Осторожно держась за поручни, я спустилась в бар "Стим" - темнющий, холоднющий и самое дорогое питейное заведение в городе. Здесь подавали коктейли и вино. На мне были высокие сапоги на шпильках, которые ни на что другое не годились, кроме как на то, чтобы прошествовать в них величавой поступью командирши от стула в баре до туалета и обратно. Я не томилась в ожидании танцев, но это был компромисс: сапоги - для меня, платье - для Джози.
Танцы были важной составляющей в этой наполненной зловещим смыслом игре. Пара идиотов на ярко освещенном танцполе и мужчины, похожие на Брэда Питта, надо полагать, были бы заинтригованы.
Если вы не доберетесь до танцпола в лучах прожектора, то можете скоротать ночь на своем стуле, потягивая мартини в мрачной атмосфере аквариума, и никто даже и не догадается, что вы - девушка.
- Ты хотя бы понимаешь, что у меня - наряд номер два этой недели? Почти самый модный, - прошептала я Джози, подобравшись к ней на диван.
К сожалению, она не ответила мне, потому что уже болтала с двумя парнями, что было неудивительно. А я-то надеялась на девические посиделки, несмотря на ее обещание познакомить меня с какими-нибудь привлекательными мерзавцами в шмотках от Хьюго Босс. На Джози было короткое голубое платье с открытой спиной и плечами, на бретельках, завязывающихся вокруг шеи, ремешковые сандалии, и, конечно же, ее смертельное оружие, сумочка от Фэнди, была, как всегда, при ней. Она не чувствовала себя наряженной, наверное, потому, что одевалась подобным образом каждый день.
- Кэсс, это Рон, - сказала Джози, указывая на темноволосого парня в голубой фирменной рубашке от Ральфа Лорена. - А это Уильям.
Она лучезарно улыбнулась Уильяму, одетому в серый костюм и, судя по взъерошенным волосам, косившему под американского киноартиста Хью Гранта. Я нервно сглотнула. Джозин плотский боеприпас, загруженный в самонаводящуюся ракету, движущуюся под действием силы чувственного влечения, был готов к боевому поражению. Она всегда нацеливалась на самого тупого мудака в обозримом пространстве, особенно если было похоже, что у него есть БМВ. Видно, Джози обожала заниматься сексом в дорогих тачках. Я никогда не спрашивала, так ли это, а сама она не говорила. Но слухи были. Я взяла предложенный Роном коктейль и села. Было ясно, что сегодня вечером Карл со своим замком остались за бортом.
Следующий час я вымученно смеялась, слушая дежурные шутки, и еле сдерживалась, чтобы не закатывать глаза, когда Уильям принялся рассказывать анекдоты. Говорил он абсолютно нечленораздельно и, хотя повторял сто раз одно и то же, понять, где смеяться, было невозможно. Обычно такого рода парней, когда они пытались рассказывать сказку про белого бычка, я брала за загривок и, притянув к себе, чувственно шептала: "Я знаю, что такое карбюратор". Но те, по крайней мере, были симпатичными.
Когда я встала, чтобы выйти в туалет, ребята заковыляли следом. Я только улыбалась, напоминая себе, какие они идиоты. Конечно, нельзя сказать, что образование в частной школе не оставило следов в их мозгах, но они понятия не имели об эмпатии. Какие там рассуждения о способности входить в чужое эмоциональное состояние, если Рон минут десять рассказывал, как он сегодня уволил свою уборщицу за то, что она включила его стерео:
- Представляешь, она положила Джо Коккера в футляр от диска, где раньше лежал Джимми Барнс!
"Пшел ты к чертям собачьим", - прошипела я про себя, шаткой рысью направляясь к женскому туалету. Обогнув здоровенный столб, отделяющий фойе от коктейльного зала, я наткнулась на высокого белокурого парня в рубашке для регби, который загородил мне дорогу с самодовольной улыбкой, мол, "вот ты мне и попалась".
- Эй, не спеши, - сказал он.
Я попробовала обойти его, но он отступил влево.
- Ты тут одна?
О боже, на кой черт мне это? Неожиданно он шагнул вперед, как будто его толкнул кто-то из толпы. Но мне было видно, что люди, наперебой заказывающие выпивку, стояли в добром шаге от него.
- Отвали, - пробурчала я себе под нос. Я знала, почему он клеился, вот поэтому-то я и не одевалась подобным образом слишком часто. Он стоял уже впритык ко мне. Когда я оттолкнула его, он, отшатнувшись, взмахнул рукой и задел мою левую грудь. - Ах ты! - крикнула я и пихнула его в грудь со всей силы, отскочив на случай, если он кинется на меня. От него несло, как будто он прополоскал свою пасть каким-то дешевым одеколоном. Было соблазнительно зафингалить ему большущей стеклянной пепельницей, которая стояла поблизости на стойке бара. Но я и так слишком много пострадала в прошлом от своего взрывного характера.
- Сука долбанутая.
Мне была омерзительна его огромная красная морда, но другого прохода к туалетам не было. Ощущая позыв природы, не терпящий отлагательства, я прорывалась. Он пошатывался, и его дыхание накатывало на меня ядовитыми волнами. Я примерилась, со всей силы ударила своим острым каблуком ему в ногу и зашагала дальше.
Моя спина покрылась испариной, пока я протискивалась через толпу. Я заметила, как бармен подал знак вышибале, чтобы тот вышвырнул этого выродка из клуба. Сердце колотилось, но настроение было приподнятое, наверно, от выпитого. После подобных стычек я всегда оживляюсь на некоторое время, независимо от того, насколько я была права.
Когда я огибала шарообразный аквариум, чья-то рука снова коснулась моего плеча. Опять этот идиот? Я дернулась, и каблуки разъехались на бетонном отполированном полу. Сбросив руку, я тут же сама ухватилась за нее и выпрямилась. Я краешком глаза заметила огромные ботинки, ощутила знакомый запах лосьона после бритья, и в моем животе как будто что-то щелкнуло, я и глазом моргнуть не успела.
Взглянув в глаза Сэма, я отпустила его руку. Мне больше не надо было в туалет.
- Рад тебя видеть, беги, если тебе нужно, - сказал он, и мне послышалось, как он прибавил в конце "барышня". Его улыбка казалась теплой, однако он был как какой-то сгусток противоречий, и я ему не верила.
- И как часто ты лапаешь чужих девушек в ночных клубах? - вместо приветствия спросила я, обосновавшись позади барной стойки. Сэм стоял у всех на виду в сером джемпере и шерстяных брюках, а я сидела в облачении Немезиды, карающей саму себя, и в компании с Хью Грантом. Когда я успела вызвать демона из преисподней, чтобы окончательно испортить себе жизнь? Признаю, что она и так была слегка подпорчена - аморальным поведением и вызывающим нарядом.
- Ты не имеешь права лапать девушек в общественных местах, - повторила я с гордым видом Снежной Королевы. - А то можно подумать, что ты из тех бросающих в дрожь копов или из службы безопасности. Может, пообещаешь впредь не наводить шорох в ночных клубах?
Я убрала руку со стойки, подцепила сумку и вышла. Кровь пульсировала по венам так быстро, что шея горела огнем. Комок подступил к горлу, и ноги отказывались идти. Я толкнула дверь в туалет и чуть не отправила в нокаут деваху в леопардовом платье. Та неистово терла нос, как будто только что нюхнула кокаина. Очухавшись, девушка протиснулась мимо меня. Я закрылась в кабинке и села на крышку.
Почему Сэм так ведет себя? Мы были знакомы, когда мой характер был даже хуже, чем сейчас. Ему известно все, что я накуролесила в период чрезмерной возбудимости и реактивности под воздействием гормонов. Он видел, как на театральном фестивале я обкурилась травки в антракте. Я нажралась на его дне рождения. Я жульничала, когда мы играли в карточную игру "Звездные войны". Боже праведный!
Я спустила воду, подкрасила губы и вышла. Мне хотелось найти его и извиниться. Удивительно, что он, похоже, был готов заступиться за меня. А я ответила не лучшим образом. Наверно, это трепет внизу живота смутил меня, когда он смотрел. Я злилась на себя, потому что знала, что остаток ночи буду переживать, если прямо сейчас не исправлю свой промах.
Однако вышла заминка. В баре было темно, как в пещере. Пока я искала Сэма, мне пришлось вплотную подходить к каждой группе, заглядывать на каждый диван и стул в баре. Я отклонила два предложения присесть, три выпить и насладилась массажем ног, пока не нашла его. Он сидел на диване спиной ко мне с парнем и тремя подвыпившими девицами. Казалось, две из них готовы были хоть сейчас сесть на него. Да, со времен нашего школьного шахматного клуба все сильно изменилось.
Я покраснела от того, что мне понапрасну взбрело в голову, и повернула назад. Какая я была дура! Ему вообще на меня наплевать. Я прошла к своему столику, где Рон рассказывал нечто потрясающее. Он дошел как раз до середины байки о том, как он вылез из окна в школе-интернате и повесил трусы с лифчиком на флагшток. Джози была слишком навеселе, чтобы соображать, какую белиберду она слушает. Подол ее платья завернулся так, что виднелись кружевные резинки чулок. В эротической дымке на них фокусировался стеклянный взгляд Уильяма. По всем приметам ожидалась длинная ночь.
Так и вышло, поэтому с утра мое состояние было просто отвратительным. Я сидела на скамейке в парке, напротив дома Дэниела, хрустела чипсами и делала вид, что читаю журнал "Роллинг стоун". Я как раз пялилась в статью о Курте Кобейне, когда кто-то плюхнулся на скамью рядом со мной. Я подпрыгнула и, пожалуй, даже взвизгнула, как девчонка.
Это оказалась малышка с коричневыми волосами, заплетенными в длинные всклокоченные косички, одетая в белый пластиковый передничек поверх платья. Ей было годика три, не больше. Она умудрилась вымазать ванильным мороженым все лицо, как французский комик Марсель Марсо.
- Ты с папиной работы, да?
От напряжения у меня голова пошла кругом, когда я попробовала припомнить, кто же ее папаша. Вчерашнее общение с "голливудскими звездами" начисто отшибло мне все мозги.
- Ты здесь потому, что папа беспокоится о Роджере? Ладно, скажи ему, что с ним все хорошо. Ему только что побрили попу, но теперь все хорошо, все хорошо.
Моя голова трещала так, что я не решилась улыбнуться, а только спросила:
- Кто такой Роджер?
Она хихикнула, поддела язычком последний кусочек мороженого из вафельного стаканчика, который держала левой рукой, а потом захрумкала им, как будто жевала морковку.
- Он смешной. Вот он, прибежал. У него попка болит, - сказала девочка и показала на шелудивого терьера, который как раз пристраивался помочиться на малышку.
Она замахала руками и запрыгала на скамейке, болтая ногами. Только эти активные действия предотвратили гнусное поползновение, и пес с выражением недовольства опустил лапу.
Я усмехнулась:
- Это твоя собака?
- Моя, - она кивнула и позвала терьера, но тот не обращал внимания на хозяйку.
Я оглянулась по сторонам:
- Где же твоя мама, детка?
- Мамочка печет кексы.
- Она знает, что ты здесь с Роджером?
- Она накричала на меня за то, что я вывалила тесто.
Лицо девочки обиженно вытянулось, и она вытерла испачканный мороженым подбородок рукавом с рюшкой.
Я встала. У меня было такое чувство, что мамочка накричит и на меня, если я не отведу ее дочку домой. Я взяла липкую ладошку малышки, втискивая журнал в рюкзак.
- У Роджера есть поводок?
Она снова хихикнула и взглянула на меня, с хитрым видом вскочив со скамейки.
- Дурашка, это недалеко! - сказала девчонка и показала на дом на другой стороне парка, справа по соседству с домом Дэниела.
Путей для отступления не оставалось. Теперь я уже не могла не пойти туда. Я вела ее за ручку, согнувшись в три погибели. Моя машина была припаркована рядом с почтовым ящиком на углу, недалеко от заржавевшего белого "фольксвагена-жука". Я подозвала Роджера, который трусил за нами, и мы все вместе перешли улицу. До сих пор никакого движения за окнами дома номер семнадцать не наблюдалось.
Я постучала в дом. Роджер принялся облизывать лицо малышки, когда за дверью послышалось движение. Наконец дверь задергалась и распахнулась. Женщина с растрепанными волосами держала деревянную ложку с какой-то загустевшей массой, похожей на клейстер. Я вспомнила, что вчера утром мы встретились в парке. Теперь и лицо девочки под слоем мороженого показалось мне знакомым. Это была Пенни, которую не пустили на качели. Я надеялась, что они не узнали меня.
Женщина схватила девочку за плечи:
- Пенни! Где ты была?
- Извините, - сказала я в виде вступления. - Я прогуливалась в парке, а она сидела там со своей собакой. Я подумала, что вы волнуетесь.
- У вас есть дети? - спросила мамочка Пенни и посмотрела на меня так, как будто я предлагала ей купить тур на Багамы.
В это время из дома явно потянуло чем-то горелым.
- Э-э-э, - сказала я неопределенно, пытаясь украдкой заглянуть ей за спину. - Я точно не знаю, хотя вокруг их много бегает. Но мне кажется, у вас что-то пригорело.
Изобразив, таким образом, бдительную гражданку, я гордо выпрямилась. Но тут она за шкирку втащила Пенни в дом, сграбастала собаку и замахнулась на меня поварешкой, и все лицо у меня разом оказалось в чем-то желтоватом. Солидная порция осела на губах. На вкус это напоминало сахарную пудру.
- Она еще маленькая. Не могла она играть в парке одна! - И мамаша шваркнула дверью.
Я с минуту постояла, ошеломленно уставившись на полоски краски на двери, и побрела обратно к скамейке. У меня не было другого выбора - придется и дальше торчать тут как пришитая. А я просто умирала, как хотела домой, в ванну. Ведь я уже просидела здесь пять часов и запачкала все руки об эту скамейку. Делать нечего, я стерла сахарную пудру подкладкой вывернутого рюкзака. Но лицо все равно оставалось липким. Я, как супермодель, взбрызнулась водой "Эвиан". И наконец мой нос снова приобрел розовый цвет.
Я достала журнал. Предполагалось, что Дэниел вернется с работы только часа через два. И я хотела, чтобы мамочка Пенни и копы (в том случае, если бы ей взбрело в голову позвонить в полицию) ничего не заподозрили. Кроме того, я отчаянно хотела забыться статьей о Брэде Пите - не дожидаясь, пока в мою голову снова полезут воспоминания о том, как я в пять утра поблизости от ночного клуба имела неприятный разговор с Роном.
Меня бросало в дрожь при мысли о той пятерке, которую он дал мне на такси в ответ на мою просьбу проводить меня домой. Я потратила ее тем же утром, в придорожной забегаловке. "Больше никогда не буду пить коктейли", - сказала я себе. Во всяком случае, те, которые кроме как неприличным словом никак назвать нельзя.
- Эй, Кэсс, - позвала Зара, осторожно входя в спальню и пытаясь удержать поднос, на котором стоял кофе. - Памела Андерсон звонила. Хочет отобрать у тебя свои груди.
- Пусть забирает, - ответила я, стараясь заправить рубашку в одну из тех скучных юбок, которые Зара носит на работу. Я голову сломала - все никак не могла решить, какую же мне выбрать: в серую тонкую полоску или шерстяную, в темно-коричневую. - Ты что, и рубашки принесла со своей работы? И как у тебя в них буфера влезают! - заявила я и шагнула к зеркалу. - Ну просто никуда не годится.
Между пуговицами оставались маленькие, овальной формы щели. В них виднелся мой новый лифчик с чашечками размера "С". Наполненные гелем, они напоминали немного сплющенные шары или противозачаточные колпачки. Раньше у меня никогда не было бюстгальтера с тремя застежками. Я всегда думала, что их расстегивание вполне можно приравнять к олимпийскому виду спорта. Непонятно, как все эти порнозвезды ухитряются оказываться в постели и притом голышом.
Ну да ладно, поскольку я хотела притвориться кое-кем другим, то сочла, что такие груди мне просто необходимы.
Между тем Зара так и застыла позади меня с подносом в руках. Обернувшись, я заметила, что она пытается сохранить невозмутимый вид, но глаза ее подозрительно заблестели. Посуда задребезжала - это она поставила поднос на мое ярко-розовое пуховое одеяло. Руки у нее тряслись.
Я кинулась извиняться. Сердце мое сжалось, когда до меня дошло, как я ее задела. Стыда у меня нет.
- Я не имела в виду, что это у тебя - буфера. У тебя великолепная, красивая грудь. Да я о такой просто мечт…
- Что ты заладила - буфера, да буфера, - взбесилась она.
- Прости, - сказала я, чувствуя себя ужасно неловко. - Просто у меня нет никаких рубашек, кроме той, что мне выдали в видеопрокате, и майки с дурацким слоганом. Твоя одежда намного приличнее, чем моя.
Я понимала, что меня занесло. Наверное, так чувствует себя старый сексист, если ляпнет что-нибудь не то и вдруг - когда ему скажут - поймет, какую сморозил глупость или как он кого-нибудь обидел. И ничего ему не остается, кроме как лечь и умереть от стыда, и желательно в одиночестве, в окружении одних кошек.
Я подошла и обняла Зару, но она так и стояла, опустив руки по швам. Это было все равно что обнимать столб или парковочный счетчик. Чувствовала я себя отвратительно.
- Зара, я знаю, в последнее время я веду себя ужасно. Просто я на взводе. Если я тебе кое-что расскажу, обещаешь, что не проболтаешься?
Она не шелохнулась. Но я видела, что ей интересно - ее левое веко чуть дернулось.
- Ну ладно, - сказала я и набрала в легкие побольше воздуха.
Я не из тех, кто признается в собственной слабости. Я всегда считала, что если не привлекать внимания к своим недостаткам, никто их и не заметит. Между прочим, поэтому я и одеваюсь так вызывающе - чтобы никто не заметил моей раздавшейся талии. И раздрая в моей душе.
- Две вещи. Первая - я по уши в долгах. И все больше запутываюсь. Я как Деми Мур в фильме "Огни Святого Эльма", только не такая красивая. А все друзья у меня нормальные и к тому же классно выглядят.
Тут Зара почти перестала бычиться, и я продолжила:
- Я выплачиваю долги, но очень, очень медленно. Почти все заработанное сжирают проценты, и я себя чувствую просто ужасно, потому что раньше я никогда не была в долгах, и теперь мне страшно. И второе. Я ненавижу свою работу в видеопрокате, а этот заказ для меня - шанс. Я очень, очень хочу выполнить его и заработать денег, - закончила я на глубоком вздохе.
В ужасной тишине мне послышалось эхо своего собственного писклявого голоса. Настроение у меня совсем упало.
- У тебя долги?
Я кивнула, расстегивая рубашку и поправляя гелевые чашечки. Мои щеки горели от стыда.
- Ну и зачем так расстраиваться?
К Заре опять вернулся ее грубоватый тон, а это был хороший знак - она явно снова развеселилась. Всегда приятно узнать, что у других дела идут хуже, чем у тебя. Мне, например, всегда нравилось ходить на распродажи и смотреть, как бедняки ссорятся из-за дешевых пепельниц и часов. Как говорится, загнанных лошадей пристреливают, не так ли?
- Сколько ты должна?