Повинуясь древнему инстинкту женского сострадания, Хилда порывисто обняла Джинджер.
- Если ты переживаешь из-за денег или Стивена…
- Нет. Нет… - Джинджер покачала головой и вновь окаменела.
- Тогда что с тобой? Что стряслось? - Джинджер закрыла дрожащими руками лицо.
Она все еще не до конца понимала, что делает здесь, в кухне Хилды, зачем сюда приехала. Но она ни при каких обстоятельствах не может возвращаться в собственный дом.
- Хилда, какой я была дурой, - глухо сказала Джинджер и почувствовала, как слезы, прорвавшиеся из глаз, смочили ладони. - Я должна была знать, предполагать, но вместо этого… - Она сжала кулаки, тело содрогнулось от ненависти то ли к себе, то ли к миру. - Это было сильнее меня. Как глупо…
Терпеливо Хилда ждала, выслушивая несвязные фразы в течение нескольких минут, потом набрала в легкие воздуха, досчитала до семи и решительно заявила:
- Джинджер, почему бы тебе не начать сначала и не рассказать мне все по порядку?
К лицу Джинджер прихлынула кровь и столь же стремительно отлила, делая ее смертельно бледной.
- Я не могу… рассказать все, - сказала она. - Только немногое, если хочешь… О, Хилда, я не знаю, что мне теперь делать, как пережить…
Как я собираюсь пережить потерю любви, хотела было она сказать, но сумела остановить себя. Она опять, в который уже раз, повторила себе, что, в сущности, никакой любви и не было и Мартина, каким она его себе вообразила, не было. Ничего не было. Не было!
- Доверься мне, - повторила Хилда мягко. Медленно, перемогая себя, Джинджер начала рассказывать, что случилось.
- Он… Этот человек меньше суток знал о твоем существовании и позволил тебе поверить в то, что он твой любовник?! Но ведь он угрожал тебе, он тебя ненавидел!
Джинджер закусила губу, чтобы не закричать.
- Я думаю об этом, думаю… Ведь это я первая решила, что он мой возлюбленный.
- У тебя была амнезия, - мрачно напомнила ей Хилда. - Он знал совершенно точно, каковы ваши реальные отношения, если это может называться отношениями. Он должен был сказать тебе… - Она остановилась, ее глаза горели презрением. - А он притворялся. Фальшивка! Грязный скот!
- Я думала, он любит меня, - сказала Джинджер, - но на самом деле он все это время ненавидел меня, ненавидел…
Закрыв глаза, она укусила себя за ладонь, пытаясь болью загнать еще большую боль глубже. Рыдания подступили к горлу, но так и не прорвались.
- Я не думала, что такое вообще возможно, что так бывает…
Хилда с сочувствием смотрела на подругу. Ее сердце ожесточалось против обидчика Джинджер все сильнее с каждой минутой. Она не хотела расстраивать подругу, расспрашивая, как далеко зашел обман. Это ужасало ее. Одна мысль о том, какую жестокую игру вел с Джинджер этот проходимец, переполняла ее ненавистью к обидчику и состраданием к ней. Понятно, почему бедняжка не смогла поехать домой. Даже вид ее дома вызовет тьму страшных воспоминаний.
- Я не понимаю, как он оправдал свой поступок перед самим собой? Можно обмануть всех людей на свете, можно даже Господа обмануть. Но себя…
- Он хотел вернуть деньги брата, - спокойно сказала ей Джинджер.
Теперь она уже лучше контролировала себя. Возмущение Хилды, разделенная боль и искреннее сочувствие возымели очистительный эффект.
- Так он все это сделал за деньги?
- Нет, не только за деньги, - сказала Джинджер. - Я думаю, что, должно быть, в этом была еще некая доля мести, наказания.
- Да как он мог?
- Мы тоже пытались мстить, - напомнила ей сухо Джинджер.
- Стивен совсем другое дело, - возразила Хилда. - За жульничество Стивена я бы ему…
- Мартин думал, что я… - Хилда не дала ей закончить.
- Обманывать тебя, говорить, что любит… Он спал с тобой?
Безрадостный смех был вполне законченным ответом, однако Джинджер сочла нужным пояснить его:
- Он фактически настоял, чтобы мы спали по разным спальням. О, Хилда… Я так устала. И мне больно говорить о некоторых вещах, прости, милая…
- Слава Богу, что ты вернулась и теперь в безопасности; это главное. - Она дотронулась до руки Джинджер и немного грубовато добавила: - Все пройдет. В конце концов время загладит рану. И хорошо, что память вернулась быстро. Ведь все могло обернуться катастрофой. И не обернулось. Я рада, что твои мучения закончились. Скажи, а как он себя вел, когда ты ему призналась, что все вспомнила? Извинился хотя бы?
- Нет… Я не призналась ему. Я сбежала, Хилда, и оставила записку, - сказала, она беспомощно. - Понимаешь, наша жизнь вместе походила на мечту, а, когда я вспомнила, что мы не любовники, мечта рухнула. Мне было невыносимо больно. Я не хотела объяснений. Я сбежала.
- Кошмар. - Хилда обняла подругу.
Джинджер печально улыбнулась. Хилда назвала бы ее сумасшедшей, если бы она призналась, что никогда не забудет сладости разделенных с ним мгновений, радостных пробуждений, счастливых снов. Что она будет тосковать по Мартину, пусть даже ее мысли о нем навсегда отравлены его предательством.
Но это ее тайна, ее крест на всю оставшуюся жизнь.
- Как только земля таких носит… - Хилда ласково гладила Джинджер по волосам. - Ты устала, тебе необходимо выспаться. Пойдем-ка в спальню.
- Нет. Не хочу, - возразила Джинджер, но все же покорно последовала за Хилдой по лестнице наверх.
- Как она? Отошла? - спросила Венди с тревогой. - Что сказал доктор?
- Ничего страшного, - ответила Хилда Венди, усаживаясь поудобнее в кресле и пододвигая поближе телефон. - Доктор дал ей массу рекомендаций, но это он отрабатывал свой гонорар. Главное, к чему сводилась его речь: Джинджер нужно отдохнуть и вылежаться после перенесенных потрясений.
Хилда не собиралась распространяться о причинах депрессии Джинджер; она представила дело так, словно бы Мартин был просто случайным прохожим, оказавшим ей помощь после несчастного случая. Теперь, по версии Хилды, добрый самаритянин куда-то исчез.
- Она говорила, где пропадала все это время? - спросила любопытная Венди.
- О, она хотела немного развеяться и забыла нас предупредить. - Хилда боялась распалить любопытство подруги. Пока что врать было легко, но выкручиваться и дальше она не собиралась. Внутри же Хилда не просто кипела возмущением, у нее в глазах темнело от ярости. Как, глядя на маленькую беззащитную Джинджер, этот ирод мог подумать, что она запачкана хоть в чем-то дурном? Но даже если бы и так! Кто дал ему право наказывать порок такими методами? Он же чуть не свел несчастную с ума!
Хилда дала Джинджер немного бренди и укрыла ее теплым одеялом. Страдалица заснула сразу и так крепко, что даже не ворочалась во сне. Хилда полчаса посидела с нею рядом, потом устроила Пупси и Наполеона в их новом временном доме: корзину Пупси она поставила возле камина, а плюшевый домик кота - в углу, рядом с креслом. До наступления темноты ей еще предстояло просмотреть немало деловых бумаг и ответить на полдюжины писем. Финансовая империя отца по-прежнему процветала. И что бы ни случилось, дела есть дела.
- А ты, уважаемый, охраняй сон твоей госпожи. Если какой-нибудь безрассудный мужчина посмеет проникнуть в дом, закусай его до смерти и зацарапай до полной неузнаваемости! - строго-настрого приказала она Наполеону, который в ответ лениво потянулся и потрусил на кухню, где, как ему было прекрасно известно, для него и Пупси поставили мисочки с кормом. Собачий корм гораздо вкуснее кошачьего. Особенно, если его украсть.
11
- Как он?
Мартин отбросил газету, которую читал: мать вышла из палаты отчима, аккуратно прикрывая за собою дверь.
- Ему лучше. - Мягкая улыбка осветила усталое лицо изящной пожилой женщины. - Это не сердечный приступ. Мы зря беспокоились. Но врач хочет выяснить, в чем причина его утреннего недомогания.
- Мне кажется, что причина в Гилли. В его поездке в Америку. Отчим переживает, но не подает виду. Поговори с ним, объясни, что в Америке живут такие же люди и даже говорят по-английски. Ничего с парнем не случится.
- Ты не прав, Мартин. Твой отчим переживает больше из-за того, что тебе придется и дальше финансировать мальчика. Ему кажется, что это не совсем справедливо. - Она остановилась и внимательно посмотрела на изумленного Мартина.
- Мама, ради Бога, надеюсь, он не думает, что я завидую шансу, выпавшему на долю Гилберта?
- Нет. Нет, конечно, - заверила его мать. - Ему известно, как ты любишь брата, Мартин; ты столько для него сделал, ты много трудишься для всех нас. Но я хотела с тобой поговорить не об этом. Только не спорь со мной, Мартин. Я мать и хочу знать, намерен ли ты хотя бы на этот раз жениться?
- Что?!
- Я мечтаю о внуках, мой мальчик. А у тебя появилась женщина. Не отрицай это, Мартин. Я вижу по глазам, что на сей раз дело серьезно.
Мартин был так ошеломлен, что не смел отрицать ее материнскую догадку.
- Но я не хочу говорить об этом, мама, - твердо сказал он.
Однако крепко же Джинджер засела у меня в мозгу, раз мать поняла все с первого взгляда, подумал он.
- Расскажи мне о ней, - настаивала мать, используя свое материнское право на бестактность, когда дело касалось личной жизни любимого сына.
Мартин принужденно засмеялся.
- Видишь ли, мне почти нечего тебе рассказать. Если ты вообразила ее райским созданием, на котором красиво будет смотреться белое платье, я тебя разочарую: она - порождение ада и ей больше бы подошел адский огонь и смола.
Его лицо потемнело. Мать, конечно, отметила перемену, произошедшую у нее на глазах. Если только воспоминание на него так подействовало, значит, его чувства глубоки как никогда.
- И все-таки расскажи. Я хочу знать все, - не отставала мать.
- Тебе не понравится то, что ты услышишь, - предупредил он мрачно.
Почти полчаса Мартин обстоятельно рассказывал матери о случившемся с ним. Он не упустил ни одной детали, чтобы более к разговору уже не возвращаться. Его сухой и горький рассказ потряс мать. Когда Мартин закончил и посмотрел на нее, она сидела бледная, с поджатыми губами и хмурилась.
- Ты прав, хорошего в твоем рассказе мало, - признала она напряженно. - Мартин, как ты мог с ней так жестоко поступить? Бедная девочка. Что она, должно быть, чувствовала!..
- Бедная девочка? - Мартин взорвался. - Мама, она… Если ты готова ей посочувствовать, тогда…
- Мартин, ты не представляешь, какую ты ей нанес травму. Ясно, что она любит тебя.
- Почему ты решила, что у нее вообще могут быть какие-то чувства, кроме чувства наживы?
- Но это настолько очевидно, - перебила его мать мягко.
- Мама, ты фантазируешь на пустом месте. Ведь она просто воровка. Потому что…
- Потому что облегчила кошелек Гилли на пять тысяч. Мартин, но ты же ничего не узнал толком. Может быть, были и смягчающие обстоятельства? Или ее оклеветали?
- Мама! Я много лет в бизнесе. Я могу отличить мошенничество от вынужденной кражи. Не с голодухи же она обчистила мальчишку, а продуманно и подло.
- Но так ли важно, что она делала, Мартин? - продолжала удивлять Мартина мать. - Ты так возмущаешься, потому что любишь ее. Я знаю, что и она должна любить тебя. Мартин, я никогда не говорила тебе, но, когда я только познакомилась с твоим отчимом, из школьной кассы пропали деньги, небольшая, конечно, сумма, но все-таки это было настоящим воровством. Все улики тогда указывали на меня. И никто не сомневался, что именно я взяла проклятые деньги. А твой отчим только недавно понял, что влюблен в меня. Он практически не знал, кто я такая, что у меня за душой. Но он не поверил в мою виновность. Он в тот же день объяснился мне в любви.
- Но не ты же украла, мама! Джинджер…
- Мартин, ты не слушаешь меня, - сказала мать. - Так же, как не слушаешь свое сердце. Разум подчас заблуждается, сердце не ошибается никогда. Навести ее, - посоветовала она ему. - Навести свою Джинджер, Мартин, и скажи, что любишь ее.
Однажды он уже сказал женщине, что любит ее, и счастье обернулось кошмаром. Но на этот раз, кажется, жизнь позволяет ему начать все сначала. А вдруг на сей раз ему повезет больше? Если разобраться, он сам развалил их брак с Барбарой. Он не смог стать таким, каким она хотела его видеть: заботливым, веселым, изобретательным в постели. Он был занудой. Только и всего. С Джинджер иначе. Ему даже не нужно стараться, притворяться. Само собой получается, что она нуждается в его заботе, а он в том, чтобы заботиться о ней. И, главное, им хорошо в постели.
Его мать права: он поспешил с выводами. Ему не хватило времени, чтобы разобраться во всем.
Мартин хотел свернуть на Йоркшир, но вместо этого пропустил поворот и устремился в Эксетер. Он сам себя ругал за ребячество. Но не мог поступить иначе.
Он любит Джинджер, и любит ее так глубоко и так сильно, что… Что, честное слово, готов уже отказаться от принципов, от убеждений, наработанных годами.
И существует большая вероятность, что Джинджер тоже захочет измениться. В его лице она нашла давно желанный идеал. Она проявила к нему немыслимую нежность, она отзывалась на каждое его слово всей душой. Она способна к перерождению. И он ей поможет, черт побери!
Но он фактически не знает настоящую Джинджер. Может статься, что, выйдя из лабиринтов фантазии в тот момент, когда к ней вернулась память, Джинджер больше не захочет играть в благородство и преданность. Что тогда? Сможет ли он силой своей любви заставить ее вновь измениться? Вряд ли.
Тем не менее попытаться стоит.
- Джинджер, еще рано что-либо говорить конкретно, полежи в постели хотя бы день! Пусть доктор сделает анализ и тогда мы решим, больна ты или здорова!
- Хилда, я никогда не чувствовала себя лучше, - устало возразила Джинджер.
Джинджер почти пожалела, что доверилась подруге. Забота Хилды становилась навязчивой.
- Я должна вернуть свою жизнь в нормальное русло. Я хочу почувствовать себя независимой от пережитого кошмара, а в постели, ничего не делая, я только о нем и думаю.
- Ты слишком торопишь события, моя дорогая. Тебе рано переезжать от меня и тем более приниматься за дела.
- Я уверена, что Венди и Мэгги меня поняли бы, - сказала Джинджер немного резко.
- Не думаю, Джинджер. Они согласны со мной. Тебе нужна передышка. Конечно, я не говорила им о том, что с тобой произошло, но даже одного твоего вида достаточно, чтобы положить тебя в больницу минимум на месяц. Пойди приляг.
- Расскажи, что поделывают Венди и Мэгги, - попросила Джинджер, садясь в кресло.
- У Мэгги, кажется, какие-то проблемы с хрусталем, который она заказала в Праге, и она тщательно скрывает это от Венди. А у Венди, на мой взгляд, небольшие размолвки с Крэгом, и она так же тщательно скрывает это от Мэгги.
- Бедная Мэгги; надеюсь, ее заказ скоро пришлют. Она рассчитывает поправить им свои финансы, не прибегая к помощи Венди.
- Пора бы уже ему прибыть…
- Тебя что-то мучает, Хилда, не хочешь поделиться? - неожиданно в лоб спросила Джинджер.
Хилда немного помялась. Она не собиралась сегодня тревожить подругу, но, зная характер Джинджер, можно не сомневаться, что та добьется объяснений.
- Видишь ли, Джинджер, - начала Хилда, - я чувствую себя виноватой перед всеми вами. Это я развязала никчемную вендетту. И вот теперь Венди ссорится с Крэгом, а бедняжка Мэгги…
Джинджер внимательно посмотрела на Хилду. Иногда ей казалось, что подруга не моложе, а старше и рассудительнее, чем она, Джинджер.
- Ты хороший друг, - успокоила она Хилду, - и ты во всем права. Не вини себя, не грызи понапрасну. Знаешь, - внезапно решила она, - я, пожалуй, еще погощу у тебя недолго.
- Джинджер, дорогая! Я-то думала, что помогу тебе и позабочусь о твоем здоровье, а теперь ты берешься меня опекать! Спасибо. Я перевезу твои вещи ко мне, если не возражаешь.
- Джинджер, давай пообедаем с шиком!
- Ты решила выпустить меня из заточения, Хилда?
- Нет уж, сиди под замком, беглянка! Опять исчезнешь, что я скажу тогда Венди с Мэгги? Давай приготовим что-нибудь этакое.
Джинджер и Хилда быстро составили меню, и Хилда ушла. Она собиралась зайти к Джинджер, собрать вещи подруги и потом на ее машине объехать магазины.
Когда за Хилдой закрылась дверь, Джинджер облегченно вздохнула. Она была уже в состоянии вернуться в свое поместье на холме, но поняла, что действительно нужна преданной подружке. В душе у Хилды совершается какой-то переворот. Кажется, она разочаровалась в идее мести, которая составляла весь смысл ее существования последние месяцы. Джинджер знала, что подобные "революции" проходят тяжело и напряженно. Потому и согласилась погостить у Хилды еще немного.
От размышлений ее отвлек телефонный звонок.
- Алло, - сказала Джинджер в трубку, не думая представляться. Все, кто звонит сюда, прекрасно знают ее голос.
Но на том конце провода оказался кто-то незнакомый.
- Алло! - Джинджер услышала приятный женский голос. - Я говорю с Джинджер Грэхем?
- Да, но с кем я?..
- Меня зовут Рут, я мать Мартина Фостера. - Джинджер уже собралась бросить трубку, но не сделала этого: голос женщины располагал к себе моментально, не хотелось обижать хорошего человека.
Мать Мартина, судя по всему, вполне соответствует своему голосу. Она прекрасно понимает все недостатки сына и чистосердечно поведала о них Джинджер.
- Я не пробую оправдывать Мартина и уж конечно не считаю возможным сразу простить его за то, что он сделал, но, Джинджер, будьте великодушны. Он любит вас. Очень.
Голос Рут дрогнул, и Джинджер чуть не разрыдалась.
- Нет, Рут, вы ошибаетесь, он никогда не любил меня. В тот момент, когда мы встретились в больнице, в его глазах я не заметила ни тени любви. Я ее только придумала. Теперь-то я понимаю…
- Нет, - перебила ее Рут, - он не любил вас тогда, но, в конце концов, он и не знал вас тогда…
- Он воспользовался мною, как… как…
- Да, его невозможно оправдать даже заботой о Гилли. Но, Джинджер, мне кажется, что вы любите моего сына.
- Почему вы мне позвонили?
- Потому что я - женщина и мать. Поверьте своему сердцу, девочка! Вы же всегда знали, что он любит вас. Просто гнев затуманил вам мозги.
"Я люблю тебя!" - исступленно твердил он ей, когда они занимались любовью. Тогда она не сомневалась, что он говорит правду. Воспоминание обожгло ее и яркой молнией осветило все ее прежние мрачные мысли.
- Это он попросил, чтобы вы поговорили со мной? - спросила Джинджер.
- Нет. Мартин очень гордый и независимый человек. Ему лучше вообще не знать о моем звонке.
- А как вы узнали, где я? Ах, Боже мой, я же сама оставила номер на автоответчике!
- Ваша амнезия, Джинджер, могла быть потому, что вы не хотели признаваться себе в том, что Мартин вам чужой. И сообщение на ответчике оставили для того, чтобы он вас разыскал. Джинджер, женщины обладают многими прекрасными инстинктами, которые действуют помимо разума. Вам сразу понравился Мартин. И вы окольными путями привязали его к себе. Мне кажется, что я права.
- Но все это не объясняет его поступка!
- Знаете, Джинджер, он с юности искал совершенную женщину. Когда он описывал мне вас, мне показалось, что он нашел свой идеал. Может быть, дело не только в деньгах бедного Гилли, но он просто не удержался. Он же говорил, что пытался совладать с собой, но ему не удавалось.
Джинджер засмеялась.