- Вот тут я с тобой не согласна, - вяло отбивалась я. - За истекший период ты ни капельки не изменился. Остановись, подумай, переведи дыхание, наконец. Ты живешь так, словно постоянно куда-то опаздываешь.
- А только так жить и можно!
- Это кто сказал?
- Это я говорю.
Понимать следовало так: существуют две точки зрения - его и неправильная. Трава зеленая, небо голубое, а я не права по определению. По тому определению, которое мне дал (и продолжает давать) мой дорогой друг. У меня возникает только один вопрос: почему я никогда и никому не навязываю свое представление о правильном образе жизни?
Забавно, конечно, что экс-супруга, по-видимому, так же не вынесла непреходящей радости жизни и сбежала. Но еще более забавно, как этот побег трактовался Сергеем. Жена, оказывается, любила его отчаянно и самозабвенно, более того - любит до сих пор, просто не смогла вынести необходимости постоянно делить своего обожаемого супруга с окружающим миром. Выбрала скучное существование с невероятно ограниченным американцем, который ничего, кроме материальных благ, предложить не может.
- А может быть, ей этого вполне достаточно? - поинтересовалась я как-то.
- Этого не может быть достаточно! - отрезал Сергей. - Мне, например, нужно больше. И тебе тоже.
- Для начала было бы неплохо иметь материальные блага, - вздохнула я. - Потом можно хотеть большего.
- Не рассуждай как мещанка!
Я благоразумно заткнулась. Стремиться к материальным благам - мещанство, мотаться под дождем, снегом и ветром по горам и долам - невероятно одухотворенный способ проводить свободное время. Ну, не вижу я романтики в мытье жестяных мисок в ледяной воде с песком, равно как и в "ароматах" мокрых носок и пропотевших штормовок. Предпочитаю что-нибудь типа турецкого берега с горячей водой и кондиционером в номере, "шведским столом" и свежим постельным бельем. Если это мещанство, то я - мещанка. Но не люблю, когда на этой теме зацикливаются.
Нет, с моим "романом века" определенно нужно что-то делать. Еще пара месяцев такой жизни - и я свихнусь окончательно и бесповоротно.
Господи, о чем думаю, когда нужно в темпе бежать на работу? Еще, не дай Бог, машина заартачится - опоздаю, а этого у нас не любят. Задержаться после официального конца рабочего дня считается у нас хорошим тоном, а вот опаздывать больше, чем на три минуты, нельзя категорически. Мими взбесится.
Мими - это наш генеральный директор, Михаил Михайлович, мужчина приятный во всех отношениях и для всех сотрудников… мужского пола. Женский пол он, мягко говоря, не жалует, хотя вполне официально женат и даже является отцом двоих детей. Но фотографии их на письменном столе не выставляет и даже в бумажнике не носит, ссылки на пресловутые "семейные обстоятельства" от подчиненных не принимает, приходит в офис раньше всех, а уходит… Иногда мне кажется, что и не уходит вовсе, живет в своем кабинете.
К счастью, машина не подвела, серьезных пробок по дороге не образовалось, и я не только не опоздала, но даже пришла раньше остальных. Во всяком случае, в курилке еще никого не было, в коридорах - тоже, да и звуков работающей техники пока не было слышно. Отлично! Хоть день и начался так себе, на троечку с минусом, но жизнь, кажется, налаживается.
Я успела включить компьютер, когда в кабинет заглянул Мими собственной персоной.
- А, Стелла Андреевна, хорошо, что вы уже на месте. Зайдите ко мне.
Интересно, что могло случиться со вчерашнего вечера? Мими вызывает к себе только в чрезвычайных обстоятельствах, обычно все вопросы решаются в рабочем порядке или на еженедельной планерке.
В кабинете шефа как всегда настежь открыто окно, хотя погода еще не совсем весенняя. Но сам Мими холода не замечает принципиально: ни разу не видела, чтобы на нем был надет свитер или джемпер. Даже пиджак обычно висит на спинке кресла и надевается в исключительных случаях, к которым мое появление в его кабинете никак не относится.
- Присаживайтесь, Стелла Андреевна. Разговор не на пару минут.
- Можно я куртку принесу? - осведомилась я.
- Зачем?
- А холодно.
Мими сделал недовольную гримасу, но окошко все же затворил. По-моему, такое исключение он делает только мне: остальные выскакивают из кабинета посиневшие и долго отогреваются чаем или кофе. Неужели боятся сказать, что замерзают?
- Вот какое дело, Стелла Андреевна, - начал он, усаживаясь в свое кресло. - Сначала у меня вопрос, чисто личный. Как вы планируете провести праздники?
- Майские? - с некоторым недоумением уточнила я.
Недоумевала же потому, что до этого светлого периода, во-первых, еще почти два месяца, а во-вторых, я эти праздники вот уже лет пять традиционно провожу в какой-нибудь командировке. Терпеть не могу собственный день рождения, предпочитаю про него забыть и просто посмотреть какие-то новые места. В общем, просто уехать из Москвы и не выслушивать дежурные поздравления. Обо всем этом моему начальству прекрасно известно.
- Нет, не майские. Пасхальные.
Тут я вообще растерялась. Пасха всегда приходится на воскресенье, на пасхальной неделе у нас вроде бы официальных каникул пока еще нет. В церковь я не собиралась, не люблю толпу, а без нее у нас ни одно мало-мальски важное мероприятие не обходится. Гостей к себе не звала, самой куда-то идти - намерения не было. Планировала выспаться, это да. Но и только.
- А в чем дело, Михаил Михайлович?
- А в том, что ваша драгоценная Ксюша отказалась ехать в командировку.
- Как отказалась?
- Как-как… Наотрез. Она, видите ли, не может проводить главный христианский праздник в мусульманской стране.
- А о чем она раньше думала? Командировка-то в Турцию еще с прошлого года запланирована.
- В прошлом году она еще была атеисткой, полагаю.
Мими даже не пытался скрыть сарказм. И я его понимала. Ксюша, то есть Ксения, одна из моих непосредственных подчиненных, была молодой и крайне энергичной девицей, работала у нас полтора года, зарекомендовала себя отлично. Какая муха ее укусила?
- Я с ней поговорю, - предложила я.
- Попробуйте. Но имейте в виду: либо она едет в эту командировку, либо я ее увольняю. Причем немедленно.
- А в Турцию поеду я?
- Стелла Андреевна! На кого еще в этой конторе я могу положиться?
- Думаю, на большинство сотрудников, - вздохнула я, поднимаясь с кресла. - На всякий случай, когда нужно ехать? И на какой срок?
- Завтра. На пять дней. Там предполагается большой контракт с пятизвездным отелем. Нужно все посмотреть, обсудить и так далее… Ну, вы же прекрасно знаете специфику.
Специфику я знала, так что примерно представляла себе, как пройдут ближайшие дни, если мне не удастся привести Ксению в чувство. Одновременно я очень четко представляла себе очередное объяснение с Сержиком, который практически уговорил меня поехать на Пасху к каким-то его друзьям в Подмосковье. Шашлыки, баня, песни под гитару… Петь под гитару мне хотелось еще меньше, чем лететь в Турцию.
Я вернулась в свой кабинет и попросила секретаршу вызвать ко мне Ксению. Не хотелось идти в общий зал менеджеров и устраивать выволочку подчиненной на глазах у всех. Особой любовью в коллективе я не пользовалась, меня уважали, но - не любили. Наверняка и кличку какую-нибудь давно уже дали, типа "наша мымра", как в классической, советской еще комедии. Хотя, видит Бог, на мымру я никак не тянула.
Не тянула я и на ту красотку, которая появилась передо мной через несколько минут. Ксения вполне могла работать фотомоделью, в крайнем случае рекламировать по телевидению шампунь, зубную пасту или интимные дамские штучки. Пышные кудри до лопаток, эталонная фигура, белозубая улыбка… Впрочем, сейчас она не улыбалась: идеально выщипанные брови были сведены по принципу "я такая грозная"…
- Что происходит, Ксения? - осведомилась я, начисто проигнорировав ее мимические упражнения. - Почему вы отказываетесь ехать в командировку?
- На Пасху в языческую страну?!! - страшно изумилась она.
- Вы работаете в туристическом агентстве или в христианской миссии?
- Я православная! - заявила Ксения, усаживаясь напротив меня и закидывая одну безупречно длинную ногу на другую.
- Рада за вас. В наше время молодые люди редко задумываются о своей конфессиональной принадлежности.
- Чего? - растерялась моя собеседница.
Модельная красотка на секунду уступила место смазливой девице из Талдомского, кажется, района Подмосковья. Даже носом шмыгнула, как в недавнем босоногом детстве. Да, можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки не выведешь. Не мной первой подмечено, кстати.
- Попытайтесь понять ситуацию. Вы можете отказаться от командировки только по очень уважительной причине. Церковные праздники таковой не являются.
- А если я не поеду?
- Тогда придется писать заявление об уходе. Это - в лучшем случае.
- А в худшем.
- А в худшем вас уволят за нарушение трудовой дисциплины. Вот вам три варианта, выбирайте.
- Три?
- Именно, - кивнула я. - Командировка, заявление по собственному желанию или увольнение.
- Но Стелла Андреевна, я не могу ехать!
- Почему?
- Ну-у, потому… потому что мой жених… Мы хотели…
- Ксения, желание вашего жениха - его личное дело. Даже если бы он был вашим мужем…
- Если я уеду, он на мне не женится! - выпалила Ксения.
"И всюду страсти роковые, и от судеб спасенья нет…"
- А если вы не поедете, вас уволят, - сообщила я будничным тоном.
Ксения разрыдалась. С ее стороны это была тактическая ошибка: ненавижу женские слезы. Сама никогда не плачу, и не понимаю, почему нужно рыдать, вместо того чтобы трезво оценить ситуацию и принять правильное решение. Теперь придется ждать, пока она успокоится. Или - не успокоится: судя по всему, плакать девушка решила долго и со вкусом.
Мое молчание она расценила по-своему и очень скоро сквозь рыдания начали пробиваться какие-то маловразумительные фразы:
- Конечно… если спать с шефом, то никто не уволит… можете ездить в дурацкие командировки сами… все равно тут никому не нужны… старая дева… бесчувственная… всех под себя подминаете… с шефом крутите… всем известно… строит из себя бизнес-леди… просто личная жизнь не удалась… с такой физией… точно стерва… Стерва Андреевна, правильно вас называют…
Конца этому не предвиделось, а терпение у меня не безразмерное. Я нажала кнопку селектора и велела секретарше готовить приказ об увольнении Ксении Дмитриевны Булыгиной за нарушение трудовой дисциплины. Правильно меня называют Стервой Андреевной, коллектив всегда прав. Вот и буду соответствовать заданному образу.
Ксению я отправила рыдать и собирать вещи в комнату менеджеров, а сама на минуту задержалась у зеркала в туалетной комнате. Физия? Естественно, физия. Обычное лицо женщины "за тридцать", нормальных размеров глаза, нормальная прическа: темно-каштановые волосы собраны в узел. Все, как говорится, "без особых примет", разве что глаза - зеленые, но на работе я обычно ношу очки. На конкурс красоты я и не собираюсь, а для повседневной жизни вполне годится.
Я бросила в зеркало еще один взгляд, пожала плечами и позвонила Мими по внутреннему телефону, минуя секретаршу.
- Михаил Михайлович, приказ об увольнении будет готов через несколько минут.
- По собственному? - неожиданно живо поинтересовался шеф.
- Нет. За несоответствие.
- Железная вы женщина, Стелла Андреевна, - вздохнул Мими.
Во вздохе, впрочем, чувствовалось явное облегчение. Еще бы: не он отдал приказ об экзекуции, не на его голову будут посылаться проклятия. Да и мужская часть нашего коллектива явно затаит на меня зуб за увольнение "мисс турагентство". Ничего, переживут. Пусть лучше о работе думают, а не о ножках и глазках.
- В каком смысле - железная?
Разговор явно стал принимать тот самый оборот, от которого я не собиралась приходить в восторг.
- Ну… решительная. Я думал уволить ее по собственному…
- Так увольняли бы, - с трудом сдерживая раздражение, отозвалась я. - Зачем было меня впутывать?
Ответа, разумеется, не последовало. Признавать свои ошибки или слабость Мими не любил.
- Значит, завтра улетаю, - круто сменила я тему разговора. - Есть какие-то конкретные указания?
- Как будто они вам нужны, - с явным облегчением хмыкнул шеф. - Все, как обычно. Вернетесь в Москву, отдохните до понедельника, никакого пожара с этим контрактом я не предвижу.
- Это если мы решим его подписывать, - уточнила я.
- Если решите не подписывать - тем более отдохните. Кстати, если у вас нет срочных дел на сегодня, можете ехать домой, готовиться к командировке.
- Спасибо, - равнодушно отозвалась я. - Обязательно.
Чтобы в нашей конторе у меня да не было срочных дел? Фантастика чистой воды. Раньше семи вечера нечего и думать освободиться, а потом… А потом предстояло веселое объяснение с Сергеем. Хорошо еще, что в моем случае, в отличие от Ксении, не придется выбирать между замужеством и работой. Можно сказать, хоть в этом повезло.
Но я ошиблась.
Глава четвертая
Заоблачные страсти
- То есть как завтра улетаешь?! Мы в субботу должны ехать к моим друзьям…
- Не сложилось, - миролюбиво ответила я, прижимая плечом телефонную трубку.
Руки были заняты: я пыталась заварить свежий чай и сунуть пиццу в микроволновку. За весь день не удалось съесть ни крошки, и теперь мне больше всего хотелось закончить объяснение с бойфрендом и спокойно поужинать.
- Что значит "не сложилось"? Ты могла отказаться! В конце концов, выходные…
- Иногда приходится проводить не так, как предполагалось.
- И ты хочешь, чтобы я этому поверил?
- Я хочу есть. Веришь ты мне или нет, меня мало заботит.
- Естественно!
- Не знаю, естественно это или нет, но повторяю: завтра я улетаю в командировку, сейчас ты меня извини, я очень устала, и вообще не люблю выяснять отношения.
- Ты любишь только себя.
- Мне это уже говорили.
- Я сейчас приеду.
- Зачем? - с ужасом спросила я.
Только этого не хватало!
- Как это - зачем? Повидаться с тобой. Мы неделю не были вместе…
- Секс исключается, - быстро вставила я. - Ни сил, ни желания, ни возможностей…
- У меня хватит на двоих.
- Не сомневаюсь. Но мне нужно выспаться перед дорогой. Извини.
- Та-а-к. Встречаться со мной ты не хочешь, к моим друзьям ехать - не хочешь. Чего ты хочешь?
- Поесть. Спокойно выкурить сигарету. Пораньше лечь спать.
Я сдерживалась из последних сил, но чувствовала, что надолго меня не хватит.
- Я сделаю тебе массаж, станешь другим человеком.
- Не хочу.
- Массаж?
- Нет. Становиться другим человеком. Мне и так неплохо.
- А обо мне ты думаешь?
- Думаю. Думаю, что тебе нужно бросить меня, познакомиться с нормальной девушкой и делать ей массаж до потери пульса. Повторить или ты понял?
- Я понял, что ты действительно первоклассная стерва! - заявил Серж и дал отбой.
Что ж, временную передышку я все-таки получила. Теперь нужно отключить все телефоны - обычный и мобильный, вырубить домофон и звонок на двери. Можно, конечно, и ногами в дверь колотить, но до этого вряд ли дойдет. И все равно не открою, надоело. Когда мой драгоценный отменяет что-то намеченное, это значит "изменились обстоятельства". Если это пытаюсь сделать я, автоматом оказываюсь эгоистичной стервой. Значит, так тому и быть, я слишком устала, чтобы продолжать эти бессмысленные отношения.
Увы, отношения скорее всего будут продолжаться. Вернусь из Турции, через недельку позвонит Серж, начнет рассказывать бархатным голосом, как он соскучился, истомился, истосковался… И я опять дам слабину: соглашусь увидеться. Ну и - до следующего недоразумения. Мы абсолютно разные люди, совершенно друг другу не подходим, я его не люблю… да я вообще никого не люблю! В том числе и себя, наверное, иначе давным-давно поставила бы точку и не поддавалась на сладкие уговоры. Какая я стерва? Дура обыкновенная…
Тем не менее вечер был основательно испорчен. Я все время ждала какой-то каверзы, вздрагивала от каждого шороха за дверью, прислушивалась к шуму лифта. В результате с трудом заснула и с не меньшим трудом проснулась от сигнала будильника, который забыла перевести на полтора часа вперед. Самолет вылетал из Домодедова только в три часа дня, машина за мной должна была прийти к полудню, а я по привычке вскочила в семь часов. И все из-за нервотрепки накануне, чтоб ее…
Не зря, однако, говорится, что нет худа без добра. Я смогла спокойно и методично привести себя в полный порядок; не торопясь проверить все ли взяла с собой, позвонить соседке и попросить ее поливать в мое отсутствие цветы. Получила по телефону последние ценные указания от Мими, выслушала его заверения в глубокой признательности…
В общем, переделала массу дел, до которых обычно просто руки не доходили. И уселась в кресло самолета спокойная и собранная, а не на последнем издыхании, как обычно происходило в подобных случаях. Мне предстояло провести пять дней не в холодной весенней Москве, а на теплом берегу Средиземного моря, в курортной атмосфере. Поплавать (если не в море, то хотя бы в бассейне), посидеть вечерком на террасе какого-нибудь кафе, погулять по тихим улочкам. И все это - в блаженном одиночестве! Мечта, а не жизнь!
Ко всему прочему, я люблю летать. То есть вообще люблю путешествовать любым видом транспорта, но к самолетам у меня особенно трепетное отношение. Самые замечательные минуты - это взлет, когда стальная (или алюминиевая, неважно) махина легко отрывается от земли и начинает рассекать небо. Восторг! А все разговоры о том, что взлет и посадка - самые опасные моменты перелета, меня только смешат. В Москве все опасно: ехать, идти, стоять. Тем не менее жизнь продолжается.
Вот и сейчас я любовалась стремительно уходящей из-под крыльев землей и только что не пела от восторга. И в этот момент меня кто-то бесцеремонно тронул за руку. Я вздрогнула от неожиданности.
- Вы не бойтесь, - произнес у меня над ухом мужской голос, - все будет хорошо. Закройте глаза и посчитайте до ста…
- Зачем? - машинально спросила я и только потом посмотрела на неожиданного советчика.
Вполне приличный мужчина лет сорока, на профессионального волокиту не похож, на дамского угодника - тоже. С чего это он вдруг вздумал так трогательно заботиться о соседке по креслу? Которая, замечу, в этой заботе абсолютно не нуждается.
- Когда досчитаете, мы будем уже высоко. И не так страшно.
- Кому? - уже с некоторой долей сарказма осведомилась я.
- Вам конечно. У вас такое необычное выражение лица…
- Естественно. Я обожаю моменты взлета.
- Вы - что?
- О-бо-жа-ю летать, - произнесла я по складам. - И ровным счетом ничего не боюсь. Так что мое лицо ввело вас в заблуждение.
- Первый раз вижу женщину, которая ничего не боится!
- А я в сто первый раз слышу мужчину, которого это удивляет.
- Но такого просто не может быть!
- Считайте, что вы наткнулись на феномен, - предложила я. - Нечто вроде НЛО. На то очевидное, которое невероятно.