- Ну я решила не оскорблять твоих чувств после моральной травмы, - не осталась в долгу та.
- Прекрати издеваться. Вообще-то ты права. Помаринуй Льва. Мужскому полу это полезно. Чем труднее добиться, тем выше ценят добычу. Кстати, о Марлинском с тех пор ни слуху ни духу?
- Как раз наоборот. Звонил.
- Ну да? И что?
- Ничего. Я в это время со Львом была.
- Несостыковочка, - посочувствовала Дарья. - Ну скажи на милость, какие же мужики уроды. То неделю молчок, а то в один день скопом на тебя сваливаются. Ты ему хоть перезвонила потом?
- Собиралась, но ты помешала.
- И она молчит! Давай звони, пока не поздно! А потом сразу мне. Иначе я не засну!
X
В последний момент Ирина задумалась: а нужно ли ей отзванивать Марлинскому? То есть ей очень хотелось услышать его голос, но гораздо разумнее послать сообщение. Если он действительно хочет поговорить с ней, он отзвонит. А если просто от нечего делать лишний раз поприветствовал, то ее звонок тем более совершенно ни к чему. Сообщение же позволит ей сохранить дистанцию и не показать слишком сильной заинтересованности. В то же время и вежливость будет соблюдена: он звонил, она ответила. И в рамках приличия, и достойно.
Ирина изрядно поразмышляла над текстом. Наконец, получилось то, что надо: "Вернулась домой, прочла сообщение. Спасибо, что не забываете. Ирина". Телефон пикнул. Сообщение унеслось в Вену.
Пять минут спустя зазвонил городской. "До чего же Дашка нетерпеливая!" - Ира вздохнула и взяла трубку.
- Дашка, ну неужели…
- К сожалению, я не Дашка, - перебили ее. - Хотя первые две буквы в именах совпадают. Давид Марлинский вас беспокоит.
- Вы? - от неожиданности Ирина чуть не уронила трубку.
- Тут эта чертовщина с разницей во времени. Надеюсь, я не поздно?
- Все в порядке, Давид. Я только из театра вернулась. - Ирина отметила, что голос у нее, к счастью, не дрогнул. Вполне нормально, кажется, прозвучало, без лишних эмоций.
- Значит, культурно развлекаетесь? Где были?
- В МХТ имени Чехова, бывшем МХАТе, - торопливо принялась объяснять она. - Раньше Ефремов был главный, теперь Табаков.
- И как? - полюбопытствовал Давид.
- Очень мило.
- По нашим временам, и то хлеб. Главное, что не разочаровались.
- Да, пожалуй, не разочаровалась. - "Какой пустой разговор получается! - про себя добавила она. - Ведь сказать хочу совсем другое!"
- Я вот что звоню, - продолжил Давид, и Ирина уловила в его тоне напряжение. - Мой график неожиданно поменялся. Одно отменили, зато другое предложили. Короче, в первых числах февраля прилечу в Москву. Вы никуда не уезжаете?
- Куда же мне деться? - Ирина вздохнула. - У меня работа.
- Вы, насколько я понял, в институте преподаете. А в начале февраля у студентов каникулы. Или у вас уже и это изменилось?
- В некоторых вузах действительно изменилось, - подтвердила Ирина. - Но у нас, в университете, по-старому. И я никуда уезжать не собираюсь.
- Я очень рад!
- Чему? - удивилась она.
Он замялся.
- Естественно, не тому, что вы не поедете отдыхать, а тому, что мы с вами сможем увидеться.
- Снова хотите пригласить меня на концерт? - спросила она и подумала: "Хорошо, что заранее предупредил. Хоть успею что-нибудь прикупить из одежды".
- На концерт, естественно, тоже, но мне бы хотелось с вами… и просто встретиться.
- За тарелкой щей? - вырвалось у нее. Вот уж впрямь слово не воробей!
Кровь бросилась ей в лицо. Счастье еще, что Марлинский ее не видит! Ужас! Что он теперь о ней подумает! Клуша со щами!
Давид, однако, весело рассмеялся. Ее слова явно показались ему забавными.
- Ой, щи, если можно, обязательно! Только с одним условием: в этот раз я буду ими вас угощать. Не домашними, конечно. Кулинар из меня совсем никакой. Зато обещаю хороший ресторан.
- Вы меня уже угощали в ресторане.
- Это не в счет. Коллективный выход. А я предлагаю вдвоем где-нибудь посидеть. Если вы, конечно, не против. Как вы на это смотрите? В зависимости от вашего ответа выстрою свое расписание, - скороговоркой добавил он. - Если согласны, урву лишний денек в Москве.
- Ради меня? - в полном потрясении выдохнула Ирина. Чем же она могла ему так понравиться? Ведь он - великий пианист, а она в музыке почти ничего не смыслит!
- Именно ради вас, - отчеканил он, словно стремясь убедить ее, что у нее не слуховые галлюцинации. - Если вам сложно сразу ответить, подумайте до завтрашнего утра. Дольше, к сожалению, нельзя. Мне агенту ответ надо днем дать. Во сколько вы завтра на работу уходите? Я вам перезвоню.
- В девять, - автоматически сообщила она. - Но я и сейчас вам скажу: конечно же, с удовольствием с вами встречусь. И на концерте, и без концерта. И… даже без щей!
- А вот это, Ира, фигушки! Щи за мной! - ликующим голосом провозгласил он. - И завтра вечером я вам опять позвоню, чтобы точно сказать: что, где и как. В это же время удобно?
- Да, Давид. Удобно.
- Тогда до завтра!
Ира медленно дошла до ванной и, взяв ватный диск, принялась снимать с лица макияж. Мысли путались. Восторг мешался со страхом. Давид недвусмысленно намекал на свой интерес к ней! Хочет встретиться наедине! Больше того, готов ради этого изменить свой график гастролей. Мечты сбываются. Однако она не знала, радоваться ей или плакать. Ей так хотелось быть с ним! Но в то же время подобный поворот событий ее пугал. Марлинский - известный исполнитель! А кто она? Преподавательница английского, каких тысячи. Что у нее с ним может быть общего?
Они едва знакомы. Вероятно, какая-то черточка его в ней зацепила, а остальное дофантазировал. Но иллюзии быстро проходят. Узнает ее поближе, и настанет разочарование. Давиду что? У него бурная и насыщенная жизнь. Толпа женщин, готовых в любой момент пасть к его ногам. Утешится. Страдать ему некогда, да и незачем. А она, Ирина… Сможет ли перенести такой удар? А ведь он ее ждет. Может, не сразу, но ждет. Слишком уж они разные - Давид, весь во власти чарующих звуков и гармоний, и она, Ирина, полный в этом профан. И в околомузыкальной жизни она ничего не смыслит. И в интригах не сильна. А вокруг него они наверняка плетутся, и Марлинскому нужен такой человек, который разбирается в этом и способен ему облегчить жизнь.
Ирина совсем из другого мира. Она ни с кем из известных людей не знакома, и связей у нее никаких нет. Будет чувствовать себя при нем вечной Золушкой. Конечно, это в том случае, если он намерен завести с ней серьезные отношения. Или он о них вовсе не помышляет? Решил завести легкую интрижку с женщиной из другого мира? В таком случае ясно, чем она его привлекла. Наскучили ему околомузыкальные дамы! А она для него, с одной стороны, нечто свеженькое и необычное, а с другой - не совсем известно кто. С Настей знакома, и с Галиной Павловной… И ясно, что человек она приличный, не охотница за деньгами и знаменитостями.
Весь вопрос, готова ли она на сию роль? Наверное, да. Ради Давида она была готова на все. Может, так даже и лучше. Более серьезная связь с ним налагала бы чересчур большую ответственность. Пришлось бы соответствовать его положению. А Ирина не была уверена в своих силах. Вот легкий роман мало к чему обязывает. Вероятно, он даже в свет ее не станет с собой выводить. И прекрасно. Станут встречаться наедине. Зато в часы, проведенные вместе, Марлинский будет принадлежать ей одной. Их, конечно, окажется мало, этих часов! Но даже стань она его женой, времени все равно набралось бы немного, при его графике работы и разъездах по всему свету.
Ирина поймала себя на том, что уже пятый раз протирает лицо. Какая жена? Человек всего-навсего пригласил ее в ресторан, а она их совместную жизнь расписала чуть ли не до конца столетия!
Зазвонил телефон. Неужели у Давида опять какие-то изменения?
- Ты что, уже спать легла? - послышался в трубке недовольный голос Даши. - И, конечно, забыла мне позвонить! Или не поймала его?
- Поймала. Он мне сам перезвонил. Даша, ты не поверишь! Он приедет в первых числах февраля, специально чтобы со мной увидеться!
- Прямо так и сказал? Обалдеть! - часто-часто задышала в трубку Дарья.
- Нет, он сказал, что если я соглашусь с ним встретиться наедине, то переиграет свой график и еще на один день останется в Москве.
- Значит, не зря ты со Львом встретилась. Гляди, как на Марлинского подействовало!
- Даша, он и знать об этом не знал.
- Знать ему как раз и не надо. Зато чует, за тридевять земель отловил, что баба может уплыть. Гений, подруга, он во всем гений.
- А мне казалось, наоборот: если в одном гений, то в остальном - полный нуль.
- Мало ли что тебе казалось. Главное - результат. Куда пригласил-то?
- На концерт. И еще куда-то, но это он сообщит позже.
- Ой, как же я за тебя рада! Слу-ушай, а если у него еще чуть-чуть свободного времени останется, приходите к нам в гости…
- Дашка, не загоняй! У него, наверное, времени в обрез. Если хочешь, могу попросить на твою долю билет на концерт, - сжалилась Ирина. - Полагаю, это реально.
- Правда? Сможешь? Умираю, как хочу! Артур все равно музыку не любит. А я на Марлинского с удовольствием с тобой пойду. Ты меня хоть познакомишь?
- Познакомлю. Обязательно.
- Потрясающе! Слушай, а если вы еще с ним поженитесь, мы же домами станем дружить!
- По-моему, ты слишком торопишься.
- Не мешай мне мечтать!
- Вообще-то, в данном случае мне мечтать полагается.
- А я, значит, уже ни на что не имею права?
- Да имеешь, имеешь. Только не спеши с выводами. Я сама еще ничего не знаю. И ничего не понимаю. Дай мне хотя бы вдвоем с ним остаться.
Подруга зевнула.
- Ладно. Пойду на боковую. А то день сегодня получился тяжелый. На сплошных нервах.
Не успела Ира положить трубку, раздался новый звонок. Сердце опять екнуло. Давид. Но в трубке звучал незнакомый голос.
- Ира, извините, пожалуйста, что так поздно. Честно вам в течение дня звонил, но у вас то никто не подходит, то занято. Вот и отважился под ночь вас побеспокоить. Понимаете, такое событие…
- Простите, а с кем я говорю? - терялась в догадках она.
- Ой, я не назвался! Колесников.
Ира совсем растерялась, ибо твердо помнила, что среди знакомых у нее нет ни одного Колесникова.
- К сожалению, не припоминаю.
- Уже забыли? - расстроился собеседник. - Мы ведь с вами на Новый год познакомились.
- Вероятно, я вас не по фамилии знаю, - сказала Ирина, пытаясь сообразить, кто из оставшихся трех мужчин на Новом году мог носить фамилию Колесников.
- Василий Мефодьевич я, - обиженно пояснил мужчина.
- А-а! Вдо… Ва… Василий, здравствуйте. Очень приятно! - постаралась бурными восклицаниями закамуфлировать неловкость Ирина. Ужас! Едва человека вдовцом не назвала! - Просто замечательно, что вы мне позвонили! - продолжала от охватившего ее смущения тараторить она. - Я вас тут вспоминала! - Ох, опять глупость ляпнула! - И вашу сестру… - Снова двусмысленность, учитывая как эта сестра обхаживала чужого мужа.
Василий, видимо, потрясенный неожиданно теплым приемом, совсем замолк.
- Вы меня слышите? - Ире пришлось выводить его из ступора.
- Да, да, конечно! - обида в его голосе уступила место бурной радости. - Я вот как раз что звоню: у меня завтра событие назрело совершенно неожиданно.
"Никак, юбилей, и он пригласить меня вознамерился?" - не на шутку встревожилась Ирина. Только этого ей не хватало! Теперь мучайся, подарок незнакомому человеку придумывай…
- У меня близкий друг - художник… - Еще лучше - юбилей у художника!
- У него выставка открывается. Вернисаж. Он меня пригласил, а я вас. Он - известный художник. Там вся Москва будет. Пойдемте?
"Да что ж их всех троих разом разобрало? - подавленно внимала ему Ирина. - Неужели Даша права? Чуют и вступили в соревнование?" По совести надо бы отказать. Зачем еще одного обнадеживать понапрасну! С другой стороны, он приглашает ее на выставку. Светское мероприятие, не более того. Даже менее интимное, чем поход в театр. Марлинский небось тоже в ожидании их встречи не дома сидит, а вращается в обществе. Вот и она повращается. Даже хорошо.
Будет ему потом что рассказать. Посмотреть картины - не шары в боулинге гонять. Не так часто она в последние годы на выставки выбиралась. Может, чуть чаще, чем в театр. А уж на вернисажах Ирина вообще никогда не была.
- Спасибо, Василий. С удовольствием.
- За вами куда заехать? Начало в пять.
- Тогда домой. - И она продиктовала адрес. Утром Иру подняли с кровати настойчивые звонки в дверь. Пока она бежала открывать, сердце бешено колотилось, неужели что-то с родителями? Уже у самой двери она спохватилась: тогда бы скорее по телефону стали звонить. Осторожно выглянув в щелку, она заметила за матовым стеклом общей двери маячащий силуэт.
- Кто? - крикнула.
- Доставка! - рявкнули в ответ.
- Вы ошиблись. Я ничего не заказывала.
- Мне без разницы. У меня ваш адрес. Велели доставить.
- Сейчас халат надену и выйду.
За халатом, впрочем, Ирина не пошла. Натянула поверх ночнушки пальто. На лестничной площадке стоял, зевая, молодой человек в униформе. Едва Ирина открыла, он сунул ей под нос квитанцию.
- Ваш адрес?
- Мой, - подтвердила она.
- Имя ваше?
- Мое.
- Тогда обязаны расписаться.
- Ноя…
- Не распишитесь, меня уволят, - с напором проговорил посыльный.
Ира расписалась, после чего ей был вручен огромный букет синих ирисов.
- От кого? - ахнула она.
- Вам лучше знать, - кинул на нее многозначительный взгляд молодой человек. - Я всего лишь посыльный, - добавил он, входя в лифт.
- И записки нет?
- Не-а. - Напоследок он ехидно оглядел Ирину с ног до головы. - Что, мужиков так много? Запутались?
"Хам!" - хотела крикнуть Ирина в ухмыляющуюся физиономию, но лифт с посыльным уже уехал.
Дома, увидев собственное отражение в зеркале, она ужаснулась. Ну и видок! Лицо заспанное, опухшее. Волосы торчком. Смятая ночная рубашка, выглядывающая из-под пальто и голые синюшные ноги в шлепанцах. С букетом роскошных ирисов плохо сочетается! И, главное, от кого цветы? Никогда еще ей через посыльного букеты не дарили! Наверное, Лев. Его работа. Марлинский далеко. С вдовцом они накануне ночью первый раз поговорили. Не повод для цветов на дом. Отношения еще не те. А Лев, как она уже знала, любит дарить цветы. Видимо, тоже что-то почувствовал и счел за лучшее, не дожидаясь субботы, произвести дополнительное впечатление.
Заваривая кофе, Ирина терзалась сомнениями. Вежливость требовала позвонить Льву с благодарностями. Жест-то и впрямь красивый. Но так не хотелось утром с ним разговаривать! Оставить до субботы, когда по-любому с ним увидится? Оскорбительно. Не заслужил он от нее такой холодности.
Ира выпила кофе, вымыла чашку и устало направилась к телефону. Быть одной, конечно, несладко. Однако с шлейфом поклонников тоже, оказывается, тяжело и обременительно. Каждый требует внимания и покушается на твое время. То есть с Марлинским общение, кроме радости, ничего не доставляет. Но Лев, не говоря уже о вдовце, точно лишний. Зря она Дашку послушалась. Не тот у нее характер. Не доставляет ей удовольствия нескольких мужиков сразу за нос водить. - Ну может, немного греет самолюбие, и только.
Лев по домашнему телефону не отозвался. И по мобильнику оказался недоступен. Теперь она могла с чистой совестью отложить разговор до вечера.
Василий, как и договорились, позвонил в домофон ровно в четыре. Она спустилась. Возле подъезда стоял серый "Ауди". Василий вышел навстречу и открыл заднюю дверцу. "С шофером приехал, - отметила Ира. - Ой, пыль в глаза пускает!"
Как оказалось, Ирина была не права. Как объяснил Василий, после вернисажа намечен банкетик, потому и за руль сам не сел.
"Любит выпить", - невольно констатировала Ирина.
Вдовец весь путь до галереи громко разглагольствовал на тему, какие они близкие друзья с виновником торжества, как тот настойчиво просил его сегодня быть, как обрадуется, увидев его со столь очаровательной спутницей, сколь растет знаменитость этого художника, как неуклонно дорожают его работы и так далее и тому подобное в том же духе.
Выставка располагалась в нескольких залах галереи, заполненных народом. То и дело мелькали лица, знакомые Ирине по телеэкрану, газетам и журналам.
Василий потащил Ирину знакомить с художником. Впечатления она на него явно не произвела. Он бегло кивнул, потрепал Василия по плечу, бросил ему пару слов и переключил внимание на кого-то еще.
- Могучий человечище, правда? - с восхищением произнес вдовец.
Ирине возразить было нечего. Художник был почти двухметрового роста, с полуметровой смоляной бородой, с косой саженью в плечах и по меньшей мере пятидесятым размером ноги. Сапожищи на нем, во всяком случае, были огромные, хромовые, и брюки он в них заправил.
- Соль русской земли, - продолжал восторгаться вдовец.
Ирина молча кивала.
- Пойдем, работы его покажу! - захлебывался от преклонения Василий. - Сама убедишься, какой грандиозный художник. Нет, конечно, пока не Шилов… А-а-а, - по-своему истолковал ее молчание он, - тебе, наверное, Глазунов больше нравится.
- Да, в общем, я между ними особой разницы не вижу, - сказала Ирина, которой уже не нравились ни тот, ни другой ухажер.
Василий растерянно промолчал, потом вдруг улыбнулся.
- Да ты не робей. Я в этом искусстве тоже мало чего понимаю. Но талант-то сразу видно.
Вот, возьми, Айвазовский: мощь! Каждому ясно. Или там Шишкин. Спору нет. А вот эти кубики всякие…
- Вы имеете в виду "Черный квадрат"? - поинтересовалась она.
- Ну хоть бы и его. Как его… этого? Который нарисовал.
- Написал, - поправила Ирина. - Малевич.
- Вот! Даже фамилия соответствующая. Намалевал! Так и я могу. А ты попробуй, чтобы картина тютелька в тютельку как в жизни получилась. Не каждому дано. А вот у Андрюхи выходит. Смотри!
На Ирину с холста взирал Жириновский во всех подробностях, вплоть до последней поры на носу.
- А этот! - уже демонстрировал ей следующее полотно Василий.
Ирина увидела портрет писателя Валентина Распутина - тоже очень натуралистический. Потом пошла череда среднерусских пейзажей! В основном осенних. Однако осень была не сияющая, золотая, а глубокая, унылая, переходящая в зиму. С почерневшими голыми ветвями и пожухшей ржавой травой.
- Сила, да? - осведомился вдовец.
- Да как-то мрачновато, - выдавила из себя Ирина.
- Так ведь думает человек, - на полном серьезе отвечал ее спутник. - Жизнь-то у народа какая тяжелая, вот он настроение и отображает.
И Ирине в который раз нечего было возразить. Они перешли в третий зал. Натюрморты. Неизменный элемент каждого - водка "Гжелка". А в остальном - что придется: "Гжелка" и яблоко, она же и карамелька, или селедка, или… мертвый фазан. Нашелся даже натюрморт с "Гжелкой" и черепом.
А потом Ира вдруг увидела Льва. Не на портрете - живого. Он застыл, с недоумением глядя на нее.