- Роман, я не понимаю. Вы такой уверенный в себе человек. Ревность вам совсем не подходит.
- Бывают моменты, когда я совсем не уверен в себе. Вам лучше знать это заранее. Тогда я становлюсь ревнивым собственником и веду себя как самый настоящий варвар. Кое-какие мои чувства столь же безобразны, как и моя внешность.
Наконец освободившись от полотенца, Мэнди растерянно посмотрела на него.
- Вы не… - начала она.
- Не лгите, - сверкнув глазами, сказал Галлахер. - Я знаю, как я выгляжу. С этим я уже давно смирился. Я просто предупреждаю, что вы должны быть осторожны. - Он отбросил полотенце в сторону, и Мэнди внезапно оказалась в его объятиях. - Потому что по отношению к вам я не могу вести себя цивилизованно.
Он впился в ее губы с такой страстью, что Мэнди задохнулась. По телу пробежала горячая волна. Галлахер принялся целовать ей шею. Он весь дрожал, его мышцы вибрировали от напряжения.
- Я хочу войти в тебя и никогда не выходить, - бормотал он, и Мэнди чувствовала, как его жадные губы оставляют горячие следы на ее коже. - Я хочу сжать тебя и… Скажи, чтобы я остановился, умоляю! - перебил он себя. - Черт возьми, я могу причинить тебе боль!
- Я не хочу, чтобы ты останавливался. - Прижавшись к нему еще крепче, она почувствовала, как по его телу вновь пробежала дрожь. - Но я также не хочу, чтобы ты занимался со мной любовью, кипя от ярости.
- Уходи. - Но вместо того чтобы оттолкнуть Мэнди, он только крепче прижал ее к себе. - Я не хочу так. Я не хочу, чтобы кто-то мною помыкал и выворачивал наизнанку. - Он заговорил еще тише: - Я ужасно боюсь. Наверно, я хочу оттолкнуть тебя, пока ты не стала еще ближе. Я не хочу, чтобы кто-то получил возможность причинять боль мне.
Мэнди почувствовала, как ее переполняет нежность. По щекам ее потекли слезы. Неуклюжее признание Романа тронуло ее до глубины души.
- Я никогда не причиню тебе боль. Я хочу одного - чтобы ты любил меня. Прошу тебя, поверь мне.
Он чуть отстранил девушку от себя, желая видеть выражение ее лица. Лицо самого Галлахера было бледным и напряженным, челюсти сжаты, неровный шрам на щеке стал виден еще отчетливее.
- Наверно, придется тебе поверить, - хрипло произнес Галлахер. - Но берегись, если ты предашь меня, Мэнди. Я не знаю, что я сделаю с тобой, если…
Она мягко закрыла ему рот рукой.
- Не надо угроз, - прошептала Мэнди. - Просто люби меня.
В глазах Романа все еще стояла боль, когда он взял ее пальцы в рот и принялся сосать, медленно проводя по ним языком. Мэнди не хватало воздуха, грудь ее высоко поднималась в такт бурному дыханию, словно при быстром беге.
Вытащив изо рта руку Мэнди, Роман принялся ее рассматривать слегка затуманившимся взором.
- Мне нравится, какая ты на вкус. Нужно тебя еще попробовать. - Он слегка укусил ее за кончик указательного пальца. - Как следует попробовать.
Мэнди хотела хоть что-нибудь ему ответить, но не нашла слов и только беспомощно взглянула на него.
Руки Галлахера скользнули к ее шортам.
- Ты вся мокрая. Давай-ка тебя разденем. - Дрожащей рукой он расстегнул "молнию". - Тебе холодно?
- Нет. - Она едва могла говорить. -
Скорее.
- Я не хочу спешить. - Взгляд его сосредоточился на ее майке, под мокрой тканью которой отчетливо вырисовывались полные груди. - Последние пять ночей я лежал без сна и думал о том, что с тобой сделаю. Не знаю, выдержу ли, но я хочу все проделать не спеша. - Вытащив рубашку из шортов, он стянул ее через голову Мэнди, затем принялся медленно расстегивать лифчик. - Я в жизни не видел ничего более красивого, чем когда ты с развевающимися волосами стояла в джипе с таким выражением на лице, словно хочешь заняться любовью со всем миром. - Роман осторожно стянул вниз бретельки лифчика. - Я хотел тогда остановить джип и прямо там сорвать с тебя одежду, - не сводя глаз с обнаженных грудей Мэнди, сказал Галлахер. - Я так хотел тебя, что боялся, будто вот-вот тру. - Он медленно расстегнул рубашку. - Все, о чем я мог думать, - это какая ты внутри. Упругая, шелковистая… Иди сюда. - Он притянул ее к себе.
Мэнди порывисто вздохнула. Не испытанные прежде ощущения навалились на нее с ошеломляющей силой. Сильные, мускулистые ноги Романа прижимались к ее бедрам, его возбужденная плоть соприкасалась с ее лоном. В воздухе стоял аромат мыла и мускусный запах мужчины.
- Ты хочешь меня? - внезапно охрипшим голосом спросил Роман. - Я уже схожу с ума. Если ты меня не очень хочешь, то скажи сразу. - Его сердце бешено стучало совсем рядом. - Я больше не могу себя сдерживать.
Она вовсе и не хотела, чтобы он себя сдерживал. Как он может сомневаться в этом? Да ведь она, Мэнди, сейчас в его руках податлива как воск?
- Глупый. Я очень хочу тебя.
- Тогда скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал с тобой. Тебе так нравится?
Его рука принялась нежно массировать обнаженную кожу живота. Почувствовав, как затрепетали мышцы Мэнди, Роман тихо засмеялся. Скользнув ниже, он нащупал жесткие завитки волос.
- А здесь?
Мэнди слабо вскрикнула, не в силах сдержать дрожь. Какие у него нежные, умелые пальцы! Она стояла совершенно неподвижно, словно загипнотизированная. Если сейчас разразится гроза, она не сможет даже пальцем пошевелить. Впрочем, это не идет ни в какое сравнение с той бурей, которая бушует в ее теле.
- Скажи мне, чего ты хочешь. - Голос Романа доносился до нее откуда-то издалека. - Слова тебя возбуждают. Говори же, Мэнди.
- Я хочу, чтобы ты был во мне. - Ей пришлось на секунду замолчать, чтобы переждать прокатившуюся по телу горячую волну. Роман прав. Слова действительно усиливают возбуждение. - Я хочу, чтобы ты водил языком по моей груди. - В животе снова заныло, дыхание участилось. - Роман, я больше не могу говорить. Я не могу!
- Господи, я тоже больше не могу! - Шорты и надетые под ними трусики мгновенно полетели на пол. Подхватив Мэнди на руки, он понес ее в спальню.
- Мои кроссовки! - слабым голосом сказала она. Было как-то неприлично остаться совершенно голой, но в спортивных туфлях.
- Я о них позабочусь, - сказал Роман, положив ее на темно-коричневое атласное покрывало. - Я обо всем позабочусь.
И он действительно обо всем позаботился. Туфли полетели в сторону, и теперь он поспешно снимал с себя оставшуюся одежду. Окинув затуманенным взглядом всю его мощную фигуру - широкие плечи, узкую талию, крепкие бедра, - Мэнди внезапно почувствовала себя маленькой и беззащитной. Как странно! Она даже не может вспомнить, когда в последний раз испытывала чувство беспомощности. Неужели в такой момент все женщины чувствуют себя так же?
Все чувства Мэнди необычайно обострились, и сейчас она подмечала мельчайшие подробности окружающей ее обстановки. Стук дождя по металлической крыше, прикосновение прохладного шелка к ее обнаженному телу, поблескивание зеркала, висящего на стене, за спиной Романа.
- Ты такая маленькая, - словно прочитав ее мысли, сказал он. - До сих пор я не представлял себе, что ты такая маленькая. Я знаю, что я крупный мужчина, и постараюсь, чтобы тебе не было больно. Не бойся меня, Мэнди.
Прозвучавшие в его голосе теплота и нежность рассеяли ее сомнения.
- Я не боюсь, - протянув руки к Роману, сказала Мэнди. - Я никогда не буду тебя бояться. - Она хрипло засмеялась. - Я боюсь только одного - что ты будешь медлить.
В полумраке спальни Мэнди не могла видеть выражения его лица, но поняла, что Роман улыбается.
- Ни в коем случае. Я не смогу сбросить скорость, даже если ты меня об этом попросишь. - Его большая ладонь накрыла ее правую грудь. - У тебя великолепные груди. Тебе не надо носить лифчик. Мне бы хотелось держать тебя где-нибудь взаперти, так, чтобы, кроме меня, тебя никто не мог видеть. Я одевал бы тебя в шелка и бархат, но при этом твои чудесные груди всегда оставались бы открытыми. - Его вторая рука обхватила левую грудь.
Мэнди ахнула. Хотя она и ожидала чего-нибудь подобного, тем не менее прикосновение его руки вызвало у нее настоящий шок. Роман замер, и Мэнди почувствовала на себе его взгляд.
- Я не сделал тебе больно?
- Нет. - Его большой палец сейчас поглаживал ее сосок, и Мэнди пришлось закусить губу, чтобы удержаться от стона. - У тебя богатое эротическое воображение.
Он медленно склонил голову.
- Тебе бы нравилось так одеваться для меня? Представь, как я вхожу в комнату и направляюсь к тебе. Я бы шел очень быстро, потому что весь день думал бы о том, как ты меня ждешь. А войдя, был бы готов сразу взорваться. - Его губы уже ласкали ее отвердевший сосок. - Как сейчас. - Его язык двигался мучительно медленно. - Ты дрожишь. Я тоже дрожу, любовь моя. Тебя не возбуждает мысль, что я дрожу от одного лишь прикосновения к тебе? - И он снова начал фантазировать, перемежая свой рассказ поглаживаниями и покусываниями. - Я бы постарался подольше наслаждаться твоими грудями, потому что очень их люблю, но не смог бы долго себя сдерживать. Я повалил бы тебя на белый ковер и лег сверху. - Он уже и в самом деле был сверху и раздвигал ей бедра. - Я бы задрал твою шелковую юбку и… - Пальцы Романа продолжали ласкать ее нежную плоть. Мэнди застонала и беспомощно выгнулась. - Хорошо было бы подождать, пока ты будешь готова, но вряд ли я смог бы столько выдержать. От тебя я сходил бы с ума. Все, о чем бы я мог думать - это о том, как чудесно будет в тебя войти. Чтобы ты вобрала меня целиком. - Он медленно скользнул между ее бедрами.
Мэнди сжала зубы и задержала дыхание.
Роман замер. Судороги сотрясали все его тело.
- Фантазии кончились, - сдавленным голосом сказал он. - Началась реальность. Как ты, Мэнди?
- Нормально, - с трудом прошептала Мэнди.
- Ты меня примешь?
Разве он не знает, что она только этого и хочет?
- Да. - Она облизнула пересохшие губы. - Да, да!
Он двинулся вперед, и резкая боль заставила ее вскрикнуть. Роман остановился.
- Мэнди! - В его голосе смешались изумление и тревога.
- Все в порядке. Все хорошо. - Обвив ногами его бедра, она притянула его к себе. - Кажется, я дрожу… как странно…
- Не только ты. - По телу Романа пробежала новая судорога, и Мэнди почувствовала, как его плоть шевелится в ней. - Так что же мне теперь делать? - На этот раз в голосе Романа прозвучало отчаяние.
- Продолжай, - прижавшись губами к его плечу, с трудом проговорила Мэнди. - Ради бога, продолжай.
Она лизнула его в плечо.
- А знаешь, мне тоже нравится твой вкус. Может быть, потом… - Она так и не вспомнила, о чем хотела сказать, потому что Роман вдруг снова стал двигаться, исторгнув у нее тихий стон. С каждым разом он входил в нее все глубже и глубже, но боль уже прошла, уступив место жгучему желанию. Одним и тем же движением Роман и утолял его, и порождал вновь. Стараясь уменьшить напряжение, Мэнди раскрыла рот. Голова ее металась по подушке.
- Роман… - умоляюще прошептала она.
- Я скоро, - сквозь сжатые губы чуть слышно произнес он. - Двигайся вместе со мной. - Он обхватил руками ее ягодицы, с каждым новым движением приподнимая ее вверх. - Отдайся мне.
И Мэнди отдалась ему с такой страстью, что сама испугалась. Движения обоих стали лихорадочными.
- Еще! - хрипло произнес Роман. - Еще, Мэнди!
Но это был уже конец. Наступил ослепляющий экстаз, разрядка, приносящая не освобождение, а новую зависимость. Тихо вскрикнув, Роман уткнулся губами в шею Мэнди.
Прошло много времени - может быть, минуты, а может, и часы, - прежде чем Мэнди удалось хоть немного освободиться от охватившего ее томного оцепенения. Не хотелось двигаться, не хотелось даже открывать глаз. Хотелось навсегда остаться там, где она сейчас находится.
- Я тебя совсем раздавил, - виновато сказал Роман, - хотя, конечно, об этом поздно беспокоиться, ведь я тебя чуть не разорвал. - В голосе его чувствовалось крайнее недовольство собой. - А ведь я уверял, что буду с тобой осторожен. Тебе было очень больно?
- Учитывая, что это было со мной в первый раз… - Она улыбнулась и открыла глаза. - В любом случае я сама напросилась… И всегда буду напрашиваться, - добавила она с вызовом.
Роман сел, опустив ноги на пол - руки сжаты в кулаки, спина напряжена.
- Почему, Мэнди? - спросил он, не глядя на нее.
- Почему я была девственницей? - Она пожала плечами. - Наверно, я всегда надеялась, что впереди меня ждет великое приключение. Возможно, вся моя жизнь была лишь подготовкой к этому. Зачем размениваться по мелочам, рискуя упустить главное, когда оно придет?
- Главное?
- Я говорю о любви, - просто сказала она.
Он долго молчал, словно пытаясь подобрать слова.
- Ты всерьез говорила, что любишь меня?
- Ты все еще мне не веришь?
- Я начинаю думать, что ты в это веришь, - как-то смущенно сказал он.
- Конечно, я в это верю. Сначала я сама была настроена очень скептически, но, наверное, тут сказывается наследственность.
- Прошу прощения? - Он поднял на нее недоуменный взгляд.
- Отец говорил мне, что когда он увидел мою мать, то сразу понял, что любит ее. - Она нежно сжала руку Романа. - Наверное, это семейная традиция.
- Понятно.
Она прижала к щеке его широкую ладонь, а затем нежно поцеловала ее.
- Как ты думаешь, теперь ты уже любишь меня? Ну хоть немножко? Я не хочу тебя торопить, но иногда я бываю нетерпелива.
В полумраке выражение лица Романа было невозможно различить.
- Мэнди, я хотел бы дать тебе то, что ты хочешь, но…
- Тс-с. Ты просто еще не готов. Все в порядке. Приключение станет еще более захватывающим, если потребуется приложить некоторые усилия.
- Боже милостивый, тебя невозможно сбить с толку! - засмеялся Роман. - Ты просто потрясающая, Мэнди.
- Я рада, что ты наконец это понял. А теперь ложись - будем обниматься. Как я понимаю, это важная часть всего процесса, и я намерена насладиться этим в полной мере.
Роман засмеялся, лег рядом и нежно притянул ее к себе, прижав ее голову к своему плечу.
- Рад оказать тебе любую помощь.
- Как хорошо, правда? - Она удовлетворенно вздохнула. - Дождь, тепло, мы вместе.
- Очень хорошо.
В комнате стояла тишина, слышалось только их дыхание да стук дождя.
- Роман!
- Ммм?!
- Когда мы ехали под дождем, ты сначала был таким же радостным и возбужденным, как и я. Я точно знаю, что это так. Я это чувствовала.
- Да.
Мэнди задумчиво потрогала пальцем курчавый завиток на его груди.
- Но потом ты изменился. Ты стал другим. Почему?
- На какое-то время я вдруг вспомнил себя таким, каким был когда-то.
Брови Мэнди удивленно приподнялись.
- Что? Прости, я не поняла.
Роман губами разгладил морщинки на ее лбу.
- Ты очень сильно влияешь на людей. Внезапно я почувствовал себя тем прежним Романом Галлахером, который скитался по всему свету и готов был на каждом шагу рисковать головой. В общем, я стал на восемь лет моложе и наслаждался этим.
- Но ведь так и должно быть! - горячо воскликнула Мэнди. - И так будет всегда, Роман. - Она тихо засмеялась. - Только держи меня поблизости. Нам будет очень хорошо вместе. Мы увидим так много замечательного!
Роман покачал головой.
- Нет, Мэнди, - мягко сказал он. - Я уже не тот, что раньше.
- А почему? Что же случилось?
- Я стал старше.
Она долго молчала, и если бы не продолжала безостановочно водить пальцем по его груди, Роман мог бы подумать, что она заснула.
- Это было так здорово, - печально прошептала она. - Я думала, что ты понимаешь.
- Я понимаю. - Он уткнулся лицом ей в затылок. - Радость жизни, радость поиска - все это я понимаю.
- Но тем не менее отказываешься от них.
- Нет, не отказываюсь. Просто иду дальше.
- Роман, я… - Она не договорила. - В общем, я не хочу больше об этом говорить. - Она поцеловала его в плечо и придвинулась ближе. - Когда-нибудь я сумею убедить тебя в твоей ошибке.
Романа охватила острая жалость. Она пытается уклониться от темы, но далеко ли убежишь от собственной судьбы?
- Ну и хорошо. У меня и так есть о чем с тобой поговорить. - Он прильнул к ее губам. - Можно, я расскажу тебе еще одну свою фантазию? На этот раз ты находишься в прекрасном персидском саду, и на тебе ничего нет, кроме…
Глава 5
Кто-то тихо передвигался по спальне. Сонно открыв глаза, Роман сразу понял, что в постели он остался один.
- Мэнди!
- Спи, спи. - Наклонившись, она чуть коснулась губами его губ. - Я просто пишу тебе записку.
- Записку? - Приподнявшись на локте, он прищурился, пытаясь разглядеть в темноте ее лицо. - Куда ты собралась? Ложись в постель.
- Не могу. Уже одиннадцатый час.
- Ну и что? После десяти ты превращаешься в тыкву? Даже Золушка могла подождать до полуночи.
Тихо засмеявшись, она снова его поцеловала.
- Золушку не ждал Джакто. Я не хочу, чтобы он беспокоился. Кстати, я сварила ему кофе и наполнила термос. Не хочешь выпить сейчас чашку кофе, пока я не ушла?
Роман покачал головой.
- Я не хочу, чтобы ты уходила. Я хочу, чтобы ты легла обратно в постель. А к Джакто я пошлю кого-нибудь из съемочной группы - пусть отнесет ему его дурацкий кофе.
- Мне правда надо идти. Дождь прекратился, и стало прохладнее. Нужно воспользоваться переменой погоды. Сегодня я смогу работать всю ночь. - Мэнди выпрямилась и повернулась к двери. - Увидимся завтра вечером.
Она действительно уходит! Роман одновременно испытывал и гнев, и страх.
- Прости, видно, я был так груб, что ты не хочешь теперь остаться со мной на всю ночь.
- Ой, Роман! - Мэнди вернулась и присела рядом на постель. В шутливом тоне, каким были произнесены эти слова, явственно слышалась горечь. - Я не хотела оскорбить твои чувства.
- Ты их и не оскорбила. - Он небрежно пожал плечами. - Все кончено, так почему бы тебе и не уйти?
- Ничего не кончено. Все только начинается. - Черт возьми, ей нужно увидеть его лицо. Нагнувшись, Мэнди включила настольную лампу, но она мало чем помогла. Выражение лица Галлахера было таким же бесстрастным, как и его тон. - И никогда не кончится. Поверь, у меня есть обязанности, которые я должна выполнять. Ты думаешь, я не хочу сейчас вернуться в постель?
- Не имею ни малейшего представления о том, чего ты сейчас хочешь, - не глядя на нее, сказал Роман. - У меня тоже есть свои обязанности. В разгар съемок я обычно кончаю работать за полночь. Может, ты и права, мы оба пренебрегаем своим долгом. Ну что ж, иди, выполняй свои таинственные обязанности.
- Как ты можешь так говорить? - вздохнула Мэнди. - Что мне сделать, чтобы ты понял?
- Я не хочу ничего понимать! - неожиданно резко сказал Галлахер. - Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне и осталась до утра. Я хочу заниматься с тобой любовью снова и снова, до тех пор, пока… - Он замолчал. А действительно - до каких? Пока он не убедится, что выковал цепь, достаточно прочную, чтобы наверняка удерживать ее подле себя? Так что же я за эгоистичный подонок? - спрашивал себя Роман. До сих пор он собирался ограничиться чисто сексуальной связью, а теперь пытается заковать ее в оковы. Он заставил себя улыбнуться. - Я же говорил, тебе со мной будет трудно. Ну что ж, иди. Увидимся завтра.
Она медленно встала, все еще тревожно глядя на него.