Марк взял листки. Заглавие интриговало: "Информационная справка в отношении Буровой Ирины Михайловны". Он вопросительно посмотрел на Лану. Если честно, не хотелось ему это читать. Ох не хотелось.
- Читайте, читайте, рыцарь, а я пока кофейку попью.
Она вынула из стола маленький электрический чайничек и принялась пристраивать его у розетки, а доктор углубился в документ. Сначала шли обычные биографические данные: родилась, училась, работала… Так, разведена, еще раз разведена. Ну, это не преступление. Дальше… Ага, вот. Собственность. Четырехкомнатная квартира на Ленинском. Дача в Балашихе, две иномарки. Как у нас, однако, неплохо живет преподавательский состав. Катер мощностью… марки… Ух ты. А говорят, стоматологи зарабатывают больше научных работников.
А это что? "Контакты:…используя служебное положение, приобрела дружеские и деловые связи (ну и стиль) со следующими людьми…" Далее шел солидный список - депутаты, бизнесмены, госчиновники. Хо-хо - а вот и мэрия. "Наиболее тесные контакты поддерживает (в настоящий момент состоит в интимных отношениях) с президентом Фонда поддержки и помощи малому бизнесу Сириным Анатолием Петровичем, известным также под кличкой Филин. Филин уже три года является руководителем люберецкой ОПГ…" Та-да-да-да. Приехали. В голове у Марка была каша. Похоже, это та самая крыша, наличие которой предсказал Алан. Ни фига себе козыречек. "Во что же я втравил бедняжку Лану? - с ужасом спросил он себя. - Неужели завтра она действительно поедет на стрелку с этим Филином или с каким-нибудь другим бандитом? Ведь это, наверное, опасно. А у нее ребенок. И все из-за меня, идиота…" Одновременно с ноющим чувством вины и растерянности присутствовало уважение к тем, кто за столь короткий срок собрал такую полную информацию. Досье, которое листал доктор, пытаясь прийти в себя, содержало массу сведений, вплоть до распорядка дня и маршрута, которого обычно придерживается "объект", добираясь до работы. То, что депутат оказался лидером преступной группировки, Марка не удивило. Такова наша российская действительность.
- Да, - сказал он. - У вас получилось лучше, чем у меня.
- Ну что вы. - Она улыбалась вполне искренне. Даже с сочувствием.
Марк не смог скрыть своего смятения.
- Ведь именно вы привели в действие весь этот механизм. Вы не успокоились и не отступили, когда на ваших глазах обули… обидели беззащитную женщину. По нашим временам это редкость. Сейчас каждый сам за себя..
- Да? Я чувствую, что… Я просто дилетант по сравнению с вами. Представляете, я надеялся пробудить в этой мегере совесть. Смешно, правда? Я пытался даже напугать ее, упоминая своих влиятельных друзей, своего пациента (он депутат Госдумы) и ваше агентство… - Марк был так горд от ее похвалы, так доволен и продолжал как дурак что-то лепетать.
Когда Лана поняла, о чем речь, лицо ее напряглось.
- Что вы сделали? - В мгновение ока серые глаза из теплых и приветливых стали стальными. - Ну-ка, расскажите подробно.
Все, нет милой девушки. Доктор на допросе у следователя, который заранее решил, что он виновен. Лубянка отдыхает. Запинаясь, Марк рассказал о своем безуспешном визите.
- Вы назвали агентство? - Голос сух, как песок в Сахаре.
- Э-э, кажется, да.
- Кажется?
- Вообще-то назвал. Понимаете, я пытался…
- Имя мое называли?
- Нет-нет, я просто…
- Идиот. Господи, какой идиот!
Он остался сидеть с открытым ртом, а Лана заметалась по кабинету.
Несколько секунд Марк молча наблюдал броуновское движение от стола к окну, от окна к двери, потом к стеллажам и обратно, потом робко сказал:
- Лана, я не понимаю…
Не слушая, она схватила телефонную трубку, торопливо набрала номер. Доктор четко видел, что руки у нее дрожат. Закрыв глаза, женщина сделала резкий вдох-выдох, как перед прыжком в холодную воду, и голос ее зазвучал почти спокойно:
- Сергей? Привет, это я… Да, я тоже… Нет, подожди… я поэтому и звоню. У меня неприятности, и мне нужно на несколько дней куда-то деть Настю. Я подумала, ты не мог бы отвезти ее к своей маме. - Пауза. Она слушала. - Да, я понимаю. Конечно.
Положив трубку, она села на край стола и уставилась в пространство, кусая губы. Марку это надоело. Он всегда был терпелив с женщинами, но не любил, когда с ним обращались как с мебелью. Поэтому, когда Лана снова схватила трубку, он отобрал у нее телефон и, легонько встряхнув за плечи, сказал:
- Ну-ка, девушка, успокойтесь и объясните мне, что происходит.
Она смотрела на мужчину серыми злыми глазами. Потом сердито бросила:
- Вы же прочли документы, неужели вы ничего не поняли? А если она позвонит этому своему дружку и расскажет, что на нее наезжают? Вы никогда не видели по телевизору результаты разборок? Боже, так хорошо все складывалось! Столько времени и сил на это убили! Если он и чуял какую-то возню, то с нами связать ее не мог. А теперь попади имя Филину на слух, он сразу сообразит, кто под него роет!
- Вы хотите сказать, что этот человек может прислать сюда бандитов?
- Ну почему же, как депутат, он может и ОМОН организовать - Она обхватила плечи руками и теперь сидела съежившись на краю стола, похожая на маленького замерзшего воробья. - Правда, она может и не отнестись к этому серьезно, так чудак какой-то приходил.
"Может, я и чудак, - думал доктор, - но мне не нравится, когда женщина играет в такие игры. Да и сам я тоже не люблю грязи - разборки, ОМОН. Я мирный, богобоязненный человек и всегда держался от этого подальше". И тут его осенила светлая мысль, от страха должно быть:
- Слушайте, а давайте все это отменим, а? Черт с ними, с деньгами. Я готов отдать Антонине Ивановне свои кровные, лишь бы все это кончилось здесь и сейчас. Что такое деньги, в конце концов? Тлен и суета. Пять штук мы можем отдать сразу - это моя заначка. А потом остальные. Я зарабатываю прилично, и, честно, мне не жалко. Только давайте вылезем из всего этого…
- Вы милый и добрый человек, Марк. - Лана качала головой, и слова ее прозвучали скорее как диагноз, чем как похвала. - Но вы ничего не поняли. Ваше дело - только маленький эпизод, который будет использован, чтобы начать передел сфер влияния. Завтра утром выйдет статья в популярной газете с обвинениями в коррупции в адрес руководства юрфака, там будут и имена покровителей.
Одновременно произойдет еще ряд событий, которые должны дать возможность многим людям и предприятиям выйти из-под влияния Филина.
- Каких событий? - не удержался доктор.
- Любопытные долго не живут, - отрезала Лана и продолжила: - Конечно, большинство подпадет под другие крыши, но, в конце концов, у них хотя бы будет право выбора, что уже благо. Так что щепки от этого леса могут полететь в ближайшие два-три дня. Дальше все должно быть спокойно. Но, учитывая вашу болтливость, я бы хотела куда-нибудь отправить Настю.
Тут взгляд ее стал задумчивым, и она как-то очень пристально оглядела Марка. Доктор почуял неладное. Так смотрят на что-то, что собираются либо съесть, либо использовать.
- Я думаю, вы мне поможете, - решительно сказала девушка - В чем это? Я уже напомогался, не знаю, как из этого теперь вылезти.
- И меня втравили, - как-то вкрадчиво сказала она.
- Да? И что я должен сделать во искупление своих грехов?
- Взять Настю на несколько дней.
- Да вы что? - От одной мысли мужчине становилось дурно. - Что я буду с ней делать? Я не умею…
- Ах, вот оно что. - Теперь она стояла лицом к нему, выпрямившись во весь свой, прямо скажем, небольшой рост, и продуманно его оскорбляла: - Я должна была сразу догадаться, с кем имею дело. Чувствителен, как все евреи. И даже готов расстаться с деньгами - благо не последние. Но как доходит до дела - пугается и прячет голову в землю.
Марк взбеленился. Или разозлился. Или… не знаю, что это было, но сказал он раньше, чем подумал.
- Да, - сказал он. - Я чувствителен и чадолюбив, как все евреи. И не смей называть меня трусом. Ведь испугался-то твой дружок, а он-то небось русский… - Марк с трудом перевел дух. - Девчонку я возьму, но честно предупреждаю, что маленьких девочек видел только у себя в стоматологическом кресле, и впечатление они на меня произвели самое паршивое. Особенно те, что похожи на сероглазых ангелов.
- Потерпишь, - не без злорадства сказала девушка и принялась собирать сумку.
Пока она копалась, закрывая сейф и прибирая на столе, доктор несколько пришел в себя и заново ужаснулся открывшейся перед ним перспективе. Что, черт возьми, он будет делать с этой девочкой? Ее ведь надо кормить чем-то, купать, причесывать… Марк покрылся холодным потом. Только открыл рот, чтобы что-то сказать, как Лана протянула ему конверт.
- Что это?
- Это документы Насти, адреса родственников, моя страховка и деньги. Пусть пока побудет у тебя. - Она сунула доктору конверт и продолжала собираться.
А он так ничего и не смог сказать. А что сказать-то?
Так, в молчании, они спустились вниз, Лана подошла к стойке секьюрити, негромко что-то сказала - отметилась, надо полагать, - и они вышли на улицу.
- Поедем на моей? - предложил Марк.
- Нет, мне понадобится машина. Давайте вперед, я за вами. Если потеряемся, ждите меня у подъезда.
Отдав распоряжения холопу, девушка развернулась и направилась к белой "тойоте". Та приветливо мигнула глазками-фарами. Удивительно, но доктор вдруг подумал, насколько женщины подвластны инстинктам. Вот ведь все у нее плохо, а бедрами виляет очень даже мило. Или это из-за каблуков? "Я подарю ей браслетик на ногу, он будет чудесно-трогательно смотреться на ее изящной лодыжке", - мечтательно подумал Марк.
Лана открыла дверцу, села в машину, завела мотор. Потом опустила стекло и спросила нетерпеливо:
- Мы едем?
Черт, а ведь он так и стоит, как тополь посреди двора.
Тачка Марка осталась на тротуаре у въезда во двор. Он поспешил на улицу. Кое-как влился в поток, нашел в зеркале заднего вида Лану - она довольно уверенно висела на хвосте. Само собой, они постояли в пробке, а потом Марк словил где-то гвоздь. Пока менял колесо, извозился порядком. Черт знает, какой неудачный день. Лана остановила машину и молча курила. Шуруя монтировкой, доктор время от времени посматривал на нее, потом, от отчаяния должно быть, подошел и, наклонившись к открытому окну, сделал еще одну попытку:
- Лана, у вас не может не быть подруг, у Насти есть одноклассницы, в конце концов. Мне кажется, девочке будет лучше со знакомыми людьми. Я понимаю, что дети наше будущее и все такое, но я никогда в жизни не сидел с ребенком…
- Нет, вы не понимаете!
Она отшвырнула сигарету и уставилась на него серыми глазами, которые темнели от гнева, а может, от страха? Кулачки ее сжались на рулевом колесе. Видимо, решив, что через окошко до мужика не доходит, она выскочила из машины и теперь напирала на Марка, сверкая глазами и придерживая за ворот куртки, должно быть, чтобы он не сбежал.
- Вы совершенно не представляете, с кем мы имеем дело! Я работаю в таком бизнесе, где могут сделать все, что угодно. Могут украсть ребенка и начать им шантажировать. Вы единственный человек, появившийся в моем окружении недавно. Случись что - никто не свяжет ваше имя с моим и не станет искать. - Она с трудом перевела дыхание, пытаясь успокоиться, и принялась кусать губы. Но запал еще не кончился, и ее несло дальше: - А насчет того, что дети - будущее, так это лозунг для государства, которое не хочет тратить деньги сейчас, сию минуту. Его придумали жадные чиновники, понятно? Дети - не будущее, они - настоящее. Сопли, которые надо лечить сегодня, зубы, которые надо исправлять, рассказывать на ночь сказки и утешать, потому что у Полинки есть папа, и мама, и братик, а "у нас все не как у людей". - Она передразнила Настины интонации. - И если не делать всего этого сегодня - не любить, не жалеть, не читать книжки, - то завтра не будет, потому что ребенок станет чужим.
Теперь по щекам Ланы катились слезы, а губы дрожали. Марк снял перчатки и, взяв за плечи, потянул ее к себе. Она уткнулась носом ему в грудь и несколько секунд жалобно сопела и всхлипывала. Потом резко отстранилась, вытерла глаза и села в машину. Доктор закончил с колесом, и они поехали дальше. Вот и дом, наконец. Машины бросили у гаражей напротив подъезда, понадеявшись, что в такое время никому не нужно будет выезжать срочно. Они вошли в квартиру. Закрывая дверь, женщина приложила палец к губам:
- Тихо, Настя спит уже. Сейчас я соберу вещи и разбужу ее. Подожди в гостиной.
- Что, прямо сейчас? Может, я утром заеду?
Она развернулась и подошла к Марку почти вплотную. Духи у нее такие сладкие и свежие одновременно. Пахнут летним вечером. Лана смотрела снизу вверх, личико ее в полумраке прихожей стало похоже на иконописный лик - правильный овал, большие глаза, скорбно сжатые губы. Мышцы мужчины напряглись - обнять эту хрупкую женщину, прижать к себе, защитить от всего…
- Ты что, правда идиот или прикидываешься? Я же ясно сказала, что боюсь за ребенка. Ее нужно увезти сейчас. Я и сама тут не останусь. И так все было достаточно паршиво в последнее время, да еще ты добавил - только что имени моего не назвал этой суке. Или назвал?
Марк попятился и отрицательно помотал головой. Она молча развернулась и вышла. А он так и стоял столбом, прислушиваясь к звукам в соседней комнате: скрипнули дверцы шкафа, что-то забубнил сонный детский голосок. Лана отвечала. Слов он разобрать не мог, но тон был спокойный. Марк вновь погрузился в хаос мыслей: "Постельное белье я вчера забрал из прачечной, это хорошо. А вдруг она упадет?" От кого-то он слышал, что дети падают с кровати. И чем все-таки ее кормить? Почему не спросил об этом по дороге? Духи у нее замечательные. Он огляделся. Комната понравилась - просто, но уютно.
Тут в дверях возникла Лана и, протянув доктору сумку, твердо сказала:
- Уходи.
- А ты куда денешься?
Как-то они незаметно перешли на "ты", но близости это, честно говоря, не прибавило. Прибавило беспокойства.
- Найду куда.
Может, Марку просто показалось, но сказано было без особого убеждения. А правда, куда она посреди ночи поедет? Мужик, которому она звонила, похоже, не играет. К подруге? Повинуясь неизвестно какому импульсу, он достал ключи, снял запасной и протянул ей:
- Это от моей квартиры. Адрес…
Несколько секунд она колебалась, потом взяла ключ и сказала:
- Спасибо. - Привстала на цыпочки и поцеловала его. Быстро, едва коснувшись края губ.
Марк даже дернуться не успел, а она уже была в прихожей.
Настя стояла наготове - ветровка застегнута, из-под капюшона выбиваются светлые локоны, к груди она крепко прижимала потрепанного жизнью плюшевого кота. Увидев доктора, девочка явно не обрадовалась:
- Мама, я не хочу с ним. А где дядя Сережа?
- Дядя Сережа занят. Не капризничай и слушайся Марка. Я заберу тебя, как только вернусь из командировки. Привезу тебе что-нибудь.
- Не хочу-у. - Дите явно настраивалось реветь.
Решительно выпихивая дочку и доктора на лестничную площадку, Лана сказала:
- Она девочка самостоятельная, и с ней всегда можно договориться. Аллергия у нее на сульфосодержащие препараты. И сладкого много не давайте, а то запор будет.
Марк хотел спросить что-то нужное по поводу ухода за ребенком, но тут Настя вдруг распахнула серые глаза и спросила:
- Мама, а как же Пал Палыч?
- Черт! - Лана закусила губу. - Я про него забыла. Стойте и ждите, сейчас соберу.
И она метнулась в квартиру.
Доктору стало нехорошо. Кого она еще собралась повесить на его шею? Дедушку?
Но он и рта не успел раскрыть, как девица уже стояла на пороге. В одной руке она держала клетку, а в другой - объемистый целлофановый пакет. Из клетки на мужчину подозрительно уставился толстый рыжий морской свин. В том, что он свин, Марк не усомнился ни на минуту: во-первых, имя говорило само за себя, а во-вторых, он был размером почти с кошку.
- В пакете еда и опилки, - выпалила Лана и ткнула пальцем в кнопку вызова.
В спящем подъезде лифт гремел как набат. Свин шуршал. Настя шмыгала носом. Лана, правда, не шмыгала, но дышала ртом, и губы у нее дрожали. Она торопливо чмокнула Настю. Дверцы лифта с лязгом захлопнулись. Настя уткнулась носом в своего кота. Марк сознавал, что нужно что-то сказать, желательно спокойно и ободряюще. Но слова не шли. А потом ему вдруг стало страшно. За стеклом подъезда он видел темный двор. А вдруг там… ну не знаю. Засада? Люди Филина или отморозки, которые охотятся за ним по приказанию жаждущей крови Вики. Бред, конечно. Мало ли просто хулиганов? А он с ребенком. Пока доктор пытался что-то разглядеть через дверное стекло, Настя решительно толкнула дверь, Марк рванулся за ней. Свежий ночной воздух отрезвил. И двор вовсе не такой уж темный.
- Но гулять мы не будем, - твердо сказал он и потащил Настю к машине.
Через несколько минут, прилипнув носом к стеклу, Настя вполне жизнерадостно верещала:
- Ой, как красиво. Я так люблю ездить в темноте! Сколько огоньков - как на Новый год!
Потом она как-то сникла и полезла в карман за жвачкой. Выяснилось, что ее укачивает в машине.
- Мы однажды ехали с дядей Сережей, и он не успел остановиться. Хотя я говорила. А он: потерпи, потерпи… Я ему так заднее сиденье уделала! Ой, он ругался! А мама меня не ругала. Она говорит, ее тоже в детстве укачивало. Так что это наследственное. А я не виновата… А нам долго еще?
Перспектива чистить машину Марка не вдохновила (хотя по поводу дяди Сережи он позлорадствовал - так ему и надо), и он торопливо свернул к тротуару, где зазывно переливалась светом вывеска ночного магазина.
- Пойдем подышим воздухом. Заодно зайдем в супермаркет, купим тебе что-нибудь на завтрак.
В магазине доктор старался держаться естественно, словно каждый день ходит за покупками с маленькими девочками. Настя, счастливо щебеча, наполняла тележку шоколадными пудингами, фруктовыми творожками и печеньем. Усомнившись в полезности этих продуктов, Марк добавил упаковку каш быстрого приготовления и молоко. У кассы девчонка начала канючить:
- Марк, а можно мне еще вон тот чупа-чупс с калькулятором? У нас в классе только у Кристи такой.
- Я думаю, ты набрала достаточно сладкого.
- Ну, Ма-арк, ну пожалуйста…
Доктор вдруг поймал на себе любопытный взгляд кассирши, и его бросило в жар. Что она думает? Мужик средних лет отоваривается ночью в компании несовершеннолетней девочки, которая даже не дает себе труда назвать его дядей. Марк вспомнил беднягу Гумберта и впервые ему посочувствовал. А с другой стороны, он-то хоть за свой страх удовольствие получал, а глупый Марк за что страдает? Естественно, он купил и эту чертову карамельку. Купил бы и слона, лишь бы скорее вырваться из ярко освещенного сарая, где кроме них не было ни одного покупателя, на темную прохладную улицу.
И вот уже опять бегут навстречу фонари. Мы едем, едем, едем в далекие края. Слава богу, вот и дом. Соседи все уже спят, даже собачников не видать. Войдя к себе и присев на пуфик в прихожей, Марк вдруг понял, что устал просто смертельно. У него разом заныли плечи, заболела голова и заурчало в животе. Клетку Пал Палыча он поставил у двери, и Настя мгновенно сказала:
- Ему нельзя на сквозняке.