Я быстро прошла мимо надменной секретарши, которая окинула мой костюм таким привередливым взглядом, как будто он был прошлого сезона. А в кабинете… Женщина, которая приходила ко мне в видеопрокат, и была сама Элен. Ой! Дело принимало подозрительный оборот.
Элен, схватив сумку и пальто, вылетела из кабинета. Безо всяких "бай-бай" с коллегами и без щебетания с мисс Привередливость. Понятно, ведь она - босс, настоящий начальник, которому не к лицу церемониться с ничтожными подчиненными. Пытаясь сохранить невозмутимость, я поспешила следом.
Ее рубашка по-прежнему туго обтягивала грудь, но, само собой, ни у кого не хватило храбрости сказать ей, что это некрасиво. Мало ли какая последует реакция. Элен явно была девушка нервная. Она напоминала прекрасную и ужасную (и очень ширококостную) американскую актрису Анжелику Хьюстон из "Семейки Адамс". Рядом с ней я казалась себе жалкой рабыней, суетливо спешащей за своей госпожой.
Похоже, в паре Элен штаны носила именно она. Более того, она спокойно могла бы возглавить всю брючную индустрию. Удивительно, как это Дэниел не побоялся ее обмануть. Наверное, утратил инстинкт самосохранения в каком-нибудь странном несчастном случае. А может быть, его свели с ума ее бесподобные ноздри?
Мы подошли к кафе, которое находилось приблизительно в трехстах метрах от ее работы. Это было полуподвальное, бесконечно крутое "место встреч". Смирив гордыню, мы, как на насест, уселись на низкие деревянные сиденья, похожие на школьные скамейки. До обслуживающего персонала было не докричаться - официанты заторможено фланировали вдали, не утруждая себя тем, чтобы подойти к посетителям. Но я не возмущалась, поскольку мне казалось, что великая и ужасная Элен сама с этим разберется. Но та не стала орать на официантов, а просто заказала мне клубничный коктейль, а себе кофе. Было похоже, что на своей большой мягкой заднице она могла просидеть здесь хоть целую вечность.
За столом Элен передала мне конверт с двумя тысячами долларов и фотографией Дэниела. Он был похож на невысокого и коренастого актера Хью Джекмена. Довольно привлекательный парень, в стиле "пьянка-офис-барбекю".
- В других обстоятельствах я бы составила документы для заключения контракта, несмотря на тот факт, что ты сказала по телефону, будто работаешь по устной договоренности, - начала Элен. - Честно говоря, мне не по себе, что мы не можем заключить контракт, но, с другой стороны, я чувствую, что лучше действительно не иметь никаких официальных документов, связывающих нас.
Я силилась понять смысл этой тирады. Очевидно, она предпочитала телевизионные передачи с юридическим уклоном, тогда как меня всю жизнь было не оторвать от криминального сериала "Я мечтаю о Дженни". Когда Элен по телефону спросила меня о прежних контрактах, я сразу и не врубилась, о чем это она. Но в уме у меня тут же промелькнуло: "брать наличными" и "будет, чем погасить долги".
- Почему?
- Я не хочу оказаться причастной, если что-нибудь пойдет не так, например, если Дэниел застанет тебя в своем доме. Это может иметь для моей репутации определенные последствия. Понятно?
- Конечно, конечно, - поспешно сказала я, сознавая, что вляпалась по уши. Теперь полиция может арестовать меня за взлом и проникновение в чужой дом без всяких смягчающих обстоятельств.
Когда принесли напитки, я сунула деньги в портфель и вытянула на свет распечатки.
- У меня тут есть кое-какие идеи…
- Я не хочу ничего слышать о том, что ты будешь делать и как ты это будешь делать. Я просто хочу по прошествии двух недель получить кое-какую информацию. Мне надо знать, кто эта девушка, если у него на самом деле есть девушка, и каковы их отношения. Вот и все. Остальные деньги на депозите. Пришли мне счет в конце этой или следующей недели. Если это займет больше времени или будет стоить больше, я не возражаю. Буду иметь в виду дополнительные расходы.
Она помешала свой кофе, одним глотком осушила чашку и встала. Я тоже ошарашенно отодвинулась, но Элен тут же смахнула меня вместе со стулом обратно.
- Оставайся и допивай. Я просто хотела все тебе объяснить. Его домашний и рабочий адрес тоже в конверте. Позвони мне в конце недели и сообщи, что ты узнала. Тогда решим, что делать дальше.
И она ушла.
На секунду я почувствовала себя униженной, как будто меня бросили на первом же свидании, но, вспомнив о двух тысячах баксов, тихонечко засвистела. Потом я сидела и пила свой коктейль малюсенькими глоточками, пока весь обслуживающий персонал не начал на меня коситься. От их ледяных взглядов у меня спина вся покрылась гусиной кожей. Так что я встала и пошла в банк, чтобы заплатить хотя бы часть моего неподъемного долга и вернуть себе былую беззаботность. Но неотвязные мысли о сыскной работе не давали мне покоя. Как же мне проникнуть в дом?
Когда мне было семнадцать, я водилась с одним неформалом по прозвищу Нил Ахиллесова Пята . Он был рожден исключительно для того, чтобы умащивать свои волосы гелем и влипать в разные истории. Нил Таскер три раза сидел в тюрьме, и проникновение со взломом как раз было его специальностью.
Такие наклонности явно не способствовали приличной карьере, но зато он знал, как куда-нибудь пробраться и уйти незамеченным (что было удобно, пока я жила с родителями). Нил любил похвалиться своими талантами - лесть была его слабостью. Правда, когда он был в стельку пьян или под кайфом, незаметно пробраться в мой дом ему редко удавалось. А пьяным или под кайфом он бывал частенько. И я догадывалась, что это вряд ли когда-нибудь изменится.
Сейчас совет Нила, как "застолбить" квартиру Дэниела, мне очень пригодился бы. И я решила его разыскать. Проблема состояла в том, что Нил знал - на подобные дела у меня кишка тонка. И вообще меня ненавидел. Наверное.
На следующее утро, когда я переходила улицу, на которой жил Нил, меня окружили мотоциклисты. А потом их мотоциклы тарахтели на углу еще минут восемь. Я протерла глаза - нет, я не ошиблась. Я действительно привлекла внимание молодняка. Шайка подростков на другой стороне улицы орала всякую похабщину в мой адрес, врубив стерео на полную мощность. Казалось, эти восемь минут никогда не кончатся.
Я плохо выспалась прошлой ночью. Все мои сны были об одном и том же, а именно - о трахомарафоне с Нилом. Шесть месяцев нашего "романа" сгустились в один коллаж из грязных выходок, секса где попало, непристойностей и неуместностей. Короче, в одно странное, противоестественное совокупление.
Вдоль улицы стояли искореженные машины. Осторожно обходя кухонные отбросы, я шла все дальше, вниз от дома № 350 к дому № 112. Жена моего брата Денис радостно сообщила мне, что Чарли, брат ее старого школьного друга, когда-то был надзирателем Нила. В разговоре она взяла инициативу в свои руки и вывалила на меня все: и про то, что в прошлом я выбирала не тех парней, и про то, что у меня нет никакой личной жизни в настоящем.
Наконец она вручила мне адрес со словами: "Ты же не собираешься опять с ним возиться?" Я сразу почувствовала себя нашкодившим подростком.
Перед домом Нила был припаркован серебристый "сааб", к которому мои юные поклонники, ясное дело, уже пробовали подступиться, судя по во всю мигавшей сигнализации. Обычно я не обращала внимания на машины, но эта улица была такой убогой, что любая не тронутая граффити поверхность сразу же бросалась в глаза. Дорогая машина.
Возможно, у Нила много награбленного добра, а здесь он живет просто для отмазки?
Я постучала в дверь и отступила, украдкой вытирая испачкавшиеся костяшки пальцев. Когда за дверью послышался шум, я заставила себя отвернуться и посмотреть на дорогу. "Сааб" уже украсился праздничной "шляпой" из кухонных отходов. Кровь пульсировала у меня в висках.
Неожиданно краем глаза я заметила, как за стеклом откинулась шторка.
- Нил, это ты?
Голова у меня закружилась. Обалдеть! Мамочка была права. У меня очень, очень плохой вкус.
Передо мной стоял Нил. Он постарел на двенадцать лет, но ни чище, ни лучше от этого не стал. Глаза его покраснели - наверное, от привычки выкуривать до завтрака пару косячков. Одежду он носил наизнанку, чтобы сократить расходы на домашнее хозяйство. Но он остался все таким же тощим и обезоруживающе симпатичным вроде американского киноартиста Бена Афлека. И выглядел таким же беспокойным, как и раньше. Ничего не изменилось.
- Нил? - тоненько пропищала я.
- Кто спрашивает?
- Это Кэсс. Кэссиди Блэр. Из…
Откуда? С заднего сиденья твоего "кингвуда"? С крыши гаража твоих родителей? Из мастерской "развал-схождение"?
- Кэсс!
На его лице появились морщинки - это он улыбнулся. И широко распахнул дверь, жестом приглашая меня войти.
- Заходи. Сегодня просто день посетителей. У меня есть кекс.
Я вошла внутрь и с облегчением присвистнула. Слава богу, большое количество принятых внутрь химических элементов явно стерло из его памяти то, как я променяла его музыку на "Дюран-Дюран" - исключительно ради Дона ла Рокса, их барабанщика, а его бросила. В последнюю нашу с Нилом встречу мы вусмерть надрызгались на празднике "Шутценфест" и устроили там показательный скандал. Я отколошматила его по коленке своим багровым ботинком "Док Мартене", а он чуть не разодрал мой жилет из черного искусственного меха. Наше расставание было явно не в стиле сентиментальных женских романов Джейн Остин, но зато оно было быстрым и окончательным.
Пока я шла за ним по длинному коридору, я чуть не задохнулась. К тому же меня насторожило упоминание о еще одном посетителе. Или посетительнице? Я вовсе не хотела впутываться ни в какие разборки в стиле боевика "Собачий полдень". Все, что мне было нужно - это получить дельный совет. А вот протухший роман словно из секонд-хенда мне был совсем, совсем не нужен.
На кухне мне в глаза неожиданно ударил свет из окна.
- Извини, здесь воняет. Дай, я открою окно.
Голос был глубокий и незнакомый. На фоне окна задвигался чей-то силуэт.
Мое сердце екнуло: я явно затесалась в альтернативную реальность, где все нереально и все - психи. Это был старший брат Нила, Сэм. И он был похож на киноактера Дэвида Духовны: такой же ученый зануда, с прямыми волосами и холодным выражением лица. В воздухе словно засверкали летающие искорки, и я въехала, что это мельчайшие капельки моей слюны - мой рот среагировал на сексуальный импульс прежде меня. Надвигалась самая настоящая катастрофа.
Сэм Таскер был умником. Он всегда рассматривал меня взглядом энтомолога - я для него была очумелой букашкой, зачем-то ползающей по страницам его ученых книг. Сейчас его взгляд был иным. В сущности, выражение его лица было абсолютно бесстрастным. Серьезный парень.
Я осторожно подошла к предложенному им стулу. Мне приходилось видеть такие лица у мужчин в форме, которые совали в окно моей машины маленькие трубочки, а потом говорили: "Выходите". О боже, если бы я знала, что его встречу, то хотя бы приоделась…
Все, хватит. Мысленно я дала себе пинка: "Быстро узнавай, что нужно, и домой!"
В это время ко мне сзади подошел Нил и сказал:
- Эй, Сэм! Смотри, это Кэсс. Помнишь, та девушка с крыши?
Выражение лица Сэма слегка изменилось, и он произнес: "Помню". В его голосе угадывался наитончайший намек на улыбку. Стараясь найти чистое место, куда можно сесть, он покосился на мою кожаную юбку-карандаш.
- Хочешь кекса с корицей? - предложил Нил.
- Нет, спасибо. Я только на минутку, чтобы спросить тебя… - Я тянула и избегала смотреть в лицо Сэму. - То есть, - заикнулась я, наконец повернувшись к нему, - в смысле, мы с Нилом давно не виделись.
Мне стало стыдно. Потому что моим первым побуждением было держать дистанцию и всячески показывать Сэму, какая я стала хорошая - не такая, как тогда, когда была с Нилом. Но что, на самом деле, я могла ему рассказать? Что работаю в видеопрокате? И за деньги соблазняю чужих любовников? Что у меня нет бойфренда, мужа, детей и даже домашних млекопитающих? Что я редко встречаюсь с единственным братом, особенно после того случая на Рождество два года назад, когда они с Денис разругались в дым? Тоска зеленая была их слушать. Неудивительно, что, насмотревшись на них, я превратилась в неудовлетворенную старую деву.
Визит тем временем затягивался.
В присутствии Сэма я не могла расспросить Нила о его воровских секретах. Его брат, по моим подозрениям, был или копом, или сотрудником службы безопасности. Скорее всего, копом. Слишком хорошая выправка и слишком неодобрительная манера молчать. К тому же на нем была одежда серого цвета, а его "сааб", как я догадалась, не являлся общественным средством передвижения.
У меня совсем немного знакомых среди блюстителей порядка. Во всех них есть нечто, приводящее в трепет. Только у моего университетского друга Гаса Стэмпа, который бросил совершенно бесполезный курс по искусству и стал копом, есть чувство юмора. Это его и спасает от превращения в леденящий кровь персонаж. Но даже если такое когда-нибудь и случится, я думаю, с ним будет еще веселей. Особенно, если учесть его ежегодные появления на Марди Грасс на параде геев и лесбиянок в костюме одной из сексуальных агентш национальной безопасности из комедийного сериала "Ангелы Чарли".
Копы знают человеческую природу. Они каждый день видят ужасные вещи, и это влияет на их образ мыслей. Они знают, на что ты способен в отчаянии. Сэм смотрел на меня так, как будто видел меня насквозь, и мне это не слишком нравилось. Но поделать я ничего не могла, так как это, видимо, тоже было определенным проявлением его сексуальности, которой я не могла сопротивляться. Я мысленно захныкала. А вдруг он видел меня на "Колесе фортуны"?
Так что я замолчала и начала угощаться кексом. Потом рассказала пару побасенок о своей работе (административный ассистент), домашней жизни (две собаки) и о том, почему я живу в Аделаиде (меня сюда забросили мои гламурные путешествия с целью развеяться, чтобы не сойти с ума от своей занятости). Я не знаю, почему я лгала, но так увлеклась, что сама себе поверила. А в своих выдуманных щенков - их звали Дугал и Оскар - я просто влюбилась. И, когда Сэм ушел, покинула их уже с некоторым сожалением. Ах, мои маленькие, игривые проказники - Дугал и Оскар!
Мы с Нилом помахали ему, пока он садился в свой "сааб", к этому времени украшенный уже целыми гирляндами кухонных отбросов. Кто-то явно съел очень большую кастрюлю лапши.
Как только мы пригребли обратно на кухню, я взяла быка за рога:
- Нил, помнишь, как ты спер сережки у миссис Дэвенер?
Он смущенно повернулся ко мне:
- Ага.
- Ладно, не напоминаю, не напоминаю. О'кей? Итак, пу-уф! - Я махнула в воздухе рукой. - Все забыто. А теперь расскажи-ка мне, как соблюдать осторожность на густонаселенной улице? Чтобы тебя не застукали?
Я старалась быть жесткой, но, глядя на него, то и дело запиналась. Была ли тому причина, что я когда-то придумала, что люблю его, или это все его хренова маргинальность? Разговаривать с ним было все равно что вести репортаж с места событий. Как будто я журналистка, а он - герой репортажа "Наркотики в нашем городе". Стоя в проеме взломанной двери, я вещаю в микрофон что-то вроде: "Снова наркоман! И он еще хочет улучшения бытовых условий!"
Я с трудом сглотнула и машинально произнесла вслух часть мысленного репортажа:
- Такие, как ты, словно специально заставляют говорить о вас все более и более ужасные вещи. Вы думаете, люди хотят это слышать?
- Эй, - выпрямился он, - ты что, мне угрожаешь? И вместо того чтобы разозлиться, Нил удивился. И тем взял меня за душу. Боже! Все шло не так, как я надеялась. Стараясь не обращать внимания на выражение его лица, я разлила пиво. Я могла бы много о чем себе напомнить. В частности, почему мне давно пора послать его к чертям собачьим. Он достаточно сбивал меня с панталыку. И еще - почему мне нельзя было его жалеть.
- Помнишь, как ты грозился рассказать моим родителям, что я курила наркоту на Паркер-стрит?
На Паркер-стрит был ночной клуб, где играли лучшую альтернативную музыку в городе. К несчастью, в нем также почти каждую ночь случались полицейские рейды с целью изъятия наркотиков и пресечения азартных игр. Как только я нашла подружку, которая согласилась быть моей крышей и выгораживать перед родителями, я начала там регулярно "гаситься". Наркотики изменяли образное восприятие музыки и жизни, и вскоре в моем костюме появились добавочные аксессуары - английские булавки.
- Ага, - тихо произнес он и сглотнул.
Да, на этом с ним не сторгуешься. Это было так, детская чепуха. Мы все время делали друг другу всякую подростковую лажу, потому и разбежались. Для нас уже не было места в том мире. Я уже было собралась извиниться и откланяться, как вдруг что-то от прежнего Нила блеснуло в его озорных глазах.
- И все еще могу рассказать им, чтоб ты знала.
- Нил, я больше не долговязая ученица старших классов. Забей. Ничего ты не расскажешь.
- Ах так! - сказал он громко, но было все еще неясно - он разозлился или просто устал.
Я внимательно посмотрела на него:
- Спорим? Ну и ладно. Ты проиграл, Нил. К сожалению, они умерли, а миссис Дэвенер жива-здорова, живет в Гленелге. Так что давай, рассказывай мне все, что надо, и дело с концом. Долго ты еще будешь упираться? Предупреждаю, мое терпение скоро лопнет.
Из Нила, казалось, вдруг выкачали всю энергию. Она вытекала из его конечностей, как воздух из надувного матраца. Он устало опустился на кухонный стул.
- Хорошо. Хочешь кофе?
- Конечно.
Он согласился меня выручить, и все в мгновение ока вернулось назад. Его незрелость, его маленькие хитрости, его уязвимость и редкие всплески доброты, которые держали нас вместе. Я встала и, стараясь скрыть, что мне не по себе, поставила чайник на плиту. Он сидел, уставившись на свои руки, похожий на двенадцатилетнего мальчишку. Я быстро отвернулась и вымыла пару кружек, достав их из сваленной в раковине посуды.
- В каком возрасте они умерли, Кэсс?
- В пожилом, Нил, - буркнула я. - Им было около семидесяти.
Я была на пятнадцать лет младше своего брата, и мои родители оба умерли от сердечной недостаточности, когда я была еще очень молода. Поэтому в университете я каждое утро напоминала себе, что мне больше не нужно красить волосы в голубой цвет или делать татуировки в стиле боди-арт.
- Итак, что ты можешь рассказать о том, как залезть в чужой дом?
- Зачем тебе это?
Я разлила кофе и села.
- Потому что у меня есть работа и мне нужна кое-какая информация, - сказала я, выдержала паузу и, взглянув ему в лицо, решила быть честной. - Это не то, о чем ты думаешь. Все легально вроде как у Нэнси Дрю, помнишь, из молодежного сериала, только без ребят Харди. Мне очень нужна эта работа, Нил.
Следующие два часа он потратил на изложение своего подхода к "работе". Казалось, он был абсолютно беззастенчив с жертвами и домами, которые грабил. Или, как я догадывалась, ничего не хотел о них знать. Видимо, они представлялись ему некими препятствиями на пути к сокровищам, а себя он воображал кем-то вроде пирата.