– Рядом с ней я повзрослел, понял, что по характеру я – лидер, и подчиняться кому бы то ни было просто физически не могу. Если человек сильнее меня, мне с ним трудно ужиться. Еще понял, что с женщинами лучше не доходить до совместной жизни – без настоящей любви это обременительно. Понял, что не смогу полюбить женщину, которая умнее и сильнее меня. Ну, и главный урок – дела нужно вести аккуратно.
– А у нее в бухгалтерии был непорядок?
– Да нет. Я про другие дела. Это неважно.
Наташе сейчас тоже было неважно, о каких делах он говорит.
– Я позвоню маме, где телефон?
Боря прошел в смежную со спальней гостиную, и она опять залюбовалась им. Его тело казалось ей совершенством – такие ваяют из мрамора. Через минуту он протянул ей трубку без провода, но с антенной.
– Что это? – удивилась Наташа.
– Домашний радиотелефон. Нажми на эту кнопку – видишь зеленый огонек? Теперь набирай номер.
– Никогда такого не видела!
– Да их всего пара десятков в городе, а за бугром обычная вещь.
Наташа предупредила маму, чтобы не ждала ее сегодня, сказала, что объяснит все позже, и нажала на ту же кнопку. Зеленый огонек погас.
– А ты знаешь, я такая голодная! – сообщила она, состроив жалобную физиономию.
– Я тоже, пошли на кухню.
– А твоя Арина Родионовна не обалдеет?
– Не Арина Родионовна, а Ирина Романовна, и в это время уже наверняка на кухню не выйдет. Надевай мою рубашку, женского халата я в доме не держу.
Сам он накинул синий махровый халат и повел Наташу по коридору.
По пути она спрашивала:
– Это что?
– Вторая спальня, для гостей.
– А это?
– Кабинет.
Наталья заглянула в обе комнаты. У окна в кабинете стоял старинный письменный стол, на нем лампа под зеленым абажуром. Поражало обилие книг, ими были заставлены все стены до потолка, а потолок под четыре метра.
– Прямо профессорский кабинет! – прокомментировала она.
– От старых жильцов осталось. Хозяин и правда, профессор, но давно на пенсии. На этой стенке – мои личные книги, но их не так уж мало, полтысячи томов.
Она с интересом осмотрела полки. Одна была сплошь заставлена литературой по экономике, а остальные – художественной. Здесь был не только стандартный "макулатурный набор", который имеется в каждой советской семье, но и библиотека всемирной литературы, энциклопедия, много собраний сочинений.
– А мебель в гостиной тоже от старых хозяев?
– Не вся. Кое-что я прикупил в том же стиле, вот часы, например, которые звонят в точности как Биг Бен. Но я готов их выбросить, потому что они тебя отвлекают…
Просторная кухня оказалась современно и рационально оборудованной. Боря сделал несколько бутербродов с колбасой, с сыром и положил их в микроволновку. Через минуту все было готово.
– Шампанское, коньяк?
– А можно и то, и другое?
– Не возбраняется, и вообще – сегодня нам можно все!
Он вручил ей бутылки, сам взял поднос с бокалами и тарелками.
– Слушай, а как получилось, что у тебя такая большая квартира? – спросила Наташа, идя за ним по коридору.
– Если честно – квартира не моя, я здесь даже не прописан.
– Как? – поразилась она.
– Ну, это длинная история.
– Все равно, расскажи.
Они по-турецки уселись друг против друга на кровати, между ними стоял поднос. Пробка от шампанского полетела под потолок и, упав, закатилась под кровать. Наташа чуть было не полезла ее искать, но Боря остановил:
– Не надо, лучше выпьем за то, что мы, наконец, вместе!
Опустошив бокал, она взялась за бутерброд, и поторопила:
– Ну, рассказывай!
– Года три назад я был в гостях, тут, неподалеку. Возвращался поздно, иду, ищу такси. А зима, гололед, темень. Вдруг слышу: кто-то скулит. Думал, щенок – ей богу, похоже. Оказалось, не щенок, а старушка – упала, а кричать не может, у нее с горлом что-то, как раз из дежурной аптеки шла с лекарством. Поскользнулась, и уже давно лежит и поскуливает в подворотне. С улицы ее не видно, а во двор давно никто не проходил, время-то – за полночь. Я побежал, нашел работающий автомат, "скорую" вызвал. Вернулся и бабулю спрашиваю: кого известить, внуки, дети есть? Нет, говорит, одна я, только соседи, но они очень приличные люди. А бабулька – такая, знаешь, милая. Настоящая питерская интеллигентная старушенция, шестидесяти семи лет. "Скорая" приехала, сказали – перелом ноги. В таком возрасте это серьезно. И какой-то стих на меня нашел: стал я Ирину Романовну в больнице навещать. После лечения домой отвез, потом привозил раз в неделю кое-какие продукты – она еще три месяца из дома не могла выходить. И так мы с ней за это время сдружились – прямо как бабушка она мне стала, или мать. Бабушек у меня никогда не было, а мама… Я семнадцать лет с ней по разу в год вижусь, да и то тайком от отца… Короче, из рассказов Ирины Романовны я узнал, что ее соседи мечтают обменяться, разъехаться, да никак. Ну, я варианты продумал, с людьми поговорил. Не скрою, немного потратился… В результате одна семья живет в Псковской области – это профессор с женой, он старенький, ему свежий воздух только на пользу, а жена давно мечтала в деревню вернуться. Вторая пара – в моей двухкомнатной на Комендантском, третья – у меня на даче. А я здесь, хотя и не прописан.
– А если вдруг они передумают?
– Это вряд ли. Все получили, что хотели, и детей ни у кого нет. А вот от "кирпича на голову" застраховаться сложнее. Ну, в крайнем случае, перееду обратно в свой кооператив. Хотя очень не хочется после такого простора в 137-ю серию. Но я над этим вопросом работаю, и может быть, что-то вытанцуется.
– А где у тебя дача?
– В Сестрорецке. Купил как раз в тот год. Там теперь и живут прежние жильцы, занимают треть дома – комната, кухня и веранда. Они недавно на пенсии, мечтали за городом в земле потихоньку копаться, а своей дачи не имелось. Теперь они на всем готовом: дом кирпичный с удобствами, даже телефон есть. А у меня дача присмотрена… Слушай, а давай отправим туда твою маму с Димкой? – вдруг предложил Боря. – Когда у нее отпуск намечается?
– Со следующего понедельника.
– А у тебя?
– Через месяц.
– В августе? Нет, не пойдет. – Пахомов на секунду задумался, что-то прикидывая. – Значит, делаем так. Мы уговариваем твою маму с Димкой пожить у меня на даче, а ты с понедельника берешь отпуск.
– Да кто ж меня так сразу отпустит? – помотала она головой.
– Как молодого специалиста, имеющего ребенка, обязаны отпустить, – уверенно заявил он. – Итак, в понедельник ты улаживаешь с отпуском на работе, во вторник покупаешь себе всякие купальники, сарафаны, очки и что там еще… А в среду мы летим в Дагомыс.
– Вот так прямо – в Дагомыс?
– Нет, глупышка, – Боря притянул ее за уши и чмокнул в нос. – Прилетим мы в Адлер, а до Дагомыса доедем на машине.
– Как у тебя все просто!
– А не так все это и сложно. Надо только стараться жить как хочешь, и прикладывать к этому определенные усилия, – говоря это, он начал ласкать ее.
– Моих усилий не хватит, – слабо запротестовала Наташа.
– Ну, еще на один разочек? – он смотрел умоляюще и при этом нагло улыбался. Затем притянул ее к себе и поцеловал в ложбинку на груди.
– Ты обольститель! – сдаваясь, прошептала она.
– Да, я такой, – самодовольно согласился Боря.
Первое, что он увидел, проснувшись, было Наташино лицо совсем близко. Он улыбнулся и осторожно подул ей на лоб.
Она открыла глаза.
– С добрым утром, любимая.
Он потащил ее в душ и на этот раз не только помогал мыться… Очнувшись, Наташа указала на вентиляцию…
– Весь дом слышал!
– Плевать! Пусть завидуют, – рассмеялся Боря. – Одевайся скорее, а то я потребую продолжения банкета!
Они уже позавтракали яичницей с ветчиной и пили чай, когда на кухне появилась пожилая дама: в черном сарафане и белой блузке с камеей на вороте, небольшого роста, немножко полноватая, седые завитые волосы чуть отдают фиолетовым, на губах неяркая помада. Наташа сразу поняла, что Боря подразумевал под словами "наша ленинградская старушенция".
Пахомов представил их друг другу и вскоре вышел из кухни, сказав, что ему надо сделать несколько звонков.
Ирина Романовна налила себе чаю и уселась за стол. За несколько минут словоохотливая, но не навязчивая Борина соседка успела сообщить, что раньше Боря ни с кем ее не знакомил.
– Боренька – очень порядочный и деликатный молодой человек, таких теперь днем с огнем не сыщешь. Я никого тут не видела, то есть на кухне. И меня это даже немного удивляло: мужчина в таком возрасте, давно пора обзавестись семьей. Мне кажется, милочка, что неспроста он нас познакомил…
Наташа улыбнулась, но ответить ничего не успела, потому что в кухню вошел Боря и сообщил, что им пора.
– Не беспокойтесь, Наташенька, – поторопилась сказать Ирина Романовна, – я сама уберу со стола и помою посуду.
Ольга Павловна не могла скрыть удивления, когда увидела рядом с дочерью родственника Соловьевых. Пахомов с ходу предложил ей отдохнуть вместе с Димкой на его даче в Сестрорецке, в благоустроенном доме, в компании милейших людей. Наташина мама едва помнила его в лицо, правда, слышала о нем от дочери. Но, как женщина, она не могла устоять перед обаянием Пахомова, и после недолгих колебаний согласилась.
За Димкой решили ехать сейчас же. Но вначале мать позвала Наташу на кухню и зашептала:
– Это из-за него ты с Сашей разошлась?
– Нет, мама. Я тебе говорила, Саша сам ушел к другой женщине.
– И ты сразу…
– Не сразу, мам, не сразу. Боря больше пяти лет любил меня издали. И я недавно поняла, что тоже его люблю. И теперь я по-настоящему счастлива, даже не думала, что так бывает!
Ольга Павловна подозрительно посмотрела на сияющее лицо дочери.
– Не знаю, Наташенька, как-то у вас все просто. С мужем еще не развелась, уже другой объявился! Захотели – через день на юга!
– Да, мамочка, с Борей все просто. Он такой!!! Да ты и сама видишь!
Она чмокнула маму в щеку, выскочила из квартиры и через минуту плюхнулась на сиденье рядом с Борей.
Димка, из несмышленого карапуза превратившийся в бойкого мальчишку, не узнал дядю Борю, но нисколько не стеснялся, болтал всю дорогу, радуясь, что вырвался из детского сада и будет с бабушкой.
К вечеру, устроив Ольгу Павловну с внуком в двухэтажном кирпичном доме на окраине Сестрорецка, они вернулись в город.
На следующее утро, придя на работу, Пахомов сразу вызвал к себе секретаршу.
– Лена, я уезжаю в отпуск, недели на две-три. За меня остается Свиридов. Позвони ему, пусть зайдет. Затем вызови бригадира строителей, потом бухгалтера.
– Что это вы, Борис Алексеевич, так неожиданно в отпуск собрались? Не работается после визита той дамочки в пятницу?.. – игриво поинтересовалась секретарша.
Борис оторвался от бумаг на столе. Темноволосая красотка в короткой юбке в обтяжку и прозрачной кофточке смотрела на него кокетливо, красноречиво проводя язычком по накрашенной пухлой губке…
– Лен, ты у меня работаешь недавно, и, как мне кажется, не все понимаешь. То, что ты пару раз со мной переспала, да пару раз на работе обслужила, ничего не значит. Я начальник, ты – секретарша, которой я приплачиваю, и неплохо приплачиваю. На этом все. Так что держи дистанцию, детка…
– Я все поняла, Борис Алексеевич, – ответила девушка совсем другим тоном. – Так вам сначала Андрея Андреевича найти?
– Да, побыстрее. И Зина из кассы Аэрофлота должна позвонить, со мной соедини.
Глава 5
Дни, проведенные на юге, показались Наташе сказкой. Их поселили в двухкомнатном "люксе" гостиницы "Дагомыс". Такие шикарные апартаменты она видела только в кино.
Едва осмотрев номер, она хотела сразу же пойти на море, но Боря подвел ее к окну.
– Погляди на пляж. Видишь, какие волны? Почти шторм, и ни одного человека. Сейчас умоемся с дороги и сходим поужинать, а завтра погода, надеюсь, изменится. Накупаешься еще. Ты хоть плавать-то умеешь, русалка?
– Стиля нет, но на воде держусь. А ты?
– Первый юношеский разряд был в свое время.
– Сколько талантов!
– И о многих ты еще не знаешь, дорогая, – усмехнулся Боря.
Она обвила его шею руками и легко поцеловала в губы.
– Но главный твой талант мне известен – ты лучший любовник на свете!
Он мягко высвободился из объятий.
– С удовольствием доказал бы это на деле сию же минуту, мой ангел, однако, если мы не поспешим в ресторан, то можем не застать нужного мне человека.
– И здесь у тебя дела, – рассеянно проронила Наташа, открывая чемодан.
– Нет, просто надо доллары разменять, я рублей с собой мало взял.
– И у нас не хватит расплатиться за это великолепие? – Наташа окинула взглядом просторную спальню. И вдруг до нее дошло. – Доллары? Ты что, валютчик?
Он покачал головой:
– Нет, дорогая, я не валютчик. Просто рубли было невыгодно везти, здесь доллары чуть не в полтора раза дороже. Если есть возможность навариться, зачем ее упускать? – рассмеялся он и поторопил: – Переодевайся скорее.
Ресторан находился в десяти минутах ходьбы от гостиницы. Сделав заказ, Боря отошел с официантом в сторонку.
– Вахтанг Васильевич на месте? – спросил он.
Парень кивнул.
– Передайте, что приехал Пахомов. И вот еще, – он достал из бумажника сотню, – купите лучший букет роз и принесите моей даме. Сдачу оставьте себе.
Официант испарился, а Боря вернулся за столик. Через пару минут к ним, раскинув руки, спешил очень полный и почти лысый грузин.
– Вах, какие люди! Боря!!! Сколько лет, сколько зим!
– Здравствуй, Вахтанг, генацвале!
Пахомов вышел из-за стола и обнял толстяка.
– Позволь представить тебе мою жену.
Наташа удивленно взглянула, он незаметно подмигнул.
– Здравствуйте, уважаемая, – склонился над ее рукой Вахтанг. – Для меня большая честь познакомиться… – И обернувшись к Пахомову, укоризненно покачал головой: – Почему не сообщил, что женился, почему на свадьбу не позвал, а?
– Ну, мы пышных свадеб не закатываем, не то, что вы у себя в Грузии. Надеюсь, Вахтанг, ты с нами поужинаешь?
– О чем речь, слушай? Сегодня я угощаю!
– Я уже заказал.
– Зачем обижаешь, а? Мне надо самому распорядиться, – и толстяк поспешил на кухню.
– Почему ты сказал, что мы женаты? – тут же спросила Наташа.
– Потому что Вахтанг грузин. На незамужних женщин все они смотрят… Неважно, главное, что я себя чувствую женатым человеком. Ты – моя семья, мое счастье, – прошептал он и попутно коснулся губами ее ушка.
Наташа вздрогнула от желания, но он тут же отстранился.
– А сейчас мне надо оставить тебя ненадолго. Не скучай.
Он поймал приятеля на выходе из кухни.
– Вахтанг, у меня к тебе две просьбы. Первае: срочно нужно обменять пятьсот баксов.
– О чем речь, дорогой! Пройдем в кабинет.
Вахтанг открыл сейф и отсчитал три тысячи рублей из банковской упаковки сотенных.
– Спасибо. А вот на эту тысячу… – он передал деньги обратно грузину, – сам понимаешь, медовый месяц… Пусть завтра к утру нам в номер принесут розы, самые лучшие. И прямо в вазах – а то куда их ставить?.. Ровно в семь, и попроси не стучать, я выйду.
– Миллион, миллион, миллион алых роз… – закатив глаза, пропел Вахтанг. – Красивый поступок, достойный щедрого мужчины! Слушай, Боря, у меня есть замечательное кольцо, с бриллиантами. Возьми, подари жене. Для дочки берег, на будущий год школу заканчивает, но я ей еще куплю. – Он опять открыл сейф. – Бери! Твоей Наташе должно подойти.
И он почти насильно засунул коробочку в карман Пахомова.
– Спасибо, дружище, – Боря обнял грузина. – И последнее. Ты там передай Бесо, пусть деньги подготовит. Зачем по цепочке посылать, когда я здесь?
– Хорошо, сегодня же позвоню.
– Пусть он сам приедет, у меня есть кое-какие предложения по нашим делам.
– Договорились, – кивнул толстяк. – Слушай, у меня тоже просьба: хорошему человеку две "Волги" новые нужны, сделаешь, а?
– О чем речь, конечно! Как только приеду в Питер, решим вопрос.
Друзья возвратились к столику. Там Наташа с ужасом взирала на заставленный блюдами стол. Пахомов рассмеялся:
– Теперь ты понимаешь, что такое кавказское гостеприимство?
Ужин прошел очень весело. Вахтанг с Борей наперебой рассказывали анекдоты, будто соревнуясь.
– Один грузин купил машину, – начал Пахомов, подмигивая Вахтангу Васильевичу, – и хвастается соседу. "Новую "Волгу" купил, цвет называется "белая ночь". – "Какой-такой белая ночь? – не понимает сосед. – "Ты закат солнца видел?" – спрашивает грузин. – "Да, видел". – "Вот такой же цвет, только зеленый".
Вахтанг расхохотался, а, отсмеявшись, и тут же рассказал свой анекдот.
– Один храбрый грузин спрашивает другого: "Что ты, генацвале, будешь делать, если встретишь в лесу медведя?" – "Из ружья застрелю"! – отвечает храбрый грузин. – "А если у тебя нет ружья?" – "Саблей зарублю!" – "А если нет сабли?" – "Ножом зарежу!" – "А если и нож дома забыл?" – "Тогда придется залезть на дерево". – "А если дерева нет?" – "Как нет? Я же в лесу?" – "Такой лес!"
Наташа устала смеяться, принялась икать и попросила пощады.
Их ночь была наполнена нежным шепотом и горячими ласками. В какие-то мгновения Наташе казалось, что ее больше нет, что, утоляя свою страсть, Борис выпил ее до дна… Но проходило некоторое время, и она опять была готова любить его, любить без конца…
Когда утром она открыла глаза, Бори в постели не было. Нашарив тапочки, она поднялась и заглянула в гостиную. Сердце сразу ухнуло и забилось в счастливом восторге. Комната утопала в цветах: они стояли вдоль стен и окон, на столе и вокруг него. Воздух казался вязким от аромата роз.
Она позвала:
– Эй, волшебник, ты где?
– Я здесь, моя королева.
В дверях балкона показался Борис.
– Королева?
– Сегодня ты – королева цветов. А вот что я хочу подарить моей королеве.
Он подошел и надел кольцо Наташе на средний палец.
– Ух ты! Это ведь, наверное, целое состояние? – прошептала она, любуясь розовым камнем в обрамлении сверкающих бриллиантов.
– Для тебя теперь нет слишком дорогих вещей, – покачал он головой.
– Ты что, подпольный миллионер?
– Ага, Корейко, – кивнул он, прижимаясь к ней всем телом.
– А где твои сиротские брюки, гражданин Корейко, на тебе вообще брюк нет!
– А сейчас я избавлюсь и от последнего клочка материи, скрывающего мою рвущуюся наружу плоть, – прорычал Борис диким басом, увлекая ее на ближайший диван.
После обеда они отправились на пляж. Искупавшись, Наташа загорала, а Боря заплыл далеко – нырял, надеясь достать для нее самую красивую ракушку.