Ежевечерний ужин оставался самым трудным ежедневным событием для нее. Ей не хотелось встречаться с Рафаэлем, но, когда его не было, она испытывала чувство разочарования, и это угнетало ее. Казалось, чем меньше она видит его, тем лучше при сложившихся обстоятельствах, но она совсем не была уверена в том, что не хочет его видеть.
Донья Луиза проявляла значительный интерес к успехам своего внучатого племянника и часто сама приходила в детскую, позволяя Карлосу демонстрировать ей свои таланты. Мальчик с радостью показывал всем, кто интересовался, свои поделки, и Лауре хотелось, чтобы Рафаэль чаще вспоминал о существовании своего сына, поощрял его успехи. Только один раз после поездки в Альгесирас он провел некоторое время с Карлосом. Это было рано утром, еще до того, как донья Луиза и Лаура проснулись. Он забрал Карлоса из детской на верховую прогулку по широким просторам, где паслись быки. Лаура сначала пришла в ужас оттого, что Рафаэль повез своего сына туда, где обитают эти опасные животные, но Элизабет только улыбнулась и сказала, что с отцом Карлосу опасность не грозит.
Поскольку Лаура не знала, что Карлос и раньше ездил верхом, она спросила Элизабет, можно ли и ей совершать такие поездки с ним, но Элизабет выразила сомнения.
- Я не думаю, что дон Рафаэль позволит вам ездить верхом на мыс, - ответила она, покачав головой. - В конце концов, вы должны признать, что не имели дела с быками, - скептически улыбнулась она.
Лаура рассказала ей о своей встрече с Рафаэлем в то первое утро, когда она отправилась одна на прогулку. Она вздохнула и кивнула головой.
- Да, наверное, вы правы. Но какой опыт у Раф… я хочу сказать, у дона Рафаэля? - Ее щеки порозовели.
- Дон Рафаэль сам участвовал в бое быков. Вы ведь знаете об этом? - спросила Элизабет.
- На арене? - уставилась на нее Лаура.
- Конечно. Испанские мужчины все жаждут испытать трепет и возбуждение корриды. Это, пожалуй, равносильно, скажем, автомобильным гонкам в Англии.
- Я не знала, - воскликнула Лаура. Она спрятала глаза, презирая себя за волнение, охватившее ее при мысли, что Рафаэль может рисковать на арене, подвергая себя угрозе увечья или даже смерти. Она вздрогнула. А вдруг Элизабет заметила ее волнение?
Словно отвечая на ее мысли, Элизабет заметила успокаивающе:
- Он не сражался с быками уже много лет. Сейчас его интересует только их разведение.
- А что, в Костале есть арена для быков?
- Ну, это нельзя назвать ареной. Плоский круг, вот и все. Там жители деревни демонстрируют свое мастерство. Быки бывают убиты очень редко…
- А откуда вы знаете, что дон Рафаэль не участвует в этом теперь?
- Я не знаю. - Элизабет развела руками. - Ну а если и участвует, то что, Лаура? Почему вас это так беспокоит? Ради бога, уж не влюбляетесь ли вы в этого человека? - Она воздела глаза к небу. - Это было бы большой глупостью!
Лаура вспыхнула, хотела что-то сказать, но в это время прибежал Карлос из детской и позвал посмотреть замок, который он построил из песка. И она поспешно скрылась под испытующим взглядом Элизабет.
На следующий день Лаура получила послание. Лиза вручила его ей после обеда, и она с любопытством разорвала конверт, думая о том, кто бы мог писать ей. Она вздохнула - письмо от Педро Армеса, который приглашал ее вечером поужинать с ним.
Она показала записку Элизабет, которая странно посмотрела на нее:
- Вы собираетесь принять приглашение?
- Я не знаю, - вздохнула Лаура. - Как вы думаете, стоит ли?
- Я не могу вам сказать, - ответила Элизабет беспомощно. - Возможно, это неплохая идея!
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду, что вы слишком поглощены тем, что происходит здесь. Уехать из Мадралена на некоторое время и взглянуть на все со стороны для вас неплохо.
Лаура задумчиво посмотрела на пожилую женщину:
- Вы очень проницательны, Элизабет.
- Напротив, я совсем не проницательна, - грустно улыбнулась Элизабет Латимер. - Если бы я была проницательной, я заподозрила бы некоторые подводные течения, когда вы приехали сюда.
- Что вы хотите сказать?
- Я хочу сказать, что вы знали дона Рафаэля до того, как приехали в Мадралена, не правда ли, Лаура?
- Хорошо, да, - сказала она, покраснев. - Ну и что из этого?
- Дон Рафаэль озлобленный человек. - Элизабет пожала плечами. - Я не думаю, что он изменится. То, что его озлобило, он не в силах забыть, и в этом ему никто не поможет.
- Но что же это было? - Лаура нетерпеливо покачала головой. - Что сделало его таким… таким холодным?
- Я не могу сказать этого, Лаура, - нахмурилась Элизабет.
- Да, конечно, вы - его верная нянюшка, не так ли? - почти враждебно спросила Лаура.
- Если бы я считала, что, рассказав вам, я помогу Рафаэлю, я бы сделала это, - ответила Элизабет спокойно. - Однако все это - старая история, и я не думаю, что, узнав все, вы в силах будете помочь ему.
- Понятно, - отвернулась Лаура. Она снова посмотрела на Элизабет. - Скажите мне только, были ли дон Рафаэль и его жена… любовниками?
Элизабет посмотрела на нее изучающе:
- Вы так молоды, Лаура. Вы не понимаете, что такое испанский гидальго. Любовь - как вино, которое добавляют к еде. Если у кого-то есть вино, ему повезло, но если вина нет, разве это портит аромат пищи?
- Вы хотите сказать, что они друг друга не любили? - воскликнула Лаура.
- Любовь - это роскошь, - заметила Элизабет, вздыхая. - Не каждый может себе ее позволить.
- Понятно, - вздохнула Лаура. Она взглянула на записку, которую держала в руках. - Я думаю, что приму это приглашение. Сначала я сомневалась, но теперь это будет неплохо, пожалуй…
- Это не понравится дону Рафаэлю, - пробормотала тихо Элизабет.
- Я знаю, что не понравится, - холодно сказала Лаура.
Договорились, что Педро Армес заберет ее из дома в семь пятнадцать вечера, и Лаура спросила разрешения на это у доньи Луизы. К сожалению, Розета Бургос присутствовала при этом, но все равно рано или поздно дон Рафаэль узнает об этом. Ну и что тогда? Наиболее вероятной его реакцией будет равнодушие.
Она тщательно оделась в вечернее платье из синего шифона с широкой, развевающейся укороченной юбкой, набросила на плечи белый шелковый шарф, распустила волосы, перехватив их на лбу белой лентой. Она выглядела юной и привлекательной и слегка досадовала, что Рафаэль не увидит ее в таком виде.
Педро Армес приехал на блестящем "мерседесе". Он с удовольствием оглядел ее, и она присоединилась к нему, когда он беседовал с доньей Луизой. Та ничем не выказала своего отношения к их встрече, была безупречно вежлива, и Лаура благодарно улыбнулась ей.
Они отправились в большой отель, расположенный между Кадисом и Косталем, и поужинали на террасе, нависавшей над краем утеса. Отель был местом, которое любили посещать представители среднего класса. Несколько человек приветствовали Педро Армеса, проходя мимо их стола. После того как Лаура привыкла к его изысканным комплиментам, ей стало комфортно и уютно. Он помнил массу историй из своей студенческой жизни в Париже и Флоренции и с юмором рассказывал их. Он объяснил, что дом, где он живет вблизи Косталя, достался ему по наследству от кузена отца, у которого больше не было никаких родственников.
- Если бы не это наследство, я, пожалуй, не стал бы модным художником, - скромно заметил он, задумчиво потягивая белое вино. - До этих пор мои занятия ограничивались выполнением коммерческих заказов, что идет во вред настоящему художнику, но обязательно как добавление к искусству, - говорил он улыбаясь. - После того как я переехал в Косталь, мне было сделано много выгодных предложений. Я думаю, что справедливо говорят, что богатство привлекает богатство.
- Ну, это довольно циничная точка зрения, - проговорила Лаура, изучая жидкость в своем бокале. - Ведь, в конце концов, к этому времени у вас появился опыт, не так ли? Возможно, что и ваши работы улучшились?
- Вы очень добры, но я не так самоуверен, - сухо заметил он. - Впрочем, справедливо будет сказать, что с годами мои работы стали более зрелыми. - Он внимательно разглядывал ее лицо. - Может быть, когда-нибудь я напишу ваш портрет, сеньорита. Вы очень интересный объект. Этот особый оттенок волос - не рыжий и не медный, - он очень выигрышен по цвету. Возможно, Тициан знал, как назвать его.
- Давайте поговорим о вашей работе, - покраснела Лаура. - Что вы делаете в настоящее время?
- Я пишу одну довольно неприятную пожилую даму, чье родословное дерево может занять несколько полотен, - ответил он, посмеиваясь. - У меня имеется неоценимая экономка, которая просто счастлива изображать знатную пожилую даму, сопровождающую на балы молодую девушку, если бы это понадобилось.
- Но скажите мне, вы всегда пишете только портреты? - В глазах Лауры мелькнул любопытный огонек. - Разве вас не привлекает этот ландшафт, океан, - она простерла руки, - вся эта первозданная, дикая красота?
Педро наблюдал за подвижным выражением ее лица.
- Не до такой степени, как это привлекает вас, - заметил он суховато. - А что вы скажете о быках среди этого дикого прекрасного ландшафта? Они не тревожат вас, как они тревожат меня?
- Конечно, они меня тревожат, - слегка покраснела Лаура. - Но я не думаю, что вам надо устанавливать ваши холсты на мысе и привлекать быков. Конечно, то, что они бродят на свободе, вы должны иметь в виду.
- Единственное место, где я замечаю быков, это коррида, - заметил он, нахмурившись. - Но там так много крови и пота!
- Вам не нравится коррида? - спросила Лаура.
- О нет! Мне нравится спектакль. В конце концов, я ведь испанец. Но я не могу вообразить ситуацию, когда я готов рисковать своей жизнью ради славы, и, возможно, поэтому я и рассуждаю так цинично.
Лаура потрогала пальцами рисунок плетеной салфетки на столе.
- Дон Рафаэль, наверно, с вами бы не согласился, - решилась она мягко заметить.
- Нет, не согласился бы. Но ведь не у каждого чувствительность художника!
- Вы думаете, что дон Рафаэль не обладает тонкими чувствами?
- Ну вот, вы пытаетесь навязать мне свое мнение! - воскликнул он, стремясь сделать разговор более легким. - Я не сказал, что дон Рафаэль не обладает чувствительностью. Но все же человек, который сражается с быками, всегда прямодушен, силен и целеустремлен. Он должен обладать безжалостностью, которой я, увы, не обладаю!
Лаура задумалась над этими словами и проговорила:
- Но почему некоторым людям нравится играть со смертью? Я хочу сказать, каковы тому причины?
Педро Армес, казалось, почувствовал некоторую неловкость от темы разговора, и Лаура силилась понять - почему. Ее вопрос был вполне невинным, и тем не менее он взволновал его. Какую искру она, не желая того, зажгла? Что скрывается за неприязнью, которую эти двое мужчин испытывают друг к другу?
- Я думаю, что нам пора, - проговорил Педро. - Пошли! Правда, сейчас еще рано, слишком рано, чтобы отвезти вас назад в Мадралена. Может быть, мы заедем в мой дом, и я покажу вам некоторые из моих работ?
Лаура колебалась. Она обязана отказаться. Именно так поступила бы хорошо воспитанная испанская девушка, но она не была испанкой, она - англичанка, и ей интересно оценить, каким талантом обладает этот человек, скрываясь за личиной циника.
- Хорошо, - согласилась она, позволяя ему отодвинуть ее стул и вставая. - Но при условии, что ваша экономка действительно дома.
Педро улыбнулся, хотя и был немного удивлен ее быстрым согласием, но это было приятное удивление. Они вышли из ресторана и направились к автомобилю. Вечер был чудесным, а темное небо усыпано звездами. Луна спокойно парила в высоте, а в воздухе струился аромат мимозы.
Пока они ехали, Педро повернул разговор в более безопасное направление, обсуждая качество съеденных ими блюд, перечисляя типы и букеты вин, которые производятся в Испании. Они каким-то образом обошли тему о виноградниках семьи Мадралена, и Лаура поняла, что Педро не хочет обсуждать то, что относится к ее хозяину и его владениям.
Дом Армеса располагался на материковой части Косталя и своей архитектурой напоминал дом семейства Мадралена, хотя был меньше и менее мавританским. Как он и сказал, одетая в черное экономка приветствовала их. Когда Лаура отказалась от предложенного вина - она не хотела больше пить, - он попросил экономку принести им в студию кофе.
Студия была не меньше, чем гостиная в доме Мадралена, и он объяснил, что пришлось убрать несколько стен, чтобы создать достаточно места для работы. В студии стояло несколько мольбертов, на которых размещались выполняемые маслом работы в различных стадиях завершения, на стенах красовались уже готовые полотна. На специальных шнурах висели лампы искусственного света. Такое освещение придавало резкость контурам на портретах, и он беспощадно критиковал свои работы. Рассмотрев несколько картин, Лаура пришла к заключению, что они выражают настроение изображенных лиц, высвечивают их характеры. Она и сказала об этом.
К ее удивлению, он был исключительно скромен в оценке своих достижений, и она не могла понять, что же случилось, почему к Педро Армесу в доме Мадралена относятся недружелюбно.
Экономка принесла поднос с кофе, и, пока они пили его и курили сигареты, Педро небрежно перелистывал кипы рисунков. Больше всего Лауре понравилось, как он рисует детей, и она стала искать какие-нибудь черты сходства, думая о том, что среди этих детских портретов могут быть его родственники. Однако он развеял ее иллюзии, сказав, что его собственные родители умерли, когда он был маленьким ребенком.
- Вы никогда не были женаты? - удивленно спросила она.
- Никогда. - Он покачал головой. - Я никогда не встречал женщину, которой мог бы посвятить всю свою жизнь, - сказал он, слегка пожимая плечами. - Однажды я любил женщину, но, к несчастью, она умерла…
- О, простите! - Лаура отвернулась, и в этот момент зазвонил телефон.
Педро тихонько выругался и направился к двери студии, и в тот же момент появилась экономка и сказала, что его просят к телефону.
- Простите меня, я на одну минуту, - проговорил он и исчез за дверью.
Лаура кивнула и, допив кофе, встала, поставила чашку на поднос и начала обходить студию, разглядывая с интересом картины. Их было несколько дюжин, и она почувствовала, что глаза ее начали уставать. Она уже направилась к креслу, где сидела до этого, но увидела листок бумаги на полу. Он, по-видимому, выпал из кипы рисунков, которые она сдвинула с места. Она подняла его небрежно, думая, что это квитанция или счет за холст, краски или что-нибудь подобное.
Она не собиралась любопытствовать, но, когда развернула клочок бумаги, взгляд выхватил имя Елена. Ее любопытство разыгралось, и она быстро прочла записку.
В этот момент она услышала шаги на лестнице, и ее охватила паника. Если она бросит записку на пол, откуда ее подняла, то Педро Армес заподозрит, что она ее поднимала и читала. Что делать? Быстрым движением она открыла вечернюю сумочку и бросила туда записку, одновременно вынимая носовой платок, чтобы рассеять всякие подозрения, что она хочет что-то спрятать.
Педро Армес вошел в комнату с сердитым видом.
- Простите, сеньорита, - сказал он резко, - это звонил по телефону ваш работодатель. Он, очевидно, только что узнал, где вы находитесь, и недоволен тем, что вы здесь. Он настаивает, чтобы я немедленно отвез вас домой!
Лаура прижала носовой платок к губам, а потом положила его назад в сумочку.
- Понятно, - сказала она, закусив губу. - Очень жаль. Простите, если это обеспокоило вас, сеньор, но я не думала, что обязана информировать дона Рафаэля Мадралена о всех своих действиях.
- Вы и не должны! - сердито пробурчал Педро Армес. - Он просто диктатор, этот человек! Но поехали, сеньорита! От него можно ожидать, что он вызовет полицию!
Лаура согласилась, и они спустились по лестнице и сели в машину. Путь до Мадралена был не долог, но Лаура успела взвинтить себя и превратилась в комок нервов. Записка, которую она спрятала, словно жгла ей руки сквозь кожу сумочки. Мысли, которые та записка вызывала, бурно кипели в ее голове.
Педро Армес проводил ее до входа в дом и затем покинул, отказываясь войти и самому объясниться с Рафаэлем Мадралена. Лаура проследила за тем, как он отъехал, и только тогда вошла в дом через главный вход машинально, хотя Мария говорила ей, что если она одна, то обязана пользоваться входом для прислуги. Было еще не поздно, где-то около одиннадцати, но ей казалось, что она отсутствовала почти половину ночи.
Если она думала, что Рафаэль Мадралена будет ждать ее в холле, то она ошибалась, но Лиза выглядела довольно взволнованной и озабоченной.
- О, сеньорита! - воскликнула она. - Наконец вы приехали! Дон Рафаэль ждет вас в своем кабинете.
- Он хочет увидеть меня сейчас? - удивилась Лаура.
- Да, сеньорита. Немедленно.
- Хорошо. - Лаура поджала губы и, оставив Лизу смотрящей ей вслед в оцепенении, медленно направилась по коридору к кабинету дона Рафаэля. Изображая спокойствие и хладнокровие, внутри она дрожала как лист, и колени ее подгибались, когда она постучала в дверь.
- Войдите! - сказал он холодно, и Лаура вошла, стараясь выглядеть как можно спокойнее.
Дон Рафаэль сидел за столом, одетый во все черное, - деталь, которую Лаура отметила. Его черная шелковая рубашка была расстегнута у горла, что позволяло расслабиться за работой, и на нем не было пиджака. Она заметила темные волосы на его запястье между манжетой рубашки и золотым браслетом часов; тонкая золотая цепочка с маленьким медальоном, возможно с изображением святого, подумала Лаура, висела на его шее. Хотя вечер был жарким, она дрожала. Решив, что нападение - лучший способ обороны, она произнесла довольно резко:
- Я не знала, что должна оставлять подробные сведения относительно того, где я нахожусь, сеньор!
Рафаэль Мадралена критически окинул ее взглядом и затем гибким движением поднялся на ноги.
- Вы ведете себя дерзко, сеньорита, - холодно произнес он. - Я полагаю, что вы проинформированы подробно о моем телефонном звонке.
- Правильно, - ответила Лаура, собрав всю свою смелость. - Теперь, когда я возвратилась, я полагаю, что мне лучше направиться в свою комнату, сеньор! Я думаю, нет смысла в этой… этой испанской инквизиции!
- Замолчи! - коротко бросил он. - Нам необходимо поговорить. Я не хочу, чтобы ты снова встречалась с Педро Армесом!
Лаура опустила голову и вспомнила слова из записки, которая лежала в ее сумочке. Если то, что она подозревала, соответствовало действительности, тогда она могла понять его чувства. Но даже и в этом случае к ней все это не имело никакого отношения, и она не собиралась позволять ему одержать маленькую победу над собой. Он, по крайней мере, не знает ничего о ее чувствах к нему, так она надеялась, во всяком случае, и от нее он о них не узнает.
- Я не думаю, что вы говорите серьезно, сеньор, - сказала она. - То, что я делаю в свободное время, это мое дело!
Рафаэль явно с трудом сдерживался, она видела, что он стиснул кулаки в приступе бессильного бешенства.
- Пока вы живете в моем доме, вы будете поступать так, как говорю я!
- А если я откажусь? - спросила она, глядя в упор в его глаза.
- Лаура! - хрипло выдавил он. - Ради бога, не поступай так со мной!