- Люба как-то говорила, что пойдет к Орлову, к сценаристу, - вспомнила певица. - С ним последнее время жила Ольгушка. Надеялась, что сердце мужика дрогнет, и он пожалеет сиротку. Может быть, Любе удалось убедить человека?
- Ты заметила, Воскресенская настойчиво повторяла, что не одинока, - сказал Илья, когда они вернулись в уютный дворик с фонтаном.
- Первый признак того, что она все время думает об этом, - согласилась Лиза. – Значит, и вправду, несчастная и одинокая женщина, хотя поклонники ее не забывают.
- У нас в редакции есть подобный персонаж - Александр Андреевич, - Илья открыл дверцу машины. - Хотя никто его из нас никогда не видел, знакомы с ним практически все. Каждый раз после выхода очередного номера журнала, пенсионер звонит по очереди сотрудникам и делится своими впечатлениями о прочитанных статьях. И повторяет, что "нет, вы только не думайте, я вовсе не одинок, просто хочу высказать свое мнение". И журналисты его выслушивают, не жалуются, не ругаются, не бросают трубки, понимая, что мы – единственные люди, с кем общается этот старый человек.
- Как думаешь, Люба сумела уговорить Орлова? – Лиза вычеркнула из блокнота последнюю известную им фамилию из списка жильцов коммуналки на Гашека.
- Узнаем, если сможем его найти.
Глава 23
НАЙТИ известного сценариста труда не составило: Люба набрала номер той самой Анюты, которая, отработав беспрерывно 20 лет уборщицей на киностудии, ушла на заслуженный отдых.
- Как же ты меня подвела! – вспомнила подруга старую обиду. – Твоя Ольга не явилась в назначенное время. А я себе уже все бумаги оформила. Пришлось забесплатно еще две недели коридоры драить, чтобы замену нашли. Мою заработанную годами репутацию твоя девица в одночасье спустила в унитаз.
- Не кипятись, - пыталась Люба успокоить Анюту. – Давняя история, столько воды с тех пор утекло. Ольгушка-то умерла.
И старая дворничиха поведала подруге про печальную судьбу Ольги, про ее осиротевшую дочку.
- Ольга последнее время … э-э… работала у сценариста Орлова. Знаешь такого? – добралась Люба до главного.
- Владлен Аркадьевича? Да кто же его не знает? Тот еще юбочник. Специализируется на молоденьких провинциалочках, оформляет их на свою жилплощадь в качестве домработниц, - бывшая поломойка с радостью перебирала забытые сплетни, словно опять оказалась у себя в подсобке.- Они у него не переводятся, меняются часто. Еще любит закладывать за воротник, много раз из кабинета после его визитов выгребала пустые коньячные бутылки.
- А где он живет?
- Никак в гости собралась? – захохотала пенсионерка. – Дорогая, ты не в его вкусе!
- Хочу про девочку поговорить, - объяснила Люба. – Вдруг сжалится над сироткой?
- Такой мужик? Никогда, - отрезала Анюта.
- Я все же попробую.
- Его домашнего адреса, как ты понимаешь, у меня нет, - не стала спорить подруга. – Но как встретиться с этим бабником, подскажу и помогу.
Анюта позвонила знакомой уборщице на "Мосфильм", попросила выписать пропуск на имя Любови Прохоровой и проводить гостью до дверей сценарного отдела. Каждую среду на втором этаже заседала комиссия, обсуждавшая предложения по поводу съемок новых фильмов. И Орлову, как одному из живых классиков, вменялось в обязанность осенять собрание своим присутствием. Гарантии, что гений литературы обязательно появится, никакой. Владлен Аркадьевич общественной работой себя не утруждал. Но маленький шанс, что сценарист все же прибудет, оставался: последний его фильм о тружениках села собирались выдвинуть на Госпремию. Поэтому требовалось вести себя серьезно, чтобы основные конкуренты, которые сняли кино про тракторный завод, не состряпали какую-нибудь анонимку про "недостойное со стороны советского интеллигента поведение сценариста Орлова".
Люба к визиту тщательно подготовилась. Надела на Лисоньку самое красивое платье, заплела две косички, украсив их непомерно огромными белыми бантами, и отвела девочку в фотоателье. К сожалению, выбора в антураже не предвиделось: из года в год мальчиков "на цвет" здесь запечатлевали на фоне пластмассового трактора, а девочек - в обнимку с большим плюшевым медведем. Пришлось соглашаться на потертого косолапого. Но все равно ее любимица выглядела на фото принцессой. "Лисонька и медведь", - улыбнулась Люба, пряча в сумку снимок.
До киностудии добиралась долго – от метро еще десяток остановок на троллейбусе. У входа ее ждала Полина – товарка Анюты.
- Ты сиди в моей каморке, чтобы глаза не мозолить, - объяснила Полина, заводя Любу в кладовую. – А я пока схожу, в щелочку посмотрю – пришел ли Орлов.
И уборщица отправилась на разведку. Люба устало опустилась на стул. Отдышалась. С утра она чувствовала себя нехорошо, тяжело ломило виски. Думала отказаться от поездки, но в последний момент решилась: иначе придется ждать до следующей среды, потом опять звонить Анюте, снова собираться с духом. Нет, лучше уж скорее справиться с проблемой.
- На месте наш герой, - вернулась в каморку Полина. – Оставим дверь чуть приоткрытой: как мужики из кабинета повалят, значит, кончилось у них совещалово. И ты можешь выдвигаться на позицию.
- Но я ведь даже не знаю, как выглядит Орлов, - Люба встряхнула головой, пытаясь прогнать боль.
- Поймешь сразу, - подсказала поломойка. - Он у нас пижон: галстуки не носит, только шейные платки. Цветастые, каждую неделю новый покупает. А тебе, гляжу нехорошо? – женщина заметила побледневшее лицо гостьи. – Давление что ли подскочило?
- У нас, старых, каждый день что-нибудь да свербит, - попыталась улыбнуться Люба. – Если на все охи и ахи внимание обращать, жить не захочется.
- Давай-ка я тебе зеленого чайку заварю, - достала электрокипятильник Полина. – На той неделе приезжал режиссер с "Узбекфильма", начальство дынями угощал, а мне пачку чая местного презентовал. Сказал, от давления помогает. Сейчас налью.
То ли и правда от чая, то ли потому, что удалось отдохнуть и успокоиться, но виски отпустило. Женщины продолжали мирно беседовать, когда, наконец, раздался топот сразу множества именно мужских башмаков (женские туфельки, обычно, цокают) – члены комиссии, доставая на ходу сигареты и зажигалки, высыпали в коридор на перерыв. Люба схватила сумку и выскочила из укрытия.
Орлова по описанию Полины она опознала сразу.
- Поздравляю, Владлен Аркадьевич, - заискивающе сюсюкал перед классиком какой-то мужчиной с бородкой. - Госпремия – это долгожданное признание таланта. Я уж не говорю про сумму…
- Ну что вы, что вы, - смущенно улыбался кандидат в лауреаты. – Ведь еще ничего не решено, список только обсуждается. Могут и завернуть. Вокруг столько завистников!
- Кхе-кхе, - раздалось рядом.
- Вы ко мне?- Орлов обернулся и удивленно посмотрел на пожилую женщину, которая, кашляя в кулачок, старалась привлечь его внимание.
- Мне нужно с вами поговорить, – Люба почувствовала, как опять свинцом наливаются виски. Ох, не упасть бы в обморок прямо к ногам бывшего Ольгушкиного любовника.
Собеседник Орлова вежливо отошел в сторону.
- Я вас слушаю, голубушка, - сценарист пребывал в хорошем расположении духа. Но терялся в догадках – зачем он понадобился какой-то старушке.
- Милый вы мой, - бывшая дворничиха достала из сумки фотографию и вложила ее в руку мужчине. – Ну, посмотрите же, какая она красавица!
Орлов автоматически глянул на снимок: незнакомая девочка в белых бантах обнимает медведя… Бред какой-то… А-а-а, догадался, наконец, сценарист: перед ним очередная бабушка, жаждущая пристроить внучку на пробы. Какие кордоны не ставь, но сумасшедшие родители всеми правдами и неправдами просачиваются на студию и пытаются убедить киношников, что их чада родились звездами.
- Да, да, - быстро согласился Орлов, зная, что с безумными бесполезно спорить. – И медведь, и девочка очень даже симпатичные. Только вы обратились не по адресу. Съемочные павильоны, а вместе с ними и режиссеры – в другом корпусе. Вернитесь в центральный вестибюль и спросите у вахтера, как туда пройти.
- Это дочка Ольги Терещенко, - прошептала старуха. – Пожалейте сиротку!
На лбу у Орлова моментально выступили капли холодного пота: девочка на фотографии – ребенок его умершей любовницы Ольги?! Значит, провинциальная врушка скрыла, что у нее есть дочка. Сценарист еще раз посмотрел на снимок. С единственной целью: чтобы определить возраст малышки с бантами. Так, лет пять, не меньше. И тут же облегченно вздохнул. Заявить, что это именно его дочка, старуха не сможет, Ольга появилась в жизни литератора гораздо позже, что подтвердят в ЖЭКе.
- Ты, старая, - зашипел на женщину потерявший интеллигентский лоск Орлов, - сейчас развернешься на 180 градусов и потопаешь домой. Прекрасно же знаешь, что не я отец ребенка.
- Но вы совратили его мать, - пыталась угрожать Люба.
- Одумайся, что несешь, - навис над старухой своей громадной фигурой Орлов. – Раз у нее ребенок родился до меня, следовательно, кто-то другой с ней побаловался.
- Я пойду в партком, профком, - выдвинула последний из запасенных аргументов Люба.
- И что ты там скажешь? – сценарист поправил выбившийся из воротника рубашки яркий шейный платок. Если честно, прозвучавшая угроза, будь она исполнена, могла нанести ему непоправимый вред. Пока разберутся что к чему, госпремия может уплыть к конкурентам. Спасение в одном - в наступлении. – Что у Орлова служила в домработницах мать-одиночка? Да, служила, но я этого ни от кого не скрывал, деньги платил аккуратно, у меня все Ольгины расписки в папочку подшиты. Какие претензии? А?
- Но ведь девочка теперь, после смерти матери в детдом попадет, - всхлипнула старуха, понимая, что проделала столь долгий путь зря.
- И что здесь страшного? – Орлов понял, что выиграл партию. – Советское государство заботится о своих маленьких гражданах. Вот и не мешайте ему выполнять свою функцию, – литератор, протянув женщине фотографию маленькой девочки с плюшевым медведем, пошел прочь по коридору.
Только к вечеру Люба на заплетающихся ногах добралась до родного подъезда: где-то потерялся троллейбус нужного ей номера, потом пришлось медленно взбираться по многочисленным лестницам в метро на переходе со станции на станцию. Да еще и головная боль ни на минуту не отпускала. Зайдя, наконец, в комнату, женщина скинула тесные туфли, кофту и рухнула на диван. Она не ела целый день, только зеленым чаем угощалась у Полины, но сил подогреть кашу уже не осталось. Люба повернула голову налево – убедилась, что Лисонька сладко спит на своей кроватке в углу. Какая же у нее внучка умница, самостоятельная, хоть и крошка еще совсем. Целыми днями она одна в квартире: все соседи, получив ордера, разъехались. Хорошо, пока каникулы в школе, Люба рядом, а как быть после 1 сентября? Скорее бы уж вселился кто-нибудь в пятую комнату. Вроде девушка молодая приходила, гремела расставляемой мебелью.
Люба перевела взгляд на любимую картину на стене: домик с трубой, солнышко с лучиками, три счастливых человечка. Но… что-то изменилось на рисунке… Да, да – под человечками появились буквы! Под самым маленьким стояла большая буква "Я". Под одним из взрослых слово "МАМА", под другим - "БАБА". Ай да Луиза, научила крошку писать!
"Что же, что же делать? – Люба подложила под голову еще одну подушку – стало гораздо легче дышать.- Родной отец девочку знать не хочет. Соседи по очереди отказались ее удочерить. Вот и Орлов прогнал. Неужели Лисоньке теперь одна дорога - в детдом? – ужаснулась старая дворничиха. Нет, такого нельзя допустить! - А, будь что будет, - мысленно махнула рукой женщина, - воспитаю мое Солнышко сама. И завтра же пойду ее прописывать в свою комнату. Ольгушка с этим делом затянула, а потом и вовсе забыла. – Женщина закрыла глаза и подобрала одеяло к самому подбородку: странно – на дворе тепло, а ее знобит… К чему бы это? Но в следующий момент тело бросило в жар: – Ты, Люба, с ума сошла что ли? – долбило в голове. - Сколько тебе лет? Старая уже, ведь не успеешь ребенка на ноги поставить, помирать скоро. Такую беду на плечи крошки обрушишь. Нет, надо еще раз с Орловым поговорить. Сегодня слушать не захотел, через неделю засомневается, через месяц передумает. Капля - она камень точит".
Засыпая, Люба обратила внимание, что боль, весь день терзавшая ее, вдруг ушла. И на лице старой дворничихи застыла тихая улыбка.
Глава 24
ПОЧЕМУ отпуск, которого долго ждешь, имеет привычку невероятно быстро завершаться? Когда-то давно маленький Илья точно так же переживал накануне очередного первого сентября: лето, словно короткое мгновение, пролетело, и мальчик не заметил, что уже завтра придется возвращаться в школу. Почему же столь неожиданно закончились каникулы?
- Потому что ты по достоинству не оценил их начало, - заметил однажды Андрей Петрович, услышав очередную "предосеннюю" хандру сына.- Людям свойственно жалеть о радостном событии постскриптум. Редко кто умеет получать удовольствие от осознания того, что еще предстоит. Попробуй этому научиться, и тогда в финале будешь легко расставаться с прошедшим. Попытайся, например, сделать так на следующий год.
Илья выполнил предложение отца. В последний учебный день расположился на диване и "объяснил" сам себе: "Сегодня начинаются летние каникулы. Впереди меня ждут два с половиной месяца отдыха. Я хочу прочувствовать этот радостный миг, чтобы вспомнить о нем, когда придет время снова топать в школу". И вправду, накануне первого сентября было уже не так грустно уезжать с дачи. Став взрослым, он не забыл родительский совет и, собираясь в отпуск, по-прежнему сосредотачивался на предстоящих событиях. Рядом бегала Татьяна, суетилась, укладывая вещи, злилась на "парящего" в нирване мужа, но отменить церемонию не могла. Зато Илья после расслабляющего отпуска с легким сердцем возвращался на работу.
Но только не в этот раз! Наставления папы не помогли. Каменев ведь не только провел четыре недели на своей старой даче, он был рядом с женщиной, которая ему нравилась, и которой он боялся о своих чувствах поведать. Однажды он уже совершил ошибку, решив, что Татьяна – единственная на свете. А вдруг и Лиза - лишь временное увлечение? И когда он, наконец, оказался дома – завтра нужно выходить на работу – Илья не мог понять: он рад тому, что отпуск остался в прошлом, или наоборот разочарован. Но, по крайней мере, они пока не расстались окончательно, и какое-то время им еще предстоит общаться. Каменев пообещал, пользуясь "служебным положением", разыскать координаты Орлова, если сценарист еще жив. Коллеги из отдела культуры подтвердили: есть такая персона в списке классиков кино и даже адресом поделились.
В очередную субботу теперь уже Лиза заехала за Ильей в Выхино, и они вновь "утюжили" на машине узкие и кривые переулки в центре Москвы.
Дверь распахнула длинноногая девица с толстым слоем косметики на лице. Лиза оценивающе оглядела обитательницу квартиры: может быть, перед ними Ольгушкина дочь? Но тут же отказалась от подобной идеи: девушка слишком молода. Скорее уж она - внучка сценариста. Неужели Орлов отказался от принципов вечного холостяка и все-таки женился?
- Аннушка, кто там? - послышался голос из глубины богемной квартиры.
Девушка в свою очередь вопросительно посмотрела на гостей.
- Мы хотели бы поговорить с Владленом Аркадьевичем, - объяснил Илья.- По поводу одной его старой знакомой.
- Вла-дик!- крикнула девица, разглядывая между тем Каменева. И сморщила свой правильный кукольный носик: нет, этот мужчина не в ее вкусе. – Очередную твою любовницу ищут, - фыркнула она и пошла прочь.
Зашаркали по паркету шлепанцы.
- Не обращайте внимания, - появился в проеме двери лысый старик в домашнем халате и цветастом платке на тощей шее. – Анечка – домработница, недавно приехала из провинции, поэтому манерами не блещет. Мечтает сниматься в кино, я ей пытаюсь сделать протекцию. Но дело это хлопотное и долгое. Поэтому пока помогает мне, старику, по хозяйству. Я, как видите, одинок, сам не осилю. Так о ком вы пришли справиться?
- Давайте в комнату пройдем, не в коридоре же нам разговаривать, - вдруг в голосе Ильи появились жесткие нотки: вид очередной любовницы доказывал, что Орлов продолжал совращать молоденьких "гостей столицы", ничуть не переживая о последствиях. Такие люди всегда злили и раздражали Каменева, ему становилось стыдно за ту половину человечества, к которой он принадлежал.
Орлов хоть и был удивлен напором незнакомых гостей, но возражать не стал и засеменил следом. Старика раздирало любопытство: кого же ищут эти люди?
А гости удобно устроились на диване. Лиза изучала морщинистое лицо Орлова. Он бросил фразу, что одинок. Значит, Любе так и не удалось уговорить его удочерить Ольгушкину дочку. И они пришли зря? А Илья молча смотрел на стены: в роли своеобразных обоев выступали огромные афиши с названиями старых советских кинокартин. Увы, ни одной из них он не видел.
- Фильмы по моим сценариям, - приосанился сценарист, поправляя выбившийся из махрового воротника платок. – Их пара десятков. Тяжелые были времена, застойные. Настоящее кино удавалось снимать редко, приходилось заниматься всякой пропагандистской ерундой. Любовь на фоне сталелитейного цеха или пшеничного поля, борьба за выполнение плана, перевоспитание бездельников в рабочем коллективе. Но я все же стремился и в таких темах найти что-то общечеловеческое, вечное. Даже в список претендентов на госпремию однажды попал, но - обнесли. Премию в первую очередь давали тем, кто экранизировал книги генсека. Но Орлов не пресмыкался как многие.
- Я тут газеты полистал, - прервал тронную речь патриарха Илья, - вы по-прежнему в цене.
- Сейчас время свободы. Кинопроцесс на подъеме и продюсеры вспомнили о старых талантах, которые способны предложить народу то, что он любит.
- И что же любит народ? – хмыкнул Каменев.
- Народ жаждет зрелищ, - гордо вытянул шею и выпрямил спину Орлов. – Погоня, стрельба, кровь, страсти, предательство, любовь. Вы видели что-нибудь из моих лучших сериалов: "Темно на улицах", "Крутая перестрелка", "Бойня на рассвете"?
- Если так называются лучшие, то о чем повествуют худшие? – Илья с трудом сдерживал свое возмущение.
- Мои фильмы - слепок с нашей действительности, - пропустил мимо ушей едкое замечание гостя сценарист. – Не каждому деятелю культуры дано почувствовать этот оголенный нерв общества.
- Наверно, за нерв хорошо платят, - опять съязвил Илья, - раз вы так активно им занимаетесь.
- Я работаю не за деньги, молодой человек, - Орлов смерил посетителя холодным взглядом. – Это мой долг перед искусством. Но пора вернуться к сути: вы по какому поводу пожаловали? О какой старой знакомой хотите поговорить? Про какую из актрис? Я со многими в дружеских отношениях. Книгу пишете? Считайте, что пришли по адресу. Я ведь уже живая легенда, со столькими звездами довелось знаться.
- Мы ищем дочку, - сделала паузу Лиза и - словно вылила ушат воды на голову старика: – Ольги Терещенко.
Старик вздрогнул и побледнел.
-Так вы из милиции? – вскочил Орлов на ноги и резво, забыв о "скрипучем" возрасте, забегал по комнате. – Столько времени прошло. Дело закрыто за давностью лет… Банальное ограбление. Вор украл бриллиантовые сережки... А я любил ее, – сценарист рухнул обратно в кресло и захныкал как ребенок.
- На, выпей свои капли, - появилась в комнате длинноногая домработница со стаканом воды. – Он по каждому поводу плачет, - объяснила гостям девица. – Сентиментальный больно.