- Ты куда? - Валера беспомощно улыбнулся.
- Домой, - просто отозвалась жена, - к своим родителям.
- Как? Куда?! То есть…
. - Все, Ковалев. Всему есть предел. Я устала, безумно устала от тебя, твоих проблем, германских диалектов. Я устала быть твоей нянькой, мне скоро двадцать пять лет, и я хочу начать все сначала, понимаешь?
- Никуда я тебя не отпущу! - загрохотал он.
- А я тебя и спрашивать не буду! - отрезала Светлана, вытаскивая чемоданы в прихожую.
- Не пущу! - Он встал перед ней и раскинул руки.
- Брось! - жестко произнесла Лана и, отодвинув Ковалева в сторону, открыла дверь. Валера бестолково забегал, но Светлана ловко подхватила чемоданы и, вызывающе тряхнув головой, решительно двинулась к лифту.
Ноябрьское утро было стылым, опавшие листья примерзли к асфальту. Ноги Валеры в домашних тапочках быстро замерзли, но пока Светлана ловила такси, он стоял рядом и говорил, говорил…
- Иди домой, простынешь, - отмахивалась Лана от его слов. Притормозила "Волга", Светлана быстро договорилась с водителем, забросила в багажник чемоданы. Дверца машины звонко захлопнулась, отсекая Лану от недолгой замужней жизни.
Берлин, отель "Хилтон", конференц-зал,
10 октября, 21.00-23.00
Ника и Лана вышли из зала ресторана и медленно, словно нехотя, направились к конференц-залу.
- Чего-то я уже устала. Ноги болят, голова болит, язык устал. Старость, - притворно-жалобно проговорила Ника.
- Иди скорее сюда! - перебила Нику Лана. - Посмотри, какая красота!
Переводчицы стояли перед витриной магазина мейсенского фарфора.
- Ну что ж, настоящее произведение искусства, - рассеянно заметила Вероника.
- Синие мечи, - прошептала Лана. Как завороженная она смотрела на витрину.
- Ты о чем? - Ника перевела взгляд с витрины на Светлану.
- Правду говорят, что в жизни все идет по кругу, - оживленно заговорила Лана. - В детстве я очень любила читать книжку о майоре Пронине, да и не только о нем. Я обожала серию военных приключений!
- В самом деле? Была такая книга? А я думала, что это такое нарицательное имя, - перебила ее Ника.
- Да нет, самая настоящая книга и самый настоящий Пронин! Так вот, первое дело майора Пронина так и называлось "Синие мечи". Старушка, у которой он снимал комнату, коллекционировала мейсенский фарфор и одновременно руководила бандой контрреволюционеров, которая называлась "Синие мечи". Такая мелочь, а запомнилась!
- Так вся наша жизнь состоит из мелочей. А вот тебе и наглядный пример, - взгляд Ники стал цепким и холодным, когда они вошли в фойе бизнес-центра, - видишь, ЧТО делает Инна?
- Пакует папки с информационными материалами для участников конференции.
- Вижу, - Ника сделала нетерпеливый жест, - а КАК пакует, видишь?
- Быстро.
- Быстро и неаккуратно! А это значит, что все доклады участников будут перепутаны, никто не уследит ни за регламентом, ни собственно за докладами. - И Ника решительно шагнула к молоденькой девушке, небрежно запихивающей пачки бумаги в пакеты с эмблемой конференции.
- Ладно, сами разбирайтесь. - Светлана заглянула в зал, где персонал отеля расставлял столы и стулья, подключал аппаратуру и устанавливал подиум для президиума.
- Фрау Аркатова, - к ней поспешил ответственный за бизнес-зону менеджер, - хорошо, что вы здесь, подскажите, куда вешать эти логотипы?
- Девочки, идите сюда!
Едва только раздался оклик Светланы, Инна недовольно фыркнула в ее сторону.
- Сама бы взяла да сделала, - тихо пробормотала она, - а то только командует!
- Голубушка, - уловила ее фразу чуткая на ухо Лана, - я бы сделала, но меня сейчас волнует обстановка кабины для перевода. И еще… - Она наставила указательный палец прямо на нагрудную табличку-бэдж Инны: - У тебя здесь что написано? "Ассистент", правильно? Когда у тебя будет написано "Руководитель группы", тогда будешь командовать, хорошо? - Примирительно улыбнувшись девушкам, Светлана прошла в зал.
Сноровистые сотрудники отеля заканчивали "set up" - оформление зала. Они уже расставили столы, повесили логотипы спонсоров и начали тянуть шнуры от кабинки синхронного перевода.
- Порядок, - раздался за спиной Ники голос Потапыча, - а вот и Ковалев появился! Ну, всех встретил? Всех разместил? Накормил?
Следуя парадоксальной логике жизни, Валера Ковалев, оставив работу в университете, был принят на год позже Светланы в протокольный отдел комитета по экологии. Самой лучшей рекомендацией для Ермолаева послужила случайная обмолвка о том, что Лана Аркатова - его бывшая жена. Светлана довольно равнодушно встретила известие о том, что Ковалев будет работать вместе с ней. Она давно все "пережгла" и не испытывала к Ковалеву никаких чувств. Когда же Валеру включили в группу по работе с VIP-персонами, Лана заволновалась. Валера был полон личных амбиций и не годился для работы с высокопоставленными лицами. Он не мог вовремя отключить эмоции, был самолюбив и не умел работать в команде. Промучившись с ним полгода, Ермолаев догадался, что взял кота в мешке, но признаваться в этом не стал. Он поступил хитрее: Валера был назначен сотрудником, ответственным за встречи-проводы высоких гостей. Работа, связанная с заказом спецмашин, встречей официальных, а иногда и государственных лиц в VIP-залах, на виду у прессы льстила самолюбию Ковалева, и он успокоился.
- Отлично, - констатировал Ермолаев, - значит, по графику у нас приехали все. Нового министра экологии Соколова только что нам обеспечил Ковалев, да? - И Ермолаев внимательно посмотрел на Светлану.
Валера важно кивнул в ответ, а Лана безмятежно улыбнулась.
- Ну и как он тебе в новом качестве? - жадно поинтересовалась Ника, бросив короткий взгляд на подругу. - Раньше он был простым и доступным… А теперь министр!
Лана выразительно фыркнула, а Ковалев, нервно дернув подбородком, начал не в меру восторженно восклицать:
- Классный мужик! Клянусь честью! Я поговорил с ним…
- И слава Богу! - прервал его Ермолаев - Все заметили, что наши комнаты имеют одинаковый шифр в замках? Соответственно ключи от наших номеров одинаковы. Если мне, - например, понадобятся дискеты или дополнительные конверты, я не буду, как на прошлой конференции, метаться в поисках Аркатовой, а просто зайду в номер и возьму. Все рабочие материалы держите на виду.
Светлана украдкой скользнула взглядом по лицам своих коллег. "Все кивают, все со всем согласны, правда, половину пропускают мимо ушей, да и понятно - устали. Завтра девочкам надо будет устроить отдельный инструктаж. А Валера вообще, кажется, задремал…" - подумалось ей.
- Ковалев, - крикнула она так, что все вздрогнули, - на тебя возлагается ответственная миссия, а ты витаешь в облаках! Прослушаешь, потом будешь обвинять всех, кроме себя, в собственных ошибках. Вспомни, в прошлом году в Цюрихе…
- Ладно, Аркатова, не до того сейчас, - поморщился Ермолаев. - А Ковалев действительно должен будет встретить завтра со всеми почестями представителя ООН графа Иоганна Вальтера фон Ландсдорфа. Это для нас большая честь. ООН присылает своего делегата! Он привезет приветствие участникам конференции, подписанное самим Генеральным секретарем ООН, и, кроме того, - он испытующе обвел глазами своих подчиненных, - особый фант от Организации Объединенных Наций. Это чек на предъявителя, послезавтра граф вручит его нашему министру экологии Соколову. Твоя задача, Ковалев, привезти ооновца, обаять его, можешь даже поговорить с ним о древненемецких наречиях… Ага! - Ермолаев ухмыльнулся и встал со стула, все остальные недоуменно обернулись. - Андрей Александрович, приветствую вас!
Министр экологии Соколов приветливо поздоровался с сотрудниками, огляделся:
- Ого, я вижу, вы на славу поработали! Молодцы! Очень хорошо, Михаил Михайлович!
- Старались изо всех сил, - отозвался Потапыч и пытливо вгляделся в лицо министра, - вы что-то хотите спросить?
- Да вот, - Соколов качнул рукой, через которую был небрежно переброшен легкий плащ, - хотел выйти прогуляться, а потом вспомнил, что совсем не знаю города. Решил заглянуть к вам, может, кто-то составит мне компанию?
Лана почувствовала, как у нее пересохло в горле - министр смотрел прямо ей в глаза.
- Что же, - как сквозь вату донесся до нее голос Потапыча, - если Светлана не устала…
Лана не успела удивиться, почему шеф назвал именно ее - боковым зрением она видела, как Инна первой сделала шаг навстречу министру, чтобы предложить прогуляться по городу вместе…
Но Соколов уже широко улыбался именно ей, Светлане, оживленно говоря Ермолаеву:
- Спасибо огромное, я надеюсь, что не нарушил ваши планы.
Лана немного нервно сглотнула:
- Я только сумочку захвачу. Подождите меня внизу, в вестибюле, хорошо?
- Договорились, - сверкнул белозубой улыбкой Соколов.
"Что же это? - спрашивала себя Лана, поднимаясь в лифте в свой номер. - Как же это так получается, почему я?" Ее руки слегка дрожали, когда она открывала дверь номера. В номере горел свет, Светлана попудрила нос, поправила волосы и смочила духами мочки ушей. "Ну, пора", - сказала она своему отражению в зеркале, накинула плащ и взяла сумку.
Андрей Александрович спокойно ожидал ее в холле у огромной вазы с гладиолусами.
- Готовы? - улыбнулся он, когда Лана подошла к нему.
Она кивнула.
- Давайте просто прогуляемся, посмотрим на ночной город, - предложил Соколов, придерживая для Светланы вращающуюся дверь.
- Поедем в центр города? - предложила Лана.
- Западного или Восточного?
- Бывшей столицы ГДР, если вы не возражаете. Мне бы очень хотелось прогуляться до университета. В 1988 году, будучи студенткой филфака МГУ, я проходила здесь стажировку. По Фридрихштрассе мы сразу же попадем на Унтер-ден-Линден, центральную улицу города. Одним концом она упирается в Александерплатц со знаменитой телебашней, а другим - в Бранденбургские ворота.
- Едем! - скомандовал Андрей Александрович, открывая дверцу ближайшего такси.
Берлин, улица Унтер-ден-Линден,
10октября - 11 октября, 23.10-00.00
Через восемь минут они уже стояли у памятника Фридриху Прусскому.
- Вон там, справа, университет. У его ворот "сидят" братья Гумбольдт, его основатели. Слева - Бебельплатц и "Комод".
- Комод? - переспросил Соколов. - Это что?
- Так студенты называют университетскую библиотеку! Забавно, правда? - Лана неожиданно для себя вздохнула: - Как хорошо! Я чувствую, словно мне опять двадцать лет! Как мы любили учиться! Наш курс германистики был международным, в общежитии и на занятиях мы общались с испанцами, поляками, американцами, шведами, датчанами. Я впервые почувствовала себя свободной…
Краем глаза она заметила легкую усмешку Соколова и быстро поправилась, как в школе, когда начинала отвечать на вопрос учителя неверно: "
- Не думайте, что это в каком-то диссидентском смысле. Я просто осознала, что свободно могу общаться на другом языке, видеть своими глазами все, весь мир, то, о чем раньше только читала в учебниках…
Они медленно дошли до моста Героев, под которым лениво плескались масленые от фонарного света воды Шпрее. Где-то рядом ухала стройка, на башнях строительных кранов горели сигнальные огни.
- Берлин строится… Знаете, мне это как-то неприятно… Город прихорашивается, словно старая кокетка, которая надеется вернуть былую молодость и выглядеть современно.
- А вы пристрастны, - рассмеялся Андрей Александрович. - Так любите Берлин?
- Мой Берлин - это город серого цвета, с неуклюжими, как старые сундуки, домами, музеями и дворцами, в которых ведется бесконечная реставрация. А эта безумная стройка словно пытается просто-напросто стереть старый Берлин с лица земли.
- И этот мост?
- Мост?
- Это, наверное, старинный мост.
- Да. Он называется мост Героев. Видите фигуры? - Светлана запрокинула голову. - Они последовательно изображают все стадии жизни античного героя: рождение, становление как воина, первые победы, полученную смертельную рану на поле битвы и, наконец, его смерть и оплакивающих его ангелов.
- Какой вы интересный человек, как я рад, что стою с вами здесь, на этом мосту!
Она задумчиво смотрела на воды реки, опершись локтями о гладкую поверхность моста. Неожиданный порыв ветра принес запах воды, бензина и еще чего-то едкого.
- Вы молчите?
- Спасибо за комплимент. - У нее стало портиться настроение.
- О чем вы думаете, можно узнать?
- Зачем? - Светлана выпрямилась и прямо посмотрела ему в лицо. Его можно принять за спортсмена, менеджера средней руки, редактора небольшой газеты. Но глаза… Они были глубоки и на всю глубину наполнены задумчиво-грустным смыслом. Такими глазами мог смотреть на мир художник или философ. Или не очень счастливый человек. И все-таки он министр. Получивший власть, он этой властью не упивается, при виде жертвы не возбуждается, но и отказываться от нее не станет. Почему бы и нет? Соколов работоспособен, не боится черновой работы и чем-то похож на служебного пса, очень умного и нестандартного.
Улыбнувшись последнему сравнению, Лана ответила:
- Жаль, что уходит время и наступает момент, когда ты понимаешь, что тебе уже никогда не будет двадцать, что ты уже не будешь симпатичной беззаботной девчонкой, у которой впереди необъятный чистый горизонт. Все утекает, как эти воды Шпрее. Они совсем другие, чем тогда, в восемьдесят восьмом. В общих чертах ты уже понимаешь, что жизнь сложилась в определенную жесткую конструкцию и ее не изменить.
- Да… - едва слышно вздохнул Соколов и замолчал. Между бровей его легла вертикальная складка, словно он пытался решить очень сложную задачу. Лана закурила. Ей почему-то сделалось тревожно, беспокойно, хотелось сказать какие-нибудь простые, обыденные слова, но они не приходили на ум… В голове вертелись обрывки фраз, которые она переводила за ужином, воспоминания о студенческой жизни. Молчание все длилось. Соколов смотрел на реку.
"А он-то о чем думает?" - стряхивая пепел, размышляла Светлана.
- Света, - Соколов назвал Лану непривычным для нее именем, - я ведь вас давно и очень хорошо знаю. - Он оперся локтями обеих рук о перила и повернулся к ней лицом. Сейчас он больше походил на задорного мальчишку, чем на министра. - Я помню вас, когда вы пришли в комитет. У вас был такой неприступный, суровый вид… А я был в то время скромным министерским чиновником, и когда вы проходили мимо, ваш взгляд скользил по мне… равнодушно… Так?
- Просто я тогда сильно уставала, а еще боялась, что допущу ошибку и Ермолаев выгонит меня, - рассмеялась Лана.
- Потом вы все-таки обратили на меня внимание, - продолжил Соколов. - А я помню вас везде, помню, как вы были одеты, как разговаривали, смеялись. Даже если я вас не видел, все равно чувствовал, что вы рядом. Знаете, Наполеон написал когда-то пани Валевской, очаровавшей его: "Я видел только вас, я восхищался только вами"…
Мимо них проносились машины. Запрокинув голову, Лана смотрела на белевшие в темноте фигуры античных героев. Соколов снова повернулся к реке и низко склонился над мостом:
- Вы точно подметили, жизнь становится жесткой конструкцией, в которой мы в один прекрасный момент перестаем чувствовать себя хозяевами. Но при этом, вот ведь как странно, мы получаем от жизни то, во что верим. Жизнь всегда говорит нам: "Да". Если мы считаем, что живем в грязном городе, то на вашем пути будут встречаться только помойки и свалки. Если вы скажете, что живете в цветущем саду, птицы будут петь у вас под окном и цветущая ветка черемухи стучать в окно.
- Так просто?
Соколов ответил не сразу. Он взял ее ладонь, медленно поднес к губам, поцеловал.
- Вы славная, - услышала она.
- Не надо, - Лана убрала руку, - во мне нет ничего особенного.
- Вы напоминаете мне… вы очень похожи на мою бабушку, - чуть слышно сказал Соколов и замолчал.
- Бабушку?
- Как-нибудь я расскажу вам о ней. Это была великая женщина.
- Уже поздно. Пора возвращаться, - предложила Лана. В такси оба чувствовали себя неловко. Соколов сидел впереди, рядом с шофером, и молчал. К Лане вернулось ее обычное спокойствие, и теперь то, что каких-нибудь двадцать минут назад она так разоткровенничалась с незнакомым, чужим мужчиной, представлялось ей совершенно необъяснимым.
В вестибюле отеля было тихо, позвякивая посудой, усталые официанты убирали кафе. Лана и Соколов вошли в лифт, он предупредительно нажал кнопку ее этажа. Она упрямо смотрела на свое отражение в зеркальной двери лифта и слушала удары сердца, редкие и потому громкие. Соколов преувеличенно дотошно изучал план отеля, висевший на стене. Лифт остановился, двери бесшумно разъехались в стороны. Сдержанно кивнув, Лана вышла.
В своем номере она, не раздеваясь, бросилась на кровать.
"Неужели? - изумленно спрашивала она себя, закуривая сигарету. - Это он, без сомнения, это он - МОЙ мужчина. Но как же так?" Она вскочила и подошла к окну. Раздвинула кремовые шторы в широкую голубую полоску, посмотрела невидящим взглядом во внутренний двор отеля.
"Не может быть! - откуда-то изнутри пискнул противный голосок. - Ты просто выдумала героя и спроецировала на Соколова свои ожидания!"
Лана знала Соколова еще по тем временам, когда он был малоизвестным чиновником министерства, охотно принимающим участие во всех проектах Комитета по экологии. Андрей Соколов - легкий, быстрый, доброжелательный, исполнительный, корректный, гибкий (после целого поколения негнущихся) - привлекал внимание везде: в президиуме, в холле, за столиком ресторана, в коридорах министерства. Ермолаев прочил Соколову долгую политическую жизнь. Лана вспомнила, что всегда в присутствии Соколова ощущала острое покалывание в кончиках пальцев, ей казалось, будто сила, исходившая от этого человека, непостижимым образом проходила сквозь нее.
"Нет! - Лана зажмурилась. - Еще одной ошибки я не переживу! Никого мне не надо, мне так хорошо одной. Я спокойна, уверенна, рассчитываю только на себя и полностью контролирую свою жизнь. Я не хочу его!"
"Хи-хи, - вновь раздался противный голосок, - это правда. Он же министр, а ты кто? Вспомни, какие примадонны сопровождают наших випов. Забыла? Красотки, холеные лошадки, проводящие половину жизни в салонах красоты и фитнес-центрах. А ты кто? Лана, посмотри на себя!"
"Точно! - Она подошла к зеркалу в ванной и стала внимательно изучать свое лицо. - Во мне нет ничего особенного. Зачем я ему? Я е-му не нуж-на, - проговорила она по слогам, - а если и нужна, то просто для приятного времяпрепровождения".
Лана сбросила - одежду, включила воду и встала под обжигающе-горячий душ.
- Дождалась! - вслух сказала она себе. - Федот, да не гот. Не нужен мне никто! С меня хватит!
Закрыв кран, Лана завернулась в пушистый халат, легла в постель, укуталась пуховым легким одеялом и закрыла глаза.