– О да, великий, – безгубым ртом улыбнулась мумия, обнажая свои кривые, давно закостеневшие желтые зубы.
Мумия сложила руки на груди и величественно склонила голову, при этом она снова омерзительно скрипнула костями.
– Мое имя Хатшепсут Хенеметамон.
– Вы женщина, – задумчиво повторил Осирис, – но разве женщины не погребены на другом берегу?
– Конечно, – согласилась мумия, – после похорон в мою гробницу, находящуюся на том берегу, ворвались люди… не из моих приближенных… я даже не знала этих смутьянов. И вот когда мой переход уже был начат, они разбили все, что должно было сопровождать меня в мир Амона, сожгли мои карты, и я не могла уже перейти в другой мир. Моя судьба – скитаться между мирами и пылиться в этом саркофаге.
– Как мне найти Гора? – спросил Осирис, внимательно осматривая содержимое камеры и росписи на стенах.
Мумия пожала плечами.
В этот момент Осирис уловил едва заметное отличие в красках на стене. Изображение гелиопольской энеады слегка отличалось оттенком от других рисунков, и больше всех на нем выделялся силуэт человека с головой птицы. Осирис растянулся в хищной улыбке: он узнал Гора. Он кивнул старшему сыну. Хафра без слов понял приказ отца и осторожно двинулся в сторону живого рисунка.
Осирис, чтобы не привлекать внимания, продолжил ни к чему не обязывающую беседу с мумией тихим, непривычным для себя голосом.
– А как случилось, что вы оказались здесь?
– Я? – краем пустой глазницы наблюдая за действиями Хафра, рассеянно переспросила мумия. – Мой сын… вернее, пасынок… такой славный мальчик. Когда мое имя объявили запретным и порочным, лишь потому, что я женщина, посмевшая сесть на трон, Тутом укрыл меня в этой гробнице. Здесь раньше кто-то другой покоился, но она была уже разграблена. Ее перестроили, и она стала моим вечным пристанищем.
Мумия не успела договорить, так как, обнаружив силуэт Гора на стене, Хафра резким рывком запустил руку, ухватил божка за короткий клюв и вытащил на свет брыкающегося и вырывающегося человека с головой ястреба. Это был ни кто иной, как Гор, собственной персоной.
– Что ты себе позволяешь! Жалкое ты существо! Ты не знаешь, с кем связываешься, – запищал божок, сверля презрительным взглядом наглеца, перехватившего его за шиворот. – А ну, отпусти меня. Презренный раб!
Осирис приблизился и строго посмотрел на своего противника.
– Гор, вот приятная встреча, – протянул Осирис. – Да не шуми ты, у меня к тебе обычный разговор.
Гор вскинул взгляд на Осириса и обомлел. Гор был прибогом, богом малой касты, ростом он был не более двух метров, что, однако, не мешало Хафра крепко удерживать его за шиворот. Раньше Гор видел бога загробного мира лишь на картинах и слышал о нем лишь от людей незнающих. После изгнания и заточения Осириса его имя вычеркнули из истории, стараясь не упоминать и не вспоминать. Вся правда о существовании одного из самых могущественных богов древнего Египта покрылась тайнами и легендами, именно поэтому Гор дрожал всем телом, не зная, чего ожидать. Это был благоговейный страх перед неизвестностью.
Увидев, что противник насмерть перепуган, Осирис подался вперед и нахмурил брови, еще больше запугивая.
– Ты чего дрожишь? Если ты отдашь мне мое сердце, я отпущу тебя и даже пальцем не трону.
Гор настороженно посмотрел на Осириса и, не почувствовав в его словах угрозы, встрепенулся и тряхнул головой, в тот же миг приняв человеческий облик.
– По твоему виду я могу судить, что ты готов к разговору? – довольный такой удачей, спросил Осирис.
– Да, – ответил Гор.
– Значит, я смогу получить свое сердце без боя?
– Да.
Гор дернулся в сторону, но Хафра продолжал крепко удерживать его за шею. Тогда Осирис махнул рукой, приказывая сыну отпустить Гора. Хафра повиновался. Осирис встал в позу, сложив руки на груди, громадой навис над Гором.
– Начинай, – приказал он.
Гор сделал шаг назад и, сложив руки на груди, заговорил.
– О великие боги Дуата, призываю вас в помощь. Пусть вернется в свое тело то, что принадлежит другому. Мой покой и сон пусть войдут в мое тело, освобождая от тяжести чужого существа.
Едва закончив речь, Гор засветился небесным, белолунным светом, и из его тела вырвалась последняя сущность Осириса. Туманным облаком она закружилась вокруг своего хозяина, и когда Осирис раскинул руки, готовый принять свое естество, облако ворвалось в его грудь.
В тот же момент Гор упал на землю и, тяжело дыша, забился в судорогах.
Хафра пнул корчащееся тело ногой.
– Что это с ним?
Осирис посмотрел на Гора и спокойно ответил:
– Он обретает покой. Скоро силы его вернуться к нему. Только смертные не переносят разлуки с божественной сущностью. Она разрушает свой сосуд изнутри, и у людей нет шансов спастись. Только чудо сможет помочь человеку пережить извлечение души бога, боги же способны справиться с этим своими силами.
– Простите, – обратила на себя внимание Хатшепсут, все обернулись на нее, – я хотела бы предложить… я могу освободить ему свой саркофаг, вы можете поместить его сюда.
– Зачем? – поинтересовался Хафра.
– Видите ли, что бы вы ни говорили, прибоги все же слабые существа. Оберег вашего сердца был тяжким трудом для Гора, и теперь ему надо немного отдохнуть. Он может расположиться в моем саркофаге.
В подтверждение своей благосклонности Хатшепсут поднялась. Но самостоятельно выбраться из высокого гранитного саркофага мумия не смогла. Тогда Хафра поднял ее на руки и осторожно опустил с другой стороны.
– Благодарю вас, – улыбнулась Хатшепсут.
Хафра смущенно отвел взгляд.
Когда Гор был помещен в саркофаг, Хафра вернул на место гранитную крышку.
– Что дальше? – спросил он у отца.
– Мы должны встретиться с тем, кто, как я надеюсь, все еще остался преданным мне. Мы возвращаемся в Гизу, – сурово ответил Осирис и направился к выходу.
Хатшепсут прокашлялась и осмелилась вежливо спросить:
– А не могли бы вы оказать мне еще одну услугу?
– Говори, – резко обернулся Осирис.
– Не могли бы вы позволить мне следовать за вами? Я могу быть вам полезной, мои знания обширны и верны. А вы, мой господин, многое упустили за тысячелетия своего заточения. – Хатшепсут замялась и прокашлялась, выпуская из себя серые клубы многовековой пыли. – А если честно, долгие годы заточения ослабили мои кости, и на свет я не смотрела уже очень давно. Это было бы очень полезно для меня.
Осирис окинул взглядом иссохшую мумию. Она представляла собой жалкое зрелище, но решив, что ее помощь может оказаться полезной, он кивнул.
– Только надо привести тебя в должный вид, – строго заметил Осирис.
Хатшепсут заморгала.
Осирис подошел вплотную к мумии, положил руку ей на голову. Вокруг все засветилось, и яркие лучи солнечного света, исходящие от мумии, отбрасывали блики на потрескавшиеся стены гробницы. Вдруг Хатшепсут вспыхнула синим пламенем, и когда спустя несколько минут дым рассеялся, вместо иссохшей мумии перед пораженными фараонами предстала прекрасная женщина. С длинными волосами и бездонными глазами. Ее кожа была матово-бронзовой, тонкие кисти изящны, талия великолепна. Вместо торчащих в разные стороны лохмотьев истлевшей одежды на ней оказалось белое шелковое платье, через которое просвечивал ее точеный силуэт.
Хафра не мог оторвать от красавицы взгляд. Поймав на себе восторженный взор фараона, Хатшепсут смущенно отвела глаза.
Фараоны, в отличие от брата, смотрели на женщину подозрительно, не зная, могут ли они ей доверять.
Когда они покинули гробницу, солнце уже стояло в зените, но теперь Осирис не желал прятаться. Он готов был встретиться с любым из богов, желающим его смерти. Он был готов.
"Осирис" ожидал их на том же месте, в нескольких метрах от берега, напротив входа в пещеру, а лодка, покачиваясь, билась о скалистый берег.
Осирис был приятно удивлен внезапной покорностью капитана, так мечтавшего прежде избавиться от своих пассажиров. Но, по всей видимости, капитан уже смирился с тем, что пока вся эта история не закончится, он стал верным рабом этого ужасного зеленого монстра. И пока его навязчивые пассажиры прогуливались на берегу, капитан расположился на небольшом диване, вынесенном матросами на палубу, и, выпуская ровные кольца дыма, смачно курил кальян.
Поначалу эта четверка стала его кошмаром, его карой за высокомерие и жадность, но сейчас, когда они столько времени провели вмести, а особенно когда он увидел, на что эти парни способны, в голове у Джека родилась гениальная идея, которая могла бы помочь ему обогатиться, воплоти он ее в жизнь. Он решил, что если ему удастся уговорить самого крупного, того, что поднимает мощнейший ветер и ведет судно вперед, но, к сожалению, самого тупого из этой четверки, сотрудничать, или хотя бы немного поработать на него, – то это может принести немалую прибыль. Ведь расстояние, которое обычные суда преодолевают за сутки, "Осирис" мог бы преодолеть за пару часов. Так что после того, как в голове сработал механизм подсчета чистой прибыли, капитан смирился со своей участью, зная, что хуже уже не будет.
Поэтому, едва завидев, что лодка отчалила от берега и направляется к судну, капитан вскочил и, на ходу отдавая приказы, бросился встречать своих хозяев.
Осирис хоть и не мог понять такой перемены в поведении капитана, но заострять на этом внимания не стал. Он холодно ответил на льстивые, восторженные речи и прошел в трюм, желая скрыться ото всех и подумать о будущих планах. Когда все были на борту, Хуфу поднял шлюпку.
– Куда мы направляемся, мой господин? – заискивающим голосом спросил капитан.
Он стоял рядом с Хафра и не переставал кланяться, стоило фараону только взглянуть на него. Хафра настороженно приподнял одну бровь и, взяв капитана за грудки, грозно проревел:
– Что ты хочешь, смертный?
– Ничего, мой господин. Только помочь. Помочь. Только доставить моего господина и его друзей туда, куда вы прикажете, – пролепетал капитан, растянув губы в фальшивой улыбке.
Тратить время на споры и расспросы было глупо, поэтому Хафра занял свое место на корме, и судно на всех парусах понеслось вниз по течению, рассекая спокойные воды священной реки.
Осирис знал, куда он должен направиться. Он знал, что последняя дочь фараона после падения пантеона бежала в пустыню. Знал, что город, в котором она прячется, скрыт невиданными силами, но не знал, где именно он сможет отыскать этот город, ведь свою карту, открывающую ему все тайны, Осирис передал верховному жрецу своего храма. А без нее он был словно слепой котенок, бесцельно бродящий в поисках утраченного величия.
Чтобы установить связь с тем, что он искал, Осирис расположился на носу. Ему перенесли мягкий диван, и он сел. Был еще один способ отыскать утраченное: достаточно было просто раствориться разумом в воздухе, проникнуть в тайну. Пустыня хранила многовековые загадки, и только боги могли читать ее, как книгу.
Сосредоточившись на тишине, Осирис перенесся на много километров вперед, обратно в Каир, к пирамидам.
Но, на удивление, видения, возникающие перед ним, были расплывчаты, и он не мог уловить каждую мелочь, чтобы соединить всё в одну четкую картину. Только мутные воспоминания смертных. Вместе с богами прошлое покинуло священную землю. Как узнать, где найти затерянный город? Осирис разочарованно открыл глаза.
– Что-то не так? – спросила Хатшепсут.
Все это время она с любопытством наблюдала за Осирисом, и когда он разочарованно открыл глаза, царица решила поинтересоваться о причинах его расстроенности.
– Мне нужен город. Там я найду последних потомков богов. Но кто-то прячет его от меня, мешая проникнуть в его пределы.
Хатшепсут просияла.
– Великий Осирис, я же говорила вам, что смогу пригодиться. Если вы говорите о городе богов, то мне кажется, я знаю, как найти путь к нему.
– Ты знаешь? – недоверчиво спросил Осирис, изогнув бровь. – Но как ты можешь знать тайну, в которую посвящены только боги?
– Я знаю, поверьте мне. Когда еще мое тело наслаждалось земной жизнью, а душа не начала скитания по вечности, я правила Черной землей вместе с моим пасынком. Он славный мальчик, я вам рассказывала о нем.
Осирис кивнул.
– Тутмос был великим воином, бесстрашным и упорным в достижении своих целей. Однажды, во время очередного похода, он набрел на заброшенный оазис. Его армия разбила там лагерь, чтобы отдохнуть перед походом. В ту ночь Тутмос не мог уснуть, ему было видение. Он сам рассказывал мне о нем. Ему приснилось, что за песчаной бурей, в самом сердце пустыни, там, куда не доходит ни один путник, скрывается загадочный город. Правят в нем последние потомки богов, и простым смертным нет в него входа. Утром Тутмос проснулся и решил, что сон его навеян утомленностью, но все же едва он вернулся, то сразу рассказал мне о своем видении.
– И где это место? – спросил Осирис.
– Фаюмский Оазис – место, где отдыхал мой сын, а город находится к югу от оазиса и охраняется вооруженными всадниками.
Осирис вновь ощутил прилив сил и с особой преданностью поблагодарил Хатшепсут за ее участие. Теперь он знал, куда держать путь и где он сможет найти карту, которая поможет ему отыскать последнюю и самую важную сущность.
Глава 11
Место, которое Саша увидела на карте и куда, обгоняя друг друга, мчались две колесницы, располагалось недалеко от Каира, вдоль берега, вверх по течению.
На протяжении многих веков эта местность пустовала, здесь не жили люди, не останавливались путешественники, ученые давно уже прекратили вести раскопки. Эта земля умерла, также как и ее обитатели. Великолепие ее прежних владельцев кануло в века, оставив после себя лишь пригорки и ущелья, как напоминание о былом величии.
Колесница Хану первой оказалась на месте. Когда Халим с Сашей подъехали, юная принцесса в сопровождении своего нового воздыхателя, который, к сожалению, совсем не понимал девушку, что не мешало ему в попытках помочь, бродила по развалинам пирамиды, раскидывая ногами мелкие камни, попадающиеся ей на пути.
Словно преданный вассал, Митя покорно шел следом за принцессой, только и успевая уворачиваться от летящих в него камней. Хаму открыто дразнила его, видя, как безропотно и спокойно этот чужестранец принимает все ее выходки.
– Он должен быть где-то здесь! – громко крикнула она Мите.
Митя закивал головой.
– Что ты киваешь? – рассмеялась Хаму. – Ты такой забавный. Будто понимаешь, что я говорю.
Митя улыбнулся, восторгаясь нежным, мелодичным смехом прекрасной принцессы, и снова кивнул.
– Смешной ты, – не унималась Хану. – А если я скажу тебе, что ты…
– Хаму! – прикрикнул на сестру подоспевший Халим.
Именно в этот момент он только остановил свою колесницу у подножия возле колесницы сестры. Затем спрыгнул и, помогая изможденной ужасной дорогой Саше спуститься, бережно взял ее на руки. На мгновение лишь он задержал ее на весу, прижимая к себе. Но когда Саша томно выдохнула и опустила глаза вниз, Халим спешно поставил девушку на землю, почувствовав некоторую неловкость.
– О, брат, вы такая красивая пара, – весело подзадорила их Хаму и, заметив румянец, заигравший у Саши на щеках, звонко рассмеялась.
– Ты забыла, тебя не понимает только мой брат! – с легким сарказмом ответила Саша.
Но Хаму, совершенно не пробиваемая на эмоции, про таких говорят в Египте – бегемот, только звонче рассмеялась и, словно ничего не случилось, пожала плечами и поспешила продолжить свои поиски.
– А что мы ищем? – спросила она, когда Саша и Халим поднялись наверх.
– Мы ищем вход в лабиринт, – осматриваясь, ответила Саша.
– Лабиринт? А зачем он нам?
– Вас надо спросить. Это же тайна вашего города, – ответила Саша. – Если верить моим видениям, то вход в лабиринт должен находиться в этой долине.
Саша поднялась на самый высокий пригорок и осмотрелась. Вокруг было пусто, эта земля давно уже являлась мертвой. Ни растений, ни людей, ни животных, только бесконечная пустота. Вдруг взгляд ее остановился на другой стороне низины, там, где пригорок был значительно выше, так, словно под ним скрывалась одна из древних пирамид, именно та, которую в своих трудах описывали Манефон и Страбон.
Саша указала рукой на нужную возвышенность.
– Нам туда.
Пригорок на самом деле оказался творением рук человеческих. Расчистив небольшой участок, Саша увидела каменную кладку, выложенную аккуратными рядами. Саша снова осмотрелась, выбирая нужное направление. И когда в поле ее зрения попало небольшое ущелье, девушка радостно вскрикнула:
– Нашла! Если в том ущелье окажется нужная нам надпись, значит, мы нашли вход в лабиринт.
В самом деле – как только ребята очутились внутри узкого ущелья, Саша увидела ту самую надпись, которая была выбита на плите, над входом в другой тоннель, более узкий и темный, чем первый.
– "Безумие или смерть – вот что находит здесь слабый или порочный, одни лишь сильные и добрые находят здесь жизнь и бессмертие". Это то, что было написано на карте, – торжественно объявила Саша. – Все готовы?
Она обернулась к друзьям. На их лицах было выражение недоверия и тревоги, но, несмотря на страхи, все трое практически одновременно кивнули.
Тоннель, в который они вошли, бесконечно спускался вниз, затем делал резкий поворот направо и снова обрушивался вниз, еще на несколько метров, и когда казалось, что они достигли конца пути, снова делал поворот налево, а затем так же неожиданно начинал подниматься наверх, то сужаясь, то расширяясь.
Казалось, еще немного, и ребята снова окажутся на поверхности и вновь увидят яркий солнечный свет, но именно в тот момент, когда все уже чувствовали приближение к выходу, тоннель снова резко заворачивал и начинал свое стремительное падение вниз.
Время безжалостно отнеслось к этому творению рук человеческих и обтесало ступени, что сильно мешало идти. Ноги то и дело соскальзывали, ребята часто останавливались, чтобы передохнуть. И вот, когда тоннель сделал последний свой поворот и снова резко устремился наверх, в конце его вдруг замерцал тусклый свет.
– Мы пришли, – радостно воскликнула Хаму, увидев свет.
Но Саша шикнула на девушку, приказывая молчать. Они не знали, что может ожидать их в этом закрытом для простых смертных месте, в месте, где хранили священных животных и страшные тайны. Саша слышала легенду о лабиринте, в котором обитал минотавр. Кто знает, какие загадочные существа охраняют эти заброшенные тоннели.
Едва они вошли сквозь узкий проход, то старинный зал, в котором они очутились, наполнился бледно-голубым светом. Источник света крепился на стенах, длинными рядами в хаотичном порядке по периметру зала. В центре зала располагался огромный бассейн. Отделанный неотесанным камнем, он больше напоминал заброшенное озеро, нежели творение рук человеческих.
Вода была мутно-зеленой, и дна совсем не было видно. И только в некоторых местах на поверхности воды торчали странные шершавые глыбы.
– Эй, смотрите! – крикнул Митя, и его голос эхом разнесся по пустому залу, отчего вода в бассейне слегка колыхнулась, странными кругами разбегаясь к краям.