Огромны были потери от интервенции конкретно на Дальнем Востоке, где в основном действовали американцы и японцы. Интервенты эксплуатировали угольные копи, золотые прииски, рыбные промыслы, вырубали леса, варварски использовали и расхищали железнодорожный и водный транспорт. Из дальневосточных портов за океан постоянно отправлялись суда с награбленным добром. Только за три месяца 1919 года интервенты вывезли из Приморья более 3 миллионов шкурок ценной пушнины. Вывозилось большое количество лесоматериалов, миллионы пудов ценной рыбы и т.п. Оккупанты разграбили Владивостокский порт, Дальневосточное морское, Амурское, Байкальское и Ленское пароходства, многие железнодорожные, продовольственные, военные склады, различные предприятия и учреждения, привели в негодность железные дороги. Интервенты помогли белогвардейцам увести из Владивостока в Манилу корабли Сибирской военной флотилии (восемь миноносцев и шесть подводных лодок). Поживились интервенты и золотым запасом России, захваченным Колчаком. В обеспечение поставок и займов адмирал передал Соединенным Штатам 2118 пудов золота, Англии – 2883 пуда, Франции – 1225 пудов и Японии – 2672 пуда золота.
* * *
Эвакуация с Дальнего Востока войск США не означала нормализации американо-российских отношений. Несмотря на попытки созданного в Нью-Йорке неофициального представительства РСФСР во главе с Мартенсом их наладить, администрация Вильсона игнорировала все предложения Советской России о мире и экономическом сотрудничестве. В августе 1920 года в ноте государственного секретаря США Б. Колби было официально заявлено, что американское правительство высказывается за прежнюю политику непризнания Советской России и резко отрицательно относится к каким бы то ни было попыткам нормализации отношений с ней.
Глава 2
ОНИ ДЕРЖАЛИСЬ ДОЛЬШЕ ВСЕХ (1920-1933)
Россия-СССР и США между крахом интервенции и дипломатическим признанием
…А баба-яга – против!
Провал вооруженной интервенции, бесславно закончившийся для Америки вынужденным выводом ее войск с Дальнего Востока, поражение панской Польши и разгром Врангеля в Крыму положили конец Гражданской войне. Большевистский режим убедительно продемонстрировал всему миру свою прочность. Было ясно, что немедленно уничтожить его вооруженным путем нет никаких шансов. Этот бесспорный факт поставил перед руководством стран "мирового сообщества" серьезный вопрос: какую вести политику в отношении Советской России, так убедительно доказавшей свое право на существование, что не считаться с ней не было никакой возможности.
При обсуждении "русского вопроса" в американских деловых и политических кругах обнаружились серьезные разногласия. Часть реалистически мыслящей буржуазии, а также группа радикальных деятелей, отражавших взгляды фермерства и городских средних слоев, призвали признать существование Советской России, прочность и жизнеспособность утвердившегося в ходе войны коммунистического режима. Они решительно требовали отказа от не оправдавшей себя политики экономической блокады и дипломатического непризнания Советского государства. В случае продолжения этого курса американские капиталисты могут потерять для себя потенциально бескрайний русский рынок – подчеркивали они. Что, в конце концов, важнее – идеалы или интересы? Активными сторонниками установления торговых, а затем и дипломатических отношений с Россией были американские сенаторы У. Бора, Джозеф Франс, Джеймс Рид, Хайрем Джонсон.
Однако верх в этой дискуссии взяла другая, более крупная и влиятельная группа американских политиков; тесно связанных с крупнейшими монополиями. Она была настроена непримиримо по отношению к большевистскому режиму и категорически возражала против пересмотра позиции Соединенных Штатов в "русском вопросе". Не имея возможности уничтожить вооруженным путем Советскую власть, эта группа настаивала на достижении этой цели (или, по крайней мере, максимального ослабления Советской России) с помощью экономической и дипломатической изоляции. Естественно, что она ратовала за непризнание коммунистического режима в Москве.
Спор по вопросу об отношении к Советской России закончился победой сторонников жесткой линии. Под их давлением новое правительство Гардинга взяло курс на продолжение политики экономической блокады и политической изоляции Советского государства. В ответ на официальное обращение Советского правительства с предложением начать переговоры о нормализации советско-американских отношений, новый государственный секретарь США Ч. Хьюз в ноте, опубликованной 25 марта 1921 года, объявил, что до "коренных изменений" в социально-экономическом строе России о восстановлении торговых и тем более дипломатических отношений между Соединенными Штатами и Советским государством не может быть и речи. Так, начавшись во имя экономических интересов, борьба с большевизмом перешла в идеалистическую плоскость, да так там и осталась.
Эта позиция пребывала неизменным принципом республиканской администрации и в последующие годы. Государственный департамент США выступил с осуждением тех американских предпринимателей и фирм, которые пытались установить коммерческие связи с советскими предприятиями. Более того, тупо прямолинейный в своих принципах Вашингтон не только не участвовал в работе Генуэзской и Гаагской конференций 1922 года, куда впервые были приглашены официальные делегации из Москвы, но и немало способствовал тому, что заседания этих международных конференций окончились безрезультатно. Янки рассчитывали этим помешать прорыву блокады Советской России, но навредили в первую очередь самим себе.
Жесткая и негибкая политика правительства Гувера очень быстро стала анахронизмом. Попытка организовать единый антисоветский блок на дипломатическом фронте, состоящий из всех великих и малых государств, каждое из которых руководствовалось своими интересами и было раздираемо своими внутренними противоречиями, окончилась неудачей. Причем скорее, чем могли ожидать даже самые смелые сторонники большевизма. Уже в 1920 году Советское правительство официально признали связанные с Москвой тысячами экономических нитей бывшие окраины Российской империи – прибалтийские государства, Финляндия и Польша, а также азиатские государства – Иран, Афганистан и Турция. В 1922 году были установлены дипломатические отношения с Германией. Еще через два года Советскую Россию признали Англия и Франция – две мощнейшие в Европе державы. Европейский антисоветский блок пал. Следующий год ознаменовался установлением официальных отношений с Токио. На этом фоне твердолобая позиция правительства Соединенных Штатов, упорствовавшего в отрицании коммунистического режима, выглядела бессмысленной и недальновидной, да таковой и была на самом деле.
Закостенелая в своем "непризнании" очевидного политика Соединенных Штатов отличалась подчас таким антисоветизмом, который удивлял и не находил поддержки даже у основных западных держав, отнюдь не питавших симпатий к новому строю. Чего стоит одно поведение правительства США во время советско-китайского конфликта в 1929 году. Яблоком раздора тогда стала Китайская Восточная железная дорога, находившаяся в совместном владении Советского Союза и Китая. В июле 1929 года китайская военщина, во главе которой стоял правивший в Маньчжурии Чжан Сюэ-лян, нарушила все международные соглашения о совместном управлении КВЖД и захватила ее. Более двух тысяч советских граждан, работавших в Китае, были брошены в концлагеря, а китайские войска начали провокации на советской границе.
В ход военной авантюры немедленно попыталась вмешаться Америка, в то время весьма активно старавшаяся проникнуть в Китай. Нотой от 25 июля 1929 года госсекретарь Соединенных Штатов Г.Л. Стимсон призвал послов Великобритании, Франции, Италии, Японии и Германии в Китае создать международную "нейтральную комиссию" для совместного управления Китайской Восточной железной дорогой.
Фактически это была попытка интернационализировать советско-китайский конфликт и вовлечь в него – на стороне Китая – Европу, США и Японию. Однако идею открытого вмешательства в конфликт не поддержало ни одно из правительств, к которым этот призыв был обращен. А в одиночку ввязываться в разгоравшуюся на Дальнем Востоке войну Вашингтон не рискнул.
Под "крышей" голода
Отсутствие официального дипломатического прикрытия серьезно мешало вести разведывательную деятельность против России. Но посольскую "крышу" сорвало ураганом войны, и тогда в ход активно пошла вывеска благотворительности. Вскоре после окончания Гражданской войны представился чрезвычайно благоприятный случай проявить милосердие – в 1921-1922 годах Россию поразил небывалой силы голод.
В июне 1921 года А.М.Горький предложил учредить Всероссийский комитет помощи голодающим. Значительная часть антисоветски настроенной буржуазной интеллигенции с готовностью откликнулась на его призыв. Находившееся в крайне тяжелом положении большевистское правительство вынуждено было признать Всероспомгол, хотя и понимало, что в нем многие из его организаторов и сторонников хотели бы получить легальный центр сплочения сил контрреволюции в стране. Члены комитета быстро установили контакты с зарубежными правительствами и эмигрантскими кругами, и Всероспомгол тут же стал использоваться как один из главных источников получения информации о Советской России.
Запад настойчиво добивался от большевиков признания независимости Комитета помощи голодающим. Вынашивались надежды, что в скором времени Комитет возьмет в свои руки управление экономикой страны, а затем и всем государством. Различные стратеги разрабатывали сценарии "тихой контрреволюции", согласно которым предполагалось постепенно забирать власть у Советов, сначала подменив советские органы на местах отделениями Всероспомгола, а затем и Советское правительство заменить широкой коалицией антисоветских сил. Однако западные круги слишком открыто провозглашали свои планы и уже в августе 1921 года Советское правительство ликвидировало Всероспомгол по причине его явной контрреволюционности.
В августе того же года прошли переговоры большевистского правительства с благотворительной организацией Американской администрации помощи (АРА), предложившей безвозмездную помощь голодающим Поволжья. Это были "добрые самаритяне" весьма специфичного толка: Формально АРА являлась организацией нескольких благотворительных, религиозных и националистических организаций, действующих под управлением единой администрации. Возглавлял ее министр торговли Соединенных Штатов Герберт Гувер. Фактически же под прикрытием оказания продовольственной помощи американцы проникали в общественно-экономические и политические круги интересующих их стран, занимались сбором всесторонней информации и, пользуясь вновь обретенными связями, пытались оказать политическое давление в выгодном для Соединенных Штатов направлении. Если это не разведка, то что тогда такое – разведка? По крайней мере, Штирлиц в Германии занимался именно этой деятельностью, а по поводу его профессии ни у кого сомнений не возникает…
Гувер предложил помощь голодающему населению Поволжья, но при этом выдвинул обширный список требований, едва ознакомившись с которым, сразу становилось ясно, чем именно его организация собиралась заниматься в России. Так, глава АРА потребовал полной свободы действий своих сотрудников на советской территории, их непременной экстерриториальности (то есть фактически требовал приравнять их по статусу к дипломатическим работникам, что обычно практиковалось западными державами в отсталых полуколониальных странах Азии), права организовывать местные комитеты помощи, неподконтрольные государственным органам, и тому подобное. Всего американской стороной было предъявлено 26 требований. В случае если бы они были приняты в полном объеме, то на практике деятельность АРА обернулась бы прямым вмешательством во внутренние дела Советского государства, прикрываемым вывеской благотворительности.
Стремясь получить хоть какую-то помощь извне для смягчения острейшего кризиса, большевики не отвергли с порога американские предложения, а начали с ними переговоры. Внимательно ознакомившись с предложениями Гувера и европейского директора АРА Брауна, Ленин особо указал, что надо поставить условием недопущение "ни малейшей тени вмешательства не только политического, но и административного". Называя про себя обоих заокеанских благотворителей "наглецами и лгунами", глава Советского правительства все-таки начал с ними игру.
19 августа 1921 года Советская комиссия помощи голодающим при ВЦИК выступила с заявлением, где отмечалось, что представители американской администрации помощи стремятся навязать Советскому правительству требования, абсолютно неприемлемые для независимого государства, и преследуют цели, "грозящие подрывом самих устоев нынешнего социального строя России и даже ее независимости". Тем не менее дверь для дальнейших переговоров не захлопывалась. Переговоры проходили на нейтральной территории – в Риге. Постепенно представители АРА, стремившиеся любыми путями попасть на русскую территорию, сняли часть своих ультимативных требований, и в конце концов 20 августа 1921 года между Советским правительством РСФСР и Американской администрацией помощи было заключено специальное соглашение об условиях оказания помощи голодающим детям. Работу в России АРА начала 1 октября 1921 года.
Выполняя взятые на себя обязательства, АРА в течение нескольких месяцев доставила в районы, пораженные голодом, около 25 тысяч тонн продовольствия. Всего же немногим более чем за год американцы ввезли в Россию 28 миллионов пудов продовольствия. Их помощь, безусловно, облегчила положение части голодающих и внесла определенный вклад в дело борьбы с этим бедствием. Но, несмотря на то что заниматься политической деятельностью им было запрещено, АРА одновременно с помощью голодающим активно повела разведывательно-подрывную деятельность в стране.
Секретные службы США незамедлительно воспользовались возможностью легального пребывания на территории Советской России. О том, что "теневая" сторона деятельности Американской администрации помощи в нашей стране была для нее не менее важна, чем официальная, наглядно свидетельствует кадровый состав ее миссии. Еще в то время чекистам удалось определить, что представители АРА – в основном бывшие американские военные советники армий Колчака, Деникина и Юденича. По подсчетам исследователей, аппарат русского отдела АРА, действовавший непосредственно на советской территории, состоял из 300 сотрудников, больше половины которых являлись кадровыми офицерами американских разведывательных служб. Так, директором был полковник Уильям Хаскел, который в свое время был верховным комиссаром на Кавказе, а вернувшись в Штаты, стал одним из руководителей контрразведки при штабе американской армии. Секретарем Хаскеля являлся бывший американский консул в Петрограде, профессиональный разведчик Джон Льерс, который в свое время передал полковнику Робертсону 18 миллионов рублей для ведения подрывной работы против большевиков. Помощники Хаскела Шафрон и Грегг были советниками в белопольской армии. Помощником Льерса был еще один разведчик – Филипп. Разведчиками также были представитель Американской администрации помощи на юго-востоке РСФСР Дрисколь, уполномоченный в Казани – Бойд, на Украине – полковник Гров, в Белоруссии – армейский разведчик Гарди и многие другие. Кюмлер, Кернау и Финк служили в американской тайной полиции. Торнер – для разнообразия – работал в английской разведке. И так далее…
Как они останавливали большевизм
Глава АРА Гувер однажды сказал: "Энергичная "помощь"… является единственной возможностью остановить большевизм". Этим и занималась, прикрываясь мешками с мукой, возглавляемая им организация. Штаб-квартира АРА в Москве, помещавшаяся в старинном купеческом особняке, насчитывала десять отделов. Девять из них имели непосредственное отношение к благотворительности – исполнительный, административный, снабжения, перевозки, связи, сообщения, медицинский, финансовый, автотранспортный. Десятый – так называемый "отдел номер два", или специальный отдел, выполнял те функции, ради которых, собственно, сюда и прибыли благотворители. Все его сотрудники были офицерами генерального штаба или разведки. Все, что добывали другие отделы, здесь обобщалось, систематизировалось и зашифровывалось специальным шифром для отправки в Штаты.
Понятно, что "добрые самаритяне" большую часть своего времени и энергии тратили не на распределение продовольствия и организацию питательных пунктов, а совсем на другое. Сотрудники АРА постоянно разъезжали по стране, причем пытаясь проникнуть даже в те регионы, где совсем не было питательных пунктов, и делать им было совершенно нечего. Они занимались вербовкой агентов и сбором сведений о состоянии промышленности, сельского хозяйства и военного потенциала Советской России. Кроме того, они еще и старались сплотить вокруг себя враждебные новой власти элементы. Под прикрытием благотворительности так удобно было сколачивать организованные антисоветские группы. Так, например, должность заместителя директора Саранского уездного комитета АРА занял эсер И. Козлов, знаменитый тем, что во время мятежа чехословацкого корпуса в 1918 году был председателем крестьянско-эсеровского съезда, провозгласившего себя "верховным хозяином" уезда. Членами того же Саранского уездного комитета АРА были также эсеры П. Буданов, Я. Наровчатский и целый ряд других. Подобная картина наблюдалась и во многих других местных отделениях Американской администрации помощи – как правило, американцы прежде всего старались оформить к себе на работу враждебно настроенных к Советской власти представителей бывших правящих классов, прежних партий, кулаков и духовенства.
Чем еще занимались работники АРА? В своих частых поездках интересовались не только и не столько голодающими, но и фотографировали города и заводы, занимались топографической съемкой местности, интересовались производством и полезными ископаемыми, бытовыми условиями и настроениями населения. .Особенно интересовались транспортом, причем предлагали некоторым работникам НКПС работать на них – на языке разведчиков это называется вербовкой агентуры.
Не брезговали благотворители и банальной контрабандой. Они скупали золото, драгоценности, церковную утварь, произведения искусства. 1 декабря 1922 года московская таможня рискнула вскрыть дипломатическую почту АРА. Там оказались 24 ювелирных изделия на Общую сумму, в ценах того времени, в несколько триллионов рублей.