Глава 28
– Пойдем, я тебе что-то покажу, – предложила Рогнеда Павловна каперангу, когда Архимандритов оставил их наедине в каминном зале, куда они перешли из гостиной, чтоб выпить по чашечке чая. Исполненная в зеленых тонах эта зала приобретала интимный вид от обилия затемненных уголков и ниш, куда не было доступа свету от горевшего в камине огня. Но Румянцов нисколько не сомневался, что в этом уютном месте, как и в других покоях особняка, имеются миниатюрные камеры и подслушивающие устройства, и даже хорошо сокрытые от стороннего взгляда входы-выходы для хозяина.
Они синхронно поднялись с мягкого дивана цвета морских водорослей и прошествовали к лифту, минуя несколько коридоров. Совсем неожиданный для этого старинного сооружения лифт плавно спустил их в подземный мир. "Магриб подземного царства", – совершенно отчетливо услышал Румянцов, словно слова были произнесены в его голове, и произнесены не его внутренним голосом. Он скосил глаза на спутницу, она улыбалась.
Выйдя из лифта, они и в самом деле очутились в сказке; вокруг был искусственно созданный волшебный мир: среди диковинных полян экзотической растительности и цветущих роз оказались озерца и даже журчащие водопады. Их прогулка по подземным галереям больше напоминала сон, чем реальность.
Да, Папа Сеня знал магическое волшебство подземного мира; Папа Сатана получал некоторое удовлетворение, создавая чудеса в недрах, заменяя тьму подземелья на искусительную, сверхпритягательную роскошь. Подобной красоты Румянцов не видел, даже бывая в самых красивых местах планеты, в Юго-Восточной Азии и на девственных пляжах океанических островов…
– Рогнеда Павловна, – начал Румянцов, – помнится, вы рассказывали мне о любви Евы и фюрера.
– Тебя все еще интересует эта тема? – только из кокетства переспросила актриса и, идущая до этого чуть впереди собеседника, приостановилась и взяла его под руку. И вдруг Иван понял, что произошло то же, что уже было, что возникало между ними. Словно они вернулись в окрестности вокруг дачи в день рождения великой актрисы Чаковской, когда они гуляли, оставив гостей: и Гейер-Генерозова, и его иностранную подругу Кати в огромной квартире Рогнеды Павловны. "Странно, – отчего-то подумал в это мгновение каперанг, – что босс не пригласил на Селигер Эвелину Абрамовну". Но тут же мысль показалась нелепой и пустой. Потому что как только Чаковская прикоснулась к нему, между ними произошел контакт.
Он внимательно посмотрел на женщину, пытаясь уловить свечение, исходящее от нее самой и более интенсивно, – как ему показалось тогда, в поздний ноябрьский вечер, – от ее лица, головы. Он и в самом деле уловил едва видимый свет. Исходящая от женщины энергетика, как и в первый раз, объединила их, став каналом, по которому каперанг получал информацию прямо с чужого мозга и… передавал свою.
Он понял, что ему вовсе не надо говорить, чтобы она поняла его. А поняв, стал контактером идущей рядом с ним пожилой женщины, кажущейся в эти минуты более молодой и красивой.
– Я знаю, что ты хочешь знать, – рассказывала Рогнеда Павловна, – тебя интересует тайна: что случилось после ночи любви, проведенной Евой в объятиях Сталина, когда она со своим возлюбленным тайно посетила Крым.
– Да, – подтвердил Иван. – Помнится, вы сказали, что это происходило в Магараче, и что она забеременела от нашего вождя…
– Так оно и было, – сказала актриса, не размыкая губ. Словно повторила сказанное раньше: – Они встретились: Ева и товарищ Сталин, и провели бурную ночь. И она забеременела от нашего вождя, забеременела в первый и последний раз. Ее возлюбленный, оставаясь без нее на целую ночь, знал, с кем она… как знал после, чьего ребенка она носит под сердцем. – Она родила? – допытывался Румянцов.
– Конечно, Гитлер привез в Германию свою возлюбленную беременной, хотя они оба еще не знали об этом. Ева выносила ребенка и в срок родила девочку. Но она не стала матерью.
– Я правильно вас понял, она не…
– Совершенно верно. У нее отняли ребенка.
– Девочку забрал отец?
– Всю эту историю лучше знает твой босс.
– Вы намеренно ушли от ответа.
– Считай, что ее увезли к отцу. И это было роковое решение… для него. – ?!
– После того, как у Евы отобрали ребенка и стерли память о рождении дочери… а ты знаешь, как это умеют делать в наших лабораториях, и делают уже давно, практически с 20-х годов… эта несчастная женщина, лишенная памяти, но не лишенная инстинкта, стала отчаянно просить своего возлюбленного фюрера подарить ей собачку, маленького щенка. – Какая трогательная история, достойная романа.
– Советский агитпроп никогда не позволит себе подобный сюжет. Там, где бред принимают за правду, правда не нужна. – Рогнеда Павловна, вы же… так не думаете?
– Сейчас мы с тобой думаем иными категориями, дорогой друг. И потом, мы же не разговариваем, так что нас никто не услышит. – Вы правы, но я хочу знать судьбу этого ребенка.
– Не в моих полномочиях открыть тебе всю тайну. С этим вопросом тебе нужно обратиться к боссу.
– …если вопрос окажется из разряда несвоевременных, или лишних, и босс посчитает, что я проявляю недозволенное любопытство, то я окажусь в подвале. А этого мне ну никак не хочется.
– Знаю, потому и я смолчу… конечно, нас никто не слышит… но те возможности, которыми обладает Сатана, поражают воображение любого. Когда ты познаешь судьбу Адольфа Гитлера, ты познаешь степень его трагедии. Я же хочу, чтобы ты хотя бы отчасти понял степень трагедии его любимой женщины.
Рогнеда Павловна довела его до замаскированной в нише грота скамье, и когда оба сели, их взору предстала удивительная картина низвергающегося на несколько этажей вниз водопада, впадавшего в подземную реку. Была ли река искусственной, или…
"…это и есть сам Стикс", – пронеслось в голове у Румянцова, – точно он не знал.
Разительный контраст между закованным в лед Селигером и заснеженными просторами, в глубине которых разместились диковинные плодоносящие сады, благоухающие розарии и радужные водопады! – быть здесь осознавалось собеседниками как сопричастность к тайнам, не доступным ни одному человеку на Земле, лишь самым-самым избранным. Тем, кто на службе у Арсения Алексеевича Архимандритова, кто работает на Папу Сеню, на Сатану. "Не было бы проверки с Хорнами, не было бы для меня подземных садов, – подумал капитан 1-го ранга, – …не было бы рассказа о женщине, которой не суждено было стать матерью. Что же мне откроют в следующий раз?"
Они сидели какое-то время молча, почти соприкасаясь локтями; Рогнеда Павловна, прикрыв глаза, дышала полной грудью удивительно благоуханным озоном. Каперанг делал то же, слушая пение водных струй, обрывающихся на лету в пропасть. За их спиной тоненько журчал ручеек, и – даже показалось Ивану, чивикала какая-то сладкоголосая пичуга. Он прислушался, но наваждение не исчезло. Неожиданно для обоих пребывающих в состоянии блаженной релаксации, с растущего рядом цветущего куста вспорхнул невидимый птах и затрепетал в воздухе крыльями прямо над головами.
"Чур меня, чур!" – буквально вскрикнула женщина, и Румянцов услышал ее мысль.
Он оборотил к ней лицо и раскрыв глаза, с удивлением обнаружил подле себя красивую молодицу, виденную им на фотографиях 30-х годов и еще единожды – в позднюю прогулку по дачному участку. Рогнеда Павловна вновь была барышней, но и тогда уже опытной интриганкой; диверсанткой; разведчицей; шлюхой; юной вавилонской блудницей; соратницей по воплощению международных планов партии Сатаны…
– Молчи! Молчи и слушай, – вслух сурово произнесла она, словно учуяв негатив в его удивленном внимательном взгляде. – Твое удивление мне приятно, я и сама чувствую, как из лягушки, сбросив мерзкую старческую кожу, превращаюсь в царевну. Но этот процесс имеет обратное свойство. Ты мне симпатичен, и потому я еще раз попрошу тебя: будь осторожен. Через пару месяцев, не позже, тебе предстоит длительный и сложный поход к Антарктиде. Скажу так: если что-то с тобой будет происходить непонятное, ирреальное, фантастическое, сразу не воспринимаемое мозгом, – не паникуй, не отчаивайся, не думай, что сошел с ума. Тебе поможет тот опыт, который ты уже имеешь, не так ли?
– Рогнеда Павловна, не хотите ли вы сказать, что чудовищные испытания, на которые отправляет начальство, наделяют меня защитной функцией?
– Именно это я и хочу сказать, именно это, – певуче прощебетала юная актриса. – Смотри на меня, не отводи взгляд, я хочу тебе нравиться, хочу, чтобы ты вспоминал меня именно такой. Рогнеда Павловна вздохнула, но тут же кокетливо улыбнулась.
– Пора! – сказала она, порываясь встать. – Или ты хочешь еще погулять тут?
– Побудем немного, – предложил каперанг и погладил мягкую ладошку Рогнеды Павловны.
Глава 29
Пока они шли то по мощеным тропинкам, то по выложенными плиткой узорчатым дорожкам, постепенно приближаясь к шахте лифта, Рогнеда Павловна из юной девы превращалась в ухоженную пожилую леди. Но каперанг не мог видеть этого процесса, так как актриса пожелала идти впереди него на два-три шага; он лишь через какое-то время понял, что ее поступь стала чуть грузнее и плечи сникли, свянув от прожитых лет.
И уже на последнем повороте перед тем, как перед ними покажутся двери лифта, она остановилась и произнесла:
– Я как-то говорила тебе, что, возможно, в будущем я появлюсь перед тобой в ином облике. Когда ты преодолеешь расстояние и попадешь туда, в иные миры. Но, возможно, наша встреча и не состоится. Помни: когда имеешь дело с иными мирами, не все зависит от нас самих!
Прогулка завершилась; пара вошла в просторную кабину с диванчиком, и лифт бесшумно поплыл, вынося их в мир более реальный, чем тот, который они посетили.
Они прошли в зеленую каминную залу, посмотреть, нет ли там хозяина. Там никого не было, как и в пустой гостиной. Походив по залам и коридорам, гости поднялись в свои апартаменты. Рогнеда Павловна предпочла отдохнуть в преддверии ужина, а Иван Михайлович надеялся в одиночестве осмыслить полученную информацию. Перед его взором долго стояли увиденные живописные картинки, и он, сидя в большом и уютном кресле, похожем на то, что стояло дома в его гостиной, все проваливался и проваливался в бездонный колодец желанного сна.
Краткий сон принес его мозгу отдых, и когда каперанг Румянцов спустился к ужину, он был свеж и полон сил. Наряженная в чудесное вечернее платье, у дверей в гостиную его уже ждала актриса. Тут же, незаметно с какой стороны, появился Арсений Алексеевич. Был ли он все это время в особняке, отдыхал, работал или отсутствовал, – никто не мог знать наверняка.
Группа церемонно, как подобает гостям, приглашенным на званый ужин, прошла в залу, исполненную дворцового лоска. На столе уже стояли яства, в основном дичь, отменно приготовленная кулинарным гением. В большой золотой вазе, украшенной драгоценными камнями, лежали спелые фрукты со всех концов света.
Это был чудесный день, редчайший из всех, проведенных подле босса, – столько в этом дне было красоты, изысканности, волшебных прелестей и реально ощутимого отсутствия смертельной опасности.
Они трапезничали не более получаса, пока босс не нарушил молчание. Ему явно не терпелось продолжить дневной разговор, досказать что-то важное.
– Знаю, знаю, как тебе нравится у меня. Заслужишь, будет и у тебя такое. Архимандритов усмехнулся и поморщил усики-щеточки, похожие на те, что носил когда-то фюрер. Отчего Румянцов почувствовал: такого у него не будет никогда.
– Та командировка, в которую я планируя тебя отправить, может изменить наши отношения. Не в лучшую или худшую сторону, а изменить вообще. Ты можешь… перестать быть тем, кто ты есть. Впрочем, думаю, тебе эта экспедиция пойдет на пользу. Да и я узнаю наверняка, как далеко тебя допустят.
"Допустят? Допустит кто или что?" – взорвался Румянцов мыслью, предваряя невысказанное и неведомое, скрываемое от него его всемогущим, всезнающим боссом.
– А ведь эта мысль не так уж плоха: все гениальное – в простом. И те знания и умения, которыми владели люди в очень-очень далекой древности, – а уж это мы с тобой должны понимать, – напрямую связаны с нами, с нашей современностью. Это для дилетантов история представляет собой короткие временные отрезки. Мир развивается последовательно в виде определенной спирали. И древняя, и новая история, известная человечеству, всего лишь виток, начатый из прерванной десятки тысяч лет назад Истории уникальных человеческих возможностей. Наука зашла в тупик, ученые загнали себя в тупиковую позицию, когда тело любого живого организма стали считать просто физическим телом, исключив его составляющие: геном материальности, геном водный, геном эфирный и геном временного пространства. Этот вывод сделает всякий, кто побывает в параллельном мире. И именно к такому выводу пришли и русские, и немцы, нашедшие входы и выходы в мир внеземных цивилизаций. К такому же выводу пришли и американцы, подменившие там своими людьми немцев… Это знание о четырех телах является знанием о матрице жизни на планете.
Босс кивнул референту, приглашая того к разговору, к мирной беседе после сытного, но легкого для желудка ужина; Румянцов, переполняемый сдерживаемыми эмоциями, спросил:
– Насколько я понимаю, люди, жившие в самые далекие, скажем так, доисторические времена, знали об этом, и в своей деятельности и науке постоянно руководствовались этими уникальными знаниями?
– Безусловно. Ты сам, курируя работу талантливого ученого, генерал-майора Станислава Гейер-Генерозова, отчасти знаешь, что происходит в генной науке. В наших институтах и лабораториях происходит уникальный прорыв, скачок в необозримое будущее, если сравнивать с общепринятой наукой. Современная генетика приняла в расчет только геном материальности, заключенный в ДНК. И тут же ученые-генетики заявляют, что он несет не более 10 % всей генной информации. Нельзя не согласиться с их выводами. Ибо остальные 90 % следовало бы распределить на три оставшихся генома из матрицы человека. Тебе нужно побывать в древних храмах Египта, в пагодах Индокитая, чтобы ты смог сделать определенные выводы, к примеру, что именно в храмах и пагодах обнаруживается самый настоящий, созданный людьми генно-инженерный институт познания мира.
– Да, Арсений Алексеевич, думаю, знаю, о чем вы говорите. О странных изображениях-откровениях, которые встречаются там.
Рогнеда Павловна, до этого молча внимавшая разговору, кивнула головой и, поправив выбивающийся из прически локон, добавила:
– Во многих древних свитках и письменах можно обнаружить удивительные рисунки. К примеру, в кувшинах или на блюдах лежат головы, другие части человечьих и даже звериных тел. И рядом – движутся живые человеки, собранные из разных частей. Или вот, такой: огромный гигант вводит микрошприц в яйцеклетку. Разве это не загадки для материалистов?
– Давно ли ты отошла от материализма, Рогнеда? – пожурил Архимандритов, но его глаза остались холодны.
Рогнеда Павловна, деликатно отставив мизинец, погладила переносицу. Ее вмешательство в разговор пока не требовалось; дозволения не было…
– Впрочем, все это имеет место, – все же поддержал замечания гостьи Папа Сеня, – еще можно обнаружить свидетельства истории дославянского периода. После того, как канули в вечность дославянские ученые и последние, кому еще открылись вселенские знания, древние египтяне, – мир пошел по пути дегенерации и самоуничтожения. Не думай, что это скорый процесс. Именно там, в Антарктиде, когда туда пришли русские, а после и немецкие уче ные, им удалось открыть эти и другие истины, вступив в отношения с параллельным миром.
– Хотите ли вы сказать, Арсений Алексеевич, что человек – лишь объект для экспериментов неведомых сил?
– Рогнеда любит приводить примеры. Ну что ж, возьмите гигантов, которые жили на Земле не так и давно, – каких-то 15–17 тысяч лет назад. Ты, – Архимандритов обратился к своему референту, наставив на него короткий тонкий палец, – был на Тибете, знаешь, что там они тоже жили, огромные, давно исчезнувшие люди. Бок о бок с обычными людьми, надо полагать, наших с вами размеров. Судя по древним свидетельствам, выражаемым в рисунках, гиганты относились к маленьким людям как к объектам своих экспериментов. Можно сказать, они перешивали их заново.
– Гигантские портные с медицинскими инструментами в лапах! – бросила реплику Рогнеда Павловна.
– Они стремились создать из предоставленного им генетического материала в виде человеков и животных более совершенные существа. Комбинирование тел людей и животных – обычное дело для этих умельцев. Разве человек с птичьей или львиной головой – редкое изображение на древних пирамидах и храмах?
– Арсений Алексеевич, я не смею, конечно, подвергнуть сомнению ваши слова, но последнее вызывает улыбку. Ведь сейчас не встретишь людей с головами животных. Хотя, возможно, они есть в нашем институте у генерала Генерозова.
– Хорошо, что я тебя поставил не прямым начальником, а координатором Генерозова. Ты не должен интересоваться, каким способом он выдает нам нужное, а должен лишь пользоваться готовой продукцией, которую он предоставляет.
Это не намек, это – предупреждение; и Румянцов невольно польстил, разряжая обстановку:
– Если древние гиганты стремились создать более совершенных существ, то тогда можно судить, что они исполняли благородную миссию.
Архимандритов на какое-то время замолчал, видимо, не удовлетворенный своим рассказом или тем, что ему приходится говорить на эту тему с человеком, который не был в параллельных мирах, и не владеет особыми знаниями. Ну что ж, через некоторое время ему придется во многом удостовериться. Для этого он и пригласил Румянцова сюда, чтобы подготовить, помочь.
Иван, поняв, что мысли босса направлены к его личности, попытался чуть изменить направление разговора:
– Вы полагаете, те, кто возводил пирамиды для захоронения царей в Древнем Египте, не только знали все это, но и использовали свой мозг на 100 %, в отличие от современных людей?
Архимандритову хотелось высказаться, что вот, мол, вернешься из тайной экспедиции, и тогда у тебя не будет возникать наивных вопросов. Но он начал с того, что сказал: