что у него нет альтернативы. Когда шесть лет назад Рэйчел ушла от него, альтернативы тоже не было. Он был в отъезде, и она просто собрала вещи и уехала вместе с девочками. Тогда он вернулся в пустой дом, чувствуя себя таким же беспомощным, как сегодня. Чуть позже, охваченный спасительным гневом, он продал дом и переехал в другой, где тишина не была такой гулкой. Теперь же ничего не помогало. За каждым поворотом ему чудилось прекрасное лицо Рэйчел - то целое и невредимое, то все в синяках и ссадинах. Сердце взволнованно билось.

Он прибавил скорость.

- Мистер Макгилл? - послышался в динамике мужской голос. - Это доктор Коули. Я занимался вашей женой, когда ее привезли.

- Что именно ей оперируют? - вцепившись в руль, крикнул Джек.

- Левую ногу. Там множественные переломы. Будут вставлять штифты…

- Мне сказали, что у нее черепные травмы, - прервал его Джек. От перелома ноги не умирают. - Она была в сознании?

- Нет. Действительно, у нее имеются ушибы мозга. Мы пока еще не знаем, к чему это может привести.

- Я хочу, чтобы вызвали специалиста.

- Он уже едет. Когда вы здесь будете?

- Я только что выехал из Сан-Франциско.

- Значит, часа через два?

- Меньше, - сказал Джек и, немного поколебавшись, проскочил на красный свет. - Вот мой номер сотового. - Он торопливо назвал цифры. - Позвоните мне, если будут какие-либо изменения, ладно?

Получив согласие врача, Джек набрал еще один номер. На этот раз, однако, он не спешил нажать кнопку вызова. Он не знал, что сказать девочкам. Они уже не маленькие, а нынешние подростки отличаются от тех, которых он знал. Если к этому добавить, что больше он с ними не живет, и то, что они девочки, - это уже тройное неудобство.

Но на сей раз ему не уйти от ответственности. Больше просто некому взять ее на себя.

Кэтрин. Вот как зовут ту подругу - Кэтрин.

Рэйчел никогда о ней не упоминала, хотя, собственно, она и говорила-то всегда только о девочках. А вот от самих девочек он о Кэтрин слышал - это Джек как будто припоминает.

Вот о ком они совершенно точно говорили, так это о Дункане Блае, причем не один раз. Он владелец ранчо, расположенного в Санта-Люсиас, что к востоку от побережья, по соседству с владениями Рэйчел.

Дункан вызывал у Джека неприятные чувства. Ему не нравилось, с каким восторгом девочки описывали его хижину, его бороду или его овец. Ему не понравилось, как девочки ухмыльнулись, когда он спросил, не встречается ли с ним Рэйчел. О, конечно, он понимал, что они пытаются заставить его ревновать, однако беда в том, что Джек вполне мог представить себе Рэйчел именно с таким человеком. Те, кто живет в горах, нередко отличаются некой грубой привлекательностью. Хотя, пожалуй, и Джека нельзя назвать каким-то недотепой. Он высокий, стройный, может вбивать гвозди наравне с лучшими столярами, строящими дома по его проектам, но все же он не умеет валить деревья в два обхвата, стричь овец или стрелять оленей.

Хочется ли ему сейчас, среди ночи, поговорить с Дунканом Блаем? Определенно нет, пусть даже его дочери считают того единственным настоящим мужчиной в округе.

Джек нажал кнопку вызова.

Едва успел прозвучать первый звонок, как в динамике послышалось нервное "Алло?".

- Привет, Сэм! Это папа. Как вы там, в порядке?

- Что с мамой?

- С ней все нормально. - Джек старался говорить как можно бодрее. - Я сейчас еду в больницу. Я только что говорил с доктором - ей делают операцию. Кажется, нога у нее здорово повреждена.

- Кэтрин сказала, что и ребра тоже.

- Вполне возможно, но на ногу надо наложить гипс. Освежи мою память, Сэм, - кто такая Кэтрин?

- Мамина лучшая подруга, - нетерпеливо сказала Саманта. - Я дала ей твой номер.

- Ты и сама могла мне позвонить.

- Я не знала, где ты, - ощетинилась она в ответ. - Если бы тебя не было поблизости, тебе надо было бы бронировать рейс, ждать в аэропорту, а если бы не оказалось подходящего стыковочного рейса, то тебе пришлось бы добираться целую вечность. Кроме того, Кэтрин сказала, что там хорошие врачи, поэтому что ты можешь сделать?

- Могу туда приехать, - ответил Джек и, сообразив, быстро добавил: - Давай не будем спорить, Саманта. Для этого сейчас не время.

- Ты говоришь мне правду? С мамой действительно все нормально?

- Мне так сказали. Твоя сестра спит?

- Спала, пока ты не позвонил. Мы знали, что этот звонок должен быть связан с мамой. Мои подруги не станут звонить среди ночи, - сказала Саманта с уверенностью, заставившей Джека заподозрить, что на самом деле такое бывало не раз. - Папа, мы хотим ехать в больницу, но Дункан не хочет нас брать.

- Он сейчас у вас?

- Он спит в кресле. Заснул в такой момент - можешь себе это представить? Ну, я его сейчас разбужу. Скажи ему, чтобы он нас подвез. - Она, видимо, отвернулась от аппарата, но Джек все равно поморщился от ее крика. - Дункан! Возьми трубку! Это мой отец!

- Саманта! - позвал Джек.

- Нет, мама не умерла, - послышался приглушенный голос Саманты, - а вот кошка может умереть, если ты ее не отпустишь. Ты слишком крепко ее к себе прижимаешь, Хоуп. Ты делаешь ей больно. - Она снова прижала к себе трубку. - Вот. Хоуп хочет с тобой поговорить.

- Папа! - произнес дрожащий голосок.

Сердце Джека дрогнуло.

- Привет, Хоуп! Как дела, милая?

- Я боюсь.

- Я понимаю, но сейчас с твоей мамой все хорошо. Я как раз еду в больницу. Когда я туда попаду, то буду знать больше.

- Приезжай сюда! - взмолился голосок.

- Я приеду, - сказал Джек, тая при мысли о том, что оказался нужен хотя бы одной из своих девочек. - Больница как раз по дороге, так что я сначала загляну туда. Тогда я смогу больше тебе рассказать, когда приеду.

- Скажи маме… - Хоуп замолчала.

- Что, милая?

- Она снова плачет, - вмешалась Саманта. - Поговори с Дунканом.

- Дункан Блай у аппарата, - отрывисто произнес мужской голос. - Что вы хотите сказать?

Джек хотел бы еще поговорить с Хоуп, но сегодня вечером распоряжался не он.

- Я хочу сказать, что знаю не слишком много. Я буду в больнице примерно через час. Никуда их не везите.

- Я и не собираюсь.

На том конце линии послышались приглушенные протесты, затем голос Саманты с огорчением произнес:

- Папа, это просто ужасно - вот так здесь сидеть, пока она там.

- Сейчас глубокая ночь.

- А разве мы не можем спать там? Она ведь наша мама! Что, если она будет нас звать?

- Она в операционной, Саманта. Даже если бы вы были в больнице, то не смогли бы ее видеть. Послушай, если ты хочешь чем-то помочь, поддержи свою сестру. Она, по-моему, очень расстроена.

- А я разве нет?

В ее голосе за внешней бравадой чувствовалась паника. Но все-таки Саманта - это не Хоуп. Хотя разница в возрасте у них всего два года, они совершенно разные. Пятнадцатилетняя Саманта - маленькая всезнайка, которая не любит, когда с ней обращаются как с ребенком. Тринадцатилетняя Хоуп молчалива и чувствительна. Если Саманта склонна задавать вопросы, то Хоуп сразу видит в ответах скрытые нюансы.

- Я понимаю, что ты тоже расстроена, - сказал Джек, - но ты ведь старше. Возможно, если ты ее поддержишь, то и она поддержит тебя. Помогите друг другу, ладно?

- Я все думаю насчет шоссе номер один, папа. Там есть участки, где край дороги обрывается на сотню футов вниз, прямо на скалы. Это случилось именно там?

- Я не знаю деталей аварии.

- Мама могла упасть в воду, но это не намного лучше. Что, если она задыхалась там под водой…

- Сэм, она не утонула.

- Ты этого не знаешь. Может, только куча всяких аппаратов удерживает ее в живых.

- Саманта! - Она почти так же изобретательна, как и Рэйчел, только вот ей не хватает зрелости, чтобы направить эту энергию куда нужно. - У твоей матери сломана нога.

- Но ты ведь не знаешь, что там еще! - закричала она. - Позвони в полицию - они расскажут, что произошло.

- Возможно, после. У доктора есть номер моего сотового. Я не хочу занимать линию на тот случай, если он позвонит. А сейчас я хотел бы, чтобы ты легла в постель. Никому не принесет пользы, если ты станешь представлять себе, что могло бы случиться. Воображение бог знает до чего может довести. Так что успокойся. Я контролирую ситуацию. И не надо сидеть и ждать нового звонка, потому что до восхода солнца я больше не позвоню.

- Я не пойду в школу.

- Об этом мы поговорим после. А сейчас единственное, чем ты можешь помочь своей матери, - это если успокоишь сестру. И если вы обе хоть немного поспите.

- Ладно, ладно, - пробормотала она.

* * *

Джек заставил себя сосредоточиться на дороге. Над городом по-прежнему висел туман, на шоссе было темно. Он прижал руку к животу, надеясь, что тепло руки поможет справиться с комом в желудке, но рука оказалась холодной, так что это не помогло. Нервы каждый раз его подводят, особенно в последнее время.

Ему очень хотелось, чтобы зазвонил телефон и врач сообщил, что Рэйчел после операции пришла в сознание и теперь все будет хорошо. Но телефон молчал, только приглушенно гудел двигатель. Джек попытался отвлечь себя мыслями о том, что не выходило у него из головы еще два часа назад, - об отставании от графика строительства, о спорах насчет контрактов, об уходе ведущих сотрудников, - но оказалось, что эти проблемы его сейчас не интересовали. Они остались позади, в окутанном туманом городе.

Утром придется сделать несколько звонков - надо отменить назначенные встречи.

Впрочем, если Рэйчел придет в сознание, к полудню он уже вернется на работу.

Это казалось Джеку все более вероятным. Рэйчел - сильная, здоровая женщина, самая сильная, самая здоровая, самая независимая из всех, кого он знал. Он ей не нужен. И никогда не был нужен. Шесть лет назад, когда на ее жизненном пути возникла развилка, она сама сделала выбор. Ну и прекрасно.

Так зачем же он сейчас едет на юг? Зачем откладывает деловые встречи ради того, чтобы оказаться возле ее постели? Она его оставила, отшвырнув в сторону годы совместной жизни, словно неудачный набросок.

Тогда зачем же он едет на юг?

Он едет потому, что ее подруга ему позвонила. И потому, что его отцовский долг состоит в том, чтобы помочь девочкам. А еще потому, что он боится, что Рэйчел может умереть. Жизнь с ней была лучше всего того, что он испытал до и после. Он едет сейчас на юг потому, что до сих пор считает себя в долгу перед ней.

Когда Джек впервые обратил внимание на Рэйчел, то решил, что она не в его вкусе. О да, ему нравились светлые волосы, именно такие, как у Рэйчел, но обычно он предпочитал женщин с внешностью фотомоделей. Рэйчел Китс под этот стандарт не подходила. Ни длинных ресниц, ни чувственного рта - только десятки веснушек, щедро разбросанных по загорелому лицу, и глаза, которые внимательно смотрят на самого занудного профессора из всех, что приходилось встречать Джеку.

Профессор, весьма авторитетный в своей области, преподавал рококо и неоклассическое искусство. Именно он предоставил грант, позволивший Джеку оплатить обучение. Взамен Джек вел его переписку, а также помогал в исследованиях, необходимых для написания учебника, для чего грант, собственно, и предназначался.

Джека не очень интересовали рококо и неоклассика, еще меньше ему хотелось перебираться из Манхэттена в Тусон, но это была единственная возможность оплатить все расходы по обучению плюс еще получать стипендию. Джеку, который в тот момент был без гроша, требовалось и то и другое.

Работа оказалась не слишком утомительной. Профессор читал одни и те же лекции по одному и тому же конспекту уже лет двадцать с лишним, а поскольку Джек прочитывал их заранее, то его пребывание в аудитории сводилось исключительно к тому, чтобы принести профессору стакан воды или какую-нибудь забытую бумагу - слушать ему было особенно нечего. Чтобы быть все время под рукой, Джек сидел неподалеку от профессора. С этого места ему были хорошо видны все пятьдесят с небольшим студентов, посещавших эти лекции, - в три раза меньше, чем записалось.

Рэйчел Китс не пропускала ни одного занятия, сосредоточенно слушала, вела записи. Джек пытался уверить себя, что ищет ее взглядом только по привычке. Правда, это не объясняло, почему он обращает внимание еще и на то, что она уходит перекусить в крошечное студенческое кафе, где сидит все время одна, или на то, что она ездит на старом красном "фольксвагене" с ярко раскрашенным - похоже, от руки - солнцезащитным экраном.

Рэйчел специализировалась по искусству и жила неподалеку от него. Судя по выражению ее лица, одиночество - в любом смысле этого слова - ее вполне удовлетворяло.

Рэйчел не только была не в его вкусе, но Джек даже встречался с другой девушкой. Высокая, длинноногая Селеста задавала мало вопросов, почти ничего не требовала и любила секс настолько, что он мог делать все, что хотел, - когда, конечно, хотел. Она мыла ему ванну, готовила; единственное, что Джеку не удавалось, - это заставить ее стирать его вещи. Вот почему Джек во вторник вечером оказался в прачечной-автомате, куда пришла и Рэйчел.

Ее светлые волосы были подвязаны бирюзовой лентой, которая неплохо контрастировала с пурпурной блузкой, а вот шорты и сандалии оказались белыми и такими же свежими, как и румянец смущения, появившийся на ее загорелых щеках, когда она увидела Джека.

Застыв на пороге, она, как показалось Джеку, не могла решить, уйти или остаться.

- Эй! - не желая, чтобы она уходила, сказал Джек. - Как дела?

- Прекрасно, - улыбнулась Рэйчел, но румянец остался. Закусив губу, она неловко опустила на пол переполненный мешок с бельем и окинула взглядом ряд стиральных машин. - А! Вот!

Она заметила две стоящие рядом машины с поднятыми крышками, снова улыбнулась Джеку и направилась к ним.

Сердце его стучало как бешеное - неизвестно почему. Она ведь только улыбнулась, и в этой улыбке не было даже намека на сексуальность. Она совершенно не в его вкусе. Тем не менее Джек слез с сушилки, на которой сидел, подошел к Рэйчел и прислонился к соседней машине.

- Значит, рококо и неоклассическое искусство?

Джек не хотел, чтобы она считала, будто он к ней клеится, тем более что он к ней вовсе и не клеился. Она совсем не в его вкусе. Наверное, поэтому она его и заинтриговала. Никакого риска - так, безобидная болтовня.

- Угу, - подтвердила она, перекладывая в стиральную машину грязное белье. Румянец на щеках все еще не проходил.

- А мое уже в сушилке, - с минуту посмотрев на нее, сообщил Джек.

Вероятно, это было глупо, но не мог же он сказать ей, что нельзя класть в одну машину красное и белое. Не мог он и спросить, что это - рубашки, лифчики или трусы. Он даже не мог смотреть на эти вещи, чтобы ее не смущать. Кроме того, он не мог отвести от нее взгляда. Ее глаза были карими, с золотистыми прожилками, они смотрели необычайно спокойно и внимательно.

- Ты помощник Обермейера, - сказала Рэйчел, заполняя вторую машину довольно пестрыми вещами. Ее нынешняя одежда по сравнению с этой была весьма консервативной. - Ты учишься на преподавателя?

- Нет. Я буду архитектором.

- Правда? - Она улыбнулась.

- Правда, - ответил Джек, улыбнувшись в ответ. Когда она вот так улыбается, то выглядит очень милой. Она осталась милой даже тогда, когда вдруг раскрыла рот и огляделась по сторонам - влево, вправо, вверх, вниз.

Вернувшись к своим пожиткам, Джек предложил ей свою пачку стирального порошка.

В награду она снова вспыхнула и чуть слышно пробормотала "спасибо". Когда обе машины начали работать, она спросила:

- И что же ты хочешь строить?

Обычно этот вопрос задавали Джеку его родители, причем в их голосе звучала насмешка. Но Рэйчел Китс это как будто действительно интересовало.

- Для начала дома, - сказал он. - Я вырос в двухэтажном городе, где стоят рядами маленькие коробки. Я проходил мимо них по дороге в школу, а на уроках постоянно чертил что-то более привлекательное. Эти наброски плохо повлияли на мои оценки по математике.

- Не могу себе этого представить. - Рэйчел бросила взгляд на лежавшую на сушилке раскрытую книгу. - Это о проектировании домов?

- Пока еще нет. Сейчас мы проходим арки. Ты знаешь, сколько существует разных видов арок? Есть плоские арки, круглые арки, треугольные арки, стрельчатые арки. Еще бывают вогнутые арки, сжатые арки, подковообразные арки.

Рэйчел засмеялась, и смех этот был таким же мягким, как взгляд ее глаз.

- Не думаю, что очень хотела бы узнать, как выглядят некоторые из них. - Немного помолчав, она робко добавила: - Я ведь тоже рисовала.

Ее робость понравилась Джеку - так он чувствовал себя в безопасности.

- И где же?

- В Чикаго, потом в Атланте, потом в Нью-Йорке. В детстве я не сидела на месте. Папа покупал старые фирмы и доводил их до ума. Когда он их продавал, мы переезжали. А ты?

- Я из Орегона. Названия нашего городка ты наверняка не слышала. Он не нанесен на карты. И что же ты рисовала?

- О, людей, птиц, животных, рыб - в общем, все, что движется. Я люблю ловить мгновение - словно фотоаппарат.

- Значит, ты все еще рисуешь? - спросил Джек, уловив, что Рэйчел упомянула настоящее время.

Она слегка пожала плечами - может быть, от робости, может быть, из скромности.

- Я даже надеюсь этим зарабатывать.

Назад Дальше