– Вряд ли отношения со мной могли помешать достижению цели.
– Шесть лет назад – могли.
– Но не сейчас.
Теперь все по-другому. Брак с ней обеспечит Виктору успех.
– Не сейчас, – согласился он.
– Я любила тебя, и твой отказ меня ранил.
– Извини. Но в этом есть и хорошая сторона, – поддразнил ее Вик. Он улыбнулся, словно акула. – Тебе будет легко полюбить меня снова.
– Эмоции так не работают.
Мэдди была уверена, что влюбиться в этого мужчину, даже если они поженятся, будет не слишком умно с ее стороны.
– Разве? – Вик вытащил из внутреннего кармана пальто маленькую лакированную коробочку, помещавшуюся на ладони. – Моя бабушка привезла эту палехскую шкатулку из России, когда они с дедушкой бежали за границу во времена холодной войны.
– Она прекрасна.
– Это напоминание.
– О чем?
– О красоте, оставленной в прошлом, и о жизни, которую они надеялись построить. Дедуля всегда говорил, что бабуля была его Царевной-лягушкой.
На крышке была иллюстрация к русской сказке, в которой царевич Иван женился на трудолюбивой и прекрасной царевне, когда-то бывшей лягушкой. Магическая сила царевны позволила ей победить жен братьев Ивана.
Мэдди начинала понимать, почему бабушка Анна рассказала ей эту сказку, когда они впервые встретились.
– А я – твоя Царевна-лягушка?
Вик посмотрел на красочный рисунок на черном фоне:
– Возможно.
– Я не верю в сказки.
– Может, стоит поверить?
– Кажется, обещания твоего дедушки идут вразрез с русским пессимизмом.
Правда, Миша Бек никогда не был пессимистом. Человек, поменявший фамилию, чтобы легче адаптироваться в другой стране, явно отличался дальновидностью.
Мэдди встречалась с бабушкой и дедушкой Вика всего несколько раз, но полюбила их. Она всегда считала их идеальной семьей. Семьей, в которой она всегда нуждалась. И она не была уверена, что Вик сможет создать такую семью.
– Думаешь, я должна стать мечтательницей?
– Почему бы и нет? У тебя есть свои мечты. Я хочу, чтобы ты поверила в мои.
Для него это важно?
Может, между ними и нет любви, но это нечто большее, чем просто бизнес-предложение.
Глава 6
Мэдисон показала на палехскую шкатулку, которой было по меньшей мере пятьдесят лет:
– Это для меня?
Она пыталась выглядеть бесстрастной, но подарок ее тронул.
– Да.
– Наследство, которое ты обещал своим будущим детям? – У нее перехватило дыхание.
– В том числе.
– Успех больше важен для тебя, чем для меня.
Ей требовалось другое.
Мэдди не была наивной и не искала вечной любви, несмотря на чувство, которое она испытывала к Вику, но старалась не замечать. Даже Хелена Арчер была слишком прагматичной, чтобы обещать своей принцессе рыцаря в сияющих доспехах, который полюбит Мэдди. Но жизнь – это не только труд на благо холдинга, который будет доминировать на мировом рынке.
– Ты думаешь? – Казалось, Вик был удивлен, хотя Мэдди не понимала почему. – Чтобы твоя школа стала реальностью, успех потребуется и тебе. – Это было сложно отрицать. – Ты утверждаешь, что деньги для тебя мало значат, но ты никогда не жила в нужде.
– А ты? – Мэдди гадала, было ли в его прошлом что-то, о чем она не знала.
– Мою жизнь не сравнить с жизнью бабушки и деда, однако год после смерти матери, пока дедуля не принял решение, что я буду жить с ними, был таким, какого я никогда не пожелаю своему ребенку.
– Мне жаль.
– Неспособность Фрэнка учитывать потребности других, включая потребности в еде его шестилетнего сына, показала мне, кем я не хочу быть, тогда как дедуля показал, кем я могу стать.
– Твой дедушка – прекрасный человек.
– Они с бабулей вырастили меня и объяснили разницу между работой ради заработка и ради барыша.
– Последним увлекался твой отец.
Вик скорчил гримасу:
– Фрэнк способен только на мелкие делишки.
– Ты хочешь, чтобы твоя жизнь была более значимой.
– Она уже такова.
Мэдди не могла с этим поспорить.
– Я тоже хочу, чтобы моя жизнь была значимой, но у нас с тобой разные способы достижения цели, – заметила она.
Казалось, Вика этот факт не волнует. Почему же он волнует ее?
Девушке хотелось рассказать ему о Мэдди Грейс, но сможет ли она пережить, если Вик отнесется к ее работе так же, как Джереми?
– Я пообещал тебе, что помогу добиться осуществления мечты о школе.
Да, так и было, что давало Вику преимущество перед отцом. Может, эта разница сделает их жизнь лучше?
– Какое обещание ты даешь вместе с этой шкатулкой, Вик? – Мэдди была готова поверить в возможность обретения настоящей семьи.
Его губы изогнулись в улыбке, услышав имя, которым она не называла его целых шесть лет. Она позволяла себе называть его так только мысленно. Мэдди не могла отказаться от этого, но и делиться с кем-либо не желала.
– Если ты примешь мое предложение, я обещаю быть верным тебе, – сказал он.
Она кивнула.
– И от тебя буду ждать того же.
Будто до сих пор это было не очевидно. Интересно, почему он настаивает на этом? Это очень важно для него или Вик считает, что именно в верности она нуждается после предательства Перри?
– Само собой разумеется, – ответила она.
– Рад слышать.
– И?..
– Обещаю продолжать укреплять ИХА, чтобы у наших детей было наследство, достойное обеих наших семей.
Вик скорее обещал это себе, чем будущим детям. Но он уже доказал, что для воплощения ее мечты деньги нужны так же, как и для его планов, и для Мэдди это было важно.
– Для всех наших детей? – решила уточнить она.
– Да. – Вик нахмурился. – Почему я должен относиться к ним по-разному?
Значит, он не из тех, для кого старший ребенок является самым важным. Или сын. Но не это беспокоило ее.
– Я хочу иметь от тебя двоих детей, но еще хочу усыновить несколько ребятишек.
Мэдди отчаянно мечтала подарить сиротам семью, а не просто поддержку и помощь.
Вик поднял брови, задумавшись:
– Ты хочешь усыновить детей?
– Да.
– Младенцев или постарше?
– Это имеет значение?
– Нет.
Обрадованная быстрым ответом, она призналась:
– Скорее всего, постарше.
– Хорошо.
– Ты согласен?
Это удивляло.
– Полагаю, вопрос о детях, будь то наши или усыновленные, будет обсуждаться совместно.
– Конечно, но ты готов к этому?
– Ничто не порадует Мишу и Анну больше, чем дом, полный правнуков, которых можно баловать.
– В Пареан-Холл много спален. – Этим Мэдди давала согласие поселиться там, и, судя по довольной улыбке Вика, он это понял.
– Не думаю, что стоит занимать их все, – протянул он, – но почему бы нашей семье не заполнить хотя бы половину?
В особняке было десять спален. Неужели все так просто?
– Ты внесешь это в брачный контракт?
– Если ты настаиваешь, но, поверь, в этом нет необходимости. – Он прижал к ее ладони палехскую шкатулку. – Я не нарушу ни одно из своих обещаний.
– Пока это в твоих силах.
– Конечно. – Виктор, судя по всему, не видел препятствий своей силе и влиянию.
– И ты станешь настоящим отцом для наших детей, а не номинальным?
В памяти многих людей сохранились воспоминания об отчуждении между отцом и дочерью после смерти Хелены. Правда, это не касалось финансовых проблем, однако Джереми Арчер заставил Мэдди голодать эмоционально.
– Не могу гарантировать свое участие в каждой игре детской лиги или в забастовке, которую организуют твои дочери, но обещаю, что дети станут моим приоритетом.
– Мои дочери?!
– Мои будут слишком заняты бизнесом.
Мэдди рассмеялась вместе с ним, как и в давние времена, но быстро посерьезнела.
– Я не буду заставлять детей посвящать свою жизнь ИХА. Это должно быть их решение.
– Согласен. – У Вика явно не возникало сомнений в том, что его дети будут так же преданы ИХА, как он.
Кто знает? Мэдди и сама могла бы сделать карьеру в холдинге, если бы не сложные отношения с отцом.
– Стоит признать, что наши дети будут подвержены влиянию нас обоих, – продолжала она.
– Могло быть и хуже.
– Рада, что ты так считаешь.
Мэдди тронула его своей искренностью.
– Открой шкатулку, – предложил он.
– Ты закончил давать обещания?
– Любое другое будет повторять три уже данных.
– Три?
– Верность. Преданность. Семья.
Невыразимые эмоции сдавили горло девушки, но Вик был прав. Он пообещал то, что для нее было важнее всего, – пообещал построить с ней семью и все, что из этого следовало.
Она открыла крышку шкатулки, не в силах унять дрожь в пальцах.
Внутри на черном шелке лежали два кольца. Одно Мэдди узнала. Это было обручальное кольцо из трех перевитых ленточек желтого, белого и розового золота, инкрустированных бриллиантами.
Оно было красивое, но не вычурное. Идеально для нее. Рядом лежало кольцо из розового золота с бриллиантом, которое прекрасно сочеталось с обручальным, так что можно было носить сразу оба.
Мэдди не стала спрашивать, как Вик узнал, что розовое золото, известное также как русское золото, было ее любимым. Судя по всему, он все о ней знал, и это пугало. Он объединил традиции своей родины с ее предпочтениями. Да, Вик не любит ее, однако Мэдди так и не удалось найти ему замену.
– Великолепно! – воскликнула она.
– Как и женщина, для которой они предназначены.
– Как ты успел?
Такая работа не могла быть сделана за несколько часов.
Он взял ее за руки:
– Тебе придется принять тот факт, что мои планы на будущее включали тебя задолго до того, как ты стала рассматривать меня в качестве мужа.
– Сомневаюсь.
Мэдди рассматривала его в этом качестве с тех пор, как у нее появились первые мысли о разнице между мальчиками и девочками.
Даже когда она сама еще не поняла, что каждого мужчину сравнивает с Виктором Беком. Чертова Роми оказалась права.
Он покачал головой:
– Я был твоим школьным увлечением, но вряд ли ты вспоминала обо мне в течение шести лет.
Значит, ему не все известно.
– Роми всегда утверждала, что я сравниваю других мужчин с тобой, и они проигрывают.
– А что говорила ты?
– Я отрицала это.
Вик недоверчиво ухмыльнулся.
– Но позже я начала понимать, что она, скорее всего, права.
Ни у одного мужчины не было шансов. Тем более – у Перри.
Судя по выражению лица Вика, ее слова он воспринял как преувеличение.
– Я никогда не забывала тебя. – Слишком глубоко он засел в ее мыслях и в сердце.
Мэдди была уверена, что не может быть откровенной с мужчинами из-за дефицита доверия. Однако теперь девушке казалось, что мысли о Викторе Беке заставляли ее держать парней на расстоянии.
– Ты избегала меня, как чумы.
– Ты и сам вел себя не лучше.
– Да, около года. Мне не хватало нашей дружбы. Потом я решил, что прошло достаточно времени, и мы оба забыли об этом неловком инциденте.
Вик начал сближаться с ней, но Мэдди давала отпор, старательно избегая любой ситуации, в которой они могли бы остаться наедине. Она перестала появляться дома, если только этого не требовал отец, что происходило достаточно редко.
По меньшей мере два года Мэдди отклоняла все приглашения, которые могли спровоцировать встречу с Виком.
– Я была зла на тебя.
Тогда она чувствовала, что ее предали. Измена Перри ранила ее, отказ Вика – уничтожил.
– А сейчас?
Что он хочет услышать? Она перестала избегать его на благотворительных мероприятиях, когда окончила университет, но по-прежнему отказывалась от возможности возобновить дружбу.
– В двадцать четыре года мир кажется другим, чем в восемнадцать, – вздохнула Мэдди.
– Ты простишь меня?
Ему это было важно, и она сказала правду:
– Я простила тебя уже давно.
– Мне так не кажется.
Мэдди посмотрела на него:
– А ты простил меня?
– За поцелуй? – несколько сконфуженно поинтересовался Вик.
Для него это было необычно, и, если бы не значимость разговора, Мэдди воспользовалась бы этим, чтобы поддразнить его.
– За то, что я приняла твою доброту за нечто большее и сделала невозможной дружбу.
– Я никогда не держал на тебя зла. – Его тон говорил больше, чем слова.
– Ты считал, что должен был догадаться о моих чувствах сам?
– Я формулировал это иначе, но ты не ошиблась.
– Ты не всеведущ, Вик.
– Если бы я уделял тебе больше внимания, то смог бы мягко поправить тебя.
В этом Мэдди не была уверена. Она, как и отец, была очень упряма, и это выливалось в такое упорство при достижении цели, что отступить было практически невозможно.
– Если бы мы оставались друзьями, Перри никогда не вцепился бы в тебя.
– Тебе удалось бы предотвратить нашу с ним дружбу?
– Я предотвратил бы то, что он использовал тебя как персональный банк. И он знал бы, что есть люди, которые за тобой присматривают.
– Люди достаточно страшные, чтобы он отказался от распускания сплетен еще до встречи с репортером?
– Ты считаешь меня страшным?
– Для таких, как Перри? Определенно.
– Но не для тебя.
– Нет, Вик, меня ты не пугаешь.
– Отлично. – Он нахмурился. – Возможно, ты так не рисковала бы, если бы рядом был я.
– Ты преувеличиваешь свои возможности.
– А ты отрицаешь их?
– Мои поступки – не твоя вина и не твоя ответственность.
Вик пожал плечами, явно не соглашаясь.
– У тебя комплекс бога, – добавила Мэдди.
– Нет, но я знаю, за что и за кого несу ответственность.
– В том числе и за меня?
Девушку пугала скорее она сама, с ее романтическими представлениями, чем Вик с его высокомерием. От его улыбки по телу растеклось тепло.
– Ты – это нечто большее, – возразил он.
– Мы снова друзья?
– Да.
– Но ты хочешь большего.
Может, не из страсти и не из личного интереса (хотя Мэдди видела, что она привлекает Вика), но чтобы реализовать свою мечту, он хочет жениться на ней.
– Да.
– Согласна.
– На что?
– На все.
Выражение его лица стало хищным.
– Будь осторожна со своими обещаниями.
– Это особое место. Обещания, которые даешь здесь, ты должен обязательно сдержать, так?
– Так.
– Тогда я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы наши мечты стали реальностью.
– Я тоже обещаю это.
По ее мнению, это было гораздо лучше, чем обещание Вика превратить ИХА в суперхолдинг.
– Спасибо.
Его поцелуй удивил ее, хотя и не должен был. Вик добивался ответа, он овладел ее губами, не упрашивая, но настаивая на тех двух вещах, которые еще сегодня утром Мэдди считала для себя невозможными.
Покорность и доверие.
Она растворялась в поцелуе, не делая попыток сдержать себя, а Вик словно пожирал ее рот, обнимая Мэдди, прижимая к себе. У нее подкашивались ноги, и, если бы не его объятия, она упала бы на землю. Утренний поцелуй показался ей страстным, но он был несравним с тем, которым Виктор Бек скреплял свои клятвы девушке, которая обещала выйти за него замуж и воплотить его мечту.
За полчаса до того, как они должны были появиться в помпезном особняке Джереми, Виктор нетерпеливо постучал в дверь Мэдисон. Он специально не оставил времени на чай или бесполезную болтовню. После поцелуя он боялся, что может потерять самоконтроль, а это было некстати, поскольку на ужине должны были присутствовать его бабушка с дедушкой, равно как и фотограф. Мэдди заслуживала того, чтобы вовремя появиться на торжественном ужине в честь помолвки, не выглядя при этом так, будто она провела последние часы в постели.
Вик сказал ей правду. Шесть лет назад, когда Мэдди поцеловала его, он не видел в ней женщину. Когда он в первый раз понял, что она уже взрослая, его удивила собственная реакция на ее инициативу, и все же он не слишком поверил этому откровению. Только через год, в течение которого Вик избегал Мэдди и крутил больше романов, чем позволял его напряженный рабочий график, он понял, что ему ее не хватало и она – единственная, с кем он хотел разделить постель. Но девушка была слишком молода, и еще по крайней мере несколько лет в планы Вика не входил брак, а любые другие отношения с дочерью президента ИХА были недопустимы. И не просто потому, что для Вика Джереми Арчер был другом.
Виктор точно не знал, когда он понял, что его деловые амбиции включают Мэдисон, но это было до того, как он осторожно коснулся этой темы в разговоре с Джереми. Тот беспокоился, что произойдет, когда Мэдисон станет обладательницей полного контроля над трастовым фондом, и это дало Виктору необходимый толчок, чтобы получить одобрение Джереми.
Он уже заказал кольца и собирался начать ухаживать за Мэдисон в ближайшие недели, когда Тимуотер вставил ему палки в колеса со своими "откровениями".
Если бы Вик раньше начал добиваться Мэдисон, у этого подлеца не было бы ни шанса ранить ее своей ложью. Вик всегда все планировал, его ничто не могло застать врасплох, но при этом он не смог предугадать предательство Тимуотера.
Но это не спровоцировало какие-либо незапланированные поступки с его стороны. Вику просто пришлось поторопиться. В конце концов скандал сыграл ему на руку, но Мэдисон это стоило дополнительных эмоциональных потерь, и, как бы он ни был жесток, ему это не нравилось. Теперь он нес ответственность за ее благополучие.
Дверь открылась, и все в его голове перемешалось.
Медные кудри Мэдисон обрамляли ее лицо, голубые глаза просияли при виде Вика, что вполне отвечало реакции его тела. Губы, сложившиеся в приветливую улыбку, так и манили.
– Вик, привет, зайдешь?
Она заключила свою манящую фигуру в переливающееся темно-синее коктейльное платье от-кутюр в стиле пятидесятых годов. Тафта шуршала при каждом шаге. Платье, подчеркивающее талию, расширялось книзу, а вырез слегка приоткрывал восхитительную шею и грудь, делая Мэдди более сексуальной, чем любую другую женщину, причем с куда более смелым декольте.
– Ты… – Он прочистил внезапно пересохшее горло. – Ты выглядишь превосходно.
– Спасибо. – Она покраснела, что случалось редко. В ее улыбке чувствовалась нервозность, которую Мэдди тоже демонстрировала нечасто. – Так правильно? Я хотела, чтобы твои бабушка и дедушка увидели меня, а не…
Ей не нужно было заканчивать.
– Все будет в порядке. Дедуле и бабуле не терпится принять тебя в нашу семью.
– Они знают, что мы помолвлены? А статьи они видели?
Вопреки своим благим намерениям, Вик вошел в квартиру и вторгся в личное пространство Мэдисон.
– Вик? Что? – Она задохнулась и посмотрела на него.
Он обхватил ее за талию, наслаждаясь мягкостью ткани и теплом кожи под ней.
– Они знают, что мы помолвлены, и это их очень радует.
– Ох!
– Они знают об истории с Тимуотером и злы на него.
– Они не поверили газетчикам? Они считают, что это ложь? Ты сказал им правду?
– Не поверили. Сказал.