Только у Джорджа Ланкастера, и Тони Кертиса, и Кирка Дугласа, и Сейди Ласаль, и у черт знает кого еще! У половины дерьмового Голливуда, не иначе.
Росс со злостью брякнул трубку на рычаг. Это он, крупнейшая звезда, гоняется за ролью в хреновом фильмишке, да еще написанном какой-то бабой. И он даже не видел сценария! Да что с ним такое? Или он теряет рассудок вместе с волосами?
Эта мысль погнала его в панике в павильон у бассейна. С чего он взял, что теряет волосы? Ничего подобного. С чего? Ну, может, самую чуточку. Совершенно незаметно. Во всяком случае, достаточно просто зачесывать их по-другому, и будет незаметно.
Он рассматривал свое отражение в зеркалах павильона.
Росс Конти. Кинозвезда. Все еще красив, сукин сын. Только он и Пол Ньюмен сумели сохраниться полностью. Все остальные не сумели - разжирели, облысели, сделали губительные косметические операции, носят скверные накладки. Правда, Синатра выглядит неплохо с пришитой своей шевелюрой. И не потерял органчика в груди, утомленно-пресыщенного тона, от которого все девчонки смазывали свои трусики. Росс успокоенно вернулся к бассейну.
В стеклянных дверях гостиной стояла Элейн, точно в раме.
Элейн. Его жена. Для старой бабы она выглядит неплохо. Надо отдать ей должное: умеет следить за собой, не пьет, не спит направо и налево, не делает из него дурака.
- Детка, - сказал он нежно. - Сделай для меня одну вещь.
Она оглядела его с головы до ног. Да, явное брюшко. Особенно заметное из-за мадрасских шортов, которые ему приспичило надеть.
- Росс, я сделаю для тебя все, что ты захочешь, - ответила она даже еще нежнее. - Если обещаешь опять заняться гимнастикой.
Он разыграл удивление и похлопал себя по животу.
- По-твоему, мне это требуется?
- Это требуется всем, кто старше двадцати пяти лет.
- Что это еще за "старше двадцати пяти лет"?
- Реальный факт, любимый мой. Чем становишься старше, тем усерднее надо трудиться, чтобы не утратить форму.
- Чушь!
- Святая правда.
- Чушь.
- Так что же тебе от меня нужно? - сказала она со вздохом.
Он почесал подбородок и скосил знаменитые синие глаза.
- Позвони Мэрли Грей. Достань экземпляр нового сценария Нийла - ну, того, о котором мы говорили.
- А Зак разве не может достать?
- Зак капли молока из коровы не выдоит, даже если ты всунешь сосок ему в руку.
Элейн кивнула. Наконец-то он согласился с ее мнением.
- Мне нужна Сейди Ласаль, - вдруг выпалил Росс.
Нет, он, бесспорно, согласился с ее мнением.
- Ты хочешь, чтобы я попробовала это устроить? - сказала она медленно.
- По-твоему, ты сумеешь? - спросил он, оживляясь.
Она улыбнулась.
- Ты же всегда говорил, что я всего добьюсь, если серьезно захочу.
- Вот и хорошо! Захоти, чтобы Сейди Ласаль стала моим агентом и чтобы я получил экземпляр чертового сценария.
Элейн улыбнулась еще шире. Она больше всего любила преодолевать трудности.
- Росс, милый, заказ принят.
Он улыбнулся в ответ.
- Элейн, милая, ставлю на тебя!
Вот оно - супружеское счастье!
- Я купила тебе подарок, - прожурчала она, протягивая шелковый галстук, который украла утром.
Это ему понравилось. Он улыбнулся до ушей.
- Никогда не забываешь о звезде, а?
- Никогда, Росс, - кивнула она. - Никогда.
В "Мейврике" было не протолкнуться. Шесть рядов у стойки, музыка диско рвет уши.
Бадди заходил сюда в последний раз очень давно - еще до Гавайев, еще до жирненького Макси Шолто. При мысли о Шолто его передернуло. К счастью, он опомнился, когда еще было не поздно. Дружок Бадди больше не клюнет на наркотики и оргии.
Они только для полных неудачников. Попросить работу у Тряпичника - это одно, но Макси Шолто - совсем-совсем другая фигня.
- Бадди! Рад тебя видеть! Где ты прячешься?
Он приветственно махнул бармену, а потом ответил:
- Да нигде. То тут, то там. Что слышно?
- Все то же. Дела идут хорошо. Знаешь про "Хилл-стрит блюз?"У меня там реплики были, усек? Реплики!
Н-да? То-то он все еще торчит за стойкой!
- Куинс тут?
- Где-то там, сзади.
- Спасибо.
Он пробрался вдоль толпы у стойки, а потом через толпу танцующих и пошел вдоль кабинетиков, выглядывая Куинса.
Он увидел его в окружении девочек. Их было три.
Куинс. Высокий. Черный. Красивый. И к тому же хороший актер. Они занимались вместе у Джой Байрон.
- Э-эй! - сказали они хором и шлепнули ладонью о ладонь.
- Садись, - сказал Куинс. - Присоединяйся к обществу.
Бадди примостился на конце кожаной банкетки, а Куинс кивал на девочек:
- Вот это моя Луэнн. Ее сестра Цыпочка. И верная подруга Шелли.
Луэнн была роскошной шоколадной блондинкой. Цыпочка была поминиатюрней, потемнее и с зубами, за какие убить можно. Шелли была Шелли, девочка у бассейна, очень даже ничего в тонком гимнастическом трико и тонкой юбочке внахлестку.
- Э-эй! - сказал он. - А мы знакомы.
- Э-эй! - ответила она. - Бадди Хадсон. Мистер Женатик.
А где твоя старуха?
- Бадди? Женатик? Ну, до этого нам не дожить! - засмеялся Куинс.
- Уже дожили, - кивнула Шелли.
Куинс недоверчиво вздернул брови и ухмыльнулся Бадди.
- Чего молчишь? Скажи им, что это вранье.
Бадди насупился. Такое его собачье счастье - напороться на мисс Болтунью. Весь день невезучий. А теперь еще и ночь.
- Ну, я женат. Так что?
Куинс захохотал.
- Вот уж не думал, что ты когда-нибудь вляпаешься. Как же это вышло? - Он хлопнул себя по лбу. - Понял! Понял! Ей восемьдесят три, денег куры не клюют, а сердце ни к ч-е-е-рту. Угадал?
Бадди насупился еще больше. Он ведь сбежал от Ангель, чтобы развеяться.
- Ну, да, да! Угадал. Только ей не восемьдесят три, а под девяносто. Больше в моем вкусе, ясно?
Куинс задохнулся от хохота.
- Узнаю Дружка Бадди. Никогда своего не упустит!
- Как насчет бути? - спросила Цыпочка, дергаясь в такт голосу Донны Саммерс.
- Извиняюсь! - вмешалась Шелли. - Я первая пригласила.
Толкнув Бадди в бок, она заставила его встать, выскользнула из-за столика, закинула руки ему на шею и увлекла на запруженное людьми пространство, предназначенное для танцующих.
- Восемьдесят три, это надо же! - протянула она насмешлив во. - Двадцать и красотулька. Я ее видела у бассейна. Чего ты ее прячешь?
Он пожал плечами.
- И не прячу вовсе.
- Не заливаешь? Тогда где же она?
- А тебе для чего? Или ты розовая?
Она резко прижалась к нему пахом.
- Тогда бы, мальчик, я скреблась у твоей двери, чуть ты ушел бы. Такой кусочек ты держишь под замком!
Он оттолкнул ее и начал извиваться. Он хоть сейчас может давать уроки Траволте - до того он ловкий, чувственный и весь разболтанный. Аллан Карр, войди, посмотри на меня!
Шелл повторяла все его движения. Она тоже была хороша.
Ему стало весело. Он не танцевал давным-давно, а если партнерша во всем тебе соответствует, ощущение возникает то еще.
Они остановились, когда совсем изнемогли. Когда по рукам и груди Шелли заструились ручейки пота.
- Хм-м-м-м, - произнесла она раздумчиво, - а ты хорош!
- Ты тоже.
Они пошли назад к столику, - Надеюсь! Я же профессионал.
- Профессионал в чем?
- Профессиональная танцовщица. - Она холодно посмотрела на него и обернулась, здороваясь с откуда-то взявшимся парнем, который сидел рядом с Цыпочкой. - Йер, лапушка, как сошло?
Йер лапушка был молод, красив, с нервно бегающими глазами. Он пожал плечами.
- Обычное дерьмо. Ну, ты представляешь.
- Конечно, - сочувственно сказала она. - Но вы же не знакомы? - Они покачали головами, рассматривая друг друга. - Бадди Хадсон - Иерихон Кранч, - добавила Шелли, как светская хозяйка дома.
Бадди нахмурился. Наверное, от громкой музыки он оглох.
Иерихон Кранч! Что за имечко? Точно сектант-проповедник Славный Амос!
Бегающие глазки Иерихона обшарили его всего.
- Вы актер?
- А в чем вы меня видели? - быстро спросил Бадди.
- Ни в чем. Я тоже актер.
- А-а! В чем снимались?
Иерихон быстро перечислил несколько известных телевизионных программ, потом облизнул губы и добавил:
- Но у меня намечается стоящая роль. И думаю, я ее получу.
- Какая роль? - спросил Бадди, сразу настораживаясь."
Иерихон напустил на себя таинственный вид.
- Не могу сказать.
- Телевизионный сериал?
- Ничего подобного.
- Реклама?
- Не-а.
- Тогда что же?
- Фильм. Первоклассный. - - Телевизионный?
- Не-а. Настоящий.
- А название?
Иерихон сощурился.
- Так я тебе и сказал! Чтобы ты побежал пробоваться? Ничего не выйдет. Да и вообще контракт у меня на мази. Сучка, которая набирает актеров, вся просто исходит от нетерпения взять меня. - Он сильно осклабился. - Усек?
Да, Бадди усек. А жлоб не проговорится. Он вспомнил Ангель. Она даже и не думала его пилить. Просто заговорила в скверную минуту, когда за душой у него осталось всего сорок два доллара - и никакого способа раздобыть еще. Пособие по безработице? Нет уж! Справки, анкеты, бумажки всякие - это не для него. Так он всегда считал, не начинать же теперь! , - Мне пора, - сказал он, вставая. Пробрался сквозь толпу и вздохнул полной грудью, когда вышел на улицу.
Шелли вышла следом за ним.
- Подвезешь меня? - сказала она.
Он оглядел ее и решил, что она может оказаться полезной.
- Само собой. Моя машина дальше по улице.
Она зашагала рядом с ним. От нее слабо пахло потом и сильно пряными духами.
- Какие танцы ты исполняешь? - спросил он.
- Художественные, - ответила она.
- Стриптизерка?
- Одна из лучших.
- Скромности тебе не занимать.
- А иди ты! Я правда одна из лучших и горжусь этим.
Они подошли к машине, он сел за руль и открыл правую дверцу.
- А ты актер, - заявила она, усаживаясь поудобнее. - Я могла бы сразу догадаться.
- Один из лучших, - быстро сказал он.
Она рассмеялась.
- Да уж! Потому-то ты и ездишь на этой рухляди.
- Она довозит меня, куда требуется. Я за рекламой не гонюсь.
- Не по карману, а?
- Ничего, справлюсь.
Она вытащила из сумочки сигарету с марихуаной и закурила.
- Вот что я тебе скажу, - начала она и предложила ему затяжку, но он мотнул головой. Кому надо, чтобы полицейские остановили их в такой час? - Из тебя получится потрясающий стриптизе?. Тело блеск, и ты умеешь двигаться.
Он расхохотался.
- Ну ты даешь!
Она осталась серьезной.
- Что тут забавного? Платят хорошо, и мужчины занимаются этим теперь наравне с женщинами.
- Я актер. Я же тебе сказал.
- Чем это мешает тебе раздеваться и брать за это деньги?
- Ты, конечно, скажешь, что Сильвестр Сталлоне сделал карьеру этим способом?
- Вот именно. Или ты не читаешь скандальную хронику?
- Этим грязным газетенкам верить нельзя. Ну, а твой приятель Банч… Кранч… Стена Иерихонская. Он раздевается?
- В голом виде на него и задаром смотреть не станут. Сутулые плечи, кривые коленки, и в хлебной корзинке всего ничего.
Он подрабатывает как официант - на голливудских вечеринках.
Думает, так его откроют.
А, к черту! Бадди забрал у нее сигарету, глубоко затянулся и потом небрежно сказал:
- Вдруг да и открыли? С ним же вот-вот контракт заключат.
- Брось! Неужели ты поверил? Да если Йер подаст сандвич Джонни Карсону, он всех оповестит, что его вот-вот пригласят в" Вечернее шоу ".
- Значит, никакого фильма вообще нет?
- Он ходил представляться.
- Для какого фильма?
Она тихонько засмеялась.
- Хочешь подставить ему ножку?
Он осторожно загнал машину на стоянку, удобно расположенную против их дома.
- Мы живем в свободной стране.
- Тебе виднее.
- Так что это за фильм?
- Зайдем ко мне нюхнем. От снега у меня всегда память улучшается.
Он подумал об Ангель. Красивая. Невинная. Ждет его.
Потом он подумал о паршивых сорока двух долларах.
- Ладно. Почему бы и нет?
Джина Джермейн имела агента, менеджера, секретаря, гримера-художника, парикмахера, бухгалтера, советника по вкладам, преподавателя драматического искусства и двух бывших мужей, - и всех их надо было содержать. Все они в чем-то он нее зависели.
Ей было тридцать три года - двадцать девять для прессы. Блондинка - крашеная, а не естественная. Хорошенькая, с круглыми, чуть выпуклыми глазами, вздернутым носиком и людоедским ртом, полным острых, белых, безупречных зубов. На Западном побережье Америки были тысячи девушек таких же хорошеньких, как Джина Джермейн. Но вот тело превращало ее в нечто особенное. Длинные точеные ноги, поджарая задница, двадцатидюймовая талия и огромная грудь. Тридцать девять упругих пышных дюймов с большими бледно-шоколадными сосками.
Звездой Джину Джермейн сделали ее потрясающие груди. В девятнадцать лет она попала на страницы" Плейбоя ", и ее немедленно открыл Голливуд." Сейчас же пошлите за ней!"- распорядились две главы кинокомпаний, три директора студий и четыре восхищенных агента. А она уже была там. Макси Шолто, ловкий деляга, умевший распознать пару сенсационных грудей с первого взгляда, опередил всех." Позвольте, я буду представлять вас, - сказал он, включив на полную силу свою подлую улыбочку. - Позвольте мне сделать из вас звезду ".
Старомодные, но такие весомые слова сработали. Джина оставила довольно тихую карьеру манекенщицы в Хьюстоне и улетела с Макси в Лос-Анджелес, где он устраивал ей небольшие роли то там то сям. Ничего сенсационного. До того дня, когда она вошла в кабинет директора телестудии, села на стул с высокой спинкой напротив него и небрежно раздвинула длинные, точеные, сексуальные ноги, как втолковывал ей Макси.
Налитые кровью глаза директора полезли на лоб от возбуждения. На Джине Джермейн была белая мини-юбочка, а под ней - ничего. Ни колготок. Ни трусиков. Ничего.
Результатом была роль в еженедельном комическом телесериале и еженедельные свидания с телевизионным директором, который через два года скончался от массированного инсульта.
Джина очень огорчилась - он был такой милый старичок. Но, с другой стороны, она, в сущности, больше в нем не нуждалась. Телевидение сделало ее звездой, а Макси сделал ее своей женой.
Телевизионный сериал Джины продолжался пять лет, ее брак - лишь на несколько месяцев дольше, однако они с Макси расстались друзьями, и он был шафером на ее разрекламированной свадьбе с актером, чьим амплуа были мужественные мужчины, а любимым развлечением - избивать ее, так что она развелась и с ним.
Личная жизнь у нее была сплошным хаосом, однако ее звезда продолжала восходить. Фильм, слепленный из комического сериала, принес большие доллары. А она тут же снялась в еще одной кассовой продукции. И оказалась редчайшим исключением из общего правила - звездой малого экрана, которой удалось остаться звездой и на большом экране. Внезапно она стала беспроигрышной картой. Каждый фильм с соучастием приносил деньги. Она давала опору снисходящим супер-звездам, была наивной партнершей эксцентричных комиков, изгибалась, извивалась и раздевалась с утомительным однообразием.
Но зрители так не считали. Зрители ее любили. Она была их Джиной. Чудесной золотой плотью. Киношлюха с золотым сердцем и такими же грудями в придачу. Старомодный тип кинозвезды, приводящий на память Монро и Мэнсфилд.
- Я хочу, чтобы ко мне относились серьезно, - проворковала она однажды вечером в программе Джонни Карсона. - Знаете, Джон, я хотела бы сниматься в других, фильмах. В социально значимых.
Джонни только посмотрел в объектив камеры. Его выражение было шедевром сдержанности. Его выражение сказало все. Зрители покатились со смеху, и у Джины хватило ума замолчать и вернуться к выпячиванию грудей и игривому флирту. Ее душило горькое разочарование. Ну почему, почему она не может сниматься в серьезных фильмах?
Две недели спустя она познакомилась на приеме с Нийлом Греем.
Он был с женой, но ничтожные помехи в виде жен Джину не смущали. Она всегда добивалась того, чего хотела. Одно из преимуществ статуса кинозвезды.
Нийл Грей был воплощением Серьезности с большой буквы. Он снимал умные фильмы, значимые фильмы - те, в которых, по убеждению Джины, следовало сняться ей.
Она незаметно устроилась возле него. Всячески льстила, впивала каждое его слово, позаботилась, чтобы он мог как следует оценить изумительные груди - наклонялась через него, чтобы взять сигарету, бокал, спички. Три дня спустя она позвонила ему.
- Надеюсь, я вас не побеспокоила, - сказала она грудным голосом, прекрасно зная, что должна была побеспокоить его очень и очень, если все шло нормально. - Но мне просто необходим хороший совет, и вы, мне кажется, тот, от кого я могу его получить.
Это его позабавило и заинтриговало. Он знал, что" хороший совет"в переводе означает "хорошо потрахаться". Язык Голливуда был до тонкости известен им обоим.
Завтрак. У нее дома. За высокой стеной на Сан-Исидоро-драйв.
Диетический салат, а следом весьма удовлетворительная постель. Ион, и она равно не имели желания тратить время зря.
Второе свидание две недели спустя. Тот же сценарий. Они почти не разговаривали, но Джину это не расстраивало. Стоило мужчине погрузиться в ее чудесные груди, и он всегда являлся повторить. Времени на разговоры будет еще достаточно.
За обедом, который Грей устроили в "Бистро", чтобы сообщить о своем фильме, она занялась изучением Монтаны. Приехала она в "Бистро"с Четом Барнсом. Нийл чуть не наложил в штаны. Но он мог бы не беспокоиться, она держалась без глупостей. Даже вежливо поболтала с Монтаной, рассказала о своем сценарии. Конечно, она его еще не написала, но ведь напишет!
Так, значит, "Люди улицы" будет новым фильмом Ниша. На следующий день она позвонила своему агенту Сейди Ласаль и потребовала экземпляр сценария.
- Его еще никто не видел, - невозмутимо ответила Сейди. - А кроме того, он, по-моему, совсем не в вашем духе. Насколько я поняла, там действуют два полицейских. Молодой и старый.
- Но ведь там должны быть и женщины! - сердито перебила Джина.
- Наверное. Но роли не для звезд. Я уверена, это не фильм для Джины Джермейн. - Она помолчала. - Да, кстати, дорогая, вы уже прочли "Малышка бьет"?
- Нет! - окрысилась Джина. - Сейди, добудьте мне сценарий Ниша. Я сама хочу решить, для меня этот фильм или нет.
Когда Нийл Грей позвонил с предложением слетать на субботу в Палм-Бич, Джина согласилась без секундного раздумья.
- Но только все отдельно, - предупредил он. - Номера, места в самолете, ну, словом, все.
- Конечно, - согласилась она.
- Тебе придется поскучать. Я должен буду много времени провести с Памелой и Джорджем.
- Я захвачу книгу.