Анджела постепенно успокаивалась. Ее рыдания прекратились, хотя она все еще, дрожа, прижималась ко мне. Я подняла ее с пола и уложила в постель, подала стакан воды. Заботясь об Анджеле, я отчасти забывала о собственных страхах и продолжала отчаянно обдумывать пути побега.
Лука глухой. Вот слабое звено. Лука. Если он придет сюда один, а у нас будет оружие…
Я обошла комнату, присматривая что-нибудь, что могло бы послужить для защиты. Стул слишком хрупкий, стол - из того же легкого полированного дерева, кровати - из более тяжелого дерева, но так прочно сделаны, что понадобился бы топор, чтобы разобрать их.
Я слышала о женщинах, использовавших в качестве оружия свои туфли. Может, наши туфли? Мы обе носили итальянские туфли с высокими металлическими каблуками. Я подошла к шкафу, но вспомнила, что чемоданы остались в машине. Свои легкие туфли я сбросила, когда побежала за крышкой распределителя и попала в ловушку к Десмонду. А Анджела потеряла свои во время побега или во время борьбы с Десмондом и Лукой.
Я снова села рядом с Анджелой и обняла ее. Никогда в жизни я не ощущала себя такой беспомощной и напуганной.
Глава 5
Я услышала звук шагов в коридоре. Задребезжали блюдца, и дверь медленно открылась. Лука придерживал ее, а Десмонд зашел с подносом в руках. Он угрюмо посмотрел на нас и поставил поднос на стол.
- Лука приготовил вам еду.
- После того как вы с нами так скверно обошлись, неужели вы думаете, что мы станем есть? - истерически выкрикнула Анджела.
Я слегка подтолкнула ее коленом. Нет смысла злить Десмонда. Мы уже однажды видели, на что он способен в гневе.
- Мне очень жаль, - сказал он, - но вы сами навлекли это на себя, когда стали шпионить за мной. Я же попросил вас держаться подальше от крепостных стен. - Он смотрел главным образом на меня, а не на Анджелу. - Я думал, что ты умнее, Лиза.
- Мы наблюдали за вами, полагая, что вы охотились на оленя, - поспешно заверила его я. - И это единственная причина. И мне кажется, что вы должны этому радоваться, после того, что случилось в горах.
- Радоваться? - удивленно переспросил Десмонд.
Я кивнула:
- Да, Десмонд. Может ли подобный человек пропасть, не вызвав вопросов своим исчезновением? Он, наверное, сказал кому-то из знакомых о том, что собирается сюда, чтобы поохотиться. Начнутся его поиски, а у вас есть два беспристрастных свидетеля в лице Анджелы и меня, чьим показаниям должны поверить. А мы видели, как он напал на вас обоих. Нам даже показалось, что он убил Луку, а потом выстрелил в тебя. Ты же мог застрелить его тогда, правда?
- Да, - ответил он, изучающе глядя на меня. - Я мог застрелить его тогда.
- Но не сделал этого, не так ли? - поспешно продолжила я. - Вместо этого ты стал его преследовать и попытался схватить, не причинив ему вреда. Я видела, как ты подал Луке сигнал прикрыть тебя, а сам бросился за ним, а он остановился и прицелился. Он собирался тебя убить, правда?
- Возможно, - задумчиво произнес Десмонд. - Кто может знать, что происходит в голове другого человека в такой момент. Даже если этот человек… - Он внезапно замолчал.
- Он убил бы тебя, не сомневаюсь в этом, - поспешно продолжала я. - Но Лука выстрелил первым, и мне показалось, что он сделал это только для того, чтобы предупредить его, а не убить. Я права? Такой сигнал ты передал Луке?
- Да, Лиза, - ответил он и улыбнулся, но улыбка его была горькой. - Именно такое распоряжение я отдал. Я не хотел причинять ему вреда. Я надеялся, что смогу убедить его. - Он прислонился к стене, рядом с дверью, его темные брови были нахмурены. - Ты даже более наблюдательна, чем я думал.
Я ухватилась за то, что казалось мне преимуществом.
- Именно об этом я расскажу полиции, если меня спросят. Или в суде. Я расскажу правду, и Анджела - тоже. Мы станем свидетельницами защиты, а не обвинения.
- Ты могла бы стать хорошим адвокатом, - сказал он. - Ты назвала бы это смягчающими обстоятельствами? В твоем представлении я уже признанный виновным убийца. А тебе не приходило в голову, что в этом замешан не только я?
- Я слышала, что суды в Испании находятся вне политического и бюрократического контроля, - заметила я. - Лука выстрелил, чтобы предупредить того человека, а не для того, чтобы убивать его, хотя твоя жизнь была в опасности. Не могу себе представить, чтобы какой-либо суд мог обвинить Луку.
- А что касается меня, ты ожидаешь, что я отдам себя на милость правосудия?
- Мне кажется, тебе следует нанять хорошего адвоката и пойти в полицию, - с отчаянием сказала я. - Признайся в том, что произошло. Расскажи им правду - о том, что были смягчающие обстоятельства. Ты должен это сделать, Десмонд.
- И вы не станете выдвигать против меня обвинений? - спросил он. - И все произойдет, как в ваших американских фильмах, - раскаявшийся получит легкий приговор. Боюсь, что ты недооцениваешь испанские суды, Лиза. И испанское правосудие.
- Это единственное, что тебе остается сделать, Десмонд. Ты должен…
- Я был бы рад любому средству, которое помогло бы вам избавиться от последствий вашего глупого подсматривания, - медленно произнес он. - Но ты не права, Лиза. Это не единственный путь.
- Десмонд, ты должен, - внезапно вмешалась Анджела. - Ты же не… причинишь нам вреда?
Десмонд задумчиво посмотрел на нее, и его серые глаза вспыхнули гневом.
- Лиза пришла к выводу, что я убийца. Ты ничего не понимаешь, кроме своих собственных эмоций. Как ты думаешь, почему она так старается убедить меня, что вы обе станете свидетельствовать в мою защиту? Сказать тебе, Анджела? Решение, которое должен принять убийца, - оставить ли двух свидетельниц своего преступления или ни одной!
- Десмонд! - с ужасом вскрикнула она. - Ты не можешь!
- И я должен безоговорочно довериться вам обеим, не так ли? Несмотря на ваше вероломство и слежку с помощью полевого бинокля? Каким я был бы дураком, если бы сделал это.
Он отвернулся от нас, и Лука осторожно приоткрыл дверь.
- Десмонд, подожди!.. - воскликнула я. Он, нахмурившись, оглянулся на меня:
- Ты что-то забыла, Лиза? Может, ты забыла о том, что, увидев в моей комнате фотографию, сочла меня убийцей Изабеллы Дамас. Я имею в виду фотографию, с которой ты в спешке и страхе смахнула разбитое стекло?
Он вышел, и дверь закрылась. Мы услышали, как Лука тщательно запирает за ним дверь.
Анджела посмотрела на меня обезумевшим взглядом и бросилась лицом вниз на кровать.
- Зачем ты завезла меня в это ужасное место, Лиза? - простонала она. - Зачем?
"Но это же ты познакомилась с Десмондом, - подумала я. - Ты захотела провести ночь в испанском замке. И если бы не ты, мы никогда не отстали бы от других студентов на Мальорке, не познакомились с Десмондом и не оказались бы здесь".
Но я ничего не сказала, только обняла ее и удерживала до тех пор, пока она не перестала плакать. Она не обратила внимания на его слова по поводу Изабеллы Дамас и о фотографии. Я содрогнулась при воспоминании об этом, радовало только то, что она не поняла. Убийство было не в новинку для Десмонда. Разве он не признался только что в убийстве Изабеллы Дамас, совершенном в Барселоне, незадолго до того, как он с нами познакомился? Изабелла Дамас - женщина, на которой он был женат.
- Нам нужно что-нибудь поесть, - сказала я, глядя на поднос. - Здесь есть кофе.
Я подняла салфетку. На подносе стояло накрытое блюдо, две тарелки, вилки, но ножей не было, черный хлеб…
- А что там в блюде? - спросила Анджела, чуть приподнявшись.
Я сняла крышку и посмотрела - небольшие зажаренные золотисто-коричневые кусочки мяса. Грибы, фасоль…
Я поспешно опустила крышку, почувствовав дурноту.
- Это что-то… жареное…
Анджела пристально посмотрела на меня.
- Соте? О нет! Лиза, это оленина.
Мы пили кофе и отщипывали маленькие кусочки хлеба, с тревогой ожидая наших тюремщиков. Их возвращение вернуло назад и страх, который было так трудно скрыть. Анджела даже и не пыталась утаить охватившие ее чувства, когда Лука открыл дверь, а Десмонд зашел в комнату. Он приоткрыл блюдо и нахмурился, увидев, что содержимое осталось нетронутым.
- Луке стоило немалого труда приготовить это для вас, - заметил он.
- Мы не смогли есть оленину после того, как увидели, как этот ужасный человек убил оленя.
- Почему вы называете его ужасным?
- Если бы его здесь не оказалось, разве мы попали бы в такую беду?
Десмонд сохранял мрачное выражение лица.
- Я же говорил вам, что намерен разыскать его. Если бы этого не произошло здесь, то я встретил бы его в Мадриде или на севере. Но я непременно нашел бы его. А вы так же были бы со мной. - Он помедлил. - Хотя, может, ваша глупость не завела бы вас так далеко.
- Нужно ли говорить о том, как глубоко мы сожалеем, - с чувством произнесла я.
- Слишком поздно сожалеть.
- Значит, вы собираетесь?.. - Я с ужасом воззрилась на него. Я ощущала, как рядом со мной Анджела замерла от страха.
Он покачал головой, избегая моего взгляда.
- Я еще не знаю, как поступить с вами. Пока у меня не было возможности решить, - сказал он. - Я хотел оставить вас здесь, в Махинас, чтобы вы пересекли границу без меня. Но теперь это… невозможно.
Глядя на него, я не могла не думать о тех приятных первых днях знакомства. Хотя даже тогда его дружелюбие было всего лишь маской убийцы. Уже тогда он пытался избежать последствий другого убийства, используя нас с Анджелой как средство спасения.
- Ты можешь и сейчас поступить так, Десмонд! - дрожащим голосом произнесла Анджела. - Обещаю…
Его холодный взгляд остановил ее.
- Я не доверяю тебе, Анджела, что бы ты ни пообещала, - холодно заявил он.
- Тогда давайте поедем во Францию вместе, - с отчаянием предложила я, - если во Франции для вас безопасно. Возьмите Луку с собой. Вдвоем вы сможете неусыпно за нами наблюдать, и вам не придется полагаться на обещания. Вы сможете обезопасить себя.
- Расстояние слишком велико, - заметил он. - Вам будет легко предать нас.
- Ты считаешь, что каждая женщина, с которой ты знакомишься, способна предать? - спросила я, вспомнив фотографию и надпись на ней: "Amor, amor! Изабелла Дамас". Возможно, Анджела была права. Я понимала это сейчас.
- Такое случалось прежде, - заметил он. Мне стоило большого труда встретиться с ним взглядом, но наконец я решительно посмотрела ему в глаза.
- Мужчина, который верил и убил, наверное, совершил убийство из ревности, или желания отомстить, или из-за того и другого. Здесь должна быть замешана женщина. Он мог потерять ее из-за другого мужчины… Он удержал мой взгляд.
- Могла ли бы ты простить это? Могла бы ты найти оправдание для него, Лиза?
Я содрогнулась. Разговор проходил таким образом, словно мы обсуждали кого-то третьего, не представлявшего большого интереса ни для кого из нас.
- Нет, - прошептала я. - Не могла бы оправдать, но могла бы понять. Если бы я… кого-то сильно полюбила, то тоже могла бы испытывать ревность, если бы этот человек дал мне основание. Говорят, такая любовь может превратиться в ненависть. Люди, которые любят таким образом, должны быть уверены, что их любовь взаимна.
Я почувствовала, как Анджела с изумлением отодвинулась от меня. Я посмотрела на нее и увидела, что она испытывает замешательство и в то же время любопытство.
Десмонд кивнул:
- Да, думаю, что ты могла бы так любить, а Анджела - нет. Он любил именно так. А когда ты любишь таким образом, а тебя предают, любовь превращается в нечто ужасное. Она способна довести человека до безумия. Ты видела, как она была прекрасна.
- Женщине трудно оценивать красоту другой женщины. Думаю, она… привлекала мужчин.
- Ты не находишь ее прекрасной? - прищурившись, спросил он.
- Нет, Десмонд, мне кажется, она была прекрасна, - спокойно сказала я. - Действительно, очень красива, во всяком случае, что касается ее лица и тела.
- Ты считаешь, что в красоте женщины должно присутствовать нечто еще?
- Да, есть и другие качества, представляющие интерес. В лице должен отражаться характер. Верность, понимание, доброта, сострадание… Эти качества проявляются даже на фотографии. Конечно, я никогда не видела ее.
- Ты права, - задумчиво произнес он, словно разговаривая с собой. - Верность, понимание, доброта, сострадание были чужды ей. А для тебя они важны, не так ли?
- Не только для меня. Подобные качества - суть женской натуры.
- Но не ее, - заметил он. - Когда я приехал сюда с вами, ее фотография висела в этой комнате. Я раздавил ее каблуком. Когда-то он считал Изабеллу символом всего самого желанного в женщине. Каким же слепцом он был! И каким глупцом!
- Изабелла? - переспросила Анджела. - Какая Изабелла?
Она со всевозрастающим страхом переводила взгляд с Десмонда на меня.
Он посмотрел на нее, но не ответил и снова обратил свой взор ко мне.
- Любовь окружает ореолом объект своих чувств, - заметила я.
- Верно, - согласился Десмонд. - Он видел только мечту, которую лелеял с юных лет. И эта мечта затмила реальность. Было множество недостатков, но он не видел их. Он сделал Изабеллу Махинас Изабеллой Дамас. Он женился на ней.
- О нет! Вы же говорите о той девушке из Барселоны, - пробормотала Анджела. - О той, которую убили.
- Он видел только ее красоту, - продолжал Десмонд, словно не слышал слов Анджелы. Его слова прозвучали словно оправдание. - Он осознавал только то, что она заставляла его чувствовать. Когда она покинула его, он отказывался в это поверить. Только когда она ушла, до него начали доходить слухи, он стал узнавать такие вещи, которые ему уже давно следовало знать. В течение двух лет их брака у нее были другие мужчины. Многие знали об этом. Она всегда была хорошей танцовщицей, а теперь, когда вновь обрела свободу, то стала использовать свое искусство для того, чтобы привлекать мужчин. Ей не нужны были деньги, но она испытывала ненасытную потребность в мужчинах.
Внезапно я снова ощутила страх. Казалось, снова приближалась смерть.
- Она переехала в Барселону? - спросила я. Десмонд кивнул:
- Он стал читать о ней в газетах. Она танцевала в Мадриде, Валенсии, Толедо, Гранаде. Жила в отелях, квартирах. Никогда не оставалась подолгу одна…
- Но один мужчина задержался дольше, чем другие… - понизив голос, произнесла я.
- Да. Один с самого начала. Она переехала в его квартиру в Барселоне. Этот человек был богат, имел власть у фалангистов.
- Муж нашел ее там?
Он слабо улыбнулся:
- Как хорошо ты все понимаешь, Лиза. Да. Ему пришлось. Она все еще носила его имя. Дамас! Одно из старейших, почтеннейших имен Испании. Втоптала его имя в грязь своей похотью. - Он внезапно замолчал, тяжело дыша. Два огонька пылали в его глазах. - Он пришел к ней. Он не хотел причинять ей вред - только забрать ее домой. Когда он увидел ее в дверях, ему показалось, что ничего не изменилось. Она по-прежнему была прекрасна. Он ощутил порыв желания. Но ее любовник был дома, и она позвала его на помощь. Он пришел, но испугался, этот Нуньес, и думал только о том, чтобы бежать. Он, конечно, мог бы убить Нуньеса, но она стала бороться с ним и удерживала его до тех пор, пока любовник не сбежал. Думаю, его охватило безумие. Он убил ее.
Я в ужасе сказала:
- И твое имя Дамас? Вовсе не О'Нил. Но Дамас?..
Я видела, как пот выступил на его лбу и верхней губе.
- Семья Дамас - одна из старейших, великих семей Испании, - торжественно сказал он, - значительнее, чём семья Махинас. Более благородная и почитаемая. Лука подтвердил бы вам это, если бы мог. Этот брак оказал честь семье Махинас, а не Дамас, но она разрушила его. Теперь ты понимаешь, почему она была убита?
- Я могу понять. Но разве в Испании crimes passionnels не наказываются менее… сурово, чем в остальном западном мире? - осторожно спросила я.
- В некоторых латиноамериканских странах. Здесь, в Испании, мы отошли от старых законов, позволявших мужу убить жену и ее любовника. Говорят, мы стали цивилизованными, - цинично бросил он.
- Но с твоим именем к тебе должны отнестись с сочувствием кортесы. Что, если тебе апеллировать к генералу Франко?
Он направился к двери, Лука открыл ее и стоял, глядя на нас. Десмонд оглянулся и посмотрел на меня.
- Если бы она была такой же, как ты… - Он не закончил фразу. Дверь за ним закрылась, и мы услыхали звук удаляющихся шагов. Рядом со мной стояла, вся дрожа, Анджела.
- Десмонд и есть барселонский убийца, - прошептала она. - Он убил ту танцовщицу, как и того мужчину сегодня. Когда мы познакомились, он уже был убийцей! О, Лиза!
Но я смотрела на закрытую дверь, и мой страх уменьшался, сама не знаю почему.
За окном стемнело, и долина заполнилась пурпурными тенями. Анджела лежала на постели и либо тихо плакала, либо обвиняла меня в своих несчастьях, потом погрузилась в беспокойный сон, от которого с криком, пробудилась, когда Лука втолкнул в дверь наши чемоданы.
Он улыбнулся мне и снова запер дверь. Я зажгла лампы и закурила сигарету. Мой мозг продолжал взвешивать одну возможность за другой, но не находил иного пути бежать из этой комнаты, кроме как расправиться с одним из наших тюремщиков. А если мы попытаемся сделать это, то утратим подобие взаимопонимания, которое установилось у нас с Десмондом.
Но я не могла сидеть без дела и лелеять свой страх, как это делала Анджела. Пошла приняла душ. Вода была почти холодной. Поспешно растираясь полотенцем, я подумала, что Лука, по-видимому, решил, что нам больше не нужна такая роскошь, как горячая вода. Эта мысль заставила меня содрогнуться. Я достала платье из чемодана и тщательно наложила косметику. Анджела скептически наблюдала за мной из своей постели.
- Что ты делаешь? - с некоторой долей раздражения спросила она.
- Освежаюсь, - ответила я. - Надеялась, что это улучшит мое моральное состояние, и действительно помогло. Я чувствую себя лучше. Пожалуй, меньше боюсь. Почему бы и тебе не сделать то же самое?
- Если бы этот… убийца или его глухонемой приятель пришли, когда я была в ванной, я тотчас же умерла бы!
- Я дам тебе знать, если услышу их шаги.
Анджела вздрогнула:
- Не понимаю, как ты можешь оставаться такой хладнокровной. Они могут явиться в любой момент и… - Ее голос пресекся, и она замолчала, снова в глубоком отчаянии погрузив лицо в подушку.
Я закрыла пудреницу, подошла к ней и села рядом.
- Думаю, что теперь Десмонд не причинит нам вреда, - сказала я. - Сначала он, возможно, и хотел нас убить, но не сейчас.
Анджела быстро вскинула голову и посмотрела на меня. Волосы ее были спутаны, никогда еще я не видела ее столь непривлекательной. При свете лампы я увидела, что ее подушка мокра от слез и перепачкана помадой. На ней все еще было разорванное платье.
- Почему? - воскликнула она. - Ты же не думаешь, что, раз ты вела с ним беседы и наврала, будто сочувствуешь ему, он отпустит нас отсюда, чтобы мы навели на него полицию? Или, может, ты надеешься, строя ему глазки, что он возьмет тебя с собой, раз он сказал, будто сожалеет, что не ты была его женой вместо Изабеллы? Ты же знаешь, что он сделал со своей бывшей женой.
Я вспыхнула и в гневе вскочила.