– Не знаю, если и подстрелил, то мне об этом не рассказывает.
С тех пор как я поселилась у Купера, мой рейтинг в глазах Фрэнка сильно вырос. Джордан ему никогда не нравился, но Купер – его герой. Фрэнк даже купил кожаную куртку, точь-в-точь как у Купера, причем подержанную, чтобы она сразу выглядела потертой. Фрэнк не понимает, что в реальности жизнь частного детектива совсем не такая, какой ее показывают по телевизору. У Купера даже пистолета нет. Для работы Куперу нужны только фотоаппарат и способность слиться с окружающей средой. По части последнего Купер, как выяснилось, на удивление большой мастер.
– Так что, вы с ним уже встречаетесь? – спросил вдруг Фрэнк. – Ну, вы с Купером.
– Фрэнк! – завизжала Пэтти.
– Нет, – сказала я.
Кажется, только за последний месяц я отвечала на этот вопрос раз в трехсотый.
– Фрэнк, – сказала Пэтти, – Купер и Хизер – просто соседи. Невозможно встречаться с соседом по квартире. Знаешь ведь, как это бывает: когда люди видят друг друга в халатах, вся романтика сразу куда-то девается. Правда, Хизер?
Я заморгала. Никогда об этом не задумывалась. А вдруг Пэтти права, и Купер никогда не увидит во мне девушку, с которой стоит встречаться? Даже если я получу Нобелевскую премию по медицине? И все из-за того, что он слишком часто видел меня в домашних спортивных штанах? И без макияжа!
Пэтти и Фрэнк попрощались со мной. Пока они спускались по лестнице и садились в ждавший их лимузин, мы с Инди стояли и махали им. За ними, держась на почтительном расстоянии, наблюдали торговцы наркотиками с нашей улицы. Они все просто боготворят группу Фрэнка. Уверена, дом Купера потому никогда не грабили и не портили граффити, что все в округе знают – мы дружим с гласом народа, Фрэнком Робийярдом, и дом считается неприкосновенным.
Или, может, потому, что в доме есть охранная сигнализация, а на окнах цокольного и первого этажей установлены решетки. Как знать?
Мы с Инди провели приятный вечерок: устроились в моей спальне – где я могла одновременно приглядывать и за ребенком моей лучшей подруги, и за Фишер-холлом – и смотрели по телевизору детективные сериалы. Посматривая на высокое кирпичное здание со множеством огней, я невольно вспоминала слова Магды – ее шутку, дескать, Элизабет и Роберта в конце концов поняли, что секс вовсе не так хорош, как его расписывают. Бобби до недавнего времени была девственницей, во всяком случае, если верить ее соседке. И вполне вероятно, что Элизабет Келлог тоже.
Может, и правда, в этом все дело? Может, это и есть то звено, которое связывает двух девушек? Может быть, в Фишер-холле кто-то убивает девственниц?
Или я просто насмотрелась детективных сериалов.
Пэтти и Фрэнк приехали за своим отпрыском вскоре после полуночи. Я передала им Инди у входной двери, малыш заснул во время фильма "Переход через Иордан".
– Как он себя вел? – спросила Пэтти.
– Как всегда, безупречно, – сказала я.
Пэтти взяла на руки спящего ребенка и фыркнула. Фрэнк остался ждать в лимузине.
– Это он с тобой такой, потому что ты умеешь с ним обращаться. Когда-нибудь тебе обязательно надо самой завести ребенка.
– Не сыпь мне соль на раны.
– Извини, – смутилась Пэтти. – Я, конечно, рада, что ты можешь иногда посидеть с нашим ребенком, но ты ни разу не сказала, что не можешь посидеть, потому что занята! Хизер, тебе надо вернуться в нормальную жизнь. И я имею в виду не только музыку. Тебе надо с кем-то встречаться.
– Я встречаюсь с уймой народу.
– Я не про первокурсников Нью-Йорк-колледжа.
– Да, – вздохнула я. – Тебе легко советовать, у тебя идеальный муж. Ты не знаешь, как оно бывает в реальной жизни. Думаешь, Джордан – это аномалия? Ничего подобного, Пэтти, это норма!
– Неправда, – заявила Пэтти. – Ты обязательно кого-нибудь встретишь, только не бойся рисковать.
Боже, что она говорит! Я только и делаю, что рискую. Я пытаюсь не допустить, чтобы неизвестный психопат убил еще кого-нибудь. Разве этого мало? Мне надо еще надеть на палец кольцо?
На некоторых невозможно угодить, все им мало!
12
Я – секретный агент в засаде,
Я в засаде на твое сердце.
Мои руки на курке и прикладе,
И в прицеле у меня твое сердце
Лучше сразу убегай или бейся,
Я в засаде на твое сердце
От меня спасенья нет, не надейся,
Все равно отдашь ты мне свое сердце.
"Засада на твое сердце". Исполняет Хизер Уэллс. Авторы песни О'Брайен/Хенке. Из альбома "Засада на твое сердце". "Картрайт рекордс"
Одна мысль не давала мне покоя все выходные, как я ни пыталась ее прогнать. Мысль о девственницах из Фишер-холла. Знаю, звучит как бред сумасшедшего. Но я все время об этом думала.
Может, Пэтти права, и ребята из общежития – прошу прошения, из резиденции – занимают в моем сердце то место, которое должна была бы занимать любовь к собственным детям, если бы, конечно, они у меня были? Потому что я непрестанно беспокоилась о студентах и ничего не могла с этим поделать.
Хотя вряд ли в здании осталось так уж много девственниц – это я по роду своей деятельности знаю. С тех пор как я заменила в конфетнице, стоящей на моем столе, "Поцелуйчики" Хершиз на презервативы в индивидуальной упаковке, я не раз видела, как студенты в пижамах шлепают в мой кабинет в девять утра (а если вы думаете, что девять утра – это не рано по студенческим меркам, значит, вы никогда не учились в колледже) и беззастенчиво тащат их из вазы.
Никакого смущения, никаких извинений. Больше того, когда презервативы кончились и ваза несколько дней оставалась пустой, детки на меня так и накинулись: "Эй, где презервативы? Они что, кончились? И что теперь делать?"
Короче говоря, я хорошо представляю, кто в нашем здании их берет. И, поверьте мне, таких много. Так что в Фишер-холле осталось мало девственниц.
Но неизвестный парень как-то исхитрился найти двоих и убить.
Я не могу допустить, чтобы погибли другие девушки. Но как этому помешать, если я понятия не имею, кто тот парень? Справочник мне не помог. Оказалось, что в нашем здании живут три Марка, но ни одного Тодда. Есть, правда, один Тад. Один из Марков – негр, он живет на этаже Джессики (я позвонила и узнала у нее), другой – кореец (про него я узнала от ассистента, отвечающего за этаж). Таким образом, эти два отпали, поскольку Лакейша сказала, что Марк – белый. Тад оказался геем, это было настолько очевидно, что когда он взял трубку, я извинилась и промямлила, что ошиблась номером.
Третий Марк, по словам его соседа по комнате, уехал на выходные домой, но к понедельнику должен вернуться. Однако, как я узнала у старшей по его этажу, ростом он всего пять футов семь дюймов – вряд ли его можно назвать высоким.
Мое расследование зашло в тупик. А попросить профессионального совета у Купера я не могла, потому что его все выходные не было дома. Уж не знаю, от меня ли он прятался, был занят работой или… чем-нибудь еще. С тех пор, как я поселилась в его доме, Купер ни разу не приводил на ночь женщину, что, если верить Джордану, для него рекордно длинный период воздержания. Но он часто уезжает из дома на несколько дней и вполне можно предположить, что он ночует у своей нынешней пассии, уж не знаю, кто она.
Это в его стиле: он не тычет мне в нос тот факт, что у него есть подружка, потому что у меня нет дружка.
В общем, время шло, а я ни на шаг не продвинулась в поисках убийцы девственниц Фишер-холла (если, конечно, убийца существовал), и мне становилось все труднее оценить тактичность Купера. Наверное, именно поэтому, когда наконец настал понедельник, я с утра пораньше уже сидела в кабинете, успев подкрепиться кофе с рогаликом, и изучала личное дело Роберты.
Содержимое папки с ее личным делом было очень похоже на личное дело Элизабет, хотя в Нью-Йорк девушки приехали с разных концов страны – Роберта была из Сиэтла. У обеих матери вмешивались в жизнь колледжа. Так, мать Роберты звонила Рейчел и требовала, чтобы ее дочь поселили с другой девушкой.
Меня это удивило: кому может не понравиться Лакейша?
Но из "отчета об инциденте" – он составляется всякий раз, когда кто-то из персонала официально беседует с жильцом, – следовало, что Рейчел, поговорив с Робертой, установила, что проблема с Лакейшей возникла не у самой девушки, а у ее матери, миссис Пейс. В отчет были занесены ее слова: "Я не желаю, чтобы моя дочь жила с одной из них".
Работая со студентами, с подобным сталкиваешься каждый день. Хорошо еще, что обычно такие проблемы возникают не с самими детьми, а с их родителями. Как только родители возвращаются домой, все налаживается. А плохо то, что люди, подобные миссис Пейс, вообще существуют.
Я сделала над собой усилие и стала читать дальше. В отчете говорилось, что Рейчел вызвала Роберту в свой кабинет и спросила, хочет ли она сменить комнату, как потребовала мать. Роберта сказала, что не хочет, потому что Лакейша ей нравится. Рейчел отпустила Роберту, перезвонила ее матери и произнесла стандартную речь как раз для таких случаев: мол, "студенты колледжа получают существенную часть образования за пределами классной комнаты, знакомясь с новыми для себя стилями жизни и культурами. Здесь, в Нью-Йорк-колледже, мы всячески поощряем осознание многообразия культур. Неужели вы не хотите, чтобы ваш сын/ваша дочь в будущем, выйдя на работу, умели находить общий язык с самыми разными людьми?"
Затем Рейчел сказала миссис Пейс, что Роберта не будет переселена в другую комнату, и повесила трубку.
Вот и все, что было в личном деле Роберты. Единственный признак того, что у нее возникали хоть какие-то проблемы с адаптацией к жизни колледжа.
Я услышала треньканье лифта, потом по мраморному полу застучали каблучки Рейчел. Через секунду в дверях появилась она сама с чашкой дымящегося кофе в одной руке и утренним выпуском "Таймс" в другой. Она удивилась, обнаружив меня в такую рань на рабочем месте. Я почти всегда опаздываю минут на пять, хотя живу в пяти минутах ходьбы от работы.
– О боже! – обрадовалась Рейчел. – Ты так рано! Хорошо провела выходные?
– Да.
Я закрыла папку с делом Роберты и украдкой подсунула ее под другие бумаги, лежавшие на моем столе. Не то, чтобы я не имела права его читать, просто мне почему-то не хотелось делиться с Рейчел своими подозрениями. Формально мне, наверное, полагалось рассказать ей о ключе, о презервативе, или, по крайней мере, о том, что обе девушки недавно познакомились с парнями. Но я не могла забыть слова Купера. Вдруг он прав? Вдруг и Элизабет, и Роберта действительно упали случайно, а я поднимаю шум только на основании собственных домыслов? Вдруг Рейчел запишет в моем личном деле, что у меня есть параноидальные наклонности? И это помешает мне успешно пройти испытательный срок? Вдруг меня даже уволят за это, ведь уволили же Джастин, хотя, конечно, я не прикарманиваю керамические обогреватели?
Я не хотела рисковать, и решила оставить свои подозрения при себе.
– А как прошли твои выходные?
– Ужасно! – Рейчел покачала головой.
Для человека, который провел "ужасные" выходные, она выглядела на редкость хорошо в новом, замечательно сшитом костюме. Черный цвет выгодно оттенял ее кожу цвета слоновой кости, и темно-каштановые волосы смотрелись более выигрышно.
– Родители Роберты приезжали за ее вещами, – продолжала Рейчел. – Это был просто кошмар. Бедные, мне их так жаль.
– Да, – сказала я, – это ужасно.
На столе зазвонил телефон. Рейчел сняла трубку.
– Алло? Здравствуйте, Стэн. О, большое спасибо, но я в порядке, правда. Да, это было просто ужасно…
"Стэн". Вот это да! Выходит, Рейчел теперь обращается к доктору Джессапу по имени. Ну да, наверное, если в твоем общежитии – то есть, пардон, в резиденции – погибнет пара жильцов, то ты очень хорошо познакомишься со своим руководством.
Я стала просматривать краткие отчеты, которые оставили сменщики, дежурившие в выходные. Обычно мне удается закончить с бюджетом, платежными ведомостями и всеми распечатками часам к одиннадцати. А потом до конца дня я могу бродить по Интернету, сплетничать с Магдой или Пэтти, или пытаться разобраться, кто мог убить девушек. Я уже решила, что этот понедельник на рабочем месте посвящу последнему пункту.
Только я пока не придумала как.
Я только-только закончила платежную ведомость, когда в поле моего зрения появились две ноги в кроссовках "Найк". Я подняла голову, ожидая увидеть студента с более или менее разборчивой запиской, которую я смогу добавить к своей коллекции. Но вместо этого увидела Купера.
– Привет, – сказал он.
Разве я виновата, что мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди? У меня есть уважительная причина: я его довольно давно не видела. Почти семьдесят два часа. Ну, и к тому же я вообще изголодалась по мужчинам. Наверное, только поэтому я никак не могла отвести взгляд от его джинсов. Под потертой кожаной курткой на Купере была голубая рубашка точь-в-точь такого же цвета, как его глаза в лучиках морщинок.
– Что…
Больше я не могла произнести ни одного связного слова, а все из-за его джинсов и из-за того, что я – неудачница, которую угораздило по уши в него влюбиться. Я смотрела, как он достает из-под мышки газету. Разворачивает ее и кладет передо мной.
– Что… – опять пролепетала я.
Во всяком случае, мне казалось, что я произнесла именно это.
– Вот, хотел убедиться, что ты об этом знаешь. Во всяком случае, узнаешь до того, как тебе начнут названивать из "Ю Эс Уикли" и застанут врасплох своими вопросами.
Я посмотрела на газету. "Нью-Йорк пост". На первой странице была помещена огромная фотография моего бывшего жениха и Тани Трейс, обедающих вместе в каком-то уличном кафе в Сохо. Под фотографией шла подпись огромными буквами:
Они обручились!
13
Она тебя заткнула!
Ты это заслужил?
Она тебя заткнула!
Да как же ты с ней жил?
О чем же она думала?
Что ты это простишь?
О чем же она думала?
Что превратишься в мышь?
Вот я бы так не сделала!
Поверь мне, никогда!
Вот я бы так не сделала!
Ты нужен мне всегда!
"Она тебя заткнула". Исполняет Хизер Уэллс. Авторы песни Валдес/Капуто. Из альбома "Засада на твое сердце". "Картрайт рекордс"
Вот это да! Немного же им понадобилось времени, если учесть, что мы с Джорданом расстались… сколько времени назад… четыре месяца? Или пять?
– Что…
Похоже, это единственный звук, который я еще способна была издавать.
– Да, – сказал Купер, – я так и думал, что ты это скажешь.
Я тупо смотрела на фотографию Таниного кольца. Оно выглядело точь-в-точь как мое – то самое, которое я сорвала с пальца и швырнула, когда застукала их в нашей спальне. Не может быть, чтобы это было то самое кольцо! Джордан, конечно, прижимистый, но не настолько.
Я открыла газету и перелистала до страницы, где была статья о них. Вы только посмотрите, они не просто помолвлены, они собираются в турне!
– Ты в порядке? – поинтересовался Купер.
– Да. – Я обрадовалась, что наконец-то смогла произнести что-то еще, кроме "что".
– Если тебе это послужит утешением, – сказал Купер, – ее новый сингл вылетел из десятки.
Мне хватило ума не спрашивать, с какой стати Купер стал смотреть результаты хит-парадов. Вместо этого я сказала:
– Клипы исключают из списка, когда они пробыли в нем слишком долго. Это значит, что ее песня до сих пор популярна.
– А-а…
Купер огляделся по сторонам, явно подыскивая способ сменить тему. Мой кабинет – это что-то вроде приемной перед кабинетом Рейчел, который отделен миленькой металлической перегородкой типа каминной решетки – я с первого дня уговариваю хозяйственную службу заменить эту решетку. Я украсила свое рабочее место репродукциями Моне. Рейчел, правда, пыталась повесить вместо них плакаты, предупреждающие об опасности изнасилования, и доску объявлений, но я настояла на своем.
Я прочитала в каком-то журнале, что Моне действует успокаивающе. Вот почему его репродукции можно так часто увидеть в приемных врачей.
– Милое местечко, – сказал Купер.
Его взгляд упал на вазу с презервативами на моем столе. Я почувствовала, что краснею. Именно в этот момент Рейчел закончила говорить по телефону, выглянула из своего кабинета и спросила:
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
Когда она увидела, что наш посетитель – мужчина выше шести футов и моложе сорока лет, не говоря уже о том, что он просто классный, то ее тон совершенно изменился:
– Ой, привет.
– Доброе утро. – Купер неизменно вежлив со всеми, кроме своих ближайших родственников. – Должно быть, вы – Рейчел. Меня зовут Купер Картрайт.
– Рада с вами познакомиться, – пропела Рейчел. Она пожала ему руку и безмятежно заулыбалась. – Купер, Купер… Ах да, Купер! Друг Хизер! Я о вас много слышала.
Купер покосился в мою сторону, от уголков его глаз разбежалось еще больше лучиков-морщинок, чем обычно.
– Вот как?
Я готова была сквозь землю провалиться и попыталась вспомнить, что рассказывала Рейчел про Купера. Естественно, кроме того, что он мой домовладелец. Вдруг я ей рассказала, что Купер – мой идеал мужчины и что иногда я фантазирую, как зубами срываю с него одежду? За мной такое водится – я могу сболтнуть что-нибудь в этом духе, когда съем слишком много своего любимого печенья и выпью слишком много кофе.
Но Рейчел сказала только:
– Наверное, вы слышали о наших неприятностях.
Купер кивнул.
– Слышал.
Рейчел снова улыбнулась, на этот раз уже не так безмятежно. Ясно, она мысленно прикидывает, сколько могут стоить его наручные часы – они у него тяжелые, навороченные – и пытается понять, может ли он зарабатывать сто тысяч в год.
Если бы она только знала…
Телефон на ее столе снова зазвонил, и она пошла снять трубку.
– Алло? Фишер-холл, это Рейчел, чем могу вам помочь?
Купер посмотрел на меня и поднял брови, и тут я вдруг вспомнила, как Магда говорила, что Рейчел как раз во вкусе Купера.
Нет, так нечестно! Рейчел во вкусе ВСЕХ! Она привлекательная, спортивная, успешная, училась в Йеле и вносит свой вклад в изменение мира. А я? Как быть девушкам, вроде меня, которые всего-навсего приятные? Как насчет нас, приятных девушек? Как нам соперничать со всеми этими компетентными, спортивными, принимающими душ, а не ванну красотками с дипломами, карманными компьютерами и маленькими задницами?
Но сказать что-нибудь в защиту таких, как я, мне не удалось: явились уборщики.
– Хизер, – закричал, заламывая руки, Хулио.
Он маленький, носит коричневую униформу и каждый божий день, хотя никто его об этом не просит, полирует зубной щеткой бронзовую статую Питера Пэна, стоящую в вестибюле.
– Хизер, этот парень опять это делает.
Я посмотрела на него, не понимая, о чем речь.
– Кто? Гевин?
– Ага…
Рейчел все еще ворковала в телефон:
– Прошу вас, президент Эллингтон, не волнуйтесь за меня. О ком надо беспокоиться, так это о студентах, которым я так…
Я решительно вздохнула, отодвинула стул и встала. Мне просто нужно смириться с тем, что я всегда выгляжу как последняя идиотка, когда дело касается Купера. И абсолютно ничего не могу с этим поделать.