Депутация из виднейших граждан Мадрида во главе с коррехидором (буквально "исправником") явилась благодарить императора за его милосердие. Однако, как свидетельствуют многочисленные источники, мадридский коррехидор произнес в честь победителя речь, в которой выразил чувства, "которых не было в душах жителей столицы, но занятие ее войсками Наполеона делало этот поступок необходимым". На речь коррехидора Наполеон ответил: "Жалею о вреде, нанесенном Мадриду, и считаю за особенное счастье, что мог его спасти от больших бедствий. Я поспешил принять меры для успокоения всех сословий граждан, потому что знаю, как неизвестность будущности тягостна каждому народу и каждому человеку. Я сохранил монашествующие ордена, но убавил число монашествующих лиц. Избытки упраздненных обителей я повелел обратить в доходы, получаемые сельскими священниками. Я уничтожил также и инквизицию. Духовенству не принадлежит и неприлична светская власть над гражданами. Я прекратил действие феодальных прав; теперь каждое частное лицо может заниматься всяким полезным промыслом. Нет такого препятствия, которого я бы не был в состоянии преодолеть. Нынешнее поколение, может статься, будет непостоянно в образе своих мыслей, потому что им руководят страсти; но ваши дети и дети детей ваших благословят мое имя как имя человека, возродившего их нацию; они внесут в список дней достопамятных дни моего между вами пребывания". Во время своего кратковременного пребывания в столице Испании Наполеон занимался смотром своих войск, а также раздал отличившимся в боях офицерам кресты ордена Почетного легиона.
Пока Наполеон занимался в Мадриде реформаторской деятельностью, что не мешало ему следить и за особами, облеченными властью в Париже, военные действия в испанских провинциях шли своим чередом. В Сарагосе по-прежнему господствовал Палафокс; Венегас и Инфантадо продолжали войну в Ла-Манчи; Куэста и Галиуцо занимали нижнее течение Тахо; Педро Ла Романа стоял в Галисии, Бальестерос – в Астурии.
Англичане оставили Португалию, чтобы поспешить на помощь мадридцам, но главнокомандующий английскими войсками генерал Мур, видя, что не успеет вовремя подойти к испанской столице, изменил свой план и решил двинуться на Вальядолид, чтобы не дать частям французской армии соединиться. Это решение оказалось для генерала роковым. Атакованный с одной стороны и отрезанный с другой, он был вынужден начать отступление. Преследуемый маршалом Сультом до Короньи, Мур был смертельно ранен, потерял десять тысяч человек своего войска, всех лошадей, орудия и запасы. Одновременно Сульт успел нанести удар и по корпусу Ла Романы, который укрывался в Астурийских горах.
Наполеон, лишь только узнал о движении англичан на Мадрид, сам пошел им навстречу. Действия в Галисии начались под его личным руководством. Успех французского оружия был не менее блестящ и в Каталонии. Гувион Сен-Сир, завладев крепостью Розас, занял Барселону; а маркиз де Вивес, потерпев поражение при Кард аде, впал в немилость хунты. "Таким образом, с прибытием Наполеона в Испанию дела приняли другой оборот и победа снова венчала знамена своего любимца. Менее чем за два месяца английская армия уничтожена, корпус Романьи истреблен, столица и главные области государства опять заняты французами. Поражения, нанесенные Дюпону и Жюно, исправлены совершенно!" – писал об этом Горацио Верне в книге "История Наполеона".
Партизанское движение "Герильерос"
Решив, что все основное в Испании сделано и что окончательное устройство завоеванной страны можно доверить своим маршалам, во главе которых был поставлен Никола Жан де Дье Сульт, 17 января 1809 года Наполеон выехал в Париж. Как писал В. Бешанов, "он не мог оставаться больше ни часу на затерянных в горах и непроезжих дорогах Леона и Астурии, вдали от Франции, от Парижа". Наполеон снова оставлял свою армию, как ранее уже это сделал в Египте и как позднее сделает в России. Но теперь это было связано не с военным положением, а с угрозой политического поражения. Бросить испанскую кампанию незавершенной его заставили два обстоятельства. Во-первых, из ряда источников к нему поступили сведения о том, что Австрия сосредотачивает на границе с Баварией и Италией крупные силы и может не сегодня-завтра начать военные действия против Франции. Второе известие было не менее тревожным: Фуше и Талейран, известные до сих пор как непримиримые враги, неожиданно сблизились. И это сближение могло произойти только на политической почве, когда государственные деятели объединяются для борьбы с общим врагом. По словам А. Манфреда, император понял, что "врагом, заставившим Талейрана протянуть руку Фуше, мог быть только очень сильный и опасный противник; им мог быть лишь он, император Наполеон".
22 января в Мадрид вторично вступил Жозеф Бонапарт, рассчитывая наконец прочно утвердиться на испанском престоле. Чтобы легче достичь этой цели, новый король положил в основу своего управления Байоннскую конституцию и те реформы, которые были объявлены Наполеоном после занятия им Мадрида.
Надо сказать, что наполеоновские реформы внесли в ряды испанской аристократии и буржуазии некоторый раскол. Часть ее представителей перекинулась на сторону завоевателей, получив имя "Afrancesados" ("офранцуженных") или "Josefmos" (сторонники Жозефа). Среди них были не только те, кто был готов ради собственной выгоды служить любой власти, но и люди несколько иного склада. В Испании тех дней имелось немало более просвещенных помещиков и буржуа, которые понимали необходимость серьезных преобразований в стране. Но одни из них сомневались в способности Испании сделать это собственными силами, другие считали, что путь к преобразованиям идет через народную революцию, которой они боялись. Все эти люди поддерживали Наполеона, надеясь, что французы обеспечат Испании сравнительно "мирный" переход от феодального порядка к буржуазному.
Однако основная часть населения Испании была против Наполеона и продолжала вести ожесточенную борьбу с иноземными завоевателями. Простые граждане страны ни за что не хотели принять новый режим, и это делало положение французов в Испании безнадежным. Вместе с тем на данном этапе войны крупные операции французских армий были в большинстве успешны. Наполеон в конце 1808 года разбил испанские регулярные силы; его маршалы в дальнейшем также не раз наносили им поражения. В борьбе с англичанами, в 1808–1813 годах действовавшими на Пиренейском полуострове под командой Веллингтона, французы тоже не могли пожаловаться на отсутствие удачи: хотя военные действия тут шли с переменным успехом, но общий баланс склонялся скорее в пользу французов, чем англичан. Территория французской оккупации за время войны, конечно, не раз меняла свои очертания, но все-таки постепенно расширялась, пока не охватила почти всю страну. Подавляющее большинство крупных городов Испании, в том числе Мадрид, Барселона, Валенсия, Севилья, Кордова и другие, попало в руки французов. Долгое время только один Кадис оставался свободным, но и он находился под обстрелом французских пушек. Казалось, все внешние признаки победы над Испанией как будто бы были налицо, но победы не было. Наполеону, превратившему в покорных вассалов десятки других европейских стран, никак не удавалось справиться с испанцами. "Это было до такой степени странно и необычно, что под конец французский император не мог без отвращения думать или говорить об испанских делах. Он старался забыть о вечно кровоточащей ране на юго-западе Европы, поглотившей на протяжении шести лет (1807–1813) свыше полумиллиона его лучших солдат и погубившей репутацию его лучших маршалов, но она каждодневно слишком болезненно напоминала о себе", – писал И. М. Майский.
Наполеону приходилось бросать все новые и новые армии в эту бездонную пропасть. Летом 1810 года численность французских войск на Пиренейском полуострове поднялась до 300 тысяч – цифра по тем временам громадная. Достаточно вспомнить тот факт, что "великая армия", с которой Наполеон пошел на завоевание России, насчитывала около 600 тысяч человек, чтобы понять, сколь серьезную проблему для французов представляла Испания. Это происходило потому, что борьба регулярных испанских войск (вкупе с борьбой англичан) составляла только часть – и притом не самую важную – борьбы испанского народа за свою независимость. Главную же силу в той подлинно народной войне представляло движение "герильерос", то есть партизаны.
Партизанское движение в стране стало возникать стихийно сразу после мадридского восстания 2 мая, но особенно широкий размах оно приобрело после того, как Центральная хунта, возникшая в сентябре 1808 года, приказом от 28 декабря того же года призвала население к организации партизанских отрядов. Число партизан росло как после каждой победы союзников, так и после карательных акций, которые увеличивали количество желающих отомстить. Будучи разгромленными в традиционной войне, испанцы стали воевать более привычным для себя способом: небольшими летучими отрядами в горной или труднопроходимой сельской местности они громили малые отряды французов, ловили их гонцов, отбивали фураж. Из партизанских командиров наиболее прославились Реновалес, Мина, л’Эмпечинадо, Санхец, доктор Ровера, Меркезито, Me дико, Сапия и аббат Мерино. Интересно, что среди полевых командиров было много священников. Тактика герильи приносила свои успехи: французы контролировали лишь крупные города, откуда они выходили только большими отрядами. На обороне коммуникаций у французов было задействовано 200 тысяч солдат, то есть больше половины всей армии. Поэтому огромное значение французы стали придавать разведке и контрразведке, шифровке донесений, ведь партизаны использовались англичанами для сбора информации и захвата гонцов. В районах, где герилья была особенно сильна, – Каталонии, Арагоне, Наварре и Басконии – в 1810 году было установлено военное правление, подчинявшееся напрямую Парижу.
В первый период войны, когда народ ждал от начавшейся борьбы не только изгнания французов, но и коренного улучшения своего положения, энтузиазм масс был очень велик и движение "герильерос" охватывало целые провинции: все население бралось за оружие и шло на войну против иноземных завоевателей. Так было, например, в Астурии, Галисии и некоторых других районах. Но даже и позднее, когда надежды людей стали меркнуть, движение "герильерос", несколько изменив свою форму, продолжало оставаться огромной силой. Включив в себя элементы регулярной армии и постоянно пополняясь добровольцами, оно затопило всю страну, превратив ее в "одно гигантское осиное гнездо, где тысячи неуловимых жал со всех сторон вонзались в каждую французскую часть, в каждого французского солдата".
Размах этого движения наглядно характеризует выдержка из одной старинной книги об испанской войне за независимость, в которой перечисляются партизанские отряды Испании: "В начале 1809 года в провинции Ла-Манча действовал отряд герильерос под командой нотариуса дона Исидора Мира; в деревне Пеньяс де Сан Педро был сформирован отряд герильерос под командой отставного капитана милиции дона Педро Антонио Ламота; в Агудо был создан отряд герильерос из таможенной охраны Сьюдад Реаля под командой ее начальника дона Алехандро Фернандес, в местечке Вилльобиадо близ Бургоса был организован отряд герильерос под командой священника дона Херонимо Мерино; в провинции Алава возник отряд герильерос под командой кузнеца Лонго; в Ла Риоха образовался отряд герильерос, именовавшийся "крестоносцы Риоха" – его членами были священники и монахи, в горах Кантабрии оперировал отряд герильерос под командой "маркесите" ("маленького маркиза") Порлье, а в горах Гвадалахары – отряд герильерос под командой Эмпесинадо".
Благодаря "герильерос" французы, имея на Пиренейском полуострове 300-тысячную армию, никогда не могли сосредоточить против Веллингтона больше 70 тысяч человек. Из-за них же Жозеф Бонапарт был не в состоянии даже поддерживать регулярную связь с Парижем: посланные им курьеры, несмотря на сопровождавшую их охрану, то и дело попадали в руки партизан. Так, например, посол Наполеона в Мадриде граф Лафорет в письме к министру иностранных дел герцогу Кадорскому от 5 июля 1810 года сообщал: "Курьер, отправленный из Парижа с почтами 18 и 19 минувшего месяца, приехал вчера, будучи подвержен великой опасности быть перехваченным. Другой курьер из армии и несколько почт испанских были перехвачены по дороге от Бургоса к Мадриду. Часто я возобновляю представления с деятельности неприятельских разъездных партий, потому что не вижу ни расположения, ни намерений к уменьшению сего зла: внезапные нападения на военные посты, на обозы и на курьеров становятся каждый день чаще. Разбойники поступают без всякой пощады с испанцами, кои служили в чем-либо по королевскому делу и увозят их из селений. Не упоминая более как только о Мадридской провинции, в которой покорность и деятельная правительственная бдительность конечно совершенны, весьма приметно, что никто не может удалиться от стен столицы, не подвергая себя опасности". Такова была картина в районе Мадрида.
Положение в противоположном конце Испании – в районе Гибралтара – было схожим. Об этом свидетельствует письмо находившегося в Гибралтаре английского генерала Блэка, которое он отправил своему другу: "Офицеры и солдаты французские никогда не могут ходить иначе, как в великом числе, ибо если идут одни или в малом числе, то бывают приносимы в жертву какими-либо многочисленными отрядами испанцев. По-видимому, французы берут города без сопротивления, но не могут сохранить оных, а отряды, которые они оставляют в них, бывают вообще истребляемы. Невозможно мне изобразить вам гордого вида испанских нагорцев. Каждый день приводят пленных в Гибралтар, представляя победоносные знаки, как то: лошадей, гренадерские шапки, мундиры и прочее, убиваемых ими французов. Словом, ныне многие из нагорных крестьян, которые прежде покрывалися бараньими кожами, одеты совершенно во французские мундиры".
Маршалам и политикам Наполеона суть загадки войны в Испании, которую они поначалу не могли понять, становилась яснее с каждым днем. "Во всякой другой стране, – писал маршал Журдан в конце 1808 года, – две такие победы (имеются в виду битвы 10 и 23 ноября) привели бы к покорению всей земли. В Испании же совсем наоборот. Чем чувствительнее поражаешь ее армии, тем ревностнее народ хватается за оружие. Чем более подвигаются французы, тем опаснее становится их положение". Два года спустя, в 1810 году, генерал Келлерман давал такую оценку положения в Испании: "Этот упорный народ поглощает армию. Тщетно отсекать головы гидре: они снова вырастают не здесь, так там. Если не произойдет переворота в умах, долго не удастся подчинить этот большой полуостров. Он поглотит население и благосостояние Франции. Я все думаю, что тут нужны голова и руки Геркулеса". Аббат Д. Прадт охарактеризовал положение французов в Испании следующим образом: "Силы французов… истощались не сражениями, но беспрестанными мелкими атаками невидимого неприятеля, который тут же исчезал в массе народа, но тотчас же снова появлялся с обновленными силами. Лев, замученный до смерти комаром в басне, – вот верная картина французской армии".
Такова была неодолимая сила движения "герильерос". "Наполеон, столь мастерски давший мат Бурбонской династии, сам оказался бит испанским народом", – писал И. М. Майский.
Оккупированная, но не покоренная
Итак, на борьбу с оккупационными войсками поднялся буквально весь народ – мужчины, женщины, дети, старики. Партизанская война бушевала по всей стране. "Это была самая страшная и разрушительная война за всю историю Испании, – пишет Р. Санчес Монтеро. – Никакой линии фронта не было. Наполеоновской армии противостояла вся страна. Фронт был повсюду. Противники изощрялись в зверствах, что засвидетельствовал в своих работах серии "Бедствия войны" художник Франсиско Гойя. У Испании не было регулярной армии: французам противостоял народ, который воевал как мог, без каких-либо правил".
После того как в январе 1809 года Наполеон оставил Пиренейский полуостров, его полководцы вынуждены были беспрерывно воевать с партизанами. Провинции, занятые французами, были буквально наводнены партизанскими отрядами, которые к этому времени уже освоились с военными действиями и стали для французов очень опасным противником. Вооруженные английскими ружьями и кривыми испанскими ножами – "навахами", – испанские партизаны не давали покоя своим врагам. Днем они укрывались в горах, а по ночам предпринимали смелые вылазки, вырезая целые гарнизоны противника. Эффективной борьбе с "герильерос" мешали и внутренние противоречия среди полководцев французской армии. Жозеф Бонапарт, номинально стоявший во главе войск, не пользовался ни малейшим авторитетом у полководцев своего брата; начальник его штаба Журдан импонировал им не многим более; маршалы Сульт и Ней ненавидели друг друга, а отъезд Наполеона лишил командование всякого единства. К тому же, император, покидая Испанию, увел с собою лучшие гвардейские войска.
Между тем французы вынуждены были сражаться еще и с регулярными отрядами, составлявшими англо-испанскую армию. Первую половину 1809 года борьба между французскими и испанскими войсками шла с переменным успехом. Испанская армия закрепилась в Андалусии и пыталась предпринимать контрнаступления. Как упоминалось выше, 14 января Центральная хунта заключила военный союз с Англией, которая выслала на помощь первой генерала Артура Уэллсли Веллингтона. 28 марта восстала Галисия, и после победы при Пуэнтосампае (7–9 июня), выигранной при поддержке англичан, она стала вторым регионом, полностью свободным от власти французов. Однако сражение 19 ноября при Оканье, возле Толедо, изменило весь ход кампании. 31-тысячная
французская армия под командованием маршала Никола Сульта наголову разгромила 51-тысячную испанскую армию генерала Хуана Карлоса де Аризага. Это была одна из крупнейших побед французов за всю войну: испанцы понесли крупные потери – 4 тысячи убитых, 20 тысяч пленных, также они потеряли почти всю артиллерию. Последствия этой битвы были катастрофическими: французы заняли всю Андалусию. Почти вся страна оказалась у них в руках. Известный испанский историк Модест Лафуенте сообщал, что летом 1810 года численность французских войск на Пиренейском полуострове достигала 269 тысяч. Русский поверенный в делах в Мадриде П. О. Моренгейм в апреле 1811 года доносил в Петербург, что на Пиренейском полуострове расквартировано 286 тысяч французских войск, состоящих из шести корпусов. Кроме того, армия центра насчитывала 21298 человек, гарнизоны шести военных округов – 65 309 человек, парижская дивизия генерала Боннэ – 3291 человек, арьергард (войска Рейнской конфедерации) – 16356 человек.