– В прошлом феврале у Даниэлы случился выкидыш, – произнес наконец Джошуа. – По-моему, я говорил тебе, что впервые увиделся с ней в тот день, когда она вышла замуж за отца, после чего они отправились в трехмесячную поездку по Европе. Когда же вернулись, отец стал непрерывно ездить по делам. Он, вероятно, пытался наверстать упущенное время, а может, хотел всем показать, что именно он стоит во главе компании, несмотря на то, что во время его поездки в Европу всеми делами заправлял я. Его не было уже три недели, когда у Даниэлы начался выкидыш. У нее нет родных в Коннектикуте, так что, хоть мы и совершенно чужие люди, мне пришлось везти ее в госпиталь и держать за руку, пока она лежала в реанимации, теряя ребенка. И пришлось ее утешать, когда все было позади…
– Почему же твой отец не приехал?
– Мы знали, что он в Токио, но он неожиданно поменял отель, и я не мог отыскать его почти сутки. А после этого ему восемнадцать часов не удавалось улететь. И прошло больше трех дней, когда он наконец-то вернулся домой. Даниэлу к тому времени уже выписали из госпиталя. Так что через все эти жуткие испытания она прошла без мужа.
– У нее был ты. А через несколько дней вернулся муж. Это лучше, чем остаться вообще одной…
Кэтрин казалось, что ей удалось справиться со своим голосом, но она забыла, как чуток Джошуа к ее настроению. Он тут же посмотрел на нее, и в его глазах промелькнуло странное выражение.
– У тебя тоже был выкидыш? Ребенок Роберта?
– Да. – Прозвучав, это признание словно открыло гнойную рану ее утраты, и слова полились из нее – плоские и свинцовые от боли. – Я носила ребенка Роберта, и только это поддерживало меня в первые несколько недель после его гибели. И потеряла нашего ребенка как раз накануне Рождества. – Она неожиданно услышала собственный горький смех и ужаснулась его безысходности. – Доктор, дежуривший в госпитале в ту ночь, был этакий добродушный здоровяк. Он похлопал меня по спине и сказал, что все к лучшему: природа просто исправляет собственные ошибки. И пообещал, что у меня будет еще много здоровых ребятишек…
Она едва расслышала проклятия, которые пробормотал себе под нос Джошуа.
– Надеюсь, твой отец сказал этому доктору все, что он о нем думает? – спросил он.
– Моя семья не знает о случившемся. Когда я приехала домой, все решили, что я расстроена только оттого, что встречаю первое Рождество без Роберта…
– И ты прошла через выкидыш совсем одна? Боже мой, Кейти, почему?! Почему ты не сказала своим родителям обо всем, что произошло?
– Они не знали о моей беременности: мне казалось, что не время говорить им об этом.
Кэтрин отвернулась, прогоняя набежавшие слезы, и уставилась на залив. "Восемнадцать месяцев без единой слезы! – подумала она. – А вот после встречи с Джошуа глаза постоянно на мокром месте".
– Тебе не следовало нести эту потерю одной, – сказал он.
– Не знаю, сможешь ли ты понять… Не знаю, в состоянии ли вообще кто-нибудь это понять! Но моя беременность была своего рода последней тайной, которую я делила с Робертом. Когда начался выкидыш… – Она всхлипнула. – Бывают вещи, о которых слишком больно говорить. Я не ощущала в себе столько силы, чтобы справиться с горем всей семьи. Ведь я едва справлялась со своим собственным!
Он накрыл ее руку своей – теплой и сильной.
– Я люблю тебя, Кэтрин, – сказал он. – И я всегда буду рядом с тобой.
Она хотела что-то ответить, но не смогла произнести ни звука. В душе нарастало волнение, которое немедленно превратилось в страсть, когда они посмотрели друг на друга. Не говоря ни слова, Джошуа встал, потянул ее за собой и бросил на стол два чека.
Возле ресторана он поднял руку, останавливая такси, и тут же из-за угла появилась машина, резко затормозив возле них.
– Я никогда еще не видела такого! – воскликнула Кэтрин, пытаясь разрядить напряжение. – В чем твой секрет?
– Вероятно, шофер понял, как мне невтерпеж. – Джошуа погрузил руку в ее волосы, но тут же резко отодвинулся. – До тебя опасно дотрагиваться: боюсь, что не выдержу! Слава Богу, что нам недалеко ехать.
Едва они вошли в номер, он обнял ее, поцеловал с мучительной жаждой и повалил на кровать, нетерпеливо пытаясь расстегнуть муслиновую блузку. Накрыв его руку своей, Кэтрин остановила его.
– Я сама, – шепнула она. – Ты просто смотри.
Она соскользнула с кровати, встала возле нее и медленно стала расстегивать пуговицы, после чего позволила блузке соскользнуть с плеч. Грудь Джошуа начала вздыматься и опадать неровными рывками, и Кэтрин нагнулась над ним, пощекотав сосками кожу.
– Расстегни мне бюстгальтер! – приказала она.
Его пальцы дрожали, когда он потянулся к застежке, а щеки стали пунцовыми. Он хотел повалить ее на кровать, но Кэтрин увернулась и принялась снимать с себя остальную одежду с такой же продуманной неторопливостью, с какой снимала блузку. Никогда в жизни она еще не раздевалась с намерением подразнить мужчину, и теперь обнаружила, что голодная страсть, вспыхнувшая в глазах у Джошуа, просто восхитительна.
Когда вся одежда валялась у ног, она освободила волосы от заколок, и они упали тяжелой волной на плечи.
С низким рычанием, похожим на звериное, Джошуа вскочил с кровати и обнял ее.
– Я больше не могу! – заявил он. – Неужели тебе не известно, что мужчина способен умереть от такой пытки?!
Она ласково прильнула к нему.
– Но ты только подумай, Джош! Какая славная смерть!
– Я знаю множество гораздо более славных вещей… – с этими словами он крепко прижал ее к себе.
Он целовал ее с почти жестокой страстью, когда она помогала ему раздеться. Потом положил с неожиданной нежностью на кровать, встал над ней на колени и стал ласкать рукой, пока она не ощутила предательскую дрожь во всем теле.
Джошуа убрал со лба ее вспотевшие волосы.
– Как хорошо, что сейчас день, – заметил он. – Мне нравится смотреть на тебя, когда мы любим друг друга.
Он слегка провел пальцами по внутренней стороне ее бедра и чуть улыбнулся, когда она снова задрожала в ответ.
– Знаешь, твои глаза приобретают удивительный фиолетовый цвет, когда я трогаю тебя вот здесь.
Она вспыхнула от смущения и удовольствия.
– У меня карие глаза, – возразила она. – Может, коричневые. Фиолетовых глаз не бывает!
– Ты не видела своих глаз, когда мы любим друг друга. Я хочу тебя, Кэйти!
Он крепче прижал ее к себе, и настойчивая страсть в его голосе вызвала в ней ответную страсть, мгновенно вырвавшуюся из-под контроля. Ее бедра выгибались навстречу его натиску, дыхание с шумом вырывалось из груди, и, наконец, наслаждение захватило ее целиком, погрузив сознание куда-то в теплую, манящую тьму.
10
Они уехали из Сан-Франциско воскресным утром, однако из-за разницы во времени уже вечерело, когда Кэтрин и Джошуа вернулись на Манхэттен. В магазине на углу они купили мясо и сыр нескольких сортов, а во французской булочной – горячие хрустящие булочки и круассаны с шоколадным наполнителем на десерт. Когда все это было разложено на маленьком столике в гостиной, Кэтрин показалось, что ни разу в жизни она не ела такой вкусной еды. Потом они отправились на первый этаж в прачечную и выстирали всю одежду, накопившуюся за их медовый месяц. А вернувшись, долго смеялись, споря о том, как уместить пожитки Джошуа в битком набитые шкафы.
– Теперь я точно знаю, почему ты вышла за меня замуж, – пробормотал он, оставляя бесполезные попытки найти место в шкафу хотя бы для делового костюма, который он привез с собой. После чего смиренно повесил его на завитушку, украшавшую дверь ванной.
– Так почему же?
– Тебе понадобились дополнительные шкафы, и ты вцепилась в первого же мужчину, который пообещал тебе, что купит дом! Подумать только – я столько лет искал женщину, способную полюбить меня самого, а попался на удочку к авантюристке, которой нужен только комфортабельный дом в пригороде.
– И твое "эго" непоправимо пошатнулось?
– Думаю, что все отнюдь не так ужасно. Есть еще способ улучшить мое самочувствие.
У Кэтрин учащенно забилось сердце.
– Тебе поможет, если я признаюсь, что вышла за тебя замуж не только из-за лишнего шкафа? Имелась… и пара других причин.
– Надеюсь, они были убедительными? – Он оперся о дверь ванной и пристально посмотрел на нее. Веселье на его лице неожиданно сменилось абсолютной серьезностью. – Так почему же ты вышла за меня замуж, Кейти?
Ответ уже сложился в ее голове, но Кэтрин пока не была готова произнести его вслух. И прежде, чем заветные слова успели слететь с ее губ, она сказала:
– Потому что я хочу тебя. Хочу, чтобы ты всегда был рядом и любил меня каждую ночь!
Какое-то время Джошуа стоял неподвижно, затем в два прыжка одолел расстояние между ними, схватил ее за волосы и запрокинул голову так, чтобы удобно было поцеловать ее в губы.
– Если вы хотели именно этого, леди, то вы это и получите!
В его глазах вдруг вспыхнул такой гнев, что Кэтрин на какое-то мгновение испугалась. Казалось, сила его поцелуя должна поставить на ней клеймо, свидетельствующее о том, что она принадлежит ему.
Он не стал тратить времени на нежные прелюдии, к которым она уже привыкла, а овладел ею с отчаянной силой. И Кэтрин отвечала ему с не меньшей страстью, не узнавая ни его, ни себя. Что случилось? Почему ее слова вызвали такую реакцию?
Их пыл был истрачен слишком быстро, чтобы удовлетворить обоих, и они вновь повернулись друг к другу, ища утехи в более чувственных и медленных ласках. Однако их сдержанности хватило ненадолго, и в конце концов они впились друг в друга все с тем же отчаянным, неутолимым желанием.
Джошуа почти немедленно заснул, а Кэтрин лежала обескураженная, глядя на темные очертания его костюма, висевшего на двери ванной, и не понимая, что с ней творится. Когда Джошуа слегка пошевелился, она невольно прижалась к нему, словно ища защиты, наслаждаясь ощущением его гладкого, мускулистого тела. Минуту спустя он перекатился на живот и издал тихий храп, чуть похожий на воркование младенца. И в этот самый момент Кэтрин поняла, что любит его.
Она его полюбила. О, разумеется, это была не та теплая, уютная любовь, которую она испытывала к Роберту. Эта любовь была другой – более болезненной и тревожной. И все-таки – это была любовь…
Кэтрин оперлась на локоть и, чуть прикасаясь к коже, провела ладонью по его мускулистой спине. Наконец-то она поняла, что вовсе не предает память Роберта, признаваясь себе, что смогла полюбить другого мужчину. Ведь лишь благодаря тому, что она и Роберт испытали когда-то беззаботное счастье молодых любовников, способна она теперь ощутить богатство и глубину своего чувства к Джошуа. Она нежно поцеловала его в плечо, удивляясь в душе, как могла сомневаться, что в ее жизни может найтись место еще для одной любви. Любовь к Джошуа вовсе не означает, что ей придется отказаться от своих чувств к Роберту. Он будет всегда дорогой страницей ее прошлого, неотрывной частью ее бытия, а Джошуа – мужчина, которого она любит сейчас!
Внезапно Джошуа протянул руку и положил ее на талию Кэтрин.
– Люблю тебя, – пробормотал он, явно погруженный в сон больше, чем на три четверти.
– Я тоже тебя люблю, – ответила Кэтрин, но поняла, что он не слышит.
Завтрак на следующее утро слегка отдавал безумием. Медовый месяц кончился, каждого из них ждали дела, нужно было торопиться… Они готовились разбежаться в разные стороны и боялись, что это окажется нелегко, что если они столкнутся друг с другом в тесной кухне или ванной, то уже не смогут разлучиться. Джошуа отнес в раковину кофейную чашку и все-таки решился нежно поцеловать Кэтрин в шею, когда они встретились в дверях кухни.
– Теперь я убедился, что люблю тебя, – заявил он. – Только великая любовь могла заставить меня проглотить на завтрак без жалоб этот отвратительный несладкий йогурт!
– Тебе это полезно.
Кэтрин засмеялась, а когда взглянула на него, ее сердце защемило до боли от невысказанной любви. Ведь она еще ни разу не сказала ему, что любит! Но Джошуа уже уходил, схватив портфель и натягивая пиджак. Момент едва ли был подходящим для оглашения сокровеннейших чувств.
– Приеду в пятницу вечером, – сказал он и, наклонившись, чмокнул ее в щеку. – А ты когда вернешься?
– Я рассчитываю добраться домой из аэропорта к семи часам.
Джошуа погладил ее по щеке.
– Значит, я буду раньше. Не задерживайся. – Он направился к двери, но внезапно вернулся и крепко поцеловал ее в губы. – Будь осторожна и не забывай звонить мне каждый вечер!
И, больше не оглядываясь, побежал к лифту, который только что остановился на их этаже.
Кэтрин должна была провести утро понедельника в своей конторе, а после полудня лететь в Мичиган. Когда она вошла в свой крошечный кабинет, на рабочем столе ее ждала большая коробка, завернутая в блестящую серебряную бумагу, а также записка на конторском бланке, в которой говорилось, что ее просят немедленно явиться к мистеру Марлоу.
Мистер Марлоу, старший компаньон фирмы "Кингстон и Артур", был такой важной персоной, что Кэтрин до сих пор ни разу еще с ним не говорила. Их общение ограничивалось равнодушной улыбкой с его стороны и почтительным кивком – с ее. И теперь она не без трепета постучала во внушительную дубовую дверь.
Мистер Марлоу пригласил ее войти и встретил дружеской улыбкой.
– Ах, миссис Хант, доброе утро! Вы выглядите великолепно, просто вся сияете! Догадываюсь, что медовый месяц вы провели неплохо, верно?
– Спасибо, все было замечательно. Одна беда – он быстро кончился.
Вид достопочтенного мистера Марлоу без пиджака, в одной рубашке, настолько ее поразил, что она ответила ему так неосмотрительно.
Однако его улыбка сделалась еще шире.
– Догадываюсь, что сейчас работа не слишком вас привлекает. Но это положение легко исправить. От имени компании хочу вам предложить небольшой подарок. Мы отправим в Мичиган какого-нибудь сотрудника из нашей чикагской конторы, и он выполнит вашу работу в фирме "Дженерал Мерчендайс". Текущая неделя будет у вас свободной. Считайте это свадебным подарком от старших партнеров фирмы "Кингстон и Артур"!
Кэтрин просияла от удивления и радости.
– Огромное спасибо, мистер Марлоу! Это фантастический свадебный подарок, самый лучший, какой только можно получить! И я крайне признательна вам за него: ведь мне хорошо известно, сколько сейчас дел у фирмы.
– Не стоит благодарности. Вы заслужили этот подарок. Я рад, что получил возможность на деле выразить вам свою признательность за прекрасную работу. – Загудел селектор, и на его лице снова появилось строгое выражение. – Желаю хорошего отдыха, миссис Хант. И не задерживайтесь тут долго, а то я могу найти для вас какое-нибудь новое поручение…
Вернувшись к себе, Кэтрин застала у своего стола небольшую группу коллег. Под разные шутливые и достаточно фривольные комментарии она открыла серебристую коробку и обнаружила в ней огромный сервиз. Приборов было так много, что Кэтрин даже растерялась.
– Это чтобы ты могла пригласить нас всех на новоселье в свой новый дом, – заявил Джим. – И никаких отговорок не принимаем! Раз ты вышла замуж за деньги, дом у тебя будет.
– Ты не слишком деликатен в своих намеках, а? – поддразнила она его.
– Я просто знаю, что деликатностью от тебя ничего не добьешься.
Другие коллеги тоже за словом в карман не лезли, все весело шутили и смеялись, а Кэтрин благодарила за подарок и радовалась, что у них такие прекрасные отношения.
Потом все разошлись по своим местам, и только Джим немного задержался у нее.
– Мне нет нужды спрашивать, счастлива ли ты, – негромко сказал он. – Ты просто сияешь, Кэтрин.
– Я действительно счастлива. – Она приподняла громадную коробку. – Ты не подскажешь, как мне дотащить все это до дома? Надо было брать с собой чемодан!
– Я спущусь с тобой вниз и организую такси. Джошуа Хант, несомненно, совершил чудо, заставив тебя так улыбаться, но, по-моему, он лишил тебя твоей обычной самостоятельности.
Когда Кэтрин вернулась к себе в квартиру, она показалась ей одинокой и маленькой. Поставив на стол коробку, Кэтрин потянулась к телефону, собираясь немедленно сообщить Джошуа прекрасную новость о своем дополнительном отпуске, но передумала, не набрав до конца его телефон. Зачем звонить, когда можно просто приехать в дом его отца и устроить таким образом сюрприз?
Как только ей пришла в голову эта мысль, Кэтрин решила не терять времени и тут же переоделась. Она выбрала легкие брюки цвета морской волны, белую муслиновую рубашку и белые кроссовки, вытащила из пучка заколки и завязала волосы сзади голубым шелковым шарфом. Затем она схватила чемодан, приготовленный для поездки в Мичиган, и поймала такси до Большого центрального вокзала.
Поезд на Уотерфорд пришлось ждать почти час, и Кэтрин успела купить самую сексуальную ночную рубашку, какую только смогла найти – с обшитыми кружевом прорезями на самых неожиданных местах. "Или, пожалуй, на самых подходящих местах…" – подумала она с улыбкой, укладывая ее в чемодан.
Была только середина дня, когда таксист высадил ее возле особняка Хантов, и она не рассчитывала застать Джошуа дома. И точно: на звонок ответила приходящая горничная, и сообщила, что мистер Джошуа Хант на работе – так же, как и мистер Натан Хант. А вот миссис Хант дома. Сейчас она на заднем дворе, пропалывает грядки.
– Не буду мешать миссис Хант, – сказала Кэтрин. – Я знаю, как это неприятно, когда в разгар твоей работы приезжают гости. Я сразу поднимусь в спальню Джошуа и распакую чемодан. Когда миссис Хант вернется в дом, передайте ей, пожалуйста, что я здесь.
– Конечно. А насчет лишнего беспокойства – не волнуйтесь: миссис Хант на обед приготовила жареную баранью ногу, так что проблем тут не будет, просто она поставит еще один столовый прибор. Знаете, всю прошлую неделю миссис Хант неважно себя чувствовала; хорошо, хоть сегодня она нашла в себе силы выйти на солнышко.
Словоохотливая прислуга вернулась на кухню, а Кэтрин спокойно стала подниматься наверх по элегантной лестнице; ее обутые в кроссовки ноги бесшумно шагали по толстому ковру.
Она без труда нашла дверь комнаты Джошуа, которая находилась в конце коридора, поодаль от комнат, которые занимал его отец и Даниэла. Кэтрин поставила на пол чемодан, развязала шелковый шарф и провела пальцами по длинным, густым прядям. В поезде плохо работал кондиционер, и ей не терпелось принять душ до того, как Джошуа вернется с работы.
Она уже собиралась открыть дверь, как вдруг услышала доносящееся из комнаты невнятное бормотание. Ее рука в нерешительности застыла на дверной ручке, и звук повторился. На этот раз Кэтрин безошибочно узнала голос. Но ведь Джошуа сейчас должен быть на работе! И с кем он говорит?!
Из комнаты донеслось явно женское тонкое сдавленное всхлипыванье, и Кэтрин, не подумав, что делает, нажала на ручку и тихо открыла дверь.
Открывшееся зрелище заставило ее застыть на месте. На кровати лежала Даниэла Хант, Джошуа, чуть наклонившись, сидел рядом с ней. Даниэла с видом собственницы обнимала его за шею; лицо ее было обращено к двери, но она едва ли видела Кэтрин, поскольку ее глаза покраснели и опухли от слез, а все внимание было поглощено собеседником.
– Как ты мог жениться на ней, Джошуа?! – бормотала она отчаянным шепотом. – Ты ведь знаешь, как я люблю тебя! Неужели ты все забыл?!