Между тем, Даниил повёл Оливу на кухню и по-хозяйски устроился там за столом. Олива села рядом с ним. Никки поставила чайник, но тут оказалось, что в доме нет ничего сладкого.
- Сходи купи чего-нибудь к чаю, - сказала Олива, обращаясь к Даниилу.
- Хм, у меня нет денег…
- Даниил, да я тебе дам, сколько тебе нужно, - Никки полезла за кошельком, - Вот, возьми сто рублей… Сдачу себе оставишь…
Он привычным жестом взял у неё из рук деньги и отправился в магазин. Олива и Никки остались в кухне одни.
- А вы… давно знакомы с Даниилом? - робко спросила Никки.
- Да, довольно давно, - отвечала Олива, приятно улыбаясь, - Можно сказать, целый год знакомы. А что?
- Да нет, я так просто… Вообще, Даниил мне как брат, мы с ним очень, очень близки.
- А вы когда познакомились, если не секрет?
- Мы? О, ну конечно позже, чем вы… Где-то весной, в начале лета… Но у меня такое чувство, что мы знаем друг друга очень, очень давно. Он каждый день у меня тут бывает.
- Вот как?
- Да, - отвечала Никки, - Я недавно очень сильно болела, так он не отходил от меня. Даниил только с виду кажется таким холодным, и только я знаю, насколько он добр и отзывчив. А всё потому, что он любит меня…
- А ты его?
- И я его тоже…
Разговор их прервал на самом интересном месте вернувшийся из магазина Даниил. Он принёс вафельный торт и шоколадку "Алёнка".
- О, да я вижу, вы уже подружились, - сказал он как бы шутя.
Девушки промолчали.
"Что за чёрт, - думала Олива, - Неужели это правда, что он её любит? Это какой-то абсурд! Зачем он тогда привёл меня сюда?!"
"Зачем он привёл сюда эту девицу?! - думала, в свою очередь, Никки, - Как я, интересно, должна на это всё реагировать? А может, он специально проверяет мою реакцию? Не дождётся! Но, как бы там ни было, я так просто ей его не уступлю".
Гл. 12. Ламповый завод
Обстановка в кухне накалялась. Олива и Никки не сказали больше друг другу ни слова и внешне старались никак не проявлять своей зарождающейся вражды друг к другу, но Даниил почувствовал напряжение в самой атмосфере кухни, когда в раскалённом ненавистью воздухе становится нечем дышать, словно в знойный летний день перед грозой.
- Ну что, может, позвонить Лисёнку? - кинул идею Даниил, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
- Звони, конечно, пусть он придёт, - горячо поддержала Олива.
Лучший друг Даниила - Саня Коновалов, на форуме Cантифик, на мейле Хитрый Лис - был знаком Оливе ещё зимой. Ей довелось пару раз шутейно пообщаться с ним в мейл-агенте, когда они с Даниилом сидели у него дома. Их приколы над Оливой довели её тогда до белого столба. Она сказала Лису, что ещё немного - и за ней приедут санитары из психбольницы. Лис тогда ответил, что как честный человек он будет навещать её в психушке и приносить ей туда бананы. Эта тема с бананами так зацепила Лиса, что на следующий же день Олива обнаружила в своём почтовом ящике послание от Лиса - гроздь бананов в формате JPEG.
Однако на сей раз Лиса почему-то не оказалось дома. Тогда Даниил позвонил ещё одному приятелю - Денису, и тут же договорился с ним встретиться, чтобы он помог ему перетащить от Никки в свою квартиру монитор.
Денис Сорокин, на форуме DenisS, общался с Даниилом уже довольно давно. Но с Оливой он не был знаком - как-то не довелось. На форум он пришёл уже после её ухода, поэтому они не пересеклись. Поэтому, когда он увидел Даниила в сопровождении какой-то незнакомой девушки, он, признаться, очень сильно удивился.
- Привет! - окликнула его эта странная девчонка.
Денис недоумевающе посмотрел на неё. Откуда она его знает, да ещё говорит "привет", ведь он её раньше никогда не видел. Между тем это чудо в перьях смотрело на него и улыбалось, как ни в чём не бывало. Денис даже растерялся.
- Пошли, там надо монитор перетащить, - сказал Даниил. Денис усмехнулся.
- Что, по второму заходу? Системник, помнится, ещё вчера перетаскивали.
- Системник это системник. Теперь монитор.
- А не проще было всё вчера и перенести? - спросил Денис.
- Нет, знаешь ли, не проще. Я всё делаю постепенно.
Олива весело рассмеялась. Между тем молодые люди направили свои стопы к дому Никки. Спустя какое-то время они вынесли из её квартиры монитор и тем же порядком двинулись обратно к перекрёстку. Ребята несли монитор по очереди, Олива шла рядом и смеялась, представляя, как, должно быть, забавно выглядит их шествие с монитором со стороны.
Наконец, монитор был доставлен по назначению, и Олива с Даниилом пошли домой к Лису, смутно надеясь застать его там. Лис и правда оказался дома, но почему-то их даже на порог не пустил. Делать нечего - спустились Олива с Даниилом во двор, сели на скамейку.
- Слушай, а что это у тебя Лис такой негостеприимный? - спросила Олива.
- Лисёнок-то? Да вот такой он у нас… скромный.
- Слишком скромный, я бы сказала. Он что, боится меня? Я вроде бы не кусаюсь.
- Он очень стеснительный.
Но не успели они договорить, как вдруг Лис сам вышел из подъезда.
- О, явление Христа народу! Лис, ты чего это?
- Я Оливе банан должен. Спешу отдать долг.
Во главе с Лисом молодые люди пошли в магазин за бананом. Пока Сантифик покупал о д и н банан, Олива и Даниил стояли чуть поодаль, держась за руки.
- Держи, - Лис протянул Оливе банан, - Остальное пришлю картинками.
- Дак ты и прислал мне уже целую гору бананов. Два банана ты съел…
- Один банан.
- А, ну да, точно один. Ты шкурку от банана мне прислал. Как же, помню-помню!
Болтая с Оливой, Лис даже заулыбался. И тут Даниил вдруг осознал, что ему совершенно не нравится, что Лис с ней треплется.
- Так, всё, давай проваливай, - решительно сказал он, и вытолкал Лиса из магазина. Лис ушёл, а Даниил тем временем повёл Оливу показывать ей своё любимое место в городе - Ламповый завод.
За весь день хождения по городу на высоченных каблуках ноги у Оливы уже прямо-таки отламывались. Однако ей здесь всё так было интересно и необычно, что она с радостью согласилась пойти с Даниилом, куда он только захочет. Ламповый завод этот, вернее, заброшенное кирпичное двухэтажное здание, которое когда-то было ламповым заводом, стояло в полукилометре от железнодорожного вокзала, и Даниил вёл Оливу по шпалам рельс, обнимая её за талию.
- Осталось не очень много, - подбадривал он её, - Хотя до лампового завода нам ещё пилить и пилить.
Олива шла как по острым ножам. Ноги просто отламывались, и она изо всех сил держалась, чтобы не рухнуть, потому что знала: если она сейчас упадёт, то уже не встанет.
- Ну чё, может всё-таки назад пойдём? - спросил Даниил.
Они вышли на пустырь. Перед ними расстилалась пустыня Сахара, кое-где виднелись оазисы. Там за пустырём виднелось заброшенное здание лампового завода.
- Ну, так как?
- Давай сделаем так, - сказала Олива, лукаво глядя на своего спутника, - Как ты сам скажешь, так оно и будет.
- Я предоставляю выбор тебе.
- Главное слово за тобой…
Даниил задумался. Было видно, что в нём происходила какая-то внутренняя борьба.
- Ну, значит, пойдём, - решился он.
- Пойдём!
И они пошли по песку к ламповому заводу. Медленно, но верно достигали они своей цели, утопая в зыбучих песках Сахары. Но вот, наконец, дошли до здания, стали подниматься по лестнице.
- Так, ты иди около стенки, а то щас кувырнёшься туда вниз, потом твоих костей не соберёшь.
- Какой ты заботливый, - усмехнулась Олива.
- Кажется, во мне просыпается совесть…
Наконец, Олива и Даниил выбрались на крышу. Солнце уже садилось за горизонт, освещая вдали уходящий в сумерки город. Один из самых счастливых дней в жизни Оливы тихо догорал в лучах заката. Даниил сидел рядом с ней, смотрел на неё, улыбался.
- Видишь, какая тут романтика. Тебе нравится? - спросил он.
- Очень…
- Да… Человека забыть нельзя…
- Ты меня никогда не забудешь?
- Никогда не забуду.
- Я тоже никогда тебя не забуду.
- А что ты будешь делать с бананом?
- Я привезу его домой как вещественное доказательство. А то мне никто не поверит, что я здесь была.
- У тебя ноги дрожат.
- А у тебя руки дрожат.
- Это потому, что я монитор нёс.
Олива отколола заколку, и густые рыжие волосы её копной упали ей на плечи. Даниил посмотрел на неё, и отметил, что за один только день, проведённый с ним, Олива преобразилась до неузнаваемости.
Куда только подевалась та страшненькая замухрышка с некрасивым, каким-то загруженным лицом? Куда подевались её грубые черты лица, её затравленный взгляд исподлобья? Теперь на месте недавнего огородного пугала рядом с ним сидела красивая, обаятельная девушка. Конечно, аляповатая кофта на ней осталась та же самая, остались те же дешёвые серьги-стекляшки в пол-лица, те же неухоженные как солома, непрокрашенные волосы с чёрными корнями величиной с ладонь и обесцвеченными перекисью водорода концами, остался тот же неумелый макияж, те же пятна пудры на лице, та же тушь, слипшаяся на ресницах комками, но Даниил уже ничего этого не замечал. Всё это было ничто в сравнении с внутренней переменой Оливы, с её вдруг пробудившейся уверенностью в себе, с её улыбкой, каким-то чудом преобразившей всё её лицо.
Даниил сидел рядом с ней и старался дать себе ясный отчёт в том, что происходит. Быть может, он просто привык к ней за весь сегодняшний день, и уже не замечает её недостатков? Или, может быть, лучи заходящего солнца придали золотой блеск её соломенным волосам, а надвигающаяся тень ночных сумерек, упав на её лицо, сделала его меньше, нежнее, утончённее, за счёт чего серые невыразительные глаза её стали, наоборот, больше и выразительнее, и в них появился какой-то особый мерцающий блеск?
- Интересно, в какой стороне Москва? Может быть, вон там? - Олива показала рукой на излучину реки справа от города, окутанной розовой дымкой вечернего тумана.
- Москва, по идее, находится на юге, а река на западе. Значит, она там, - Даниил кивнул головой в сторону ж/д.
Между тем, солнце уже наполовину опустилось в реку, и город погрузился в сумерки. Откуда-то снизу, со стороны частных секторов, ветерок донёс еле слышные мотивы песни Simple Red - Sunrise, словно воздушный херувим тихонько перебирал струны на невидимой арфе.
Олива восторженно посмотрела на Даниила и придвинулась к нему поближе. И тут только он, наконец, понял, в чём дело.
"Влюбилась! - пронеслось в его голове, - Она в меня влюбилась. Так. Это уже слишком, для первого раза…"
И, как только он это понял, всё очарование Оливы тут же куда-то испарилось. Даниил уже не видел ни блеска в её глазах, ни её красоты, светящейся откуда-то изнутри. Теперь её багряно-рыжие волосы снова превратились в тусклую солому, улыбка на её лице стала казаться ему робкой и заискивающей, глаза снова потускнели и весь вид Оливы, утратив в глазах Даниила свою прелесть, стал теперь как-то проще, темнее. Ему, конечно, польстило, что Олива в него влюбилась, но Даниил всё-таки хотел чего-то иного, необычного, а тут всё было так понятно…
"До чего же вы все, девушки, примитивны и предсказуемы, - подумал он, - Все как на ладони, даже скучно. И ты такая же… Ну и что я теперь с тобой буду делать? А уж ты бы рада!"
- Всё это, конечно, хорошо, - вслух произнёс Даниил, - Но уже поздно, мне пора домой, да и тебе наверно тоже. Пойдём, я провожу тебя до гостиницы.
До гостиницы "Беломорская" они дошли, когда уже совсем смерклось. Поднявшись вместе с Оливой по лестнице и остановившись у дверей, Даниил вдруг замешкался. Олива стояла напротив него, и, чуть приоткрыв губы, смотрела на него своими восторженными голубыми глазами. Она ждала, что он поцелует её, и даже была в этом почти уверена. Даниил и вправду было наклонился к ней, так, что его большие зелёные глаза оказались почти на уровне её глаз, но вдруг в самый последний момент как будто передумал.
- Ну… опустим сентиментальности, - скороговоркой произнёс он, отстраняясь, - Пока!
- Пока… - еле слышно пропищала Олива.
И Даниил, развернувшись на сто восемьдесят и не оглядываясь, быстро зашагал прочь от гостиницы.
Гл. 13. Никки
На город опустилась белая ночь.
Никки стояла у окна и задумчиво теребила в руках тюлевую занавеску. Тихо тикали часы на холодильнике. Стрелки показывали половину двенадцатого.
Даниил не пришёл.
Она вздохнула и села за компьютер. Открыла свой дневник.
"Читай между строк, боли больше не надо…"
Она вспомнила, как они познакомились. Ей было больно тогда, как бывает больно любой девчонке, которую бросает парень. После ухода из её жизни Алика, Никки стало тоскливо и одиноко. И тогда появился в её жизни этот человек - Даниил.
Она вспомнила, как они гуляли по набережной, взявшись за руки. Как легко и непринуждённо болтали обо всём на свете, и как тепло и уверенно чувствовала она себя рядом с ним. А Даниил, держа её ладони в своих, говорил, глядя куда-то поверх её головы, что любовь не должна подразумевать привязанность. Он говорил, что он свободен и никогда не свяжет себя любовью, и обещал сделать свободной и её. Свободной от любви, от боли, от слёз и потерь. И она слушала его, соглашалась с ним, верила, что он сможет ей помочь.
"Мне нравится, что ты никогда не полюбишь меня и не сделаешь мне больно. Просто мы можем с тобой общаться бесконечно, и останутся темы, которые мы не затронули. Я не ищу в твоих словах и действиях "скрытого смысла"… Мне тепло с тобой, я не боюсь подпускать тебя близко, просто где-то глубоко есть ощущение, что ничего плохого ты мне не сделаешь…"
Он честно предупредил её в первую же встречу, что он не испытывает ни к кому любви такой, какой её принято понимать в обществе. Он сказал, что поможет и ей избавиться от этих предрассудков общества, от этих цепей и оков, которые подразумевает любовь. Ведь что такое любовь? - рассуждал он, стоя с Никки на мосту и обнимая её. Это обязательства, которые тяжким грузом ложатся на тебя. Это обещания, которые даёшь в пылу, а потом не можешь выполнить. Это боль, когда кто-то один перестаёт любить. Это мучения, когда наступает разлука… А не лучше ли быть свободными людьми? Любовь без боли - вот что пропагандировал Даниил. А значит, не иметь никаких обязательств, просто дарить тепло всем, и не скорбеть, когда кто-то уходит. Иными словами, просто любить всех, но никого в отдельности. И тогда не будет страданий и разбитых сердец, а будет всеобщее счастье.
Никки слушала его и сознавала, что Даниил прав. Действительно, любовь без боли - вот чего ей хотелось сейчас больше всего. Она смотрела на Даниила, на его красивое строгое лицо, на распахнутый ворот его джинсовой куртки, и сознавала, что готова ему всё отдать, и слушать его во всём, даже если скажет - прыгни с моста в реку - она с радостью бы прыгнула. Ей было так легко и радостно рядом с ним, что она была согласна на всё, и с радостью приняла его философию и все его условия.
Он повадился ходить к ней домой. В любое время. И она в любое время радостно бежала открывать ему дверь, даже если часы показывали семь утра или одиннадцать вечера. Даниил приходил, Никки кормила его обедом или ужином - как придётся. Он опустошал её холодильник и тут же садился перед монитором. Своего компа у него дома не было; до знакомства с Никки он обычно выходил в интернет от Лиса, но однажды Лису это надоело, и он ограничил Даниилу доступ к своему компьютеру; тогда Даниил принялся посещать интернет-кафе, где спускал всю свою стипендию. А теперь он нашёл место, где можно зависать в инете хоть круглые сутки. Удобно устроившись перед монитором с чашкой кофе, он принимался бороздить виртуальное пространство, параллельно переписываясь в ICQ с различными девушками, в списке которых была и Олива…
Никки в глубине души не нравилось, что Даниил почти всё время у неё дома проводит за компьютером. Но она смирилась и с этим - главное, что сидел он рядом с ней, у неё дома - и Никки даже этого было достаточно, чтобы быть счастливой. Но постепенно счастье её переросло в тайную печаль и горечь - ей всё-таки хотелось настоящей любви. А Даниил сразу сказал, что этого дать он ей не сможет. И ей не в чем было упрекать его - ведь она сама приняла его правила игры. Но что она могла сделать, если любила его, любила по-настоящему. А он… что он? Он знал это. Но он-то был свободен, по крайней мере, внушал себе это. И был волен делать всё, что хотел…
А Никки плакала украдкой в подушку от его холодности и всё-таки любила его. Любила с болью. А он приходил и уходил. Он же был свободен… А она садилась за свой дневник и писала:
"…Хочу сидеть и рисовать узоры на запотевшем стекле… хочу знать, что кому-то нужна и в то же время хочу побыть одна… В голове обрывки фраз, фрагменты чувств моих… к тебе. Всё моё существование будто превратилось в мозаику. Самой мне вряд ли удастся её собрать, так и придётся жить с обрывками фраз да фрагментами чувств в голове. А ещё ближе к рассвету сажусь пишу тебе письма, но только не отправлю, и ты их никогда не прочитаешь… а мне бы хотелось, чтоб ты знал, но нельзя раскрывать тебе этой тайны. Зачем? Наша игра затянулась, тебе так не кажется? Порой я сама начинаю забывать, что играю… но ты возвращаешь меня в наш придуманный мир, точнее мой… Стенка… Мы лежим рядом, но я тебя не чувствую… сейчас кажется, что этого и не было… Это были всего лишь игры твоего разума с моими чувствами… И я сама этого хотела…
Я хочу найти сама себя,
Я хочу разобраться, в чём дело,
Помоги мне, помоги мне,
Я хочу, чтоб моя душа тоже пела…
Я поверила, что ты можешь мне помочь, открыла душу, но тут поняла, что тебе это совсем не нужно - вот дура… И теперь пошла обратная реакция. Сегодня я думала, что ненавижу тебя, но ненависть слишком сильное чувство… для тебя - простая апатия, мне пофиг… Забудь меня, прости меня, не замечай меня… Все эти слова не для тебя…
Тяжело это всё…
Но я тянусь к тебе…
Знаешь, мне тут рассказали про птицу феникс, которая сжигала себя каждые сто лет и возрождалась из собственного пепла. Так и я готова сжечь себя для тебя и возродиться… Чтоб стать сильнее…
А я глупая маленькая девочка, которая нуждается в защите и любви… Нет, я давно не стремлюсь быть понятой и принятой. Мне просто иногда необходимо ощущать, что я нужна хотя бы одному человеку на земле, тогда у меня будет смысл стремиться к новым вершинам.
Почему тебя нет, когда ты так нужен? Почему всё так? Зачем люди расстаются, если им хорошо вместе? Я помню каждое твоё прикосновение… Помню, как ты пробудил во мне нежность к себе. А куда её теперь деть? Куда? Ведь тебя рядом нет, может и не будет уже… Жаль, но такова жизнь…
Я буду вспоминать то чувство, которое ты пробудил. Точнее оно будет жить во мне, пока живёт хоть одно воспоминание о тебе…"
А сегодня он пришёл. Не один, а с девушкой. Эта девушка вела себя с ним так, будто он её собственность. Запускала руки в его волосы, прижималась к нему. Да и Даниил смотрел на неё не просто как на свою знакомую…