Я не хотела, чтобы Шерил втянула меня в разговор на старую тему, и сделала вид, что не услышала последнего замечания.
- Ты говоришь, что Саша поможет успокоить Питера, - сказала я быстро. - Поможет уснуть. Как он это делает?
- Ну, Саманта! Ты прекрасно знаешь ответ на свой вопрос! - Глаза ее сверкнули. - Я заметила, как ты старательно избегаешь Саши. Он гипнотизер. И очень искусный. Если успокоит Питера, тот будет спать безмятежно, как ребенок, всю ночь. А проснувшись утром, даже не вспомнит, что Саша подверг его гипнозу. - Топ ее вдруг стал вкрадчивым. - Питер сказал, что ты узнала сегодня о его болезни - нервном потрясении.
- Надеюсь, он тебе сказал и то, что я не собираюсь упоминать об этой его... болезни в книге?
- Да.
- Ты... обиделась на меня, злишься, что я узнала об этом, Шерил?
- Злюсь? Хотя он должен был тебе сообщить, что об этом раньше знали лишь я и Саша.
- Я не собираюсь...
- Это теперь не имеет значения, - нетерпеливо прервала она меня, - завтра ты все равно уедешь. - Шерил встала и добавила: - Оставляю тебя, отдыхай и нянчи свою голову. Ты же, наверное, не захочешь, чтобы Саша помог тебе заснуть? Уверена, он не стал бы возражать.
- Нет, спасибо. - Я постаралась, чтобы в моем голосе она не услышала нотки панического страха, который испытала от ее предложения.
Шерил засмеялась, но смех этот нельзя было назвать приятным.
- Я пошутила. Надеюсь, утром твое самочувствие будет лучше. Приятных снов! - И она тихо закрыла за собой дверь.
Я тут же встала, заперла дверь на ключ, разделась и легла в постель.
Я лежала, натянув одеяло до подбородка, и глядела на игру огня в камине.
Слышно было, как залаяли собаки за окнами, и я вспомнила, что за собаками присматривает Саша. Должно быть, он выпустил их на ночь. И значит, сам бродит где-то внизу. Я содрогнулась и накрылась с головой. Кажется, утро не наступит никогда.
Но дверь заперта. Я в безопасности. А завтра буду далеко от "Молота ведьмы". Я знала, что, скорее всего, не усну, но ничего, отосплюсь потом. У меня много будет времени для сна... Сна... Спать... спать...
Моя голова дернулась, и я резко села на постели, выпрямившись, слушая, как колотится мое сердце.
Голос, приказывающий мне спать... Мягкий, почти нежный, обволакивал мой мозг, и я не могла противостоять. Я потрясла головой, стряхивая сон. Какая чепуха!
Но уже боялась лечь снова. Подтянув колени к подбородку, я обхватила их руками. И все смотрела на огонь, надеясь, что его игра прогонит сон.
Если моя голова начнет клониться, я сразу почувствую и стряхну сон.
Если бы Ричард...
Я твердо решила не спать этой ночью. Не уступлю, не поддамся никакому гипнотизеру! Интересно, он должен быть лицом к лицу в этот момент со своей жертвой? Или необязательно? Нет. Я спасена, дверь надежно отделяет меня от него. Ничто не может причинить мне вреда. Ничто. Особенно если я буду настороже...
Я вспомнила Терезу и рассказ Артура Добсона о ней, как она стояла на краю скалы.
Дом находился на холме. Холм был из камня, как и стены "Молота ведьмы", и тоже окружен стеной. Я снова клюнула носом, мое сопротивление слабело.
И вдруг передо мной ясно возникла картина. Я смотрела на серо-зеленое море и ватные облака, ползущие по бледно-голубому небу, через окуляры полевого бинокля и видела с полмили побережья, чаек, летающих над водой кругами и ныряющих в нее, когда большая рыбина высовывалась на поверхность, сверкнув серебром чешуи. И мне вдруг стало ясно, что я смотрю на мир глазами мертвого свидетеля - Артура Добсона. Я панически попыталась побороть видение, убеждая себя, что я не в Ширклиффе, а в доме, в своей спальне. Я - Саманта Кроуфорд.
Но все бесполезно. Я чувствовала, как моя щека уютно устроилась на сложенных на коленях руках, но была беззащитна. Снова перед глазами возникла картина: ведущая вверх тропинка, море внизу и каменный дом на холме.
Теперь я иду по тропинке вверх, прочь от дома. Иду прямо на человека, который стоит наверху и смотрит на море в бинокль. Он небольшого роста, коренаст, на нем голубой свитер, грубые штаны заправлены в высокие резиновые сапоги.
Он поворачивается. Опускает бинокль и улыбается мне, когда я подхожу. Приветливо, дружески. Но я напугана, хотя не знаю почему. Я хочу остановиться и рассказать ему об этом. Я должна остановиться!
- Добрый день, миссис Кастеллано, - говорит он приветливо, - надо было вам надеть пальто сегодня. Ветер здесь, наверху, очень холодный.
Миссис Кастеллано? Я хотела посмотреть на него, хотела крикнуть ему, что я не Тереза Кастеллано. Попыталась, но не могла. Как будто мое тело не повиновалось мне. Как будто мой мозг был заключен в тело Терезы Кастеллано. Я не могла вырваться.
Артур Добсон больше ничего не сказал. Я прошла мимо него молча, как будто никогда его в жизни не видела и не слышала, что он мне говорит... И начала подниматься по тропинке, которая становилась все круче, прямо к обрыву.
Я чувствовала себя странно одинокой. Достигнув вершины холма, я встала лицом к океану. Посмотрела на зеленую глубину, смутные тени камней. Их острые выступы, торчавшие из воды, завораживали меня.
Я глянула вниз и только сейчас заметила, что на моих ногах туфли. Я сбросила их, потом наклонилась и аккуратно поставила, рядышком. Выпрямилась и снова посмотрела вниз, за край обрыва, опять увидела море, которое неудержимо притягивало к себе...
Ближе... Ближе...
Чей-то успокаивающий, ласкающий голос утешал, подсказывал, побуждал меня к действию. Обычно я всегда боялась высоты, но сейчас не чувствовала страха.
Ветер рвал платье. Он был пронизывающим, но я не ощущала холода.
Откуда-то послышался далекий голос, он приближался, кто-то бежал ко мне. Напуганный, задыхающийся голос, я узнала его вдруг, и мне хотелось ответить ему, так сильно хотелось, как никакому другому.
- Тереза! Тереза, ради бога, нет! Я люблю тебя, Тереза! Нет... нет... нет!
Я пыталась остановиться, ответить ему. Но другой голос пересиливал.
- Прыгай! - командовал он. - Время пришло. Все скоро кончится. Будет так легко. Наклонись вперед... еще...
Я не могла не повиноваться.
У меня не было собственной воли, не было мыслей. Я должна была повиноваться.
Ветер все усиливался. Я чувствовала его влажные порывы на своем лице. Наконец подняла, вытянула вперед руки.
- Сделай шаг вперед... Загляни вниз... Теперь... Сейчас!
Вдруг ледяной ветер ударил мне в лицо, я вскрикнула и отпрянула от края. Смутно ощутила темноту вокруг, холод и сырость. Перед глазами все еще стояла картина - море внизу и острые камни. Я заглянула вниз и вскрикнула в ужасе, потому что увидела женщину, падавшую головой вниз, прямо на острые выступы камней. Она была в голубом платье, ее темные длинные волосы струились по ветру.
Она ударилась о камни, и бедное сломанное тело медленно скользнуло вниз, в белую пену прибоя, который сразу поменял цвет - с белого на красный...
- Нагнись вперед, Саманта... Еще... Ближе...
Голос все еще был внутри меня, он приказывал, уговаривал... Но только я не стояла на тропе Ширклиффа. Не знаю, где я была. Я боролась с этим голосом всеми силами.
Вокруг было темно, и начался дождь. Его холодные струйки больно ударяли в лицо и секли по телу. Я была в тонкой ночной ругбашке, ноги мои болели, мне было ужасно холодно.
Тяжелый шум волн доносился снизу, они бились о камни, и все еще оставался потусторонний голос, побуждая меня к саморазрушению.
Но я не была Терезой Кастеллано. Я - Саманта Кроуфорд. И все это происходило на самом деле! Ледяной дождь, огромная пропасть впереди, всего в нескольких дюймах от моих ног, высокий утес, море - все было наяву!
Я вскрикнула громко, отшатнулась назад, упала и стала отползать. Встала, попыталась бежать, но снова упала. Я была одна в ночи, в темноте под холодным дождем. Мое сердце колотилось, я вся дрожала, у меня не было сил. Но я должна была двигаться. Я должна была отсюда уйти!
Я лежала на мокрой траве, все еще недалеко от края обрыва. Потом дюйм за дюймом начала отползать прочь, сотрясаясь в рыданиях.
В завываниях ветра слышался безумный злорадный женский хохот, и у меня от ужаса на шее зашевелились волосы. Острый камень впился в ногу, но я почти не ощутила боли. Я должна отойти, отползти от утеса. Поднимаясь и падая, я почти ползком продвигалась по мокрой траве, мои руки были изранены о камни, ногти сломаны, я чувствовала, как кровь струится по пальцам. Казалось, прошли часы, прежде чем я поняла, что ползу по мягкому, недавно выстриженному симметрическими фигурами газону, эту симметрию я ощущала даже в темноте. Впереди высилось небольшое строение.
Я с трудом поднялась на ноги, почти с ума сходя от страха. Но я была спасена... от обрыва и уговаривающего голоса, я была далеко от опасного утеса.
Но где я? Дождь хлестал по моему телу, и снова мною завладело чувство ужасного одиночества. Хотя место показалось смутно знакомым... Что-то напоминало...
Строение было небольшим, из гладкого камня. Я нащупала дверь и начала стучать в нее, пока руки не заломило от боли.
- Пожалуйста, - молила я, - есть кто-нибудь здесь? Впустите меня!
Я прислонилась к двери без сил. Вдруг она подалась под тяжестью моего тела и начала открываться. Я чуть не упала и схватилась за стену, острое покрытие которой впивалось и крошилось под пальцами.
Я уловила смутный запах цветов - увядших роз. И вдруг поняла, где нахожусь. Это был мавзолей Зиндановых! Могила графини Лары!
Дико вскрикнув, я выбежала и понеслась прочь.
Не представляю, как долго и куда я бежала. Но знала, что бегу прочь от мавзолея и от "Молота ведьмы", и это все, что мне было нужно. Я бежала через густой лес, но едва замечала это. Дорога сделала поворот, и я увидела впереди огни в окнах и еще пламя большого костра. Он пылал так ярко, что в его свете хорошо были видны деревенские дома, теснившиеся вокруг круглой площади.
Я оказалась около одной из крестьянских семейных деревень Питера. Захотелось убежать, но я отчаянно нуждалась в прибежище. Деревня казалась пустой, никого не было видно, ни души. Я прислушалась, но различила лишь шум дождя. Один дом стоял с распахнутой дверью, и я кое-как добралась до него.
Прислонилась к стене. Ни звука не доносилось изнутри. Нет, все-таки звук какой-то был, но слабый, похожий на заунывное бормотание, которое я едва могла разобрать из-за стука собственного сердца и громкого дыхания.
Я прислушалась, дрожа. Голос был не один, их было несколько. Женские голоса, читавшие молитву. Женщины? Поймут ли они меня, помогут ли?
Я отделилась от стены и схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть.
- Помогите! Прошу вас...
Голоса мгновенно стихли, и я увидела перед собой большую комнату. Группа женщин в черном стояла на коленях вокруг стола. В свете свечей я увидела удивление на повернутых ко мне лицах. Я стояла, покачиваясь, цепляясь за косяк, держась из последних сил на ногах. В мокрой насквозь, рваной ночной рубашке я наверняка представляла собой жуткое зрелище.
Потом я вскрикнула, разглядев, что на покрытом белым столе стоит гроб, а в нем лежит Параша! Мертвая. Длинные черные волосы прибраны, руки сложены на груди, вся в цветах, вокруг горят свечи.
В этот момент кто-то вроде бы назвал мое имя, но я почувствовала, что падаю...
Однако множество рук удержало меня. Я начала с ними бороться, яростно отталкивая их, хотя у меня не было сил, но все-таки еще пыталась сопротивляться.
Через некоторое время поняла, что, хотя эти женщины и говорят на незнакомом странном языке, они пытаются меня успокоить, а руки их касаются меня мягко и заботливо. Потом узнала над собой молодое лицо и услышала по-английски:
- Мадемуазель, теперь вы в безопасности!
Я перестала отталкивать их.
- Марица!
- Я здесь, мадемуазель. Вы спасены теперь. - Она что-то сказала по-русски, и я почувствовала, что меня поднимают и несут. Меня перенесли в другой дом, и, когда дверь открылась, я увидела там слабый свет керосиновой лампы. Находившаяся в комнате женщина встала, подкрутила фитиль. Сразу мягким светом залило комнату. Меня положили на кушетку.
Женщины засуетились вокруг меня, возмущенно показывая на мои раны на руках и ногах. Потом начали стаскивать с меня рваную рубашку. Одна из них принесла чашку и поднесла к моим губам. Напиток был почти безвкусен, но это был спирт, скорее всего водка, потому что я сразу почувствовала внутри согревающее тепло.
Женщины промыли мои раны, смыли грязь с моего тела и перевязали ноги.
- Мадемуазель, вы должны рассказать мне, как вы сюда попали? Это сделал Саша?
- Я... я не знаю! Мне казалось, что я сплю. - Меня снова начало трясти крупной дрожью. - Как вдруг наяву ощутила на лице капли дождя и увидела, что стою на самом краю скалы...
- Но вы были в своей комнате, когда я от вас уходила. Мадемуазель Шерил сказала, что вы спите и вас не следует беспокоить. Как же вы попали сюда?
- Не знаю... Я увидела вдруг, что собираюсь прыгнуть вниз со скалы... Не понимала того, что делаю. Пока не ощутила на лице струйки дождя, ледяной ветер. Тогда я отползла от обрыва. Я ужасно испугалась...
- Где это было, мадемуазель? Около дома?
- Нет. На скале, недалеко от кладбища. Там, где графиня... - Женщины тихонько переговаривались, время от времени сочувственно охая и показывая друг другу на мои раны.
- Потом вы пришли сюда?
- Да. Я бежала. Увидела огни. Мне нужна была помощь.
- Это было на мысу, там, где похоронена графиня Лара и где внизу, под скалами, мужчины нашли тело Параши сегодня ночью, мадемуазель.
- Я очень сожалею, Марица.
- Они долго искали внизу, в камнях, пошли с фонарями... Сначала мадам, теперь Параша... И вы, мадемуазель... И еще были бы другие, те, кто подчинялись Саше. Но им было бы лучше лежать на камнях под скалой.
Я нервно огляделась кругом:
- И некоторые из этих женщин тоже?
Марица улыбнулась:
- Нет, мадемуазель. Ни одной из нас. Мы здесь собрались вместе, потому что никогда не были Сашиными созданиями. И никогда не будем.
Я схватила ее за руку.
- Марица, вы все верите, что Саша заставил мадам Кастеллано убить себя?
- Мы знаем это, мадемуазель. И Парашу тоже заставил. И вас ввел в такое же состояние сегодня ночью. Но поднялся ветер. Ветер, который старый Игорь называет ледяным дыханием графини Лары. Или вы оказались сильнее, чем он думал, и не подчинились.
Хотя я все это уже понимала сама, у меня невольно вырвалось:
- Нет!
- Мы так думаем, мадемуазель. Вот принесли одежду. Вам надо одеться.
- Я должна немедленно покинуть "Молот ведьмы", - с отчаянием произнесла я. - Сейчас же! Этой ночью.
- Конечно, мадемуазель. Вы уедете. Мы с Игорем уедем с вами. Он скоро будет здесь. Он уехал в аэропорт.
- А где же другие мужчины из деревни?
Марица улыбнулась:
- Сегодня здесь остались одни женщины. Когда нашли тело Параши, мужчины собрались все в другой деревне. Они обсуждали, что делать с Сашей. Поднялся спор, одни говорили так, другие - иначе. И много пили, потому что споры порождают жажду. Одни хотели забить Сашу до смерти, но некоторые боялись. И в конце концов ничего не решили. И не сделают. Или пойдут к хозяину, снимут шапки, станут мять их в руках, и он тоже ничего не сделает, - закончила она с горечью. Потом сказала: - Вы должны попытаться сесть. Я помогу вам одеться. Я немного выше вас, но моя одежда вам сгодится.
- Как вы меня проведете через ворота? - Я попыталась послушно сесть.
- Мы проведем вас, мадемуазель.
- Но собаки... - И снова страх завладел моим смутившимся сознанием.
- Собакам сегодня лучше нас бояться.
- И все-таки?
- Идем! Вы с нами в безопасности. Можете идти сами? Ваши ноги поранены. Вот туфли.
И тут женщина, могучая и высокая, как мужчина, помогла мне встать на ноги. Ее руки были сильны, с твердыми мускулами от тяжелой крестьянской работы, но улыбка не покидала широкого лица и была удивительно доброй.
- Пошли, мадемуазель, - сказала она. - С нами вам не должно быть страшно.
Выйдя из дома, я увидела, что женщины вооружились чем попало. Они стояли шеренгой, одна держала топор, другие - большие палки, дубины. Кто-то сунул мне в руки тяжелый предмет, который я, занервничав, все же взяла.
- Это... для защиты от собак? - спросила недоверчиво.
- Да. От собак. Смелее! Я буду рядом с вами, - сказала огромная женщина. - И у меня это есть.
Я увидела, что она тоже держит топор - тяжелый обоюдоострый колун для колки дров.
Первые уже пошли вперед по дороге.
- Спешить надо, - сказала моя защитница, - нельзя отставать, мадемуазель.
- Держитесь вместе, - крикнул кто-то, - и больше не разговаривать!
Мы шли, шлепая по огромным грязным лужам, оставшимся от недавнего ливня. Мокрые листья деревьев задевали лица, но я больше ничего не боялась. Было так приятно чувствовать себя в окружении дружески настроенных ко мне женщин.
Мы достигли кладбища и прошли по нему, даже не взглянув на мавзолей. Впереди показался огонек - в окне "Молота ведьмы".
Чей-то голос впереди позвал меня тихо.
- Отсвет в вашей комнате, мадемуазель. Вы оставили его, когда Саша вас позвал, - сказала мне Марица.
Я содрогнулась.
Мои израненные ноги ныли от боли, но я не обращала внимания на боль. Смутное возбуждение овладевало мной. Мы ускорили шаги, я слышала тяжелое дыхание женщин - и тех, что были рядом, и тех, кто шел впереди и сзади. Вскоре я поняла, что и сама дышу так же громко, возбужденно.
Огонек приближался. Мы дошли до больших деревьев, потом вышли из-за них на открытое место, впереди показалась стена.
От сильного ветра с моря хлопали юбки женщин, разлетались мои спутанные волосы.
- Лара сердится, - произнес кто-то по-английски.
Моя соседка рассмеялась. Смех ее нельзя было назвать приятным. Потом прошипела:
- Пусть старая шлюха воет. Она ничего не сможет сделать...
- Тише! - оборвали ее. Чья-то рука дотронулась до моего плеча, я остановилась. Мы стояли в тени высокой стены.
- Как же мы пройдем через ворота? - поинтересовалась я.
- Они не заперты. На ночь запираются только внешние ворота, но не эти, отделяющие поместье от наших деревень.
Женщины, шедшие впереди, начали осторожно открывать ворота.
Раздался собачий лай.
- Там восемь псов! - сказал кто-то отчетливо. - Встаньте по обеим сторонам, дайте им проход.
Женщины встали по обеим сторонам образовавшегося прохода. Моя соседка взяла меня за руку.
- Будь около меня.
- Они бегут сюда! - крикнула Марица.
Я сжала палку и подняла ее, задохнувшись от возбуждения и азарта, готовая обрушить удар на головы атакующих собак, хотя замирала от страха. И тут услышала приближение собак. Они бежали по гравию по направлению к нам - натренированные атаковать, а может быть, и убивать, если нужно.