– А настоящей не было ни разу, – стоял на своем Генри, – Большинство женщин стремятся использовать Элен в своих целях, а тайком, за глаза – выставить ее в смешном свете. На вершину славы она взлетела слишком быстро и просто не успела изучить все эти мелкие уловки. Добрая половина девиц в этом городе начинает свою артистическую карьеру, не обладая ни вкусом, ни хорошими манерами. Но они усваивают и перенимают их – в раздевалках кордебалета, от других девушек – узнают, какие книги надо читать или говорить, что прочитала, как одеваться. И к тому времени, когда они добиваются успеха, все острые углы у них уже выровнены, сглажены. А Элен целых два года потратила на то, что пела в притоне. Она не научилась ничему такому. И после первого же своего шоу взлетела ввысь со скоростью ракеты. А любого, кто возглавляет список хитов, люди всегда принимают таким, каков он есть. В одночасье Элен стала слишком знаменитой и яркой фигурой, чтобы кто-нибудь отважился давать ей советы, как одеваться и как разговаривать. Все добродушно посмеивались над ее вульгарной речью, давая ей понять, что она у нее мол, очень колоритна. Не бросай ее, Анна, ей необходим такой человек, как ты.
На столе у Генри зазвонил служебный телефон. Секретарь сказала ему в трубку, кто будет говорить. Генри кивнул и передал трубку Анне.
– Аллен.
– Я поговорю из приемной, – поспешно сказала она. Генри махнул рукой.
– Брось, здесь все твои друзья. Она взяла трубку, чувствуя на себе пристальный взгляд Лайона.
– Для того чтобы спокойно поужинать со мной, ты слишком устала! – звучал в трубке сквозь потрескивания голос Аллена. – А сейчас мне говорят, что мы все собираемся в "Копу".
– Это Элен с Джино договорились, – робко пояснила она.
– Понимаю. Мне легко отказать, а вот Элен сказать "нет" ты не можешь. Пришла в восторг от того, что со знаменитостью познакомилась, так что ли?
– Аллен, я сейчас в кабинете мистера Бэллами. Если ты не хочешь, никуда не пойдем сегодня.
– Нет… обожди минутку. Я не собираюсь с тобой ссориться. Мы идем.
Зазвонил личный телефон Генри.
– Аллен, давай договорим позже.
– Извини, Анна. Понимаю, ты работаешь у Генри, а Элен – его клиент. Но после сегодняшнего вечера давай избавимся от нее. Если тебе нужно встречаться с нею, ходите по магазинам, обедайте вместе, но из моей жизни ее убери.
Генри держал свою трубку на отлете. Наверное, звонила Элен.
– Аллен, увидимся вечером. – Она положила трубку. Генри протянул ей другую.
– Похоже, нам придется нанять для нее личного секретаря, – подмигнул он Лайону.
– Эй, какой у тебя адрес? – пропела на том конце провода Элен, – Мне он нужен, чтобы тебе доставили мой подарочек на счастье.
Анна назвала адрес.
– Черт, нет карандаша. Подожди-ка…
– Элен, – торопливо сказала Анна. – Спроси у Нили О’Хара.
– У кого?
– У Нили О’Хара. Она в вашем шоу. Мы с нею живем в одном доме. Она даст тебе адрес.
– А где она у нас занята? В кордебалете?
– Да. Первоначально она должна была выступать с "Гаучерос".
Последовала небольшая пауза.
– Ах, эта.
– Она моя очень близкая подруга, Элен. Ей всего семнадцать лет. В шоу она только танцует, но умеет и петь. Она в самом деле очень талантлива.
– О’кей, – бодро ответила Элен. – Возьму адрес у нее. Говоришь, она поет, да? Может, я что-нибудь и устрою для нее. Она попала в неприятную переделку. Но я к этому никакого отношения не имела, честно. Ну ладно… может, сумею что-то сделать сейчас. Мне тут пришла в голову одна мысль.
Анна вернулась за свой стол и вся погрузилась в работу. Когда рабочий день наконец-то подошел к концу, голова у нее по-прежнему раскалывалась надвое. Приехав домой, она быстро поднялась по лестнице, мечтая лишь о том, чтобы сразу же забраться под одеяло и уснуть. Дверь в комнату Нили была распахнута настежь. Она вылетела на площадку и устремилась вслед за Анной вверх по лестнице.
– Я очень устала, Нили. Поговорим потом.
– Да я ненадолго. Хочу только посмотреть на выражение твоего лица, когда ты увидишь подарок от Элен. Он у тебя в комнате. Я прямо с репетиции позвонила сюда хозяину, чтобы он отпер твою комнату.
Войдя к себе, Анна осмотрелась. Она нигде не увидела ни пакета, ни ящика, ни вообще чего-либо нового.
– Вот! – Нили торжествующе показала пальцем на расшатанный ночной столик. Анна тупо уставилась на блестящий черный телефонный аппарат.
– Она оплатила установку и внесла абонентскую плату за два месяца вперед. Сказала, что через два месяца ты, скорее всего, уже выйдешь за Аллена.
– Но я не могу позволить делать мне такие подарки.
– Послушай, она уже все сделала. Не знаю, Анна… ты, наверное, чем-то околдовала ее. До чего она была мила со мной сегодня, когда я сказала, что я твоя подруга. – Однако, увидев улыбку на лице Анны, Нили категорически отрезала:
– Но это ничего не меняет. Все равно я считаю ее стервой!
…Вечер, проведенный ими в "Копе", был почти точным повторением предыдущего. Внимание всех было приковано к Элен. К ее резкому пронзительному смеху, к ее шумным крикливым приветствиям, которые она отпускала всем, кого знала, к Джино, который во всем поддакивал ей, постоянно подливая в ее бокал шампанское. Взволнованная и согретая личным вниманием Элен к себе, захмелевшая от двух бокалов шампанского, Анна чувствовала себя вполне полноправным членом компании старых добрых друзей. Аллен же все время держался отстранение и замкнуто.
– Сначала завезем Анну, – объявила Элен, когда они наконец уселись в лимузин.
– Да, я живу ближе, – торопливо согласилась Анна, избегая встречаться глазами с настойчивым взглядом Аллена.
Когда лимузин остановился у ее дома, она выскочила из него, не дожидаясь, пока шофер выйдет и откроет ей дверцу.
– Не выходи, оставайся в машине, – сказала она Аллену. – Морозно. – И, помахав рукой, она быстро взбежала по лестнице, чувствуя на расстоянии, как Аллен недовольно стискивает зубы. Его недовольство было очевидно даже в вечерней полутьме.
Двадцать минут спустя зазвонил ее новый телефон, словно новорожденный, возвещающий о своем появлении на свет.
– Первой пришлось встать мне, – услышала она приветливый голос Элен. – Не разбудила?
– Нет… но я уже легла. – Она явно наслаждалась таким комфортом. Даже в Лоренсвилле иметь телефон у кровати считалось неслыханной роскошью.
– Ну что, здорово сегодня повеселилась?
– Просто прекрасно. Один из самых лучших вечеров в моей жизни – Да… – Элен помолчала. Затем сказала изменившимся голосом:
– Анни, с Джино у меня ничего не получится.
– Ему было очень хорошо, – искренне возразила ей Анна.
– Но он даже не попытался поцеловать меня на прощание, – плаксивым голосом пожаловалась Элен. – После тебя мы отвезли домой сынулю. Я была уверена, что Джино попросит разрешения зайти ко мне выпить. Я прижалась к нему и сказала, что у меня в морозилке есть бутылочка "Дом Периньон". Но когда подъехали ко мне, он только похлопал меня по спине и сказал: "Спокойной ночи, милашка".
– Ну-у… – Анна никак не могла подыскать нужные слова. – Это говорит о том, что он испытывает к тебе уважение.
– Кому нужно уважение? Мне нужно, чтобы меня трахнули.
Хотя Анна не смогла подавить вырвавшегося у нее возгласа изумления, Элен продолжала свое:
– Послушай, ангелочек, когда поживешь и повидаешь с мое, тогда узнаешь, что единственное, чем любой мужик проявляет свой интерес, это когда он лезет на тебя.
– Не может быть, что ты это серьезно, Элен. Все как раз напротив.
– Вот именно, напротив моей задницы! Как же еще он его проявляет?
– Ну, ходит с тобой везде, проводит с тобой время, тебе с ним бывает интересно.
– Смеешься что ли? Я считаю так: раз мужик бьет под тебя клинья, то ему не терпится забраться с тобой в постель. Даже этот подонок Рэд Ингрем, мой последний муж, – что ты думаешь? – залез на меня в первый же вечер, как мы познакомились. После свадьбы пыл у него немного поугас, ну там, три-четыре раза в неделю. Потом – раз в месяц, а потом вообще ничего. Вот тогда я наняла частных детективов и узнала, что он изменяет мне.
– Но, Элен, я встречалась с Алленом миллион раз, и он никогда… не позволял себе ничего такого.
– Да уж мне-то можешь не заливать! Возникшая пауза стала почти физически осязаемой. Потом Элен нарушила ее своим девическим голоском.
– Ну ладно, не выходи из себя, Анни, крошечка. Верю тебе. Но, боже мой, неужели тебе не хочется? Я имею в виду, как же ты узнаешь до свадьбы, хорошо тебе с этим мужиком или нет? Он может оказаться никудышным в постели. Ты ведь собираешься сначала попробовать с ним, разве нет?
– Разумеется, нет.
На этот раз долго молчала Элен. Затем непререкаемым тоном, в котором сквозили нотки восхищения, она сказала:
– Тогда тебя интересуют только его деньги.
– Я встречалась с Алленом полтора месяца и все это время думала, что он бедный мелкий страховой агент. Опять молчание в трубке.
– Тогда, черт возьми, значит, ты одна из этих фригидных баб?
– Думаю, что нет.
– Что еще за "думаю"?! Может, будешь уверять меня, что ты девственница? Алло, Анна, ты меня слышишь? Боже мой, бьюсь об заклад, что и впрямь девственница.
– Ты говоришь так, словно это какая-то болезнь.
– Да нет, конечно, но в двадцать лет большинство девушек уже не… Черт, я хочу сказать, раз ты позволяешь мужику подбивать под себя клинья, ты сама же хочешь, чтобы он тебя трахнул. И не можешь ждать.
– Значит, к Джино ты испытываешь такие же чувства?
– Ну, ясное дело. Я даже не влюблена в него пока. Но могу и влюбиться.
– Подожди, пусть пройдет время, – устало сказала Анна.
– Попробую завтра вечером. В "Мартинике" будет премьера.
– У тебя с ним назначено свидание?
– Нет еще. Позвоню ему завтра в контору и назначу.
– Элен, ну почему не подождать?
– Чего?
– Предоставь ему возможность позвонить самому.
– А что если я буду ждать, а он так и не позвонит?
– Но ты же не стала бы встречаться с ним, зная, что инициатива исходит только от тебя, правда? Ей было слышно в трубку, как Элен зевает.
– Почему бы и нет? Иногда приходится приучать мужика, чтобы он привык к тебе, неважно, хотел он тебя с самого начала или нет.
Анна понимала, что Джино не может не встречаться с Адель три вечера подряд. Но больше всего ей не хотелось, чтобы Элен унижалась.
– Элен, сделай мне одолжение. Не звони завтра Джино. Дай ему возможность позвонить тебе самому.
– А если не. позвонит?
– Может и не позвонить. Он может не звонить несколько дней… или даже неделю.
– "Неделю"! Ну нет, так долго я ждать не могу.
– Да, может, тебе и не придется. Но попробуй… не звонить хотя бы завтра. Возможно, Джино просто не может встречаться три дня подряд.
– Ну ладно, – вздохнула Элен. – Только все равно я считаю, что мой вариант лучше. Дам ему один день, чтобы позвонил мне сам. Вот только мне хотелось пойти на эту премьеру в "Мартинике".
– Разве тебе больше не с кем пойти?
– О-о, у меня всегда кто-нибудь да сыщется. Мой модельер пойдет или Бобби Иве, мой аккомпаниатор. Но они оба голубые. Вот в чем незадача: настоящих мужчин совсем не осталось. Гомиков – полно, а мужиков – нет. Терпеть не могу идти на премьеру с голубым. Все равно, что нацепить на себя плакат "Это все, что я сумела найти".
– А я всегда думала, что уж ты-то можешь выбрать себе любого, кого только пожелаешь.
– Так каждая думает, когда впервые попадает в Нью-Йорк. Да так оно и было в старые добрые времена, когда был сухой закон. Наверное, правильно сделали, что его отменили и спиртное разрешили продавать открыто, но те времена были восхитительны. Были шикарные места, такие как "Клуб Парк-авеню", "Ха-ха". Сейчас ночная жизнь уже не та. Эх, и любила же я те денечки. Вся разоденешься, в "Парк-казино" играл сам Эдди Дучин, все столики у эстрады были заняты гуляками из самого высшего света, завтракать ездили в Гарлем… В то время Тони ничего не стоило давать по пятьдесят долларов на чай. А сейчас, если мужик сунет тебе четвертак, чтобы ты сбегала в туалет и дала там на чай, он уже считает себя крупным транжирой. Боже, до чего я любила этого Тони! Вот кто был настоящий мужик!
– Я думала, что единственным, кого ты любила, был Фрэнки, как ты говорила.
– Так оно и есть. Тони был восхитителен: шикарный мужик в постели, но в душе сволочь. Фрэнки был хорошим и добрым и… – Элен вдруг разрыдалась. – Ах, – Анни, я действительно любила Фрэнки… честное слово… он был единственный, кого я любила. И вот он уже умер.
– Но, Элен, по крайней мере, один раз в жизни у тебя было настоящее чувство, – растерянно пробормотала Анна.
– Думаю, что да, – в голосе Элен послышалась удовлетворенность. – Думаю, мне повезло в жизни, что у меня был один мужчина, которого я любила по-настоящему. Есть женщины, которые проживут жизнь и ни разу не испытают ничего подобного.
– А Генри ты разве не любила?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну-у, ты была влюблена в Генри Бэллами, ведь так? – Анна почему-то почувствовала, что сболтнула лишнее.
– Это он тебе сказал? – холодно спросила Элен.
Анна была поражена тем, как невероятно резко изменилась интонация Элен. В мгновение ока их дружеская теплая доверительность улетучилась, словно ее и не бывало.
– Нет, я просто догадалась по тому, с какой теплотой он говорит о тебе, – ровно ответила Анна. Голова у нее раскалывалась от замешательства, путаницы в мыслях и усталости.
– Эй, подожди-ка минутку! Господи, да ты обидчивая. Конечно, я знала Генри давным-давно. Но почему люди не могут забыть об этом? Мы с ним спали, но это ничего не значило. Во всяком случае, для меня. Я никогда не цеплялась за него в этом смысле. Просто была молодая, а Генри был нужен мне для карьеры, и не было никого другого, с кем мне можно бы выйти, и… да ну, к черту, это давняя история. Я вообще иногда забываю, что у нас с ним что-то было. Но он по-прежнему ведет мои дела, поэтому, бога ради, не вздумай сказать ему об этом.
– Что ты, Элен. Зачем я стану ему говорить? Генри мне нравится. Я ни за что не сделаю ему больно. Слышно было, как Элен зевнула.
– Интересно, как-то, примерно год назад, мы с ним куда-то пошли вместе. Настроение у меня было паршивое, и, когда мы вернулись. Генри зашел ко мне. Ну и решили попробовать, вспомнить старое. Ничего не вышло! Я не смогла притвориться, а у Генри не получилось. Что ж, в конце концов, Генри не молодеет… ему уже за пятьдесят. Думаю, ему нужно здорово постараться, чтобы у него встал.
Анна едва сумела приглушить вырвавшийся у нее смущенный возглас.
– Но ведь Джино тоже за пятьдесят… – сказала она.
– Он итальянец, а у этих макаронников внутри настоящая кочегарка. В постели с итальяшками никто не сравнится. Ух, этот Джино! Не могу я ждать! Слушай, позвоню-ка я ему прямо сейчас и пожелаю спокойной ночи… пусть увидит меня во сне.
– Элен! Ни в коем случае! Сейчас четыре часа ночи. Ты разбудишь его.
– А вот и нет, потому что прямо сейчас совершенно неожиданно я подумала о нем. Знаешь, что это значит? Это значит, он тоже думает сейчас обо мне. Когда вот так неожиданно вдруг вспоминаешь о ком-то, это означает, что человек думает о тебе в эту минуту.
– Это не было неожиданно, – твердо сказала Анна.
Задушевный голос Элен вновь убедил ее в прочности их дружбы. – Вот уже почти битый час мы с тобой о чем только не говорим, в том числе и о Джино. Ты просто не должна ему сейчас звонить, Элен.
– Ну ладно, – пообещала ей Элен. – Послушаюсь тебя. Буду ждать, пока он не позвонит мне сам.
– Вот это правильно.
– О’кей, ангелочек, – голос у Элен был уже сонный. – Поболтаем завтра. Приятных тебе снов…
* * *
Прошло три дня, а Джино так и не позвонил. Элен с нажимом сообщала об этом Анне по несколько раз на дню. Звонила ей на работу, звонила, когда Анна переодевалась, идя на свидание с Алленом, звонила и в два часа ночи.
Нили тоже донимала ее, просила советов. Она собиралась ехать в Бруклин – ужинать в семье у Мэла. Она извлекла из шкафа весь свой гардероб, и Анне пришлось помогать ей в выборе одежды для такого случая. Нили, разумеется, считала, что для такого случая платье из ярко-красной тафты подходит как нельзя лучше. Ей просто хотелось лишний раз удостовериться. Она стала бурно спорить с Анной, когда та принялась настаивать на шерстяном коричневом платье.
– Да ты что, ему ведь уже два года.
Их спору, казалось, не будет конца. Все же Нили сдалась и ушла в коричневом платье, так и оставшись, однако, при своем мнении.
В конторе только и занимались что делами, связанными с постановкой шоу Эда Холсона на радио. Но Анну вдохновляла и приятно возбуждала вся эта суматошная деятельность вокруг нее. Она была поглощена своей работой; она была нужна Генри; она была нужна Элен и Нили; она совершала сейчас восхождение на свой Эверест, и свежий воздух был восхитителен, вселял в нее энергию и бодрость. Ничего, что в любое мгновение можно сорваться в бездонную пропасть, зато это была настоящая жизнь, а не просто прозябание, когда лишь наблюдаешь со стороны.
На четвертый день молчания Джино Элен заявила, что настала пора предпринимать какие-то действия.
– Послушай, мне плевать на то, как он занят, – кричала она в трубку. – Если мужик клеит тебя, то может он, по крайней мере, позвонить и сказать "Привет".
– Ну-у… возможно, я ошибалась. Я имею в виду… может быть, он к тебе безразличен, – осторожно начала Анна. У Аллена уже были билеты в театр. Было поздно, и ей хотелось успеть домой переодеться.
– Он клеил меня, я же чувствую, – упрямо твердила Элен. – Я ему сейчас позвоню.
– Элен, пожалуйста, не…
– Знаешь что! Прибереги свои советы для другой дурочки. Я послушалась тебя и осталась ни с чем.
– Но ведь ты же сама говорила, что, если ты ему небезразлична, он позвонит… – терпеливо увещевала ее Анна.
– Я все слишком затянула. Если бы позвонила ему раньше, то сейчас он уже привык бы ко мне. Бог ты мой! Всю жизнь со мной так. Всегда получаю пинки в задницу… – Она зарыдала, – Честное слово, Анна. Стоит мне с мужиком по-хорошему, как он тут же бросает меня. Я переживаю это сильнее любой женщины на свете. У меня ничего нет. Одна только работа, работа, работа – делаю всем деньги, а сама так одинока. Я думала, что нравлюсь Джино. Ты тоже так сказала в тот вечер в "Марокко". Ну почему он не позвонил мне, Анни?
Всем своим сердцем Анна потянулась к этой женщине. Она чувствовала себя ответственной: ведь это же она познакомила их. Джино поступает нехорошо, ни разу не позвонив. Ничего с ним не случилось бы, встреться он с нею хоть иногда. Он должен считать это за честь.