– Господи, на них что, радиомаяки? – пробурчала я в изумлении перед притягательной силой ее буферов. – Они как "Баунти". Быстро поднимают члены, – пробормотала я, когда, наконец, повернулась посмотреть на тех, кто шел нам навстречу. Со стороны я, наверное, выглядела Элмером Фаддом, у которого глаза вылетели из орбит, а сердце выскочило из грудной клетки и забилось о перед его рубашки, когда тот увидел Багза Банни, одетого в девочку. Если бы музыка не гремела так громко, я могла бы услышать "АРРРУУУУУУУГА!".
– Здравствуйте, дамы.
Лиз довольно ощутимо пихнула меня локтем, когда один из парней, который выглядел как квотербек, заговорил. Изогнув бровь, я окинула взглядом футболку, обтягивающую его торс, и прочла на ней надпись: "Я не гинеколог, но готов осмотреть вас". А потом мое внимание переключилось на парня, который, засунув руки в карманы, стоял с ним рядом. Он был одет в рубашку с закатанными до локтей рукавами, которая сидела на нем так хорошо, что я могла рассмотреть очертания его мышц. Они были ничем в сравнении с мышцами его стероидного дружка, но для меня они были идеальны.
Мне хотелось, чтобы он повернулся, и я смогла бы оценить, насколько великолепна его задница в потертых джинсах. В отличие от местных парней, которые застряли на странноватой стадии Джастина Бибера, у него были коротко подстриженные светло-каштановые волосы, и этой длины было достаточно для небрежного ежика. Он был не слишком высоким и не слишком низким. Он был идеальным. И просто... красивым. Я готова была отвесить себе пощечину за то, что назвала парня красивым, но это была чистая правда. Он был настолько привлекательным, что мне захотелось оформить его обнаженного в рамочку и поставить себе на тумбочку. Прежде чем я успела представиться и сказать ему, что он моя родственная душа, кто-то грубо врезался в меня сзади. Споткнувшись, я врезалась в его грудь и расплескала пиво на наши ноги и на пол.
Черт побери, от него так замечательно пахло. Парнем, корицей и крошечным намеком на одеколон, почувствовав который, мне захотелось зарыться носом в его рубашку и сделать глубокий вдох. Окей, возможно это было лишним. Мне не хотелось, чтобы он прозвал меня "рубашечным наркоманом". Это прозвище может прилипнуть надолго. Как и мастерица влагалища.
Его руки вылетели из карманов и поймали меня за плечи, пока я пыталась не засосать его рубашку, как винт моторной лодки. Услышав за собой кудахтающий смех, я оглянулась и увидела, что ответственность за мое "изящное" вторжение в жизнь этого парня лежит на одной Хитерсов. Оказывается, врезаться в кого-то очень весело. Ее не менее отвратительная близняшка показывала на меня пальцем и смеялась.
Мы что, в подростковом кино 90-х? Они думают, я зареву и убегу под звуки драматической музыки?
– Боже, Хитер, в чем твоя проблема? – спросил раздраженно мужской голос.
Внезапно они прекратили смеяться и смущенно уставились на стоящего позади меня парня. А я, повернувшись обратно, взглянула на него с глубоким благоговением, поняв вдруг, что мои руки до сих пор прижаты к его груди, и от его кожи сквозь тонкую рубашку исходит жар.
– Ты только что процитировал "Смертельное влечение"? – прошептала я. – Это мой любимый фильм.
Он взглянул на меня и улыбнулся, пронзая меня синевой своих глаз.
– Я неровно дышал к Вайноне Райдер еще до того, как она стала подворовывать в магазинах, – сказал он, пожав плечами. Его руки все еще обнимали меня за плечи.
– Меня зовут не Хитер, – запротестовал позади меня плаксивый голос.
– Ух ты, Вайнона Райдер, – констатировала я, кивая.
Господи, я абсолютно вне игры. Из-за близости с таким горячим парнем мой мозг превратился в кашу. Я просто хотела, чтобы он снова заговорил. От звука его голоса моим трусики автоматически хотелось слететь.
– У меня своего рода бзик на странных, умных и темноволосых цыпочек, – проговорил он, улыбаясь.
– Почему он назвал меня Хитер? Он знает, что меня зовут Ники! – снова раздался пронзительный голос.
Я – странная, умная и темноволосая цыпочка! Я, я, я, выбери меня! И кто, черт побери, продолжает скулить и портит мой идеальный момент? Зарежу суку.
– Э… привееееееет!
Мужчина моей мечты отвел от меня взгляд, чтобы взглянуть поверх моего плеча.
– Ники, из-за твоего голоса у меня из ушей идет кровь. Ты ломаешь весь кайф.
Я услышала, как она надулась и унеслась. По крайней мере, надеюсь, что она именно так и поступила. Все еще пялясь на этого парня, я думала о том, когда и как смогу затащить его в свободную спальню. Он снова посмотрел на меня и, убрав с моего плеча одну руку, смахнул с моих глаз челку. Его жест был настолько простым и легким… словно он делал так раньше тысячу раз. Мне захотелось украдкой ухмыльнуться Лиз и выставить вверх большие пальцы, но она была увлечена разговором с приятелем этого парня.
– Хочешь, пойдем обновим тебе напиток, а потом, может, сыграем в пиво-понг или что-то еще?
Мне захотелось залезть к себе в трусики, достать свою девственность, завернуть ее и украсить бантиком. Или, может, упаковать ее в подарочную упаковку от "Target" и подарить ему в с карточкой "Спасибо, что ты есть! Небольшой подарок в виде девственности, чтобы выразить мою благодарность!".
– Конечно, – пожала плечами я, стараясь не выдавать эмоций. Наверное, лучше изобразить из себя недотрогу. Чтобы выглядеть слишком уж жаждущей.
***
– О, боже, не останавливайся, – пропыхтела я, пока он прокладывал дорожку поцелуев вниз по моей шее и неуклюже возился с пуговицей на моих джинсах. После пяти раундов в пиво-понг и нескольких часов разговоров, смеха и близости, из-за которой вскоре стало невозможно удержаться и не дотронуться до него, я забыла значение слова "недотрога". Осмелев благодаря большому количеству алкоголя после проигрыша в последнем раунде, я обняла его за шею, притянула к себе и что есть силы поцеловала – прямо на глазах у тех, кто остался на вечеринке и до сих пор не спал в своей собственной рвоте. Протащив его за руку по коридору, я втолкнула его в первую попавшуюся на пути комнату. Я надеялась, что в последнюю минуту рядом окажется Лиз – чтобы поддержать меня или подсказать, что надо делать. Но она исчезла после того, как я во всеуслышание объявила, что в конце вечеринки она своей лесбийской проверенной рукой будет сдавать бесплатный мазок Папаниколау.
Оказавшись в темноте комнаты, мы немедленно набросились друг на друга. Пьяные мокрые поцелуи, руки во всех местах, столкновения со случайной мебелью… так, спотыкаясь и смеясь мы пробирались к кровати. Я обо что-то запнулась – этим "что-то" вполне мог оказаться какой-нибудь человек – и рухнала на кровать, а парень, которого я тащила за собой, неаккуратно шлепнулся сверху так, что из меня вышибло дух.
– Черт, пппрости. Ты в порядке? – невнятно спросил он, опираясь на руки и убирая с меня свой вес.
– Ага, – прохрипела я. – Раздевайся.
Я была такой пьяной, что чуть не засмеялась, наблюдая, как он вскочил с меня и снял штаны с боксерами. В окно спальни проникал яркий лунный свет, и мне было видно, что он там делает, хотя из-за алкоголя в венах все вокруг кружилось как карусель. Не сгибая коленей, он стянул все к лодыжкам, а затем поспешил обратно к кровати. Слава богу, небольшая часть моего мозга, которой еще не завладел алкоголь и шоты с текилой, напомнила мне, что не очень-то хорошо смеяться над мужчиной, который снимает с себя трусы. Хотя это было смешно! До этого я видела много пенисов, но не вживую и не так близко рядом с собой. Эта штука торчала и указывала прямо на меня. Клянусь, я прямо-таки слышала, как его пенис разговаривал:
Эгегей, там на палубе, прямо по курсу отличное влагалище!
Когда я пьяна, пенисы разговаривают голосами пиратов. Может, потому что Лиз называет их одноглазыми змеями. А пираты носят повязки, ведь у них только один глаз и... мать твою, вон он, Капитан Пенискрюк!
Наверное, мне лучше сосредоточиться.
Он заполз на меня и поцеловал, а его плутишка стукнул меня по ноге. Отвернувшись от него, я захрюкала от смеха. Пьяная в дрова, я представила, как иду с завязанными глазами по бортику корабля, а его пенис колотится о мое бедро в странной комнате, где есть (а может и нет) валяющийся на полу мертвец. Ну как из-за этого дерьма не захохотать, как школьница? Не заметив моего приступа смеха, он потянулся к моей шее и поцеловал ее. И гоооооосподи, меня это отрезвило настолько, что я поняла, до чего это хорошо.
– Оооооооооо дааааааа, – простонала я громко, к своему удивлению озвучивая слова, которые плавали в моем затуманенном, испорченном алкоголем мозге.
Его губы перешли к местечку за ухом, и когда его язык лизнул меня там, я с изумлением ощутила покалывание между ног. Мои пальцы вцепились ему в волосы. Кто бы мог подумать, что эта ночь окажется настолько хорошей… Все дерьмо исчезло, и я наслаждалась этим неожиданным приключением. Повозившись несколько минут с моими джинсами, он наконец расстегнул их и стянул вместе с трусиками. Его руки заскользили по моей талии, снимая блузку, а я порыве алкогольной храбрости сняла лифчик и отбросила его в сторону. Услышав шлепок о стену, я поняла, что лежу на кровати полностью обнаженная с парнем, который стоит передо мной на коленях и смотрит на то, что ему предлагают.
Господи! Это действительно происходит. Я лежу голая перед парнем. Я точно собираюсь это сделать?
– Боже, ты чертовски красива.
Да! Ответ положительный! Если он продолжит так со мной разговаривать, то я разрешу ему засунуть эту свою штуковину прямо мне в ухо.
Его глаза блуждали по моему телу. Затем он быстро снял рубашку и бросил ее в темноту. Мои руки автоматически потянулись к его крепкой груди, и я стала трогала его гладкую кожу везде, куда только могла дотянуться. Обняв его за шею, я притянула его к себе и поцеловала. У его губ был вкус текилы и солнечного света. Несмотря на наше нетрезвое состояние, мне нравились его поцелуи. Теперь, когда мы были обнажены и лежали в кровати, они из безумных стали мягкими, сладкими, и заставляли меня тихонько стонать ему в рот. Он закинул мою ногу на свое бедро, и я ощутила головку его пениса прямо у своего входа.
О черт, начинается. Оно действительно происходит. И почему я разговариваю сама с собой, когда мой язык находится у кого-то во рту, и этот кто-то готовится засунуть в меня свой пенис?!
О, боже мой...
***
…Хоть и пьяная в стельку, но я хорошо запомнила, что было потом. Менее чем через две секунды он оказался внутри меня, и моя девственность помахала мне ручкой. Я хотела, чтобы это длилось вечно. В ту ночь я трижды видела звезды, и это был самый прекрасный опыт в моей жизни.
Ага. Вы что, издеваетесь? Вы уже потеряли девственность? Это охренительно больно, неловко и неприятно. Любая, кто говорит вам, что испытала во время первого секса нечто похожее на оргазм – лживая куча дерьма. Я видела звезды лишь потому, что крепко зажмуривала глаза и ждала, когда все это закончится.
Но если честно, на что еще я могла рассчитывать? Он не виноват, что мой первый раз вышел не выдающимся. Он был милым и нежным – насколько позволяло уничтоженное нами количество алкоголя. Мы оба были адски пьяны, и я потеряла девственность с парнем, чьего имени даже не знала. Просто я не хотела, чтобы меня что-либо отвлекало, и у меня не было времени на отношения. Потеря девственности позволила бы мне целиком сосредоточиться на учебе и карьере, плюс Лиз на вечеринках прекратила бы вести себя так, будто мы находились в мясном магазине. Все шло по плану. Пока не появилась недельная задержка, и я не поняла, что слопала целую буханку хлеба и семь палок сыра-косички, пока сидела за кухонным столом, смотрела на календарь и жалела о том, как мало уделяла внимания математике в детском садике, ведь не могла же я, черт побери, так просчитаться.
Глава 3
Вы видели донора спермы?
Иногда я виню свою мать в отсутствии у меня желания иметь детей. Она не была плохой мамой, просто не понимала, что делала. Она рано поняла, что жизнь на окраине маленького городка не для нее. Сидеть изо дня в день с моим отцом перед телевизором и воспитывать непослушного ребенка было совсем не тем, чего моя мать хотела от жизни. Мама мечтала путешествовать, посещать художественные выставки, концерты и кинопремьеры, она хотела приходить и уходить, когда вздумается, и ни перед кем не отчитываться.
Однажды, мама сообщила мне, что никогда не прекращала любить моего папу. Просто ей захотелось большего,чем он мог ей дать. Когда мне было двенадцать, они развелись, и она уехала за тридцать миль, чтобы получить квартиру в городе. Я никогда не ощущала себя брошенной. Мы с мамой часто виделись и ежедневно разговаривали по телефону. Не то чтобы она не звала меня переехать с ней вместе. Звала, но, думаю, лишь из чувства, что так детям принято оставаться с матерью. Все знали, что я выберу жизнь с отцом. Я всегда была, есть и буду папиной дочкой. Как бы сильно я ни любила маму, с отцом у меня было больше общего, поэтому остаться с ним казалось естественным.
Переехав, мама тем не менее продолжала, как могла, пытаться меня воспитывать. Однако ее родительские навыки были далеко не на высоте, а потом и вовсе превратились в один огромный и неизбежный провал. Но что бы там ни думали люди, она искренне любила меня. Просто в большинстве случаев вела себя скорее как моя подруга, а не как мать. Через три дня после переезда, она позвонила мне под впечатлением от шоу Опры и сказала, что нам надо сделать нечто символическое, что установило бы между нами более тесную связь. И предложила сделать одинаковые татуировки. Пришлось напомнить ей, что мне еще двенадцать, и все это незаконно. За годы она подарила мне столько справочников "Исцеление души. С любовью к матери/дочке бла-бла-бла", что хватило бы открыть свой собственный книжный, а на ее страничке в фейсбуке висело множество наших совместных фотографий с подписью "Я и моя лучшая подруга!".
Люди считали наш образ жизни странным, но нас все устраивало. Отцу не приходилось слушать, как мать проедает ему плешь за то, что он никуда ее не возит, а она была вольна делать все, чего ей хочется, при этом оставаясь в крепких родственных отношениях с нами. Просто некоторым людям не суждено жить вместе. Мои родители ладили лучше на расстоянии.
Наряду с советами, почерпнутыми из ток-шоу, мама пользовалась книгой "Воспитание с идиомами". Все ее советы мне преподносились в форме шутки, прочитанной в книге или услышанной у Паулы Дин на кулинарном канале. К сожалению, смысл в них отсутствовал, и они никогда не использовались в правильном контексте. Когда тебе шесть, и ты говоришь маме, что в школе тебя доводят до слез, а она отвечает "Не ссы, прорвемся", то ты учишься со всем справляться сама и перестаешь спрашивать совета.
Я, впрочем, не увлекалась мечтами о независимости и равноправии женщин и не относилась к тому типу людей, которые говорят: "Я не брею свои ноги потому, что не подчиняюсь мужчине", и полностью настраиваются все делать самостоятельно без чьей-либо помощи. Я не мученица. Забеременев, я – какой бы упрямой и самодостаточной ни была – поняла, что мне понадобится помощь.
Как только я использовала одиннадцать биллионов домашних тестов на беременность – выпив в процессе галлон молока, чтобы было чем писать, – то поняла: надо выследить этого парня. Это, понятно, случилось уже после того, как я вбила в строку поисковика фразу "молоко и тесты на беременность", чтобы убедиться, что я не просто так провела тридцать семь минут своей жизни, в ужасе вглядываясь на положительные тесты, разбросанные по полу ванной, которые могли (или не могли) быть верными, потому что пастеризация смешалась с гормонами в теле и выдала ложноположительный результат.
Если вам интересно, то нет. Ничего подобного не бывает.
Мне был двадцать один год, я училась в колледже на дневном отделении и, по словам моей матери, "денег мне было тянуть не с кого". Мой отец Джордж работал с восемнадцати лет и зарабатывал достаточно, чтобы оплачивать свои счета и помогать мне с проживанием и питанием. Слава богу, лучший друг моего папы Тим оказался прав. Я была умнее, чем казалась, и училась в Университете штата Огайо за казенный счет, поэтому на мне не висело груза в виде студенческих займов. Увы, это означало, что я усердно училась, взяв двойную курсовую нагрузку, и у меня не было времени, как у прочих студентов, на подработку.
Странно, но мы с мамой были похожи. Я тоже хотела от жизни чего-то большего, нежели обслуживать столики в гриль-баре Фостеров, где я подрабатывала во время учебы в школе. Я хотела путешествовать, упорно трудиться и в один прекрасный день открыть свой собственный бизнес. К сожалению, жизнь не разбрасывается подарками, а стоит тебе отвернуться, бросает тебе в лицо ребенка весом в три с половиной килограмма. Жизнь – мстительная маленькая сучка. Мне хватало сообразительности, чтобы понять: в одиночку у меня ничего не получится, и больше всего на свете я хотела как можно дольше скрывать громоздкость своей ошибки от своего отца.
Наверное, любая другая на моем месте позвонила бы мамочке, чтобы поплакаться и попросить о помощи, как только на палочке появились две черточки, но на тот момент я была не в настроении выслушивать нечто вроде "Рим строился не с двумя журавлями в небе". Просьбы о помощи предназначались тому, кто поставил меня в это положение. К сожалению, я понятия не имела, кем я переспала. Мои действия той ночью привели меня в такой шок, что на повторное представление меня не хватило, и я знала точно – папочкой был Мистер Пиво-Понг. Надо просто найти его. Кто, черт побери, отдает свою девственность парню и даже не озадачивается вопросом, как его звать?
А, да. Это же я.