Сначала она должна вернуть себе душевное равновесие. И сделать это подальше от реставрированного Дома Монпельер, служащего напоминанием об отце и обо всем, что он сделал для своего города. Что ж, и она сделала все возможное, чтобы увековечить память о щедрости отца, и укрепила и без того солидную репутацию. Он был гордым человеком, считающим гордость лучшим качеством в мире, и это ему непоправимо, неизмеримо навредило, когда…
Она приехала, она па месте, но все еще взбудоражена. Машинально Ди снова глубоко вздохнула и затем вышла из машины. Кроме новой дороги, здесь появились современные индустриальные компании. Город приобрел известность, равную славе американской долины кремния. Терраса четырехэтажного дома, где проживает Питер, стала очень дорогой и престижной резиденцией молодой страховой компании, переехавшей сюда для работы в новой экономической отрасли. И рядом с блестящей и безукоризненно покрашенной дверью Питера незамедлительно появились жалкие, незатейливые двери.
Ди дотянулась до дверного кольца и дважды громко постучала. Питер был немного глуховат, и она это прекрасно знала, поэтому была готова ждать, давая ему время дойти до двери. Но стоило ей отпустить кольцо, как дверь отворилась. Очень удивленная, Ди вошла внутрь.
– Господи, Питер, так неожиданно. Я даже оторопела…
– Питер наверху, в кровати, он с утра сильно ослаб.
Ди узнает этот голос, даже закрыв уши. Сейчас он прозвучал грубо и раздраженно, знакомый голос немного изменился за десятилетний промежуток с тех пор, как она последний раз слышала его. Ди резко остановилась, помертвев.
– Хьюго… что… что ты делаешь здесь?
Ди услышала в своем голосе дрожащее заикание, за что немедленно обругала себя. Черт! Черт! Черт! Ты что, намерена вести себя как охваченная благоговением семнадцатилетняя девчонка?
Ди все стояла на пороге, и Хьюго пошире открыл полированную дверь и указал ей, чтобы она вошла. Ди покорилась. Она была в шоке, все еще под впечатлением неожиданного его присутствия. Прошли годы с их последней встречи…
Когда они впервые встретились, он уже заканчивал университет, а она была первокурсницей. Хьюго работал в компании Питера. Высокий герой романтических сновидений, о котором бредили все студентки, – казалось, что все были влюблены в него. Он выделялся среди толпы – ростом в шесть футов, он был самым красивым мужчиной в университете, такой поразительный и мужественный, с развевающимися длинными до плеч черными волосами.
Надо добавить ко всему перечисленному спортивную фигуру и крепкую мускулатуру. И в довершение – изумительные глаза цвета аквамарина и чувственный рот, при взгляде на который у девушек непроизвольно появлялась уверенность, что он прекрасно целуется. Неудивительно, что Хьюго стал предметом вожделения почти всех студенток.
Ди буквально налетела на него, когда он спешил на очередную встречу с Питером. Ди, уже наслы-шанная о Хьюго и из женских сплетен составившая определенное представление о нем как о главном сердцееде университетского городка и его окрестностей, поразилась, узнав позже, что Хьюго является руководителем идеалистов и спасателей в армии Питера.
– А как ты думаешь, что я делаю здесь? – спросил Хьюго с вызовом. – Питер и я прошли вместе через многое, и…
– Да, да, я знаю это, – подтвердила Ди, – просто подумала…
Она была ошарашена. Она словно оледенела, остолбенела, но в то же время почувствовала неприятное ощущение, точно удар, отчего ее бросило в жар. Сердце бешено билось, раздельным и нестройным ритмом, и она знала, что попала в опасную ситуацию для гипертоников.
– И что же ты просто подумала? – Хьюго продолжал насмехаться. – Что я все еще существую ради тебя? Что я не могу больше жить без тебя, что мои чувства и моя любовь к тебе по-прежнему сильны, что я приехал ради тебя?
Ди отступила, сраженная уничижительным, сардоническим тоном. Действительно так невыносимо душно в комнате? Ди чувствовала себя ужасно. Обычно она умела владеть собой, но сейчас была в смятении.
– Как поживают твои муж и дочь? – спросил Хьюго с нарочитым безразличием. – Ей должно быть… сколько… девять?
Ди пристально посмотрела на него. Ее муж… ее дочь… Какой муж? Какая дочь? Кто-то постучал в дверь.
– Это, должно быть, доктор, – известил ее Хьюго до того, как она успела собрать спутанные мысли и исправить недоразумение.
– Доктор?..
– Да, Питер очень плох. Извини, я должен встретить ее.
Ее! Личный доктор Питера вовсе не женщина! Появилась очень привлекательная с холодными глазами брюнетка и завладела вниманием Хьюго.
– Ах, мистер Монпельер! Я доктор Джейн Харпер. Мы говорили по телефону.
– Да, да, – подтвердил Хьюго.
Сколько нежности и теплоты в голосе, когда он обращается к ней, заметила Ди. Переварив неприятное знакомство, она вдруг подумала, что даже через десять лет его пренебрежение может принести неприятные ощущения, как застрявший кусок в горле.
– Пожалуйста, пройдемте сюда. – Хьюго пригласил доктора, и она, улыбаясь, последовала за ним.
Ди со злостью проглотила собственные амбиции.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Питер был очень плох. Ди знала, конечно, что он неважно себя чувствует и требует все больше и больше заботы. Но услышать из уст Хьюго вердикт Питеру – "очень плох" – было ужасно. Это прозвучало как обвинение. С волнением Ди пошла за Хьюго по узкому коридору. Она увидела оценивающий взгляд в глазах другой женщины, когда Хьюго пригласил ее, хотя она и изображала профессиональную заботу о пациенте.
Я здесь явно третья лишняя – это ясно осознавала сама Ди. Хьюго в общих чертах рассказывал доктору о болезни Питера, а та внимательно выслушивала его, встав так, чтобы Ди была вне поля зрения Хьюго.
Ди все еще не могла оправиться от шока после совершенно неожиданной встречи. В последний раз она видела его, когда он был стройным парнем, одетым в футболку и джинсы, непослушные, слегка вьющиеся волосы обрамляли его молодое лицо. В юности он отличался взрывным характером, что не нашло одобрения со стороны ее отца. Но даже отец сейчас бы не смог найти в нем недостатка, отметила про себя Ди.
Доктор и Хьюго были слишком заняты беседой друг с другом, и это позволило Ди исподтишка изучать его. Футболка и джинсы были заменены модным, сшитым на заказ деловым костюмом. Темные длинные волосы стали короче, аккуратно пострижены, но выправка осталась прежней, как и глаза цвета аквамарина и опасный сексуальный рот. Ее сердце неровно забилось, этого не случалось с давних пор!
Тревожные мысли занимали ее, но не настолько, чтобы Ди забыла о болезни Питера. Она направилась к лестнице.
– Куда ты? – задал вопрос Хьюго, обрывая тихий разговор с доктором.
– Я подумала, что неплохо было бы подняться к Питеру, – начала Ди, но Хьюго и доктор немедленно начали отрицательно качать головой. Получив категоричный запрет, Ди попыталась скрыть огорчение.
– Это я должна подняться к нему и посмотреть, как там больной, – сказала врач.
– Да, я пойду с вами, – поддержал ее Хьюго.
Они оба проигнорировали Ди. Подобное обращение было совершенно незнакомо ей, и она не могла не порадоваться своему самообладанию. Здесь ей делать нечего, нужно немедленно уехать. Но она осталась.
Прошло десять минут, прежде чем по лестнице спустились Хьюго и доктор, и беспокойство за Питера охватило Ди. Она переступила через гордость и решилась задать вопрос, как только они спустились:
– Как он? Что с ним?
– У него слабое сердце, и он переутомился, – сухо сообщила докторша. – Вероятно, пытался переставить книги на полках. Он действительно не может жить один, в его возрасте. Его следует поместить в специализированный пансионат, после недавней-то операции.
– О, нет, это последнее, на что он согласится… – Ди начала было возражать, но докторша уже отвернулась от нее.
– Он счастлив, что вы здесь и можете что-то сделать для него, – сказала она Хьюго. – Если он будет продолжать переставлять эти книги…
Ди помалкивала, глядя на них, и сурово одернула себя, считая, что несправедлива к Хьюго. Нехорошо думать, что он не переживает за друга. Хотя его вовсе не оправдывало ни хамство, ни то, что в глазах доктора он герой-подвижник.
– Я могу привести несколько веских аргументов в защиту социальных организаций, которые могут прийти ему на помощь, – обратилась докторша к Хьюго, снова отстраняя Ди от разговора. – Ах да, – добавила она, переводя холодный взгляд на Ди, – он хочет видеть вас…
– Я сказал ему, что ты здесь, – лаконично подтвердил Хьюго, когда Ди поспешила наверх.
Злилась ли она, предполагая, что докторша хочет остаться с ним наедине? А может, это необходимо с профессиональной точки зрения? – думала Ди, быстро поднимаясь по лестнице.
Питер в постели выглядел очень маленьким и хрупким. Солнечные лучи проникали в комнату через открытое окно, ярко освещая худые, костлявые руки.
– Питер! – ласково воскликнула Ди, села напротив него, взяла его ладонь и крепко сжала.
– Ди, Хьюго сказал, что ты приехала… Не беспокойся теперь… – перебивая ее, заговорил Питер. – Хьюго просто нервничает. У меня всего-навсего замедленное дыхание, и все. Ему не надо было вызывать доктора… Ди… – Внезапно его взгляд стал тревожным и обеспокоенным. – Ты не позволишь им отправить меня… куда-то… не так ли? Я хочу остаться здесь, это мой дом. Я не желаю…
Ди видела, насколько сильно он расстроен.
– Питер, все будет хорошо. Тебя никуда не отправят, – попыталась успокоить его она.
– Доктор сказала, что мне вряд ли можно оставаться дома, – встревоженно сообщил он. – Я знаю. Я слышал ее… она…
Он все сильнее и сильнее расстраивался, и беспокойство Ди возрастало.
– Питер, не волнуйся… – Она начала ободрять его, но вдруг дверь спальни отворилась и поспешно вошел Хьюго, покровительственно шагнув в сторону Питера.
– Что ты тут наговорила? – сердито спросил он. – Ты огорчаешь Питера.
Она огорчает Питера? Будь хладнокровной, не обращай внимания.
– Питер, все хорошо, – нежно успокоила Ди старого друга своего отца, умышленно игнорируя Хьюго. Как же трудно ей находиться рядом с Хьюго, она и не предполагала, что на нее так подействует его неодолимый сексуальный шарм. – Только дом; я не позволю делать что-либо вопреки твоему желанию, это я тебе обещаю.
Уголком глаза Ди могла видеть, как рот Хьюго крепко сжался. Что он вообще делает здесь? Она и не подозревала, что Питер поддерживает с ним отношения. Он, естественно, никогда не упоминал при ней о Хьюго.
– Я не хочу никуда уезжать; я хочу остаться тут, – раздраженно выразил свое недовольство Питер, возбужденно схватившись за покрывало.
Доброе сердце Ди разрывалось на куски. Питер выглядел таким ранимым и испуганным, и она дала себе молчаливую клятву, что не позволит увезти его. Любым способом, но убедит Питера жить с ней. Конечно, она понимает, что он будет скучать по своим здешним друзьям, – старые коллеги до сих пор поддерживают тесную связь.
– Ты сможешь оставаться дома, по крайней мере до тех пор, пока я буду здесь, – тихо проговорил Хьюго.
Ди сердито посмотрела на него. Как это похоже на Хьюго – пообещать то, что невозможно выполнить. А его слова: "по крайней мере до тех пор, пока я буду здесь"! Но не успела она вымолвить и слово, как, к своему удивлению, услышала дрожащий голос Питера:
– Ты собираешься остаться? Я помню, мы говорили об этом, но…
– Я остаюсь, – произнес Хьюго, участливо посмотрев на Питера, но что-то странное скрывалось в этом взгляде, и Ди почувствовала это. Он своим обещанием словно угрожал кому-то.
Что он собирается делать? Что вообще делает здесь? У нее так много вопросов, которые ей просто необходимо задать Питеру, но это, очевидно, в данный момент невозможно. Любопытство заслонило все другие заботы.
Питер разделял с ней юридические обязанности в администрации благотворительных фондов, учрежденных ее отцом. Часть вопросов Ди решала в своих офисах в Район-Авертоне, но большое количество юридических дел входило в компетенцию Питера, правда, подписывалось с согласия Ди. Питер всегда трепетно относился к своим обязанностям. Он, без сомнения, был готов занять и более высокую должность, и Ди принимала это во внимание. Они всегда обсуждали, кто из них возьмется за то или иное дело. Сейчас ему необходимо давать как можно больше полномочий.
Питер – джентльмен старой закваски, со старомодными представлениями. Он считал, что женщина, или леди, как он говорил, нуждается в близости сильного мужчины. Ди знала: он тайно сожалеет, что она не замужем, что "защищало" бы ее. Как подозревала Ди, он никогда не одобрял действий отца, который позволял ей полностью разделять его финансовые заботы. Она часто удивлялась, а порой даже сердилась на Питера за то, что он был убежден, и подчеркивал это, что отец назначил его попечителем скорее для защиты Ди, нежели для их совместного дела.
– Его идеи, его идеалы больше чем достойны похвалы, – сказал ей отец однажды и добавил, печально качнув головой: – Но…
Ди поняла, что он имеет в виду, и очень тактично и заботливо на протяжении всех лет старалась, чтобы чувство гордости Питера не было ущемлено, сознавая, что отец не только уважал его за проницательный ум, но и верил ему, как себе.
Ди назначила его на место руководителя в главном офисе. Она уверенно произвела эти перемены, чтобы эффективно управлять местным благотворительным фондом отца. Сама она руководила деятельностью всей компании из главного офиса.
Ее главной целью было убедить Питера в необходимости заняться проблемами молодежи. Ее сотрудники – в основном люди старшего поколения. Конечно, они преданы делу, но их консерватизм задерживал ее проекты. Молодежь их не интересовала. В ней они видели хамство, а порой и опасность, отчаянно не хотели перемен, но понимали, что юное поколение нуждается в их заботе. Ди провела серьезную работу для того, чтобы заручиться поддержкой Питера и своих сотрудников. Она дала время на обдумывание и, хотя сожалела, что дело движется слишком медленно, все же чувствовала некоторый сдвиг в свою пользу.
Питер крепко уснул. Ди тихо поднялась и направилась к двери, но Хьюго опередил ее и не только не придержал дверь, но еще и нагло прошмыгнул на лестницу перед Ди.
– Тебе действительно не нужно оставаться с Питером, – начала твердо Ди, когда они оба оказались внизу, – я могу…
– Можешь что? Ты хочешь перевезти Питера в свой дом? А как же твоя семья, Ди, твой муж, ребенок, а может, дети? Нет, Питеру будет намного удобнее там, где он сейчас. В конце концов, если ты искренне желаешь ему всего хорошего, а не ждешь, когда он окажется на пороге смерти…
На пороге смерти! Сердце Ди оглушительно стучало.
– Я пыталась уговорить его. – Она защищала себя, проигнорировав ту чепуху, которую Хьюго нес о ее муже, детях. Поглощенная своим страстным протестом, она как бы и не заметила его заблуждения. – Ты не понимаешь, Питер слишком горд. Его друзья, вся его жизнь в Лексминстере.
– Ты слышала, что сказала доктор? – непреклонно продолжал Хьюго. – Он слишком стар и очень болен, чтобы жить в таком доме, как этот.
– Это его дом, – повторила Ди и напомнила ему: – А ты слышал, он говорил, что хочет остаться здесь…
– Я слышал испуганного старого мужчину, который беспокоился, что его увезут отсюда и поселят среди незнакомых людей, – согласился Хьюго. – Знаешь, я и не такие проблемы решал в странах третьего мира. Там люди гордятся, что они старые. Их чтят, их уважают, с ними считаются. Мы только можем учиться у них подобному уважению.
Страны третьего мира… Хьюго всегда мечтал работать в этих странах, но, взглянув на его руки, длинные и сильные, на его загар и безукоризненные ногти, Ди засомневалась, что он провел последние десять лет, копая колодцы и отхожие места, как они когда-то планировали.
Какими идеалистами были они тогда, и как Хьюго разозлился, когда она сказала ему, что передумала и что должна разделить обязанности своего отца.
– Ты признаешь, что деньги важнее для тебя, чем люди? – требовал он ответа.
Борясь с подступавшими слезами, Ди качала головой:
– Нет!
– Тогда докажи это… поехали со мной.
– Я не могу. Хьюго, пожалуйста, попытайся понять меня. – Она надеялась убедить его, но он отказывался ее выслушать…
– У меня есть пара дел, да еще мой багаж, который необходимо забрать из отеля. – Звук отрывисто-грубого голоса Хьюго вернул Ди в настоящее. – Можешь побыть с Питером до моего возвращения?
Внутри нее родился протест: почему она должна делать ему одолжение? Но беспокойство за Питера было слишком велико и победило ее раздражение.
– Да, конечно, – согласилась Ди.
– Я вернусь, как только смогу, – уверил ее Хьюго, хмуро посмотрев на часы.
До чего же он хорош! – подумала Ди. Дорогой костюм прекрасно сидел на нем. Всегда казалось, что деньги для Хьюго играют второстепенную роль, его тянуло к земле, это доказывала его деятельность в университете. Бабушка Хьюго была из состоятельной деловой семьи и вышла замуж за разорившегося аристократа. В его семье, как и в семье Ди, серьезно относились к благотворительности, но Хьюго отказался от "хорошей работы" деда, считая, что он обязан заниматься только помощью людям из стран третьего мира.
– Им требуется помощь. Серьезная помощь, поддержка и образование дают свободу и рождают гордость…
Так говорил он, непоколебимый в своей вере… и в своих целях.
Ди все убеждала себя, что Хьюго не нужно заботиться о Питере, что это она должна взять полную ответственность за его здоровье, но чувствовала, что Хьюго испытывает удовольствие, отстраняя ее от участия в судьбе Питера. Она ощущала неприязнь и презрение в глазах Хьюго, когда он смотрел на нее, видела его изогнутый рот. Что он думает о ней, что вызывает его презрение? Вероятно, считает, что длинные медового цвета волосы не слишком подходят для женщины в тридцать лет? А ее нежного карамельного цвета пиджак раздражает его как признак глупости и незамысловатости? Возможно, одетая в такую одежду привлекательная женщина отвлекает Хьюго, заводит его, когда он видит под мягким кашемировым свитером упругую грудь, когда он прекрасно знает, насколько она хороша?
Что же все-таки раздражает его, что на самом деле думает Хьюго? Ди посмеялась над собой, когда он отвернулся от нее и твердо шагнул к двери. Самое последнее, что его беспокоило в данный момент, так это ее мысли и чувства. И тем более – ее женские достоинства.
Спустя десять минут Хьюго уехал, а Ди услышала наверху кашель Питера. Беспокоясь, она поспешила к нему в спальню, но тут же обрадовалась, когда увидела его сидящим на краю кровати. Он одарил ее утешительной улыбкой. Цвет кожи стал светлее и здоровее по сравнению с тем, что было совсем недавно.
– Где Хьюго? – спросил он Ди, которая смотрела на него с улыбкой.
– Поехал за вещами, – сказала она, почувствовав острую обиду оттого, что Питер так хочет быть с ним в компании и даже, вероятно, предпочитает ей Хьюго. – Как ты себя чувствуешь? Хочешь чего-нибудь выпить… или поесть?
– Я чувствую себя неплохо, да и чашка чая была бы очень кстати, Ди, – заметил он.
Исполнение его просьбы не заняло много времени. Вскоре Ди аккуратно несла поднос по ступенькам наверх. К его любимому чаю она сделала несколько тонких бутербродов с маслом. Ди прекрасно знала все пристрастия Питера, и он расплылся в благодарной улыбке, когда она вручила ему поднос.