Даже после того, как я сказал ей, что несмотря на то, что произошло в прошлом, она и я должны остаться на профессиональном уровне, она остается в одиночестве все эти годы, наблюдая за тем, как строились, а затем разваливались, наши отношения со Стеллой. Но я знаю, что если сделаю этот звонок, то не получу удовлетворение которое ищу, и закончу тем, что буду чувствовать себя только хуже. Где-то глубоко во мне поселится сожаление. Я не хочу Марту. Я хочу Софи. И с тех пор как моя жизнь, или по крайней мере, моя личная жизнь, спустилась по трубам два года назад, я поклялся прожить жизнь без сожалений, таким образом, пора вернуться к первоначальному плану.
Этот ход мыслей напомнил мне о разговоре, который был у меня с Софи в одну из ночей. Болезнь ее сестры, точно так же, как и мой предыдущий мучительный опыт, влияет на вашу жизнь в будущем. Это заставляет взвешивать и рассматривать под микроскопом все в вашей жизни, что вы делаете, как проводите свои дни. После того, как я узнал правду о Стелле, возможно, я легко мог бы превратиться в мужчину-шлюху с тяжелым алкоголизмом. Вместо этого, я окунулся в свою работу и благотворительность. Делая все, чтобы не оказаться на одном уровне с ней. И я хотел быть лучше, дерьмо, я нуждался в этом.
Я вновь возвращаюсь к разговору со своими братьями на передовой. Они были потрясены, услышав, что я не спал с Софи, но они не знают и половины. Они были бы ошеломлены, узнав, что у меня не было ни одной партнерши за два года, что я жил холостяцкой жизнью, посвящая себя только своей работе. И они были бы еще более шокированы, узнав, что Стелла не была той, кто удерживал нас на расстоянии друг от друга. Это был я. И на то имелись свои причины. Причины, которые я надеялся выяснить, и наконец, рассмотреть в ближайшее время. Возможно, тогда я смогу отпустить прошлое и построить будущее, которое волнует и чертовски пугает меня.
Я опускаюсь в свое офисное кресло и нажимаю на ярлык "Мой компьютер".
Первым делом мне необходимо получить сексуальное удовлетворение.
Софи
После того, как я выхожу из душа, вымытая до блеска с аккуратно расчесанными волосами, я одеваюсь и отправляюсь вниз на поиски Колтона. Каждый маленький незначительный момент, который мы разделяем ― такой, как в прихожей, когда я отказалась от его предложения новой обуви, и он посмотрел на меня с благоговением в глазах, как будто я была каким-то странным существом, с которым он никогда раннее не сталкивался, я чувствую, что мы становимся ближе. Наша связь, тем не менее, странная и неопределенная, становится более глубокой с каждым мимолетным днем, который я провожу здесь. Это последняя вещь, которую я ожидала. И мое влечение к нему просто зашкаливает, создавая сильные реакции моего тела, которые тяжело игнорировать.
Оказываясь возле его кабинета, я слышу голоса изнутри. Кто-то находится там с ним? Дверь оставили слегка приоткрытой, и постучав один раз, я толкаю ее, позволяя ей открыться, звуками давая понять, что вхожу. Двойной женский стон вырывается из его компьютера. Он нажимает кнопку на своей клавиатуре, немедленно заглушая шум. О, мой Бог. Он смотрит порно? Он сидит за письменным столом в огромном кожаном кресле, но его лицо ничего не выражает. Его глаза темнеют глядя в мои, и это все, что я могу видеть.
Мое лицо краснеет, ведь я знаю, что пока я была наверху, в его душе, он прокрался сюда, чтобы посмотреть на каких-то девчонок в действии. Он ублажал себя в офисе? Не смотри вниз. Я не позволяю своему взгляду опуститься ему на колени. Мое любопытство когда-нибудь доведет меня до беды. Что он делает в месте, где ведет свой бизнес? Но если у него есть потребности и желания, почему бы просто не прийти ко мне, как он делал в начале? Ведь, даже плохой минет лучше, чем собственная рука, правильно? Видимо, нет. Отказ жалит гораздо больше, чем должен. Но странное понимание того, что он мне изменяет, позволяет червяку сомнения проделать путь в моей голове, но ведь это неразумно.
― Ты что-то хотела? ― спрашивает он. Его голос глубокий и слегка запыхавшийся.
― Я… ― Почему я пришла сюда? Когда я не нашла его на кухне и в берлоге, мои ноги сами привели меня к его кабинету. Нет никаких сомнений, что я с нетерпением жду его компанию по вечерам. Я делаю паузу и начинаю снова. ― Мне просто стало интересно, почему ты пришел домой пораньше.
Он испускает тяжелый вздох и запускает руки в свои волосы:
― Мне нужно было кое о чем позаботиться.
Как только он говорит это, мои мысли падают в сточную канаву. Он пришел пораньше домой, чтобы сделать это?
― Ты голодна? ― спрашивает он, выпрямляясь.
― Конечно.
Он поднимается из-за стола и ведет меня в столовую. Видимо, мы не собираемся обсуждать его неудачную попытку мастурбации, или что я поймала его за просмотром порно.
― Присаживайся, ― говорит он, кивая на обеденный стол. ― Я скоро вернусь.
Обычно мы приносим блюда, которые Бет оставляет для нас в столовой, но его услуга мне приятна. Я выдвигаю свой привычный стул, возле его стула, во главе стола и плюхаюсь на него.
Вскоре Колтон возвращается с нашими тарелками и стаканами газировки, украшенными ломтиками лимона. После пробежки, я чувствую, что могу съесть все что угодно, но еда действительно пахнет потрясающе.
Каждый из нас зарывается в комфортную тишину, нависшую над нами.
Вечер ― это то самое время, чтобы задать ему вопросы и хоть чуть-чуть проникнуть в его голову. Я размышляю, о чем спросить его сегодня вечером, когда замечаю его хмурящийся взгляд, направленный на меня.
― Почему ты не ешь? ― спрашивает он.
Я смотрю вниз на пасту "Примавера" на своей тарелке. Он прав. Я едва коснулась ее.
― С твоей сестрой все в порядке? ― спрашивает он, стискивая вилку возле своей тарелки.
Я делаю глоток воды и облизываю губы:
― Да. Думаю, все в порядке. Она начала свой первый курс лечения на этой неделе.
Он задумчиво кивает.
Я не могу не думать, что вмешалась в его жизнь, его привычки, со своим собственным багажом. Может, мне не следовало рассказывать ему о Бекке, потому что то, как он смотрит на меня теперь ― походит на грусть к эксплуатируемой девочке.
― Не жалеешь, что привез меня сюда? ― выбалтываю я.
― А почему я должен? ― спрашивает он, сдвигая вместе брови.
Потому что ты не притронулся ко мне ни разу за эти дни, потому что ты купил меня, чтобы взять мою девственность, но я все еще чиста, так подойдет?
― Неважно, забудь. Я ничего не говорила. ― Неловкая тишина заполняет комнату и каждый из нас продолжает копаться в еде на своих тарелках. ― Так, мне интересно. Почему у тебя нет девушки? ― задаю я следующий вопрос.
Он делает глоток своего напитка, растягивая время.
Колтон
Софи с интересом смотрит на меня, ожидая услышать про мое семейное положение. Это не то, что я готов обсуждать с ней сейчас, или возможно, вообще никогда. Черт возьми, каждый мускул в моем теле натянут так туго, что я чувствую, будто собираюсь внезапно воспламениться. Я не смог сосредоточиться на гребанной работе и пришел домой, чтобы получить немного облегчения в виде оргазма. Вот только и тут я потерпел неудачу.
Я смотрю в самые красивые, самые невинные голубые глаза, которые когда-либо видел и судорожно выдыхаю. Конечно, мои последние отношения закончились катастрофой, но то, что красивая, учтивая, милая женщина делит со мной дом, не должно превращать меня в кучу гормональной жижи в этом вопросе.
Я должен быть мужчиной. Она на семь лет младше меня. Я купил ее ради гребанного траха. Это заставляет меня чувствовать себя жутким стариком. Хотя что-то подсказывает мне, что это не то, как она видит меня. Нет, когда она смотрит на меня, я вижу, как бьется пульс у неё на шее, вижу, как краснеют ее щеки, словно зрелая ягода. Между нами есть какая-то химическая реакция, основанная на влечении. Она чувствует это. Я чувствую это. И все же мы игнорируем это.
В моих темных фантазиях, я съел бы такую девушку, как она на завтрак. Но я заставил себя не торопиться, и другая моя сторона становится все более очевидной. Эта сторона более добра, более терпелива, и открыта для исследования женщины в этой жизни, впервые за долгое время. Она мне нравится.
Софи по-прежнему смотрит на меня через стол, все еще ожидая услышать мой ответ, на вопрос почему я одинок.
― Думаю, за все это время, меня никто не заинтересовал, ― отвечаю я. Это правда. Я не искал ничего серьезного. Регулярный секс ― единственное, чего мне не хватало, отсюда и моя необдуманная покупка на аукционе. Я был в Сан-Франциско по делам, когда узнал про аукцион. Либо от скуки, либо потому что я чувствовал себя одиноким, но я пошёл туда, только для того, чтобы увидеть вокруг чего вся суета. На самом деле, я никогда не думал, что уйду оттуда вооруженный женщиной. Но доверчивые глазки Софи просили мои, тихо умоляли меня вытащить ее оттуда.
― Ну же, почему ты на самом деле одинок? ― давит она.
― Мы не будем обсуждать это.
― Давай сыграем. Просто позволь мне немного узнать тебя, и я в свою очередь, расскажу все, что ты хочешь знать, ― она улыбается с восторгом, при этом хлопая ресницами.
Ее предложение соблазнительно, ведь я не прочь забраться поглубже в ее голову. Если она хочет правду, я открою ее.
― Исходя из моего опыта, женщинам интересны только две вещи. Деньги и власть. ― Она открывает рот, чтобы возразить, но я поднимаю руку, останавливая ее. ― Ты хотела знать.
Она начинает двигаться, будто хочет что-то возразить, но затем останавливается, опустив руки на свои колени.
― Ты можешь спорить, сколько хочешь, но я говорю сейчас не только о женщинах в моей жизни. Это биология. Ты когда-нибудь изучала эволюционную науку? ― Она качает головой. ― Там женщины ищут большого, крутого пещерного человека ― кормильца, способного защитить ее потомство. Это несложная наука.
Она, кажется, понимает ход моих мыслей, и я продолжаю, сделав еще один глоток своего напитка.
― Они хотят хорошо обеспеченного, преданного мужа, чье богатство обеспечит им тот образ жизни, о котором они мечтают. Чтобы он работал весь день, как раб, зарабатывая на жизнь, в то время, как его невеста трахает чистильщика бассейна. ― Или садовника, как это было раньше. Ребёнка, который учится в средней школе, и который не знает, что делать с членом в своей руке. ― У нее есть все, о чем она мечтала, но ей становится скучно тратить деньги своего дорогого мужа. И скоро, ей необходима новая игрушка, что-то веселое и опасное, чтобы отвлечься. Если не чистильщик бассейна, то обезболивающие таблетки или винный шпритцер (прим. пер.: освежающий напиток, который состоит из белого или красного вина, игристой содовой воды и льда) в десять утра. Поверь мне, Софи, это мир, в котором я вырос. И я хорошо его знаю.
После моего последнего комментария, она смотрит на меня так, словно задается вопросом о моем собственном воспитании. На самом деле, моя мать очень любила отца, и насколько я знаю, никогда не сбивалась с пути, но она слишком рано умерла. А мой отец, к сожалению, был бабником, который не сумел удержать себя от траха с секретаршей. Это еще одна причина, по которой я не верю в святость брака. Я очень долго наблюдал, как он её трахал.
Я делал все, что только можно придумать, чтобы Стелла была счастлива. Самая красивая одежда, дорогие драгоценности, роскошные автомобили, отдых ее мечты, но ничто не делало её действительно счастливой. Даже приходил домой пораньше, чтобы сделать ей сюрприз, но она жаловалась, что я прерываю её послеобеденный ритуал. И это никак не укладывалось в моей голове. Я не мог сделать правильно то, в чем женщина была заинтересована. Кроме спальни. Там жалоб никогда не было.
― Мужчины думают, что женщины сложные, ― в действительности, именно так, ― но, по большей части, они просто хотят, чтобы их, вместе с кредитной карточкой, оставили в гребанном покое. ― Я бросаю салфетку на стол и отталкиваю тарелку. Аппетит исчез.
Её осанка выпрямляется.
― Но это не совсем так. Возможно, для некоторых женщин так и есть, для ужасных и лживых, но большинство других хотят страсти, они хотят быть нужными, любимыми и желанными. ― Ее тон понижается до шепота, и я понимаю, что она говорит мне то, чего ждет от своего партнера.
― Могу я задать тебе вопрос? ― спрашиваю я.
Она кивает.
― Когда ты спросила, жалею ли я, что привел тебя сюда… Ты сожалеешь о том, что пошла на аукцион? Сожалеешь, что приехала в мой дом?
― Нет. ― Голос у нее твердый и уверенный. ― Я сделала то, что должна была сделать для своей сестры, и… ― Она опускает голову к груди, словно не хочет продолжать.
Я приподнимаю её подбородок двумя пальцами, удерживая взгляд.
― Скажи мне.
Она сглатывает. И я вижу красивое движение её шеи.
― Это прозвучит странно.
― Испытай меня.
Она делает глубокий вдох, а затем медленно выдыхает, произнося:
― Раньше, я никогда не имела такую роскошь. У меня никогда не было сводного времени и пространства, а теперь это только моё и я могу наслаждаться этим.
Я вижу, о чем она говорит. Ежедневные сон, бег трусцой и плавание, хорошо сказываются на ней. Ее кожа поцелована загаром, а тело одновременно и упругое, и расслабленное.
Софи ловит кусочек лимона, со своего стакана с водой, и подносит его к губам, вытягивая сок самым отвлекающим способом. Чё-ё-ёрт.
Слава Богу, что она откладывает его и продолжает:
― Я всегда была сестрой-близнецом девочки, у которой рак. Я никогда не обладала собственной личностью. И при том, что я все еще не там, здесь мне дали необходимую возможность. Это как попасть за пределы больничных палат и разрушительных стрессов. И это, позволяет мне увидеть, что прежде, я никогда не жила по-настоящему. А я должна. Если болезнь Бекки и научила меня чему-то, так это тому, что твою жизнь могут отнять в одно мгновение. Я тратила время в пустую. И хотя, я понятия не имею, что будет дальше, я знаю, что не должна жить так, как жила.
Это глубже, чем я рассчитывал копнуть, но мне нравится слышать её сокровенные мысли.
― Что еще? ― спрашиваю я.
― Я хочу сделать карьеру, связанную с моим увлечением, я хочу влюбиться, путешествовать и найти хороших друзей… И знаешь, в принципе, завоевать мир и заполучить самую лучшую жизнь. Надеюсь, Бекка будет рядом со мной, но если нет, я сделаю это в одиночестве. Для нее, ― она печально улыбается мне.
― Звучит, как блестящий план. Дай мне знать, если понадобится помощь.
***
После ужина, нуждаясь в отвлечении, несмотря на то, что только середина недели, я направляюсь в местечко Коллинза, чтобы выпить вместе со своими братьями. Я чувствую, что мой член способен взорваться каждый раз, когда я оказываюсь наедине с Софи.
Я нахожу их сидящими снаружи, у бассейна с бутылкой дорогущего бурбона на столе. Кажется, я не единственный, кто переживает долгую неделю.
Я сажусь в кресло, и Пэйс протягивает мне стакан, щедро наполненный ликером:
― Пей до дна, детка.
― Что за повод? ― спрашиваю я.
Коллинз пожимает плечами:
― Разговор Татьяны о том, что она хочет обручальное кольцо. Она оставила кучу фотографий, по всему гребанному дому, с изображениями колец с огромными бриллиантами.
― И? ― Несмотря на то, что она живет с ним вот уже шесть месяцев, я понятия не имел, что у них были серьезные отношения. Я предполагал, что это скорее, отношения по расчету. Когда они только начинали общаться, ей нужно было место, где она могла бы остановиться, а ему регулярный секс. Проблема решена.
Он задумчиво смотрит на свой стакан.
― Как дела с соседкой? ― спрашивает Коллинз, вместо ответа.
― Отлично.
― Как проходит её поиск работы?
― Хорошо.
Коллинз закатывает глаза. Мои односложные ответы не пройдут с ним. Хотя, именно он начал это, уклонившись от моего вопроса о Татьяне.
― Так ты ее уже трахнул? ― гораздо менее тактично спрашивает Пэйс.
Давясь большим глотком бурбона, я прочищаю горло:
― Нет. ― Мой голос груб. Ну, ни то чтобы я не думал об этом. Думаю. Практически, постоянно. Представляю, как обхватываю её задницу руками и поднимаю в воздух, в то время, как она обвивает мою талию ногами. А затем, прижимаю свои пальцы к ее горячему центру, кусая мягкую кожу на горле. Ожидание и желание ― пытка в чистом виде. Христос, я останусь в дураках. Как я мог не подумать об этом, когда привел её домой?
― Да неужели? ― И он, и Коллинз поворачивают свое лицо ко мне, словно это сенсационные новости.
― Пожалуйста, скажи мне, что ты больше не одержим Стеллой, ― просит Коллинз, приковывая свой взгляд ко мне.
Черт, нет. Я не зациклен на ней. Я просто пытаюсь поступить правильно, не имея понятия о том, что это значит.
Они смотрят на меня, разбирая мое созерцательное настроение. Пэйс жуёт свою нижнюю губу:
― Серьезно, чувак, Стелла ― это старая история, и даже если она отказывается свалить из твоей жизни, нет ничего плохого в том, чтобы двигаться дальше.
― Я знаю это, ― ворчу я. Я говорил себе то же самое много раз, но какая-то неведомая сила сдерживала меня. Конечно, они не знают, что прошло уже два года с того момента, когда я был близок с женщиной, и находиться в непосредственной близости с такой красивой девушкой, как Софи, худшая из пыток.
― Так, почему ты все еще здесь, мужик? Я бы каждую ночь ублажал эту сладкую киску, ― выдал Пэйс с глупой усмешкой.
― Она ― девственница. ― Как только я произношу это, мне сразу хочется забрать свои слова обратно. Это слишком интимная тема, чтобы делиться с ними. Личное дело Софи. Я не рассказываю им, как узнал об этом, так же как и не рассказываю о том, что приобрел права на эту самую привилегию. Просто сижу там, глядя вниз на свой пустой стакан и задаваясь вопросом, когда я займусь этим, если решусь.
― Вау, ― говорит Коллинз, а нахальный оскал Пэйса становится еще шире. Мудак. ― Не ожидал, что ты что-то скажешь, ― продолжает Коллинз. ― Думал, ты опять накормишь нас историей о том, что она младшая сестренка твоего приятеля.
Ах, да. Я почти забыл про историю, которую рассказал им. Просто еще одно доказательство, как перепутались мысли в моей голове.
― Все мы знаем, что со Стеллой не совсем покончено, то есть, я не собираюсь притворяться, что так и есть, но серьезно, что тебя останавливает? ― спрашивает Пэйс, в глазах которого полное замешательство.
― Я не знаю. ― Частично. А отчасти, потому что я не уверен, хочет ли меня Софи, или же потому, что не знаю, имею ли я права взять у нее что-то настолько драгоценное. Часть ее настолько невинна, например, ее потрясающие глаза, которые следуют за мной по всей комнате, доверчивый характер или в первую очередь, самоотверженность, которую она показала, чтобы спасти свою сестру… Она слишком хороша для меня, чтобы использовать ее для собственного удовольствия. Я уже чувствую себя виноватым, но я знаю, что после буду чувствовать себя виноватым до чертиков. И хотя, я рассказываю своим братьям практически все, но это участие в аукционе, я унесу с собой в могилу. Не ради меня самого, а потому что я сомневаюсь, что Софи захочет, чтобы кто-то узнал, что она продала себя таким образом.