Джинни затошнило. Она швырнула последний выпуск на заднее сиденье машины. Вот уже несколько недель Джинни ежедневно принимала твердое решение не читать все это дерьмо и не смотреть на фотоснимки Лайзы и Брэда, развлекающихся в Лас-Вегасе, отплясывающих в Денвере, строящих глазки друг другу в Оклахоме. И всякий раз ей не хватало твердости, и она покупала газету. Из статеек Джинни узнавала, что путешествие для этой парочки - "потрясающий полет души": Она знала наизусть, какие магазины они посетили. "Должно быть, статуэтки и безделушки предназначены для семейного гнездышка, которое, несомненно, ждет их впереди", - думала Джинни, знакомясь с соображениями репортеров относительно срока предстоящей свадьбы ("В Балтиморе Брэд провел в ювелирном магазине целых полчаса").
И с каждым репортажем, с каждым снимком у Джинни становилось все более скверно на душе.
А впрочем, пусть будет скверно. Что с того? Лайза Эндрюс вычеркнута из ее жизни. Из, сердца вон.
А кому еще Джинни теперь нужна?
Филип снял со стены своего тесного кабинета ватманский лист с фотографиями Нью-Йоркского марафона, скатал его в трубочку и завернул в оберточную бумагу, Ему не верилось, что настал наконец долгожданный день переезда. Скоро "Аршамбо и Аршамбо" отправятся в центр, и отнюдь не ради рэкетбола.
Филип огляделся. Как же он все-таки благодарен Джозефу, который открыл для них обоих новую эпоху, избавил от нудного обхаживания мелких клиентов и сделок типа "гонорар выплачивается после благоприятного исхода процесса". В конце концов мир переменился с тех пор, как конторой заправлял их отец: он стал куда более стремительным и жестоким.
Дверь приоткрылась, и перед Филипом предстала Камилла, жена Джозефа.
- Филип, надеюсь, ты договорился с Николь?
Обычно Камилла носила дорогие костюмы строгого покроя, но сегодня надела просторную джинсовую рубаху. Она была беременна - третья попытка зачатия в пробирке оказалась наконец успешной. Беременность открыла в ней неведомые дотоле резервы энергии. Камилла вникала во все детали переезда. Она позаботилась о том, чтобы почта доставлялась в новый офис с самого первого дня, чтобы телефонисты включили телефоны на Семьдесят третьей улице не позже двенадцати дня, и так далее и тому подобное. И она же заказала столик в "Белой розе" - небольшом итальянском ресторанчике по соседству. - отныне по соседству! Праздновать триумф они решили вчетвером - Камилла с Джозефом и Николь с Филипом.
Филип широко улыбнулся:
- У нее сегодня много лекций, но она обещала быть к восьми.
При мысли о Николь он сразу же вспомнил ее мускусный запах.. Николь - еще одно доказательство важности произошедших в его жизни перемен: такой девушке не нужен мужчина, который еле-еле сводит концы с концами, не более того.
Зазвонил телефон. Камилла мученически возвела глаза к потолку:
- Ну неужели они не знают, что вы сегодня переезжаете?
Филип рассмеялся:
- Я подойду.
Он сам взял трубку, так как секретарша (на полный рабочий день! со страховкой!) должна была приступить к работе только завтра.
- Мне нужен Филип Аршамбо, - произнес женский голос.
- Слушаю вас.
- Филип, говорит Марша Браун. По поводу приемных родителей ребенка.
Браун. Марша Браун. О Господи!..
Филип сдвинул в сторону картонную коробку и уселся в кресло. Нет, он, конечно же, не забыл про Джесс и Эми, но он был слишком занят…
- Да-да, Марша. Как продвигается дело?
- Я все выяснила. Вы готовы записывать?
Филип начал торопливо шарить среди бумаг - подставка для ручек была уже упакована.
- Простите, - сказал он, - подождите секунду, ладно? - Филип положил трубку, вскочил и высунулся в приемную. - Эй, Джозеф! У тебя есть ручка?
В приемной появился сияющий Джозеф. Он протягивал Филипу "Монблан".
- Я во всеоружии, братишка.
Филип бросился к столу, желая, чтобы Джозеф ушел к себе. Но тот остановился в дверях кабинета брата и прислонился к косяку, скрестив руки на груди. Стараясь не смотреть на него, Филип нашел среди вороха бумаг старый блокнот, нацарапал в углу листка "Марша Браун" и вновь взял трубку.
- Да, Марша. Я готов.
- Новорожденного ребенка Джессики Бейтс удочерила бездетная пара из Стэмфорда. Джонатан и Беверли Готорн.
Готорн. Черт возьми!
- Нет, - сказал Филип, чувствуя, что Джозеф пристально смотрит на него и прислушивается к разговору. - Там произошла ошибка. Кто-то перепутал… - Джозеф нахмурился.
Филип повернулся к нему спиной. - Вы можете еще раз навести справки?
- Увы! Я передала вам полученную нами информацию. Девочку звали Эми. Вам нужен номер ее страхового свидетельства?
- Нет, в этом нет необходимости. Я свяжусь с вами, с вашего позволения, если мне понадобится что-нибудь еще.
Он положил трубку и повернулся к брату, стараясь скрыть разочарование.
- В чем дело? - живо поинтересовался Джозеф.
- Так, пустяки.
- Что-то ты легко стал расстраиваться из-за пустяков.
- Да говорю тебе, ничего особенного.
Филип отодвинул блокнот и протянул брату ручку; избегая его взгляда. Итак, в архивы попала лживая версия. А это означает, что мисс Тейлор и доктору Ларриби удалось скрыть их преступление. Не исключено, конечно, что адресованное Джесс письмо и телефонный звонок - мистификация, но повинен в ней, во всяком случае, не доктор Ларриби. Он признался, что младенец был подменен, а причины обмана ему якобы неизвестны. О том, кто заплатил мисс Тейлор пятьдесят тысяч и где сейчас находится дочь Джесс, Ларриби тоже не знает.
- Извините за опоздание, - Николь сбросила с плеча сумку и опустилась на стул рядом с Филипом. - Вижу, вы порядком устали.
Она в самом деле опоздала. Между прочим, на сорок минут. Очень дурная привычка. Филип давно решил: все дело в том, что Николь выросла в Калифорнии, где точность ценится отнюдь не так высоко, как на Восточном побережье. И Филип в самом деле устал, но не настолько, чтобы не обрадоваться появлению Николь. В последнее время они виделись всего раз в неделю, так как Николь с неимоверным усердием готовилась к выпускным экзаменам. Филип считал, что эпизодических встреч в читальных залах и редких ночей на смятых простынях недостаточно для сколько-нибудь серьезных отношений.
Он вдруг подумал: "Есть ли у нее в гардеробе какая-нибудь одежда, кроме черной?" На Николь, как почти всегда, были черный жакет и джинсы. Никакого макияжа - тоже как всегда. Но черт возьми, она улыбалась. И тот сводящий с ума запах опять исходил от нее.
- Мы очень рады, что вы присоединились к нам, - сказала Камилла.
Она и Джозеф видели Николь впервые после достопамятного вечера у матери, и Камилла явно сочла, что эта девушка и Филип подходят друг другу.
- Филип только что говорил нам, как много времени отнимает у вас подготовка к экзаменам.
Николь послала ей свою фирменную улыбку.
- Тоска одна. - Она махнула рукой. - Не то что переезд века. Кстати, как у вас все прошло?
Джозеф начал рассказывать. Программист все еще налаживает оборудование в новом офисе; грузчики уронили старинный дубовый шкаф, принадлежавший отцу, и поцарапали стенку; телефоны подключили вовремя, спасибо супруге; Смит прислал гигантский фикус, который будет стоять в приемной, а Рон Макгиннис даже заехал лично пожелать братьям удачи. Филип не мог понять, насколько искренен интерес во взгляде Николь: даже после долгих недель знакомства он все еще недостаточно знал ее.
- А лучше всего то, - продолжал Джозеф; не обращая внимания на официанта, который подошел принять заказ, - что почта приходила бесперебойно, поэтому деятельность "Аршамбо и Аршамбо" не прерывалась. - Он поцеловал сияющую Камиллу в щеку. - Вот за это нашей будущей маме огромное спасибо.
- Кстати, о мамах, - сказала Николь, наблюдая, как официант наливает кьянти в ее бокал. - Филип, тебе удалось что-нибудь узнать? Ну, насчет отказа от ребенка?
Филип поперхнулся, обвел взглядом фрески на стенах и гипсовые скульптуры, изображающие детей с гипсовыми гроздьями винограда в руках. Он чувствовал, как Джозеф сверлит его взглядом.
- Нет, дохлый номер. Да ладно…
Может быть, Джозеф пропустит это мимо ушей? Может быть…
- Как это - отказ от ребенка?
Джозеф хранил молчание, а вопрос задала Камилла, в эти дни особенно чуткая к любым упоминаниям о детях.
Филип вспыхнул.
- Да так, меня попросили об одной мелочи. Ничего особенного. - Филип взял два хрустящих хлебца с чесноком. - Попробуй, - предложил он Николь. - Хлеб просто замечательный.
- О чем это тебя попросили? - вступил в разговор Джозеф.
Филип пожал плечами:
- Я же сказал, ничего особенного. Выбрось из головы.
Он положил в рот хлебец и запил его большим глотком вина.
- Я полагал, мы этот вопрос закрыли несколько лет назад.
Джозеф и не подумал прекратить разговор - ему не было дела до того, что Филипу, возможно, не слишком приятно развивать эту тему в присутствии Николь.
- Речь не обо мне, - пояснил Филип. - Меня попросили друзья.
Громкий вздох Джозефа, пожалуй, заглушил на секунду звуки скрипок и мандолин.
- Почему-то людям вечно хочется ворошить прошлое.
- У детей есть свои права. В частности, они имеют право узнать о своем происхождении, если пожелают, - возразила Николь.
Филип тут же запечатлел на ее ненакрашенных губах нежный поцелуй. Он ни разу не спрашивал мнения Николь о правах приемных детей.
- Не согласен, - решительно заявил Джозеф. - Таким образом мы открываем бутылку, и не исключено, что из нее выскочит джинн. Нарушение тайны усыновления - это вторжение в частную жизнь. Подумайте, сколько горя принесет семье разглашение тайны. Я бы назвал это эмоциональным шантажом.
Николь засмеялась:
- Сомневаюсь, что друзья Филипа - шантажисты.
Шантаж. Джесс ни за что не станет никого шантажировать. Вот ее отец - другое дело. У этого человека достало цинизма и жестокости заплатить родственникам ребенка Джесс за то, чтобы они навсегда уехали из города и не пытались встретиться с ней. Вот что такое шантаж.
Филип положил в рот еще один хлебец.
"Двести тысяч долларов, - думал он, прислушиваясь краем уха к спору, разгоревшемуся между Николь и Джозефом. - Двести тысяч долларов были заплачены семье Ричарда, и кто-то заплатил пятьдесят тысяч мисс Тейлор неизвестно за что. В то время это были колоссальные деньги".
- Я же никого не обвиняю. - Джозеф слегка повысил голос. - Просто полагаю, что ничего хорошего не выйдет из встречи человека с женщиной, отказавшейся воспитать его.
Воспитать? Филип вдруг выпрямился.
Шантаж?
Эта версия была чудовищной, но правдоподобной, и Филип уже не мог ее отбросить.
Марша Браун говорила, что найти номер персонального страхового свидетельства легче всего.
Филип быстро поднялся.
- Прошу прощения, - сказал он, - мне нужно срочно позвонить.
- Джесс, - выдохнул он в трубку, - как звали отца вашего ребенка?
На другом конце провода повисло молчание.
- Ричард. Ричард Брайант.
Опять наступило молчание. Филин чувствовал, как забилось его сердце, как заиграл адреналин в крови.
- Может быть, Ричард Брайант-младший, - тихо добавила Джесс. - Я точно не помню. Прошло столько времени…
Филип прикрыл глаза.
- Отлично, Джесс. Я скоро вам позвоню.
Он достал из кармана горсть мелочи и набрал номер Марши Браун.
Джесс подошла к окну. Не понятно, почему Филип вдруг заинтересовался фамилией Ричарда. Какое это имеет отношение к ребенку?
- Мама!
Джесс вздрогнула от неожиданности, но обрадовалась, что услышала голос Тревиса, а не Моры.
- Да, родной?
Тревис стоял посреди кухни, весь мокрый и грязный. Он устроился рабочим по уборке территории кондоминиума, заявив матери, что отныне сможет платить за учебу в колледже сам, а не брать деньги у нее.
Джесс уставилась на своего восемнадцатилетнего рыжего сына, выглядевшего так, будто он только что вылез из песочницы и попал под проливной дождь.
- Так, поскользнулся чуть-чуть.
- Чуть-чуть? - Она всплеснула руками. - Немедленно переодевайся, я брошу все это в машину.
Тревис расстегнул рубашку и снял джинсы.
- Что ты, собственно, делал возле пруда?
- Боже мой, Тревис!. - раздался с порога голос Моры. - Хватит разгуливать в трусах. Эдди уже выехал.
Джесс, скомкав грязную одежду, поспешила к стиральной машине.
- Он упал в пруд, - бросила она Море. - Не приставай к нему.
С того дня, как Мора приехала домой на летние каникулы, Джесс ощущала напряжение в их отношениях. До сих пор она не упрекала дочь за то, что та все разболтала Чарльзу. "Но, - думала Джесс, запуская стиральную машину, - возможно, лучше было бы наконец объясниться. Мора, конечно, покричит, зато потом успокоится".
Она вернулась на кухню. Мора стояла у открытого холодильника. Тревис, вероятно, ушел в комнату, по обыкновению, подчинившись старшей сестре.
- Мора, - тихо сказала Джесс, - удели мне, пожалуйста, минутку.
- Что у нас есть вкусного? Чем мне кормить Эдди?
Джесс не спросила, почему бы Эдди не привезти что-нибудь с собой: Он решил остаться в Йеле на лето, и у Джесс возникло подозрение, что на нее лягут заботы о его пропитании.
- У нас есть цыпленок. Сделай ему сандвич.
Мора захлопнула дверцу холодильника.
- На Багамах были тушеные моллюски и махи-махи.
- А в Коннектикуте будет сандвич с цыпленком., - Джесс потерла затылок.
Мора оглядела кухню, словно ожидая, что на столе материализуется блюдо с тушеными моллюсками.
- Он должен появиться с минуты на минуту.
- Закажи пиццу.
- Фу!
- Раньше ты не морщилась.
Ей хотелось сказать, что в последнее время Мора сильно изменилась: стала воротить нос и от брата, и от матери, но она сдержалась. Да, ясно, как отреагирует Мора, если Джесс еще раз попытается завести разговор о поисках ребенка.
Мора снова открыла холодильник.
- Так о чем ты хотела со мной поговорить?
Раздался звонок в дверь.
- Ри, это Эдди! - Мора захлопнула холодильник и помчалась в прихожую.
- Ничего особенного, - пробормотала Джесс. - В любом случае ты скажешь "фу".
Два дня спустя, когда Филип сидел в новом кресле в своем новом кабинете, на столе у него зазвонил аппарат внутренней связи.
- Вас просит Марша Браун, - сообщила секретарша. Филип схватил трубку.
- Слушаю вас, Марша.
- Я нашла их, - услышал он.
- Их?
- Отца и сына. И того и другого зовут Ричард. Только они переменили фамилию. Теперь они не Брайанты, а Брэдли.
- Брэдли? - переспросил Филип, торопливо записывая фамилию в блокнот.
- Да. Сын сейчас живет в Эдгартауне.
"Эдгартаун", - записал Филип.
- Штат Нью-Йорк?
- Нет, Массачусетс. В Вайнарде.
Вайнард? Филип задержал дыхание, вскочил, отошел от стола, насколько позволяла длина шнура, потом вернулся на место.
- Вайнард? - проговорил он. - Невероятно.
- Отец живет в Вайнард-Хейвене, - продолжала Марша. - Как мне удалось выяснить, у него там гостиница. Называется "Мейфилд-Хаус".
- Отлично, - пробормотал Филип, записал название, значившееся на почтовом штемпеле злополучного конверта, и подчеркнул его. - Наверное, там хорошо коротать время в старости.
- Вряд ли в этом дело, - возразила Марша. - Они переехали на остров в шестьдесят восьмом, как раз тогда, когда переменили фамилию.
В шестьдесят восьмом. Вот, значит, когда это случилось. В тот самый год, когда Филип впервые увидел свет и судьбы еще нескольких человек изменились.
Он закрыл глаза. Страшно подумать, что означает эта информация и что почувствует Джесс, узнав обо всем.
- Значит, родители Ричарда сменили фамилию, взяли у моего отца деньги и скрылись в Вайнарде, - почти шепотом подытожила Джесс.
- Похоже, что так, - подтвердил Филип.
Он и Джесс стояли на балконе ее квартиры, где их не могли услышать Мора и Тревис.
- Очень мило с их стороны.
- Есть кое-что еще, - продолжал Филип. - Я навел справки о совершенных в том году сделках в Вайнарде. Так вот, Брайанты - или Брэдли - не покупали гостиницу. Отец Ричарда устроился туда на работу.
- Кем? Смотрителем? Имея двести тысяч долларов?
Филип покачал головой.
- Не знаю. Известно только, что гостиница принадлежала даме по имени Мейбл Адамс. После ее смерти гостиница перешла к отцу Ричарда. По ее завещанию.
Джесс кивнула.
- Значит, этот бережливый янки предпочел спрятать деньги в кубышку. И все-таки я не понимаю смысл письма и звонка. Не понимаю… - Не договорив, она вздрогнула и быстро повернулась к Филипу. - Господи! - вскрикнула Джесс. - Как вы сказали? Как звали эту женщину?
- Мейбл Адамс.
Колени у Джесс подкосились, и она задрожала.
- Филип, - прошептала она. - Мейбл Адамс была знакома с мисс Тейлор.
- Я не сомневался, что кто-то подкупил ее, желая получить вашего ребенка.
- Неужели Мейбл Адамс?
- Не исключено. А может, и отец Ричарда.
- Как - отец Ричарда? О чем вы?
- О том, что, вероятно, родители Ричарда воспользовались частью денег вашего отца и выкупили у мисс Тейлор вашу дочь.
- Что-о?!
- Я хочу, чтобы вы, Джесс, были готовы вот к чему: если ваша дочь не в Вайнарде, значит, кому-то известно, где она.
Мимо пролетела чайка.
- Родители Ричарда… - повторила Джесс. - Боже мой!
- Что вы теперь хотите?
- Я найду своего ребенка, - твердо сказала она.
Джесс позвонила в пароходство и заказала место на пароме для своей машины. Затем присела на край постели и набрала номер единственного человека, которого интересовали ее планы.
Как ни странно, Джинни взяла трубку. Джесс вкратце рассказала ей новости.
- Значит, ты направляешься в Вайнард, - проговорила Джинни. - Филип едет с тобой?
- Нет. Он предлагал сопровождать меня, но у него много дел.
- Где остановишься?
Джесс перевела дыхание.
- Я забронировала номер в "Мейфилд-Хаусе".
- Ты сошла с ума!
- Наверное.
- Бронь на твое настоящее имя?
- Конечно. Тот, кто отправил мне письмо, должен знать, что я приеду.
- Даже если он ненормальный?
- Да. - Джесс сделала паузу. - Джинни, я обязана это сделать.
- Знаю, мой друг. И думаю, что ты не в себе. Поэтому мы с тобой там встретимся.
- Что?!
- Позвони еще раз в "Мейфилд-Хаус" и забронируй номер для меня. Я в любом случае не позволю тебе ехать туда одной. Я слишком тебя люблю. И потом, - добавила Джинни с недобрым смешком, - мне до зарезу нужно убраться из Лос-Анджелеса. Прогуляться на восточное побережье - совсем неплохая мысль.