Алене тоже пришлось присоединиться к воплощению дочкиного плана в жизнь. Потому что на первоначальном этапе потребовалось съездить в магазин и купить комнатные цветы. А дальше Лиза уже все делала сама: пересаживала подросшие колючие шарики в красивые кашпо, отделяла "малышей" от "взрослых". И скоро весь длинный и широкий подоконник превратился в мини-сад. Лиза не только распределяла зеленые хвостики по горшкам: она составляла композиции, украшала их камушками и стеклянными бусами, с помощью проволоки и палочек заставляла растения приобретать определенную форму. Из разных видов кактусов в жестяной коробке из-под чешских вафель изобразила пустынный пейзаж, засыпав сверху почву песком и "спрятав" между иголками слепленных из пластилина змей.
Но больше всего Лиза ждала лето! Как только начинались самые длинные в году каникулы, они вдвоем с мамой отправлялись на какую-нибудь турбазу. (Что интересно, Лиза никогда не спрашивала Алену, почему в их семье нет папы. Девочка мудро рассудила: если мама ничего не рассказывает сама, значит, и не надо ее заставлять обсуждать неприятную тему). Они уезжали на Валдай или в Карелию, на Байкал или в Крым. И там, закинув за плечи рюкзаки, ходили целым днями по лесу или взбирались на гору. Из каждой поездки Лиза возвращалась с веточками, обернутыми в мокрую ватку, или корешками, аккуратно выкопанными из земли. Потом украшала свою оранжерею новыми жильцами. Однажды в коробке из-под молока привезла росток сосны. Но как ни ухаживала за малышом, дерево захирело: оно привыкло к свободе и не признавало тепличные условия.
Понятно, что через некоторое время подоконника в квартире стало катастрофически не хватать. Сначала не поместившиеся горшки переехали на кухню, кого-то удалось пристроить в ванной, кого-то в коридоре, кому-то определили место на балконе. Но это не спасло положения: цветы требовали пространства. И тогда Лиза попробовала сделать что-то вроде маленькой клумбы во дворе, только из комнатных цветов. Девочка разрыхлила землю, оградила небольшую площадку деревянными столбиками и вкопала принесенные из дома горшки с растениями. Получилось замечательно. Но, увы, утром все зеленые хвостики буквально вопили от боли: их переломали вышедшие на прогулку дворовые псы.
И мечту о настоящей оранжерее пришлось отложить на неопределенное время.
- Вот вырасту большой, - пообещала себе Лиза,- и тогда смогу завести цветов столько, сколько захочу.
Большой она выросла очень скоро. Школа прозвенела последним звонком, пришло время поступать в институт. Хотя ни мама, ни сама Лиза в выборе не сомневались: девочка сдала документы на биофак МГУ.
Ну а дальше время вообще выскочило из своих реальных рамок. Страна рассыпалась, каждый новый день обрушивал на головы граждан неведомые раньше проблемы, начались гонки на выживание. Кто смог маневрировать в постоянно меняющихся обстоятельствах - прорывался вперед, кто не успевал, спотыкался - отставал навсегда и сходил с дистанции. Мама ушла из учительниц, там платили мало, и занялась исключительно репетиторством. Хорошо, что неучи даже во времена исторических переломов не переводятся.
Лиза как раз заканчивала университет. И обсуждала с однокурсницей, а по совместительству лучшей подругой Асей Сырниковой что делать дальше.
- Если пойдем работать в школу, потеряемся и закончим жизнь старыми девами, - трещала Ася. – Сейчас столько возможностей! Например, можно банк запросто создать. Деньги идут к деньгам.
- Но мы ничего не понимаем в финансах, - пыталась остудить пыл подруги Лиза.
- Тогда ресторан, они сейчас на каждом углу открываются, люди всегда есть хотят, значит, будут платить.
- Ася, мы ничего не смыслим в ресторанном бизнесе.
- Хорошо, - согласилась однокурсница. – Тогда сама скажи: в чем мы хорошо разбираемся?
- В биологии, в ботанике, - пожала плечами Лиза. - Но из них никакой прибыли не выжмешь.
- Но ведь цветочки – это тоже деньги! – вдруг по детски захлопала в ладоши Ася.
- Мы будем торговать гвоздиками у метро? – испугалась Лиза.
- Ха, размечталась. Там все места уже заняты, - с сожалением посмотрела Сырникова на обладательницу красного диплома, ни сколечки не разбирающуюся в реалиях сегодняшнего рынка.- Но ведь букеты не только девушкам на свидании дарят. Цветами нынче принято украшать кабинеты начальников. Причем, нетрадиционно – теперь это не беспорядочные веники в вазах, которые покупает секретарша по дороге на работу, а часть интерьера. Цветы - изысканно подобранные и миниатюрные - ставят в центре стола так, чтобы они создавали настроение, но не мешали видеть клиента.
Ася набросала текст объявления и отнесла в газету.
Так появилась фирма по изготовлению офисных букетов "Лася" (девушки не долго ломали голову над названием, сложили его из собственных имен). Вот когда Лизе пригодился опыт, приобретенный в оранжерее на подоконнике. Собирая небольшие композиции, девушка украшала их стеклянными шариками, брошками-бабочками, маленькими ленточками. И делал это так тонко, что сопутствующие детали ни в коем случае не отвлекали внимание от самих цветов, не нарушали их достоинства и красоту.
Первое время в "Ласе" работали только сами основательницы фирмы. Ася, подрезая стебли цветов, одновременно отвечала на телефонные звонки, принимала заявки, выслушивала претензии, заказывала в подмосковных оранжереях нужные растения. Лиза приходила в их маленький офис в подвале в 6 утра, чтобы успеть собрать свежие букеты и развезти их по городу к началу рабочего дня. Ася занималась бухгалтерией, Лиза сочиняла по вечерам новые композиции. Через пару месяцев девушки смогли купить "Жигуленок", и Лиза теперь доставляла продукцию в большее количество фирм, находящихся порой в разных концах Москвы.
И уже через год Стражникова купила маме путевку в Турцию, на море.
- Я ведь никогда не была за границей, - Алена удивленно посмотрела на дочь.
- Теперь станешь ездить каждое лето и можешь больше не мучиться с неучами. Я заработаю на нас двоих.
Где-то, в великом хранилище судеб, лежат свитки с расписанным по минутам временем бытия каждого человека, который имел счастье прийти в этот мир. И в определенный момент стрелки чьих-то часов прекращают свой бег. И никому из смертных не дано им помешать.
Алена приехала из Турции помолодевшая и посвежевшая, но какая-то растерянная. Там, в шикарном четырех звездном отеле за день до возвращения она неожиданно упала в обморок. "Может, на солнце много времени провела, или перекупалась", - гадала Алена всю дорогу обратно. Лиза уговорила маму показаться врачу…
Алена "сгорела" за несколько месяцев. Вернувшись с похорон в их маленькую квартирку одна, Лиза в истерике каталась по полу, и ругала себя: ну зачем, зачем она купила путевку в Турцию? Наверняка, жара "разбудила" болезнь, ускорила ее течение. И если бы не поездка, мама могла прожить дольше. Но ее часы остановились именно сейчас.
Лиза нашла лекарство от образовавшейся в душе пустоты в работе. И если Ася тратила свободное время на то, чтобы три раза выйти замуж и дважды развестись, то Лиза от возможности отдохнуть отказалась вообще. Из подвала фирма переехала в шикарный офис в центре города, количество постоянных и состоятельных клиентов перевалило за несколько сотен. Кроме того, именно "Ласю" приглашали оформлять залы для международных конгрессов или представлять нашу страну на зарубежных конкурсах цветочных декораторов. В штате компании и в ее представительствах в других городах работали уже десятки человек: дизайнеры, курьеры, художники, маркетологи.
Но полгода назад Лиза, наконец, решила остановиться и измениться. Сначала договорилась с Асей, и та, предприняв безуспешную попытку уговорить подругу отказаться от безумной идеи, все же выкупила вторую половину их совместного бизнеса. На часть этих денег Лиза приобрела маленький домик в яблоневом саду. Теперь предстояло воплотить в жизнь мечту детства – создать свою оранжерею, где она сможет в свободном режиме заниматься селекцией. Ей давно хочется поэкспериментировать с кактусами. Мама могла бы гордиться Лизой.
В кухне стало темнеть. Лиза еще раз повертела конверт в руках. Что делать с найденным письмом? Выбросить? Но… раз оно лежит здесь, забытое, значит, скорее всего, не дошло до адресата. И девочка, которая теперь стала взрослой женщиной, так и не узнала о последнем желании своей матери. Лиза посмотрела в окно, в небе полыхали краски июньского заката. И охнула – яблоневый сад проснулся! И во всю кипел бело-розовыми цветками. Еще утром из треснувших почек лишь выглядывали пушистые хвостики, а сейчас деревья задышали новой жизнью и счастьем. Прошедшая зима выдалась долгой и слякотной, такой же нетипично холодной и нудной оказалась весна. Поэтому деревья дотянули с цветением аж до 20 июня. Но тем торжественнее, словно невесты, выглядели стройные яблони.
Нет, письмо надо обязательно доставить адресату. Пусть оно и чужое, но судя по всему, это последняя воля умирающего человека. Ее нельзя оставить не выполненной.
Глава 3
"В МОСКВУ, в Москву!… В Москву, в Москву!" - весело стучали колеса вагона. Оля, обладательница четного, соответственно на верхней полке места, повернулась на правый бок и посмотрела на часы. Всего лишь 6 утра. Но сегодня 20 июня, один из самых длинных дней в году, поэтому мир за окном давно проснулся и ликовал. Чего нельзя было сказать о соседях по купе. Старушка и ее пожилая дочка внизу мирно похрапывали, накрыв голову одеялами. Только Олин сосед напротив оставил лицо свободным, по детски подложив ладонь под щеку. Парень сел в поезд вчера вечером и объяснил любопытной старушке, что едет до конца, то есть до Москвы, студент, возвращается домой с практики, зовут Павлом. Очки в тонкой оправе смешно сваливались с его носа, поэтому их приходилось постоянно поправлять. Но сейчас "дополнительные глаза", аккуратно спрятанные в пластмассовый зеленый футляр, "отдыхали" на сетчатой полке у стены, а Оля получила возможность рассмотреть лицо попутчика. Густые черные брови почти сходились у переносицы, но особенно поражали ресницы – длинные, ровные, словно… ненастоящие. Именно такие, обычно, пририсовывают маленькие дети сказочным принцам и принцессам.
Вдруг парень взмахнул своими "нарисованными" ресницами, открыл глаза и уставился на Олю. Девушка от неожиданности вздрогнула и больно прикусила губу.
- Привет, - прошептал студент. – Как спала?
- Привет, - откликнулась девушка. – Лучше, чем дома.
- Зачем едешь в столицу? – поднял голову над подушкой Павел.
- В институт поступать, - наконец, взяла себя в руки Оля. - Я выбрала….
- Понятно, - прервал ее парень и… повернулся на другой бок, видимо, досматривать прерванный сон.
"Па-анятно, - передразнила Оля москвича. – Оказывается, и правда, они в столице букву "а" тянут. Выделиться хотят, гордые!". Вздохнула девушка, разочарованная нелепым разговором.
Парень спустился с полки между завтраком и обедом: все обитатели купе уже давно выпили не по одному утреннему стакану сладкого чая и дремали по очередному кругу. Оля с книжкой скучала у столика, обе женщины, боясь сквозняка из окна, устроились головой к двери.
Павел перекинул через плечо вафельное полотенце и отправился умываться. Вернулся со стаканом кипятка в руках и поставил его на столик. Порылся в рюкзаке, достал мятую пачку печенья.
- Я вчера, когда знакомились, назвал свое имя, а ты, кажется, нет? Или я уже забыл? – посмотрел он на единственную не спящую попутчицу, шурша брикетом из двух кусочков сахара.
- Оля, - кивнула девушка.
- Оля, - повторил он, - ты не запомнила, в какой стороне вагон-ресторан? А то на одном печенье до столицы не доедешь.
- Ой, в ресторане так дорого и невкусно! – захлопнула недочитанную книжку Оля. – Давайте, лучше я вас угощу.
И она достала из-под полки авоську, в которой лежали несколько газетных свертков. Через пару минут на маленьком столике, расстелив аккуратно салфетку, девушка разложила традиционный набор железнодорожного пассажира: половину жареной курицы (у которой Оля успела отломить вчера только крылышко), пару сваренных вкрутую коричневых яиц, хлеб, картошку, докторскую колбасу и даже пупырчатый парниковый огурец.
- Не откажусь, - весело сказал Павел и вынул из рюкзака складной нож. – Значит, в ресторанах часто бываешь?
- Вообще ни разу не заглядывала, - Оля даже хотела обидеться.
- А откуда тогда знаешь,- парень с удовольствием обгладывал куриную ножку, - что там дорого и невкусно?
- Так… Папа, когда в прошлом году ездил на курорт… Говорят, - попутчица даже покраснела, понятно, что про ресторан она просто так сморозила и сейчас тщетно пыталась придумать хоть какое-то объяснение. Получалось, что она врунья.
- Да не нервничай ты, - успокоил парень. – Считай, что пошутил, нужно же разговор поддержать. А в целом – громадное тебе спасибо. Можно сказать, спасла человека от голодной смерти.
В это трудно поверить, но они просидели у окна до… следующего утра. Старушка с дочерью вышли в середине дня на узловой станции. Их место ненадолго заняли два мужика, которые большую часть времени курили в тамбуре. Потом появилась девушка, которая плакала о чем-то своем у окна в коридоре. Она тоже покинула вагон после полуночи.
- Какой смысл спать ложиться, - предложил Павел, в который раз поправляя на носу очки, - если Москва на рассвете? Проводник поднимать народ начнет уже часа через три. Правильно?
Оля согласно улыбнулась. Она корила себя за выводы, которые сделала сначала: никогда нельзя судить о человеке по первому впечатлению. Павел – нормальный парень (и о-очень симпатичный!), хоть и москвич, вон как он ее слушал.
Сначала Оля лишь кратко отвечала на конкретные вопросы, но потом расслабилась и утонула в разговоре. Паша оказался обаятельным, веселым человеком, шутил, сыпал анекдотами. Через горнило вступительных экзаменов он сам прошел год назад, учится на историческом факультете. Обожает рыбок. Мечтает сделать для них по собственным чертежам необычной формы аквариум. Поэтому сдал сессию пораньше, чтобы быстрее отбарабанить практику и освободить лето для воплощения мечты. Он и практику подобрал со смыслом: месяц работал в маленькой библиотеке на БАМе, в поселке на самом озере, где собрал великолепную коллекцию гладких цветных камушков для будущей водно-рыбной композиции. Еле дотащил набитый рюкзак до станции.
- Ну, а ты что собралась штурмовать? – наконец, поинтересовался Паша, понимая, что последний час говорит практически один.
Оля выбрала факультет журналистики. Полгода назад по поручению директора школы она написала и отнесла в редакцию городской молодежки заметку про школьное комсомольское собрание. Невозможно описать словами то, что испытала девушка, когда увидела на газетной полосе свою фамилию, напечатанную крупными печатными буквами. "Это – я!" - хотелось крикнуть прохожим, из кармана которых торчала "ее" газета. Оля даже постояла на автобусной остановке лишних полчаса, наблюдая за реакцией людей, которые читали на стенде свежий выпуск молодежки. Потом ей дали задание сделать репортаж со встречи бывших выпускников школы, отправили брать интервью у режиссера городского театра по поводу новой премьеры. Собирая в столицу, в молодежке ей написали хорошую характеристику и приглашали возвращаться к ним, на работу.
- Мне почему-то кажется, - вдруг сказал Павел, - что ты пишешь стихи. Или ошибаюсь?
- Н-нет, ошибаешься - смутилась девушка, опустив глаза. Надо же: какой проницательный юноша! Про то, что пишет стихи, Оля еще никому не говорила, и ему никогда-никогда не скажет. Пусть это останется ее самой большой тайной.
Поезд, шурша колесами, вплыл на платформу Казанского вокзала. Сонные пассажиры не спеша "вливались" в такую же сонную столицу. Павел, подхватив Олин чемоданчик, довел ее до стоянки такси. В столь ранний час здесь не было очереди, и девушка через пару минут оказалась на переднем сидении желтой "Волги" с шашечками на боку.
- Я вот что решил, - наклонился Павел к открытому окну. – Давать свой телефон не буду.
- А я и не просила, - гордо ответила провинциалка, хотя, конечно, не так представляла момент расставания. Что уж там говорить, Павел ей очень понравился, и она надеялась,… что, может быть,… тоже понравилась Павлу? А вдруг… Романтическая дурочка! "Вдруг" бывает только в сказке. Лучше вспомни адрес, куда тебе надо ехать и достойно попрощайся с парнем, чтобы голос не дрожал…
- … и жду ровно через неделю в 18.00, - между тем закончил свою мысль Павел.
- Ждешь? Кого? – переспросила Оля, приготовившись сказать ни к чему не обязывающее "Пока!".
- Тебя, здесь вроде другой девушки нет, - улыбнулся попутчик. – Запомни: Калининский проспект, кинотеатр "Октябрь".
- Но я не знаю, где находится Калининский проспект, - испугалась Оля, понимая, что Павел назначает ей свидание.
- Рядом с Арбатом.
- А где Арбат?
- Где станция метро "Арбатская". Купишь карту, разберешься. Все, до встречи! – Павел повернулся и зашагал обратно в здание вокзала.
Неделя выдалась суетная и бестолковая. Сначала нужно было сдать документы, получить место в общежитии, устроиться в комнате, где помимо нее жили еще три абитуриентки, найти подходящий уголок, где можно готовиться к экзаменам так, чтобы над головой кто-то постоянно не бубнил, не пропустить консультации и собеседование. И добравшись поздно ночью до постели, она успевала подумать о том, что ведь у нее скоро ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ! Но дальше этой мысли в голове ничего не возникало, потому что она – в смысле голова - камнем падала на подушку и проваливалась в сон.
И все же ровно через семь дней Оля прибежала к кинотеатру "Октябрь". Девушка не рассчитала время – откуда она знала, как часто ходят поезда в метро – и поэтому оказалась на Калининском за полчаса до назначенного времени. Чтобы не маячить у всех на виду, зашла в соседнюю с кинотеатром "Булочную", купила теплый, мягкий бублик с маком и, устроившись у стеклянной стены, стала разглядывать прохожих.
Проспект гудел как муравейник. Даже трудно представить, сколько сейчас людей одновременно находятся на улице. Тысяча, десять, сто тысяч? И самое удивительное: люди по проспекту ведь гуляют, а идут быстро-быстро, словно кто в спину подталкивает. Так и в метро москвичи себя ведут, все время куда-то торопятся, бегут по эскалатору, несутся по платформе, стараясь втиснуться в приехавший вагон. И есть в этой сутолоке какое-то негласное братство: потому что для тех, кто не успел заскочить в уходящий поезд, даже любезно дверь рукой придерживают. Вот такую странную привычку москвичей успела приметить Оля.