Кристофер потуже заколол тонкий чехол длинными булавками. Груди смялись под напором ткани. "И почему так она выглядит эротичнее, чем обнаженная?" - подумал юноша. Тем временем рука Софи быстро расстегнула его брюки и проникла внутрь.
- В нашем заведении нечего стыдиться! - хихикнула девушка.
И неожиданно скорчила удивленную гримаску.
- У одних женщин мокреет между ног… - проговорила она. - У других твердеют соски, даже побаливают. Как мои сейчас. Понежнее с ними, месье.
Кристофер провел по ним пальцами. Софи закусила нижнюю губу.
- Ты, конечно же, замечал, как груди манекенщиц выделяются сквозь бюстгальтер? - улыбнулась Софи. - Как видны их соски?
Каждое слово еще больше возбуждало юношу. Казалось, он готов взорваться.
- Раздели юбку у меня между ног, - прошептала Софи. - Будто это culottes. Обмеряй там.
Кристофер попытался заколоть тонкую ткань. Девушка раздвинула ноги, и он ощутил ее жар.
- Выше… - попросила она.
Юноша убрал ткань и прикоснулся к самой нежной коже, какую когда-либо гладил. "Бархатистые, как лучшая замша, свернутые лепестки фуксии…" - подумал он. Софи присела, и пальцы погрузились в нее, словно исчезли в жидком шелке. Кристофер ахнул, ощутив обволакивающую влажность. Услышал протяжный стон: Софи закрыла глаза и сложила губы бантиком.
Девушка выскользнула из его рук и растянулась на покрывале с английской вышивкой. Кристофер посмотрел на нее сверху вниз. Торопливые любовные утехи, обычно пьяным, не позволяли как следует рассмотреть женское тело. Теперь же он лицезрел прекраснейшее земное творение, шедевр кутюрье: складочки, одна за другой, в обрамлении коричневатых стежков, очерчивающих контур и обнажающих темно-розовую плоть; тело словно сшито из розового атласа, а присобранные, покрытые румянцем края зазывают внутрь.
Парень снял с Софи прозрачное платье, сам сбросил джинсы. Его желание стало очевидным. Кристофер покраснел.
- Продолжай обмерять меня, туже… - пробормотала она и протянула руку.
Он вытянулся между ног девушки, но она внезапно развернулась, смеясь.
- Дразнишь? - спросил юноша.
- Да!
Потом Софи вернулась к нему и помогла войти в нее так плавно, что, когда Кристофер скользнул до самого центра, его захлестнули невероятные ощущения.
Француженка крепко вцепилась в него, и парень понял, что Софи хочет получить свою долю удовольствия, а он не сможет сдержаться. Кристофер попал в мир зеркальных отражений, сверкающего взгляда, женского тела, которое часто изучал и рассматривал, но никогда - столь тщательно.
Целуя Софи, он покусывал ее нижнюю губу. Одно "британский ангел" знал наверняка - целуется он как бог. Кристофер тренировался в школе искусств, в кинотеатрах, даже на улицах. И сегодня показал все, на что способен. В конце концов меж сомкнутых губ любовников остался только вакуум, где сражались их языки. Юноша вложил в этот поцелуй всю свою жажду любви. Еще никогда мужчина не целовал Софи так, и это возбуждало ее.
Кристофер застонал, не в силах больше сдерживаться. Чувство, нараставшее внутри, рвалось на волю. Зажмурившись, желая отсрочить блаженство, он словно взорвался изнутри снопом искр. Крепко стиснул плечи Софи - у той даже следы на коже остались. Не прекращая целовать, девушка обхватила спину Кристофера ногами, позволяя проникнуть глубже. Он удивленно вскрикнул, ощутив прилив ярчайшего в жизни удовольствия, эхом звенящего во всем теле. Кристофер рухнул на белоснежную гладкую грудь, прижался лицом к месту, где случало сердце Софи.
Он собирался сказать, что любит ее, но девушка вздохнула:
- Ты научишься.
Легкий парижский ветерок всколыхнул тюлевую занавеску, окутывая молодую пару белой полупрозрачной дымкой. Невесомую ткань затянуло в окно, и она надулась, как парус. Кристофер следил за этим танцем. Софи закурила, размышляя, что делать с неуклюжим anglais: прогнать или обнять покрепче.
- Женское тело - работа искусного кутюрье… - произнес Кристофер, проводя пальцем по ее плечу.
- Ты специалист по женским телам? - засмеялась девушка.
- Дизайнер обязан быть им, - кивнул он. - Ведь эта красота создана, чтобы доставлять мужчине неземное удовольствие.
- Моих знакомых дизайнеров это не заботит.
- Этим я от них отличаюсь.
- Это был твой первый раз? - спросила Софи.
- Шутишь? - Кристофер натянуто усмехнулся.
Внутри его словно что-то перевернулось.
- Все так печально?
Девушка улыбнулась.
- Нет, не плохо, просто… быстро. - Она затянулась. - Но после нескольких уроков ты станешь лучшим любовником в Париже.
Потушила сигарету.
- Так, посмотри сюда… - Указала на свое потайное местечко. - Поцелуй меня сюда, как целовал в губы. Используй язык. У тебя здорово получалось!
Кристофер затрепетал от мысли, что им управляют. Он будет послушным.
- Я твой раб, - пробормотал юноша, садясь перед ней на колени.
Софи откинулась на ложе. Она всегда получала удовольствие, проводя с мужчиной первую ночь. "Даже так: первую и последнюю, - заверяла она себя, - и это по-особому будоражит". Неужели она извращенка? Почему же так сложно доверять мужчине?
Девушка сказала "своему рабу", что язык должен быть твердым и поддерживать непрерывный ритм так долго, сколько она захочет. Через пару минут Софи ощутила, как внутри нарастает волна удовольствия, и часто задышала. "Не останавливайся! Не останавливайся!" - выкрикивала она под ритм языка любовника.
Кристофер стал нежно пощипывать ее соски, и сводящие с ума ощущения накрыли Софи со всех сторон. Раньше, с другими мужчинами, она не испытывала такого цунами наслаждения. Девушка сжала в кулак густые светлые волосы "британского ангела". Все тело Софи запело и закружилось, когда его наполнила нега. Она прогнулась, будто желая глубже вобрать его. Движения замедлялись. Потом остановились. Француженка откинулась на подушки.
- Вот видишь, как просто доставить женщине удовольствие, - пробормотала она с закрытыми глазами.
Кристофер прилег рядом и обнял девушку, довольный своей работой.
- Я буду самым старательным учеником, - проговорил он. - Буду выполнять домашние задания. Сделай из меня лучшего любовника Парижа.
- Для кого? - Возмущенная Софи села на кровати. - Для местных шлюх?
- Тебя кто-то обидел? - нахмурился он. - Обязательно так грубить? Что, нельзя расслабиться и быть милой?
- Расслабиться и быть милой? - Кажется, девушка удивилась. - Может быть. И… да, меня кое-кто обидел.
- Мужчина?
- Да, но не так, как ты, должно быть, подумал.
- Что случилось?
- Он притворялся моим отцом.
Софи не собиралась этого говорить и, чтобы скрыть смущение, потянулась за сигаретой.
- Как можно притворяться чьим-то отцом? - нахмурился Кристофер.
Девушка прикурила и, выдыхая дым, посмотрела на него.
- Удочеряя, вот как.
Юноша не стал расспрашивать дальше. Не стал говорить одногруппнице, что может в нее влюбиться. Если она с ним просто играет, он будет таким же равнодушным.
Кристофер оделся, поцеловал Софи.
- Ну что, - непринужденно спросил он, - до завтра?
- У меня дела, - быстро ответила девушка.
- О! - не сдержался парень. - А послезавтра?
- Не знаю. Позвони.
Кристофер совсем не гонялся за любовью, но с этой хрупкой несговорчивой девушкой он приблизился к ней, как никогда в жизни. Парень снова нагнулся и поцеловал Софи.
- Что ж, спасибо за обед.
И ушел, чувствуя, что, возможно, больше никогда ее не увидит.
Софи еще немного полежала в кровати. По щеке скатилась слеза. Зачем она сболтнула об удочерении? Об этом никто не должен знать! Девушка злилась на саму себя.
Приемная дочь министра всегда мечтала о милом, невинном юноше, который обожал бы ее. Почему же сейчас она разочарована? Раньше, в доме родителей, она всегда контролировала свои интрижки. Соблазняла, притворяясь, что соблазняют ее. Наслаждалась восхищением и страстью, всегда оставляя за собой последнее слово. Отказывала, когда очередной любовник хотел продолжить отношения. Уступила лишь одному. Было больно и обидно.
Но этот юноша, такой неопытный, искренний, сумел пробить брешь в невидимой кольчуге ее неприступности.
И теперь сможет снова сделать ей больно. Но она не хочет страдать - и поэтому не может любить. А Кристофер подчинил ее, сделал слабой. Нужно быть начеку, чтобы никто не причинил ей боли, только не сейчас.
Когда Кристофер и Клаус нашли черный ход в "Режин", их вечера стали насыщеннее. Они перелезали через мусорные контейнеры, проскальзывали внутрь и присваивали недопитые напитки. Все-таки двадцать пять франков за вход - дороговато!
Однажды ночью, проникнув в клуб, они посмотрели на le beau monde. Вокруг почти все были одеты в стиле диско: коротенькие платья, цветные колготки, большие пластмассовые серьги в ансамбле с черным мужским костюмом. Одежда удивительно меняла их.
- Ты везунчик: нравишься и женщинам, и мужчинам, - сказал Клаус. - Это двойной шанс преуспеть. Будь я бисексуалом, тут же воспользовался бы этим.
- Не нужен мне такой двойной шанс! - Кристофер состроил гримасу. - Я вообще-то тоже не бисексуал. С мужчинами можно дружить, но если какой-нибудь попытается… ладно, забудь.
- В следующий раз, когда мужчина обратит на меня внимание, может, и попробую, - пожал плечами фотограф. - Интересно, каково это? Ведь не так уж хуже цыпочек, которые у меня были?
- Меня заводят стройные роскошные девушки… - задумчиво произнес британец. - Особенно модели. Но только если их привлекаю я! Клаус, это нарциссизм? Может, желание партнерши разжигает мое собственное?
- Я лично согласен на любое желание. Мое, их, ее, его - для карьеры все сгодится.
- Ты до сих пор веришь в миф, что можно добраться до вершины, прыгая из койки в койку?
- Это не миф. Такое происходит на каждом шагу. И с фотографами тоже, кого обманывать? Сделать снимок не так уж сложно. Поэтому за спиной должен стоять кто-то могущественный.
Кристофер внимательно посмотрел на Клауса.
- Чтобы достичь вершин славы в мире моды, - начал он, - я придумаю одежду, способную свести женщину с ума, подвигнуть даже на убийство.
- Хотя бы на убийство мужа, - добавил бородач. Оживленную беседу нарушила песня "Je t'aime, moi non plus".
Прерывистый голос Джейн Биркин, британской актрисы, жены Сержа Генсбура. Кристофер знал: Би-би-си запретила эту песню в Англии из-за "оргазмического" звучания.
Небольшой паркетный танцпол опустел. Только одна высокая девушка, одетая в красное платье-рубашку с блестками и в искрящиеся колготки такого же цвета, с закрытыми глазами и поднятыми над головой руками раскачивалась, дергаясь от каждого "оргазмического" звука.
Клаус толкнул Кристофера локтем.
- "Режин" славится чудаковатыми трансвеститами, - восхищенно произнес он.
Тот проследил за взглядом соседа и удивился.
- Только не на этот раз. Это Саманта, работает в "Деланж". На сто процентов женщина.
- Откуда знаешь? - нахмурился фотограф.
- До сих пор синяк на ноге! Она пыталась погладить, когда узнала, что я натурал. Эта леди думала, что все мужчины из мира моды - геи.
- И что она за женщина? - спросил Клаус, разглядывая Саманту, как раз когда она повернулась. - Может, я ей понравлюсь?
- Если ты мужчина, то понравишься.
Британец шагнул на танцпол и прикоснулся к девушке.
- Кристофер! - заулыбалась она. - Я похожа на богатую хиппи?
Юноша позвал Саманту к ним за столик. Та не забыла по дороге прихватить с собой напиток. Новая прическа работницы "Деланж" - начесанная грива - визуально увеличивала ее и так большой рост. Когда девушка ходила, у нее на шее побрякивали восемь цепочек.
- Клаус, знакомься: Саманта.
Она протянула руку с идеальным маникюром.
- Клаус! Милое имечко. Немецкое?
- Да, признаюсь, я немец. - Фотограф поклонился и щелкнул каблуками. - А вы самая экзотичная женщина, которую я когда-либо встречал.
- Мне нравится слово "экзотичная", - засияла американка.
- И эротичная, - рискнул бородач.
Саманта хихикнула.
- Хорошо, признаюсь, я эротична. Но обычно меня называют jolie-laide.
- Jolie - да. Но ни в коем случае не laide, - поправил немец. - И танцуете вы тоже очень эротично!
- Это все мелодия, - вздохнула девушка. - Она так заводит…
Кристофер с интересом наблюдал за ними. Парень не собирался сводить этих двоих вместе, но между ними пробежала искра. Вдруг получится самая странная в нынешнее время модная пара?
Когда Кристофер проснулся на следующий день, фотографа дома не было.
Клаус всегда уединялся в студии - там стоял широкий диван.
- Клаус, - довольно поведала модельеру Саманта, когда он заглянул к ней в кабинет чуть позже, - потрясающий любовник. Его непрерывный ритм - словно немецкий марш. И еще: твой сосед хочет снова увидеться со мной. Ах, Кристофер, Париж оправдывает мои самые дерзкие ожидания - не думала, что преуспею и в любви, и в моде!
Вскоре неожиданно, как часто бывает в Париже, Саманта понравилась еще одному мужчине. Одри привела подругу на вечерний прием в роскошный салон Жислен де Рив. Эдуар де Кузмин, выше Саманты и намного шире в плечах, пристально смотрел на нее и трогал себя под блейзером - тонкий намек, что девушка понравилась. Американка подняла брови, округлила глаза и сложила губы бантиком. Мужчинам нравятся смелые дамы, умеющие флиртовать. Саманта подошла к нему. Как же в таких ситуациях выручал алкоголь!
- Вы совершенно не в моем вкусе…
- Эдуар де Кузмин, один из директоров "Шанель", - поклонился искуситель.
- …но в вас есть нечто очень сексуальное, - спохватилась Саманта.
Мужчина обнял ее.
- Недалеко отсюда у меня есть квартирка, куда я иногда приглашаю красивых женщин, - прохрипел он. - Хочешь, покажу?
Брови Саманты изогнулись.
- Почему бы и нет?
Крепыш с длинными свисающими усами и сердитыми черными глазами не был похож на идеального мужчину Саманты. Но в этом спектакле "Красавица и Чудовище" судьба именно ей отвела роль "красавицы", поэтому девушку все вполне устраивало. Еще и "чудовище" оказалось директором "Шанель" - так что это скорее работа.
После короткой поездки в такси американку провели по лестнице, покрытой красным ковром, в крошечную, но роскошную квартиру рядом с Елисейскими Полями. Как только закрылись двери, де Кузмин набросился на Саманту. Рыкнув, расстегнул рубашку и стиснул девушку в объятиях. Закатил глаза, когда она пустила в ход свое секретное оружие, полученное в Беверли-Хиллз. "Мужчины так любят оральный секс, - напомнила она себе со знанием дела, - что с восторгом соглашаются даже на посредственный. А вот против моих приемчиков не устоит ни один парень на Земле". Девушка совсем недавно открыла это для себя: не обязательно раздеваться, становиться влажной, нет риска забеременеть. В итоге все довольны, если, конечно, мастерство не подводит. А Саманта отлично умела это.
Она чувствовала себя совершенно свободной, зная одно: стоит показать мужчине, что он неотразим, - и успех у тебя в кармане. Большинство парней с легкостью в это верили. Еще раньше девушка научилась особой технике: обращалась с мужским орудием, словно играла на флейте. И сейчас "музыкальный талант" Саманты заставлял ее нового знакомого изумленно вскрикивать. Американку научила этому одноклассница, которая обожала секс даже больше ее. Все дело в нажиме (губ и языка), скорости (быстро - медленно, потом снова быстро, иногда и вовсе останавливаясь) и использовании большого количества воздуха (сначала теплого, потом холодного). Но воплотить это в жизнь - не раз плюнуть. Хорошо, если мужчина оказывался не слишком большой, - меньше работы.
"Чем лучше получается, тем дольше хочется продлить игру, но на деле она заканчивается еще быстрее. Парадокс", - подумала она. Слава богу! Саманта довела де Кузмина до вершины блаженства в считаные минуты. Увидела, что он закатил глаза, и усилила приток горячего воздуха, давление, стала быстрее двигать языком. Некоторое время новый любовник удовлетворенно пыхтел, а потом затих. Девушка откинулась назад: дело сделано. Она редко получала такое признание публики.
- Я еще никогда… - Он задыхался. - Где ты этому научилась? - подозрительно спросил Эдуар, вытирая лицо белым носовым платком.
- В Беверли-Хиллз, - спокойно сказала Саманта, промокая губы бумажной салфеткой. - Это мировая столица орального секса. Я победила в номинации "Подающая надежды", даже в выпускном альбоме это написали. К счастью, не уточнили, в чем именно.
- Это точно, Саманта, ты подаешь большие надежды, - прохрипел де Кузмин. - С таким талантом невозможно не преуспеть.
- Я хочу добиться успеха в моде! - решительно заявила девушка, пристально глядя на директора "Шанель".
- Мы должны увидеться снова! - предложил де Кузмин.
Саманта загадочно посмотрела на любовника. "Заставь их желать большего", - советовал отец.
- Ты жила в Беверли-Хиллз? - спросил Эдуар.
- До восемнадцати лет. Потом мы переехали в Нью-Йорк. Мой отец тоже занимается модным бизнесом. Он дистрибьютор парфюмерной линии "Деланж" в Америке. Помимо прочего.
Мужчина кивнул, сосредоточенно разглядывая Саманту.
Вскоре они покинули квартиру. Такси ожидало у входа. Щедрый жест произвел на Саманту впечатление: житель Нью-Йорка никогда бы не оставил счетчик тикать попусту. Девушку подвезли до дома. Она зашла внутрь и увидела в зеркале свое изумленное лицо.
- Они либо сходят по мне с ума, либо вовсе не замечают, - громко сказала она отражению.
И потом долго принимала ароматическую ванну.
- Кажется, это начинает входить в привычку, - сказала Саманта на следующее утро Жан-Жаку по телефону. - Двое мужчин за месяц! Пиршество или голод, - хихикнула она. - Выбираю пиршество. Кто знает, когда наступит голод?
- Очень предусмотрительно, - согласился визажист. - Но я видел твоего поклонника - он не слишком сексуальный. И, бьюсь об заклад, никогда в жизни не носил кожаную одежду. Что в этом морже привлекло тебя?
- Жан-Жак, - робко прошептала девушка в телефонную трубку, - ты ведь никому не скажешь? По-моему, я Коко-сексуалка…
- И что это значит?
- Ну, ты ведь знаешь, что такое гетеросексуал? - проворковала она. - И гомосексуал?
Он фыркнул.
- Коко-сексуалы встречаются гораздо реже. Меня заводит все, на чем есть переплетенные буквы С. От камелий учащается пульс. От стеганой сумочки бросает в жар. Представь, как на меня влияет директор "Шанель"!
- Разве он не содиректор?
- Он Коко-директор!
- Саманта, - тяжело вздохнул Жан-Жак, видимо качая головой. - Ты слегка ненормальная. Поэтому я тебя и люблю.
- Ненормальная? - переспросила она. - Нет. Просто в Париже границы реальности стираются. Можно делать все, что захочешь. Де Кузмин у меня в графе "работа", Клаус - в графе "любовь". Возможно, Эдуар устроит меня в "Шанель", пусть и окольным путем.