Естественно спросить, так ли уж необходимо выслеживать и приучать к подкормке этих полудиких львов. Тут все решают денежные соображения. Свинина обходится дешевле зарезанного буйвола, за которого государство обязано платить компенсацию владельцу; вот и получается, что для заповедника лучше постепенно уводить львов подальше от буйволов и ближе к проезжей дороге, где можно к тому же рассчитывать на доход от туризма…
Как ни старались малдхари сориентировать нас, в тот день мы не нашли большую группу львов, но скорее всего именно она или, точнее, две части ее - одна из пяти, другая из шести особей - встретились нам в последующие дни.
Не один километр отшагали мы по сухому лесу, прежде чем увидели упомянутую шестерку. В последние дни января еще зеленела листва и было относительно прохладно, но все равно в лесу царила полнейшая сушь. Я думал с состраданием, как же чертовски жарко должно быть людям и зверям в мае - июне в здешнем редколесье с преобладанием тика, чьи большие, но немногочисленные листья вообще дают мало тени, а в мае, когда опадает почти вся листва, и подавно. Не трудно было представить себе, как пустыня ежегодно поглощает обширные площади вдоль окраин Гирского леса.
Мы взяли курс на один из немногих водопоев, где нет домов малдхари и они не поят свой скот. Наш расчет оправдался, здесь мы застали львов. В эту самую минуту они окружили лужу величиной с таз, добираясь до скудной влаги, и были так поглощены этим занятием, что не заметили нас. Я живо укрепил камеру на штативе и снял шестерку; только тут львы увидели нашу компанию и стремглав бросились в лес. Эта стая состояла из двух самок с почти взрослыми детенышами.
Объездчик с козой направился к тому месту, где шестерка нырнула в чащу. Второй объездчик последовал за ним, держа наготове дробовик, а мы с Пиа замыкали шествие. Не так-то просто было продираться сквозь заросли со всем нашим снаряжением, включающим два штатива.
Пересекая лощинку, мы под воздушными корнями большого баньяна вдруг рассмотрели, словно на загадочной картинке, лежащую львицу. Быстро вытащили из рюкзака кинокамеру и приготовились снимать. Объездчики успели уйти так далеко, что мы уже не слышали никакого блеяния. Зато отчетливо услышали глухое ворчание, которое завершилось шипением. Львица была отнюдь не рада гостям. Она встала и сделала несколько неуверенных шагов в нашу сторону. Отсняв кассету, я передал камеру сидящей за моей спиной Пиа и получил от нее вторую, заряженную камеру. Львица начала обходить нас по кругу, я панорамировал следом. Поднимаясь наискосок, она очутилась на краю двухметрового берегового обрыва. И остановилась, видимо чувствуя себя спокойнее в такой позиции, которая позволяла ей смотреть на "исконного врага" сверху.
Продолжая снимать, я вдруг спохватился - куда подевалась Пиа? Сдернул черную тряпку, которой по привычке накрыл кинокамеру и голову, - вот она, прямо под львицей перезаряжает первую камеру! Добросовестность похвальна, но ведь всему есть предел…
Правда, все обошлось благополучно, и, когда львица проследовала дальше, мы поняли, почему она ворчала. Всего в нескольких метрах от нас притаились ее отпрыски, и, когда мамаша поравнялась с нами, вся троица пошла искать в лесу более укромный уголок.
Вторая часть большой группы состояла из двух самок и трех молодых львов. Мы отыскали их в один из последующих дней и убедились, что они намного привычнее к людям, чем другие члены стаи. И намного голоднее. Не отрывая глаз от козы, все пятеро неотступно шагали следом за петлявшим между деревьями объездчиком. Редкостно красивая картина: пять львов почти одного роста идут через лес общим курсом. Видя этот рассыпной строй - интервал между особями составлял три-четыре метра, - нетрудно было оценить преимущества коллективной охоты для львов. При таком сотрудничестве, когда хищники прочесывают один участок леса за другим, легче перехватить добычу; к тому же прямая шеренга может быстро превратиться в дугу или даже кольцо вокруг намеченной жертвы.
Мы направлялись к грунтовой дороге, куда должны были доставить ужин для львов. И эти звери явно знали о предстоящей трапезе. Они не ворчали и не шипели на нас, людей, вот только не сводили глаз с козы. Особенно трудно было удерживаться от атаки молодым львам. Что ж, и мы, люди, больше всего нажимаем на еду, пока растем…
Солнце уже коснулось горизонта, когда мы вышли на дорогу, но машин на месте не оказалось. Ни грузовика со свиньей, ни машины, которая должна была отвезти нас к входу в парк. Время шло, становилось все темнее. Поход через лес основательно утомил нас, и мы сели отдыхать прямо на дороге, держа козу при себе. Львы легли, окружив нас кольцом, и я воспринял это как нечто само собой разумеющееся, пока меня вдруг не осенило, что ситуация-то буквально фантастическая. Кто мог бы в Африке спокойно сидеть поздно вечером в окружении пятерки изрядно проголодавшихся львов, отделенных всего тремя метрами от добычи? Здесь стоит подчеркнуть, что и в Гире, особенно в начале века, было немало человеческих жертв. В 1901 году в когтях львов побывало 39 человек, из них 31 скончался; в 1904 году подверглось нападению 40 человек, и 29 не выжили. Зато в последние годы жертв как будто не было. Крайне удивительно, если учесть, что численность малдхари намного возросла с начала столетия. Правда, и скота прибавилось, и можно предположить, что после 1904 года, когда было убито много львов-людоедов, изменились, так сказать, и львиные обычаи.
Иногда мы заходили в селения малдхари. Жители нессов производили впечатление очень дружелюбных и прямодушных людей, но я не могу, к сожалению, утверждать, что получил вполне достоверное представление, как они относятся к планам переселения за пределы леса. Все, что они говорили, Переводилось на английский язык и, надо думать, в какой-то мере фильтровалось…
Жизнь в нессе начинается перед самым восходом солнца. В это время мы держались в сторонке, потому что идет дойка буйволиц, а присутствие чужаков подчас действует на них так сильно, что они не отдают молоко. Прежде чем гнать стадо в лес, мужчины выпивают чашку чая с сахаром и буйволиным молоком, после чего удаляются со скотом в облаке красной пыли - еще более красной от лучей восходящего солнца.
Я спросил через переводчика, как поступает малдхари, если буйволов вдруг окружают львы, а он один. Ответом была энергичная пантомима: мой собеседник бросился в кустарник и начал колотить палкой по ветвям. Все кошачьи чувствительны к шуму, и я допускаю, что львы живо уносят ноги от такого бедлама.
Каждый несс представлял собой две шеренги хлипких лачуг, которые вряд ли можно назвать приличным жильем. Тем не менее обитатели несса довольны своим бытием, и, наверно, многих стариков пугает мысль о том, чтобы переселиться в более людное окружение. Хотя, казалось бы, общество людей, а также близость магазинов и других благ цивилизации должны манить молодежь; кстати, эти же факторы сильно способствовали уменьшению сельского населения Швеции…
Посетили мы и новый несс, вернее, группу малдхари, которая переселилась на один из предоставленных государством участков за пределами Гира. Вместо жалких лачуг, какие были у них в лесу, здесь им предоставили побеленные кирпичные дома с черепичной крышей - уже это являло собой огромный шаг вперед. Вот только леса тут не было, а тому, кто вырос в лесу, трудно без него… Не сомневаюсь, что многие малдхари скучают по старым селениям, хотя вода в глубоких колодцах не переводится и орошаемые поля переливаются изумрудом. И никакие львы больше не угрожают их скоту.
Еще одну новостройку можно видеть по соседству с поселком Сасан Гир, который служит административным центром заповедника. Здесь соорудили двухэтажный отель в предвкушении волны туристов, которые, как надеются, через несколько лет засыплют деньгами Гир и Гуджарат, возместив тем самым крупные средства, вложенные властями штата в спасение Гирского леса и его фауны.
Мы продолжали навещать львов - как обе крупные группы, так и львицу с малыми львятами. Мамаша раз от разу вела себя все более спокойно, а ее отпрыски просто донимали нас! Мы всячески старались не очутиться между ними и львицей. Кошка с детенышами - существо крайне вспыльчивое.
Однажды я заметил, что львята играют чем-то, смахивающим на камень. Подошел поближе и увидел, что им попалась звездчатая черепаха. Львица тоже заинтересовалась этим "мячом" и попробовала откатить его в сторону, но один из львят крепко держал черепаху и своим решительным поведением заставил мать отступить! Видимо, здесь действовало то же правило, что и у тигров: добыча принадлежит тому, что первый ее захватил. Львенок кусал и щипал молочными зубами твердый панцирь, однако ничего не мог поделать с надежно защищенной черепахой, которая наглухо заперла все входы своими жесткими ногами и головой. Когда львятам наконец наскучила эта игра, я убедился, что на панцире не осталось ни одной царапины. А черепаха, как только опасность миновала, высунула голову и ноги и с некоторым трудом развернулась, умело используя минимальный наклон земли в том месте, где ее застигли озорники.
В этот самый момент свалился один из моих штативов; к счастью, на нем не была укреплена камера. А виновные в происшествии два озорника уже точили зубки о мой экспонометр в кожаном чехле. Дело ограничилось красивым мелким узором на коже.
Даже грохот упавшего штатива не насторожил львицу. И уж совсем я был польщен ее доверием, когда она в один из дней с кряхтеньем шлепнулась на землю метрах в пяти от меня, чтобы кормить сосунков!
Чудесны были вечерние часы. Мы продолжали следовать за троицей, пока не переставали различать ее в темноте и возникала опасность очутиться слишком близко от львицы и львят или между ними. Это может показаться сказкой, но в один очень холодный вечер, когда мы развели костер, чтобы согреться, львица подошла и улеглась на землю в каких-нибудь трех метрах от нас и потрескивающего пламени!
Правда, позже нам представился отличный случай убедиться, что львы могут быть опасными и никогда не следует забывать о риске.
Услышав как-то раз опять фугу в исполнении самца и самки, я понял, что в разгаре брачный ритуал. Мы осторожно приблизились и, оказавшись метрах в двадцати от возлюбленной пары, начали снимать. После нескольких копуляций львица поднялась и стала уходить, сопровождаемая партнером. А я вспомнил, что еще не сняты фотографии, и решил наверстать упущенное. Совершая обходный маневр, Пиа, я и один из объездчиков (второй остался возле кинокамеры) юркнули в кустарник, который, как нам казалось, находился довольно далеко ото львов. Однако они успели переместиться, и, огибая очередной куст, мы увидели львов, идущих нам навстречу. Самец рявкнул и побежал на нас с такой скоростью, что я не смог как следует навести резкость на его разгневанный лик (вклейка, стр. 112–113). Объездчик принялся кричать и колотить палкой по кустам. Метнувшись в сторону, львица скрылась в зарослях, и, к нашему счастью, лев прервал атаку и затрусил ей вдогонку. А когда мы обернулись, то увидели сплошную стену колючих ветвей акации, не уступающую прочностью рыболовной сети! Так что нам некуда было деться, если бы лев довел атаку до конца.
Вечер, ставший заключительной виньеткой нашего пребывания в Гире, вроде бы не был отмечен никакими выдающимися событиями. Да мы и так уже были избалованы острыми сюжетами, но изумительно красивые картины прочно запечатлевались в памяти.
Мы шли сквозь лес, через холмы, вдоль речных русел, сопровождая знакомую нам шестерку. Львы явно смирились с нашим присутствием и, хотя сохраняли известную настороженность, вели себя все смелее. Они двигались рассыпным строем, и было очень интересно наблюдать за ними то с макушки холма, то снизу, когда львы шествовали вдоль гребня на фоне предгорий. Время от времени они делали остановку и собирались вместе, приветственно бодая друг друга. Потом доминирующий самец снова трогался в путь, и остальные веером шли за ним. Один раз, когда я снимал панорамой идущего льва, всего в двух метрах от меня в кадр вошла львица. Замерла на месте, как олицетворение вековой настороженности и любопытства, принюхалась, внимательно поглядела на меня - и замкнула львиное шествие, не проявив никакого недовольства. Выйдя на ровный выступ на склоне, вся группа остановилась. Словно скульптуры, вылепленные из живой плоти, стояли они, обозревая свой край, последний оплот азиатского льва на планете. Невозможно забыть это бесподобно величественное зрелище.
Тигровые ночи - и рассвет для барасинг
Вместо 12 месяцев в поле, как было предусмотрено моим контрактом с телевидением, я провел в Индии и Шри-Ланке 23 месяца, а если добавить перерывы для монтажа в Швеции, получится, что экспедиция длилась с января 1977 по май 1979 года, В чисто финансовом смысле это непосильная нагрузка. Каждый месяц в поле стоит немалых денег, а шведское радио решительно отказалось выделить дополнительные средства, которые были мне нужны, чтобы добиться хорошего результата. У начальства свои нормы, оно явно считает, что дикие звери тоже связаны контрактом, а потому должны позировать в условленные сроки… А за такие мелочи, как раненый глаз с последующим провалом съемок, положено всецело расплачиваться второй договаривающейся стороне. "Пусть знают взрослые и дети: свободный художник - лучший дар на свете".
Что делать? Залезать, как уже доводилось, по уши в долги? Или довольствоваться посредственным материалом? К моему удивлению, все обернулось иначе.
Когда античные драматурги запутывали интригу своей пьесы до такой степени, что сами не могли ее распутать, они попросту подключали к действию какого-нибудь из богов Олимпа - и все разрешалось! Отсюда выражение deus ex machina - бог из машины. Не знаю уж, кто вмешался в моем случае - то ли Гермес, то ли Гера, то ли сам Зевс. А может быть, какая-нибудь из прелестных муз, с которыми у меня издавна самые добрые отношения… Так или иначе, счастливая случайность и на сей раз спасла спектакль.
Перед тем как нам с Фредриком выезжать в Индию, я участвовал в телевизионной программе - насвистывал мелодию "Шенандоа", сопровождая номер имитациями птичьих голосов. После передачи Карл-Эрик Ельм из фирмы звукозаписи "Электра" позвонил мне и предложил записать обыкновенную пластинку. Я сидел на чемоданах, в моем распоряжении оставалось всего полдня, тем не менее Ельм ухитрился за несколько часов организовать студию, оркестр, дирижера и все прочее! Обрадованный возможностью услышать свои рулады в профессиональном сопровождении и записать на память имитации птиц, пока мой собственный орган еще не рассыпался, я приехал на студию, и запись состоялась.
После нескольких месяцев в "ссылке" (в Индии связаться с внешним миром было сложнее, чем если бы мы жили на обратной стороне Луны) мне стало известно, что моя пластинка занимает первое место по сбыту! К моему удивлению, она целых 52 недели оставалась в списке самых популярных пластинок, повторив рекорд "Моста над бурными водами" в исполнении Саймона и Гарфункеля… Иначе как фантастикой американские горы мира поп-музыки не назовешь! Не знаю уж, какой именно из муз пришлось по душе мое исполнение (сообщения с Олимпа тонут в потоке новостей телеграфных агентств), но все равно - спасибо тебе, прекрасная муза, поддержавшая мою пластинку! Этот пустячок и долгоиграющая пластинка "В контакте с природой", которую я записал в одном го антрактов в Швеции, оснастили парусами мой корабль. Огромный по моим понятиям дополнительный доход позволил продолжать работу в Индии целый год сверх утвержденной программы. Как хорошо, что музыкальный замет еще приносит улов!
В1977 и 1978 годах я и вместе со мной Фредрик и Пиа провели не один изнурительный месяц в пекле, пытаясь снять приличные эпизоды с тиграми. Но сколько мы ни старались, как ни тужились, итог был плохонький. Такова жизнь - жизнь киношника… По чистой случайности мы в короткий срок запечатлели никем еще не снятые сцены брачной жизни носорогов в Ассаме, гирские львы тоже позировали нам с поразительной готовностью; в Шри-Ланке я получил довольно редкий материал о леопардах. А вот Шер-Хан, злодей из "Книги джунглей", которому долго удавалось морочить беднягу Маугли, перехитрил меня. Досада - не то слово. Какой же это сериал о животном мире Индии без тигра в списке действующих лиц!..
Мы впустую потрудились в Канхе в феврале - мае 1977 года, жарились в пекле Сариски и стучали зубами в зимние ночи Рантхамбхор а ради довольно скудного и малосодержательного материала, который совершенно не смотрелся рядом с другими, удачными кусками.
И как же обидно было услышать, что, пока мы пытались снять страдающих светобоязнью тигров в Сариске, нами был упущен отличный шанс запечатлеть! тигрицу с тигрятами в Канхе! Я ведь писал туда, слал телеграммы, но все мои запросы остались без ответа. Теперь-то вряд ли можно было рассчитывать на интересный материал об этой тигрице и ее малышах. Да и можно ли их называть малышами? К январю 1979 года, когда мы наконец смогли возобновить работу в Канхе, каждый из трех детенышей (все - самцы) достигал в весе 150 кг; еще немного - и перерастут родительницу. Близилась пора, когда двухлетние тигрята покидают мамашу, а тогда вся троица перейдет в разряд таинственных созданий, которых мы лишь мельком видели в прошедшие годы. Тигр в естественной для него обстановке словно тень от совиного крыла, эхо пушинки, ложащейся на мох.
С Фредриком мы покидали Канху в мае, когда над прочерченными солнцем лугами трепетало волнами знойное марево. Когда же мы с Пиа приехали туда в январе, еще стояла индийская зима, что может означать иней на утренней траве, но солнечные, в меру прохладные дни. Холодное время года здесь в отличие от шведской (и сибирской) зимы - самая бодрящая пора для дикой фауны. Именно в эти месяцы особенно активен тигр, удивительная огромная кошка, которая сформировалась в умеренном климате и в эволюционном смысле по-настоящему еще не приспособилась к тропическому зною.
Время от времени в ночи раскатывается грозный, могучий тигриный бас; зверь любит побродить в прохладные ночные часы, и сексуальный инстинкт его проявляется сильнее. (Однако детеныши рождаются в любое время года, так что определенной поры для спаривания нет. Просто в более прохладной и свежей атмосфере скорее вспыхивают жаркие страсти.)
Тигрица с тремя тигрятами стала главной туристской достопримечательностью Канхи. Поскольку ее начали подкармливать еще до родов, она довольно быстро преодолела свою робость и уже продемонстрировала детенышей множеству восседающих на слонах туристов.