- Физически? - Его взгляд скользнул по ее лицу. - Есть такая песня, Норин, - произнес затем Рамон нежно. - Она даже получила "Грэмми". Я не умею петь, но в ней говорится, что мужчина, если он действительно любит, видит в глазах любимой женщины своих нерожденных детей.
- Да, - пролепетала она в ответ, дрожа всем телом не столько от этих слов, сколько от того, как он их произнес.
- К стыду своему, я видел своих сыновей в твоих глазах с того самого дня, как встретил тебя на кухне в доме Кенсингтонов, - он перешел на шепот, заставивший ее покраснеть, - а я был женат. Какая же это пытка, так грешить и не уметь покаяться. - Он закрыл глаза. - Я расплачивался за этот грех и заставил расплачиваться тебя. Да и сейчас на нас висит это проклятие.
Норин смотрела на него широко раскрытыми глазами.
- Ты хотел жениться на мне, потому что любишь? - спросила она хрипло чуть позже.
- Да, - ответил он, и его прямой взгляд подтверждал эти слова. - Я всегда будут любить тебя. Буду любить всем сердцем, всей душой, буду любить всю свою жизнь.
И она почувствовала, как слезы подступили к глазам, как они покатились по щекам. Одна, другая, третья, жгучий и бесшумный поток…
- Не надо, - шептал он, вытирая ее слезы поцелуями. - Ну что ты… Не плачь. Хочешь уйти, так я не буду тебя останавливать. Но мы хотя бы должны видеться… - Рамон вздохнул. - Я же люблю тебя и отдаю отчет в каждом сказанном слове. Я хочу провести вместе с тобой всю оставшуюся жизнь. Я хочу, чтобы у нас были дети.
- Я тоже хочу детей, - призналась Норин.
- Думаю, нам стоит сыграть свадьбу как можно скорее.
- Правда? Рамон кивнул.
- У тебя есть такая странная склонность - убегать, - пояснил он, улыбаясь. - Может, став моей женой, ты согласишься остаться дома.
Ее пальцы теребили густые волосы у него на висках.
- Я могла бы немного подрабатывать. Рамон пристально прсмотрел на нее.
- Пока не появятся дети?
- Да, и потом, когда пойдут в школу. Я люблю свою работу. .
- Ну, конечно, только все это не так уж просто, тебе придется меня задобрить.
- Так? - прошептала она, наградив его поцелуем.
Он с готовностью отозвался на него и оторвался от нее лишь тогда, когда их тела будто пронзило молнией.
- Дорогая, такие поцелуи очень опасны, - проворчал Рамон. - Нас обвенчают в церкви. На тебе будут белое платье и фата. А потом наступит наша ночь.
Румянец покрыл щеки девушки.
- Многие считают, что она уже была, я слышала от Брэда.
Рамон вопросительно поднял брови:
- Он снова заходил?
- На несколько минут. - Она улыбнулась. - И прежде чем ты сделаешь необоснованные выводы, запомни, он по уши влюблен в одну женщину из больницы, не в меня. - Норин говорила быстро, без пауз, не давая Рамону даже вставить слово. - Мы просто друзья. Так всегда и было.
- Отныне вам лучше быть друзьями на расстоянии.
- Да ты ревнуешь!
- Очень, - он снова ее поцеловал и поставил на ноги. - Знаешь, что-то я устал. Но обещаю после свадьбы перенести тебя через порог.
- Ловлю на слове, - и она улыбнулась ему широко, открыто. Радость переполняла Норин до краев.
Они объявили дату свадьбы - в День Святого Валентина, обсудили все до мелочей, и страх и беспокойство Норин растворились в праздничной суете. Самой большой неожиданностью для нее явился восторг, который вызвало их сообщение у тети и дяди. Мэри сразу же взяла на себя подготовку к свадьбе и за неделю уладила все: и приглашения, и пирог, и сам прием. Норин восхищалась ее организаторскими способностями. Они сблизились с тетей как никогда - тем более, что Рамон на время помолвки отправил ее жить к Кенсингтонам. Он заявил, что настаивает на соблюдении обычаев и не допустит никаких слухов, могущих в дальнейшем омрачить их семейную жизнь.
Новые отношения действовали благотворно на них обоих. Норин расцвела и стала еще прекраснее. Над Рамоном подшучивали коллеги, но он держался стоически. Несколько раз он приглашал Норин на ужин и всегда был корректен и предельно вежлив. Однако в глазах его полыхал такой огонь, что у девушки замирало сердце.
Вечером накануне венчания, когда Норин уже открывала дверцу машины, чтобы выйти из нее, Рамон рукой преградил ей путь.
- Ты с каждым днем волнуешься все больше, - произнес он мягко и ласково сжал ее пальцы. - Объясни, почему.
- Я не так много знаю о мужчинах, - призналась девушка. - Все получится? То есть ты смотришь на меня так, будто можешь проглотить целиком, и я не уверена, что тебе не покажется мало.
Он добродушно усмехнулся.
- Тебя будет достаточно. Но признаюсь, у меня тоже есть опасения… за тебя.
- За меня? - . Она подняла взгляд.
- Твоя невинность пугает меня. Я боюсь причинить тебе боль.
Норин доверчиво прижалась к нему.
- Это меня совсем не беспокоит.
На прощанье она подарила ему полный нежности поцелуй и была удивлена, с какой холодностью он его принял.
- Тебе больше не нравится целовать меня? - спросила девушка.
Рамон лишь рассмеялся.
- Слишком нравится. Завтра вечером ты вполне можешь ожидать множество поцелуев и кое-что еще.
- Особенно привлекательной мне кажется часть под названием "кое-что еще". - В ее приглушенном шепоте слышалось волнение.
- И мне тоже, - Рамон даже прищелкнул языком. - А теперь - спокойной ночи!
- Спокойной ночи, - Норин еще раз взглянула на него и вышла из машины.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Свадьба прошла великолепно. Норин и Рамон обменялись в церкви клятвой верности и, окруженные немногочисленными гостями, коллегами и друзьями из больницы, отправились в дом к Кенсингтонам.
Норин зашла в комнату, долгое время служившую ей спальней, привести себя в порядок и переодеться в костюм, в котором она отправится с Рамоном в Чарлстон в Южной Каролине, где они проведут короткий медовый месяц. Девушка смотрела на свое отражение в зеркале, ее огромные глаза сияли от счастья.
В этот момент она вспомнила об Изадоре. Ужасно, что жизнь кузины оборвалась так трагично. Норин считала, что всегда будет чувствовать некоторую вину перед ней. Тут дверь за ее спиной открылась, и на пороге показалась Мэри Кенсингтон. Она улыбнулась племяннице:
- Нужна помощь?
Норин покачала головой и обернулась к ней.
- Я думала об Изадоре, - ответила она с печалью в голосе.
Взгляд Мэри на мгновение погрустнел.
- Норин, никто из нас не в силах изменить прошлое, - произнесла она тихо. - Я старею и понимаю все лучше и лучше, что в жизни происходит именно то, чему суждено случиться. Все мы бросили Изадору. Мы с твоим дядей не должны были уезжать и оставлять ее на тебя. Да и Рамон тоже. Твоей же вины нет и в помине: заботясь о ней, ты сама могла умереть той ночью. Никто из нас даже не догадывался, как серьезно ты больна.
Надеюсь, ты понимаешь, что тебя никто не винит, по крайней мере, больше не винит. - Ее лицо было совершенно серьезным. - Мы с дядей очень сожалеем о том, что обошлись с тобой столь жестоко на похоронах Изадоры. Думаю, и Рамон чувствует то же самое.
- Вы не знали, - прозвучало в ответ.
- Но сейчас, я надеюсь, все изменится. Для тебя и для Рамона, - ' закончила Мэри.
Эти слова всколыхнули душу девушки, и она, поддавшись нахлынувшим на нее чувствам, подошла к тете и чмокнула ее в щеку.
- Спасибо. Мэри обняла ее.
- У меня теперь осталась только одна дочь - ты, - произнесла она. - Будешь навещать нас время от времени? Особенно когда родятся дети… - И глаза ее весело засияли.
Норин улыбнулась.
- Хотелось бы иметь несколько…
- Мы все будем этого очень ждать, - ответила Мэри и поторопила ее: - Иди скорее к своему супругу, он, кажется, уже теряет терпение!
Дорога в Чарлстон была долгой, но она подарила им возможность наконец-то побыть вдвоем. По пути Рамон часто останавливал машину, чтобы Норин могла немного походить и размяться и путешествие не становилось слишком утомительным.
Но вот, несколько часов спустя, они уже стояли на пороге шикарного отеля в Чарлстоне. Рамон оформил документы, дал на чай носильщику, доставившему в номер их вещи, дождался, пока за тем закроется дверь, подхватил Норин на руки и понес прямо к гигантских размеров кровати.
Еще секунду назад они были одеты, а теперь его глаза наслаждались божественным видом ее наготы, а губы и руки - шелковистостью ее кожи.
- Ты боишься меня, да? - прошептал он, касаясь ее губ своими.
Но она не боялась - она была готова подчиниться ему. Затаив дыхание и облизнув пересохшие губы, Норин вцепилась пальцами в его плечи. Она хотела, чтобы он дотрагивался до нее снова и снова, и устремилась ему навстречу.
А потом приняла его, дрожа всем телом, слыша каждый удар своего сердца и не сводя с него глаз, когда они оба отдались равномерному пьянящему ритму. Она вцепилась в него еще крепче, и острое, резкое, пронизывающее удовольствие уносило ее в неизведанные дали. Она всхлипнула и заметила, как изменилось выражение его лица, когда и он достиг пика огненного блаженства и растворился в нем. Они остановились на мгновение, показавшееся им вечностью, остановились, деля наслаждение друг с другом, не дыша, привыкая к чарующей близости.
- Невероятно, - пробормотал Рамон, не скрывая полыхавшей в нем страсти. - Тебе не было больно?
- О, нет…
- Ты можешь… еще?.. - прошептал он, полный нежности.
- Могу, - раздался еле слышный ответ. - Все отлично. - Ее щеки налились румянцем.
- Такого со мной никогда еще не было, - произнес он. - Никогда!
И вновь они устремились по радуге вверх, соскальзывая и погружаясь в божественный нектар несказанного блаженства. Она хваталась за его плечи и, когда дрожь пронзала ее тело, сжимала их еще сильнее, не веря, что этот восторг когда-нибудь покинет ее. Но вот наконец, обессиленная, она затихла. Рамон, глядя на нее, улыбался.
- Теперь мы поистине одно целое, - сказал он потом. - Муж и жена. Одна душа. Одно тело.
- Я так люблю тебя, - прошептала Норин еле слышно. - Ты мне веришь?
В ответ он осыпал ее лицо каскадом поцелуев.
- И я люблю тебя, дорогая. Только сейчас я понял, что значит найти свою половинку, создать семью. Это не просто физическое слияние, хотя и оно необычайно прекрасно. Это единение душ, единение сердец и мыслей. - Он жадно смотрел на нее. - Я не испытывал такого ни с кем другим. - Рамон сделал паузу и интонацией выделил самое важное: - Только с тобой одной. Но теперь, солнышко, тебе надо отдохнуть. Я не хочу утомить тебя, несмотря на бескрайнее блаженство, которое дарит мне твое тело.
- Я никогда и не мечтала о таком счастье! - Норин прижалась к нему и закрыла глаза.
- Я тоже. - Он обнял ее и нежно поцеловал в лоб. - Попробуй поспать. У нас впереди еще много времени для новых открытий и взаимного удовлетворения.
Она улыбнулась и пробормотала сквозь сон:
- Я люблю тебя.
А в это время за зашторенными окнами начал моросить дождь, однако удары капель по стеклам не могли заглушить слаженного биения их сердец.