В сезон Скотт-Вэлли заполняют толпы туристов. Оживает аэропорт, что в семи милях от Форт-Джонса и девяти от Этны. Местные жители нанимаются гидами на сезонную работу, чтобы подзаработать.
Вообще-то Скотт-Вэлли открыли в прошлом веке охотники, вроде ее отца. Большие сильные мужчины. А потом уже там обнаружили золото, скрытое в толще земли. Форт-Джонс был построен для защиты от налетов индейцев на Северную Калифорнию и Южный Орегон. Отец рассказывал, что краснокожие обычно нападали со стороны Роки-Ривер. Именно здесь показал чудеса храбрости в годы Гражданской войны генерал Улисс Грант, ставший позднее восемнадцатым американским президентом.
От отца Джинни хорошо знает историю этих мест. Билл Эвергрин в свое время тоже был проводником, устраивал охоту и рыбалку для любителей дикой природы. И, конечно, он не мог не рассказывать людям о далеком прошлом этих мест.
Потом, заработав денег и взяв кредит в местном банке, он купил старое ранчо и перестроил его. Теперь сам наслаждается красотами гор и долин.
Билл никак не мог взять в толк, зачем младшей дочери ехать учиться в Англию. Нет, он не жалел денег на учебу своей малышки. Но ехать так далеко - неужели нельзя получить образование в великой Америке?
- Отец, - говорила Джинни, - я так хочу.
Она не убеждала его, не приводила никаких доводов, просто сводила темные брови на переносице. При этом ее глаза становились похожими на блестящие осколки антрацита, а губы сжимались так плотно, будто она откусывала хвостик нитки, которой что-то шила.
Биллу казалось, что в слегка раскосых глазах дочери он видит то, что все эти годы тщательно скрывал даже от себя.
Это был взгляд независимой маленькой индианки. Какое именно племя он должен благодарить за появление в его семье шестого ребенка? Аджибуэев? Чироки? Сиу?
Итак, что у нее теперь на очереди?
Джинни вернулась в спальню и включила видеомагнитофон. На телеэкране появилось до боли знакомое лицо.
- Генри, завтра я увожу тебя в Вашингтон. Надеюсь, ты не против. Кстати, я назвала свое агентство "Эверби-Консалтинг-Арт". - Джинни захихикала. - Уверена, ты мне будешь помогать.
Лицо на экране было задумчивым. Она знала, где снимала этот кадр. В этот момент Генри напряженно обдумывал ответ на вопрос Карен: будет он есть банан или киви?
...Они гуляли втроем по лондонскому Гайд-парку, осмотрев выставку в Национальной галерее на Трафальгарской площади - собрание терракотовой скульптуры из музеев Восточной Европы.
Усевшись на берегу озера Серпентайн, вдыхая свежий аромат цветов, в изобилии росших на клумбах, слушая беззаботный щебет птиц, суетливо перепархивающих по веткам кустов и деревьев, они приходили в себя от духоты музейных залов.
Джинни была довольна собой, она неуклонно следовала своей цели - заинтересовать собой Генри Мизерби, стать ему необходимой.
Карен, как истинная подруга, переживала за Джинни.
- Слушай, малышка, я никогда бы так не смогла, - ворчала Карен, укладываясь спать. - Сколько же можно сохнуть по нему? Он ничем не отличается от других мужчин, я тебе точно говорю, - она захихикала, - сама проверила. Вот уж кто отличается, так это мой дорогой Майкл. - Она села в постели. - Хочешь, я тебе помогу, а? Устрою вам гнездышко для настоящего свидания. Знаешь, Джинн, если ты получишь такое же удовольствие, как я с Майклом, ты меня поймешь. - Она повалилась на подушки и застонала.
Джинни засмеялась.
- Надеюсь, ты не собираешься мне объяснять, как это бывает? Не забывай, я девочка, которая выросла на природе и видела все в натуре...
- Фу, какая ты грубиянка...
- Карен, не волнуйся обо мне, ладно?
В ее голосе было что-то такое, что не позволило Карен продолжать эту тему. Она уже замечала, что бывают моменты, когда лицо Джинни Эвергрин становится похожим на маску, а ноздри трепещут, словно из них вот-вот вырвется пламя. Это значит, подруга злится по-настоящему.
Джинни отмахнулась от воспоминаний. Ей не нужна ничья помощь, она уже стала другом Генри Мизерби. Еще немного времени - и он почувствует в ней необходимость, убеждала она себя, но сердце ныло, нашептывая совсем другое. Очень редко настоящая дружба перерастает в любовь. Тем более что учеба закончилась, и теперь они будут видеться совсем редко.
Но она постарается "подогреть" интерес Генри Мизерби. И уже знает как. Чтобы те островки дружеских чувств, которые есть у него в душе по отношению к ней, поросли цветами любви... Она рассмеялась высокопарности пришедшей в голову мысли, но суть ее была понятной, именно этого и хотела добиться Джинни Эвергрин.
Глубоко вздохнув, Джинни нажала на кнопку пульта управления, и экран погас. Она положила кассету в кожаный, украшенный индейским коричнево-зеленым орнаментом рюкзачок и защелкнула замок.
Подойдя к окну, Джинни увидела отца, седлавшего своего любимца. Караковый жеребец никак не хотел стоять на месте. Он пританцовывал, вытягивал шею, фыркал, прядал ушами. Джинни в который раз восхитилась им. Великолепный конь. Отец совсем недавно купил его на аукционе. Денег он явно не пожалел, и это понятно - если из жеребца получится хороший производитель, вложенные деньги вернутся сторицей.
Джинни наблюдала, как отец усмиряет коня. И всадник, и жеребец будто сошли со старинной гравюры. Великолепные представители своего рода. Да, отец все еще хорош собой, кажется, он просто старший брат своих сыновей.
Как давно она не видела никого из них. Юджин поселился в Вакавилле, тоже в Калифорнии и тоже на севере. Он женился, открыл сосисочное производство. Его жена - настоящая куколка, но отец сказал, что больше всего она любит гонять на джипе. Да, прелестная картина - изящная женщина за рулем мощной машины.
Питер уехал в штат Иллинойс, поселился близ Чикаго, в городке Баррингтон. Он успешно поднимается по служебной лестнице и вот-вот возглавит городскую полицию. Об этом с гордостью сообщила обрадованная мать, едва Джинни успела выпить чаю по приезде. Питер всегда был бесстрашным, стрелял навскидку и попадал в цель без промаха. В тринадцать лет, вспомнила Джинни, он получил в подарок от отца пневматическое ружье, которое на ночь клал рядом с собой под одеяло.
Третий брат, Стэн, пошел в миссионеры. Сейчас он проповедует протестантизм где-то в Африке. А сестры - Мэри и Кейт - остались после учебы в штате Миннесота. Обе учительствуют и живут на разных берегах Миссисипи - одна в Сент-Поле, а другая в Миннеаполисе. И Мэри, и Кейт с детства мечтали стать учительницами.
Отец вставил ногу в стремя, сел в седло и легонько тронул коня. Джинни показалось, что отец больше никогда не сможет остановить это великолепное животное.
Ну что ж, у каждого в этом мире свое дело, свой путь. Ее путь выбран. Точнее, у нее две главных задачи, выполнение которых связано накрепко. И ни от одной она не собирается отказываться.
Итак, пора ехать в Вашингтон. Она уже арендовала офис для своего консалтингового агентства. Смешно, но она назвала его... "Эверби-Консалтинг-Арт". Что подумает Генри, когда узнает? Эверби - соединение их фамилий: Эвергрин и Мизерби.
Первый контракт у нее уже есть. Джинни улыбнулась. Его и ее подруга, Карен Митчел, стала первой клиенткой агентства.
Глава вторая
Мечты и планы
Зеленый "шевроле" Карен Митчел летел по широкому шоссе. Вещи она уже забросила к Тине и ехала дальше - к Майклу. Карен спешила. Пятница, вот-вот начнется час пик и поток машин устремится за город. На мосту "Золотые ворота" она наверняка попадет в такую пробку, что ей ничего не останется делать, как сидеть в машине с включенным кондиционером, в очередной раз любоваться морскими видами и угадывать очертания острова Алькатрас, знаменитого одноименной тюрьмой. Карен улыбнулась. Смешно, когда видишь туристов, разгуливающих по Сан-Франциско с пластиковыми пакетами в полоску с надписью "Алькатрас". Бедняги, они скорее всего не знают, что это название тюрьмы. Такие вот шуточки проделывают американцы с иностранными туристами.
Карен догнала длинный синий трейлер и обошла его на повороте. Когда она поравнялась с кабиной водителя, мужчина посмотрел на нее сверху вниз из своей высоко посаженной кабины и покрутил пальцем у виска. Карен громко захохотала. Подумаешь, умник! У нее нет времени ехать с черепашьей скоростью. Разве может этот тип понять, что ей надо поскорее увидеть любимого и гениального Майкла Фаддена! Какой замечательный проект он придумал, и она должна помочь ему осуществить его.
Она удовлетворенно вздохнула. Тина совершенно права - без нее, Карен, ему не справиться. Ни за что!
Да, но разве это удивительно? Майкл человек творческий, а для воплощения в жизнь гигантского - без всякого преувеличения - планетарного проекта нужна практичность, хватка и трезвый ум. Всем этим она, Карен Митчел, обладает. И еще у нее есть то, чего и быть не может у Майкла, но что очень помогает в делах, - женское обаяние, которое она довольно часто включает на полную мощность, и, подумать только, колеса бюрократической машины начинают крутиться скорее!
Карен Митчел никогда ничего не делала просто так. Ну разве она, типичная американская красотка, поехала бы учиться в Англию, в Кембридж, если бы Тина не пообещала оставить ей свою галерею современного искусства? Неужели она станет нанимать искусствоведа для отбора картин? Нет, она сама справится. А для этого требуется классическое европейское образование, самое лучшее, самое престижное.
Правда, и в Кембридже Карен Митчел проявила невероятный для своего возраста прагматизм - она ходила только на те лекции, которые считала необходимыми для себя. Ни шага в сторону. А все свободное время тратила на познание жизни во всех ее проявлениях. Она не торчала в библиотеках, как ее подружка Джинни. Бедняга, кажется, прочла все занудные книги по мировой истории и по всемирному искусству, которые только существуют на свете. Библиотечные дамы поставили на дыбы весь библиотечный мир, чтобы удовлетворить аппетит Джинни Эвергрин, пожелавшей узнать, что такое оружейная гравюра в Европе, Америке, Азии и Африке. Слава Богу, что в Антарктиде нет пока библиотек, а то и туда бы полетели запросы по факсам...
Карен жила иначе. Она меняла парней, веселилась на вечеринках, пила пиво в пабах, что в общем-то для девушки из хорошей семьи не слишком прилично, ведь пиво - мужской напиток. Но эти ограничения существуют только для англичанок, кривила прелестные губки Карен, а она иностранка. И когда Джинни задавала ей молчаливый вопрос - зачем, мол, ей вся эта суета, - она отвечала в полный голос:
- Для полноты ощущений!
И от души хохотала.
Малышка Джинн в общем-то нормальная девчонка. Конечно, ее не вредно было бы разбавить тоником, со смехом думала Карен. Чтобы начал пузыриться этот слишком крепкий напиток. Но, похоже, Джинни Эвергрин еще не проснулась. Впрочем, вполне естественно, ведь девочка выросла не в Сан-Франциско, где жара, море, вечное лето. Где полнота жизни, щедро согретая горячим солнцем, кажется, льется с небес, где пальмы шуршат листьями-лапами, где аромат цветов проникает под кожу и возбуждает кровь, которая требует немедленного действия, выхода энергии... Джинни Эвергрин из глухого-преглухого захолустья, с самого севера Калифорнии. Родившись на ранчо и прожив там всю жизнь, можно ли стать такой жизнелюбивой и свободной от предрассудков, как она, Карен?
Карен улыбнулась. И с кем там было научиться флирту, кого она видела? Только братьев, лошадей и коров. Господь милосердный, она даже ходила с отцом на охоту! Джинни рассказывала, как подстрелила дикую утку, а птица упала в холодное горное озеро, и Джинни - Карен передернула плечами при одном воспоминании об этом - сбросила с себя одежду и поплыла за ней. Но каков характер у малышки! Если такая поставит перед собой цель, то никогда от нее не откажется. Впрочем, это отличное качество, справедливо отмечала Карен.
Кстати, вспомнила Карен, у Майкла есть хороший кусок земли в Скотт-Вэлли, на берегу реки Салмон. Он говорил, что владеет им очень давно, как это он выразился - полжизни? Да, именно так он и сказал. Полжизни.
Значит, ровно столько, сколько ей лет. Потому что Майкл Фадден ровно вдвое старше ее. Джинни уже спрашивала как-то не без ехидства: не папочку ли нашла в нем любимая подруга?
Карен энергично потрясла головой. Нет, нет и нет! Да, она выросла без отца, но к Майклу у нее совершенно иные чувства. Странно, но он иногда кажется ей большим ребенком. Ее сыном. Который без нее просто пропадет.
Это даже нравилось Карен, потому что неожиданно для себя она обнаружила, что не любит мужчин, которые пытаются ею руководить. А большинство из них - университетские мальчики, английские сопляки, которых она меняла через день, - именно это и делали. Так, может быть, поэтому она их и меняла, не совсем понимая, что ищет? Кого ищет? Она искала себе... сынишку? И нашла? Хорош сынишка, засмеялась Карен. Не слишком ли он здорово занимается любовью? А какой отзывчивый! Все новое, что она придумает в постели, он подхватывает и делает с невероятным вкусом...
Карен поерзала на сиденье.
О, какие любовные игры придумывает Майкл! Они разыгрывают настоящие спектакли, зрителями которых сами и являются... К примеру, однажды он попросил ее заплести светлые длинные волосы в косу, надеть простенькое хлопчатобумажное платьице, соломенную шляпку, сандалии и прогуливаться по его саду...
Карен оделась, как было велено, прогулялась и села на траву отдохнуть под раскидистым кленом. Жара стояла адская. Она вынула из корзиночки сандвич, бутылочку пепси и начала неспешно обмахиваться платочком. Потом сняла шляпку, расстегнула пуговички на груди, закатала подол, подставляя ноги легкому ветерку. А в это время Майкл совершенно бесшумно прокрался сквозь заросли кустов и внезапно набросился на нее...
Это было так неожиданно, что Карен по-настоящему испугалась. Она ведь не знала, какой именно сценарий придумал Майкл, и закричала почти по-настоящему, когда он зажал ей рукой рот и грубо повалил на траву. Но, увидев его глаза, любимое лицо, ощутив прикосновение знакомых рук, Карен мигом растаяла. И когда под его сильными руками с треском отлетали оставшиеся на блузке пуговицы и сыпались на коротко подстриженную траву, она уже извивалась под ним и шептала:
- О, Майкл, скорее... Скорее, скорее...
Майкл, любимый Майкл, взял ее, задыхающуюся от страсти, разрывавшей тело на части. Карен царапала землю, потом ногтями, с черными ободками под безупречным маникюром, царапала его обнаженную спину, потом пыталась стащить с него шорты, спущенные на бедра...
Этот невероятный опыт потряс Карен, хотя прежде ей казалось, будто она испытала все, что только можно испытать с мужчиной.
Его игры и выдумки увлекали ее. От каждого нового дня с Майклом она ждала чего-то невероятного. Вполне понятно, он художественная натура и с помощью секса сбрасывает напряжение, разряжается. Он любит ее, безусловно. Да и как он может ее не любить, самодовольно подумала Карен.
Сколько она себя помнит, мужчины всегда восхищались ею - прекрасная фигура, роскошные волосы, красивое лицо... Карен точно знала, чего стоит.
Нет, никто ее в этом не уверял, никто не объяснял, насколько она хороша собой, как умна, как предприимчива. Да и кому было ею заниматься? Родители Карен Митчел давно жили своей отдельной жизнью. От нее и друг от друга. Только иногда приходит из Австралии открытка от отца с очередным кенгуру с детенышем в сумке, а от матери - из Южной Африки. Тоже открытка, но только с изображением алмаза невероятной величины. Вот и все. Ну что ж, если родители поняли, что ничего больше не чувствуют друг к другу, они, расставшись, были правы, думала Карен.
Но, видимо, чувства между ними поначалу были очень сильными. Иначе разве они родили бы ее такой красивой и такой любвеобильной? Они, наверное, слили в нее всю свою страсть и разбежались по разным концам света "заправиться от других партнеров".
Карен отбросила тяжелую прядь светлых волос с лица, заложила прядь за ухо. Солнечные лучи подчеркнули необычайно красивый оттенок румянца на ее лице. Если бы Карен могла себя увидеть, она бы удивилась - настоящий коралловый цвет. Ее любимый. Сейчас на ней была такая же майка и светлые шелковые шортики, пожалуй, слишком короткие. Она видела, какими глазами пожирали ее мужчины на заправке. Один чуть не вывалился из своего бордового "крайслера". Карен едва не захохотала, догадавшись, что сейчас его рука лежит вовсе не на руле... Ах, как же она любила заводить мужчин!
Карен никогда не расспрашивала Майкла о его прошлой жизни. Она знала главное: сейчас он не женат. Свободен. А был ли он прежде женат, сколько у него было женщин - какая разница. Карен не сомневалась: человек меняется, обновляется, и сейчас он тот Майкл Фадден, который нужен нынешней Карен Митчел. Очень может быть, встреть она его годом раньше или годом позже, а может и того короче - днем раньше, днем позже, она прошла бы мимо него, даже не взглянув. От чего это зависит? Никто не знает. Может, даже от положения звезд на небе. Но Карен Митчел не из тех, кто занимается анализом, она просто доверяет своим чувствам. Вот и все.
Карен вдруг вспомнила, как впервые увидела Майкла...
Она приехала на свои первые каникулы из Кембриджа и обнаружила Тину в полной запарке. Едва переступив порог дома, она сразу поняла: тетка днюет и ночует в галерее. Бросив сумку с вещами на пол в прихожей, Карен снова села в машину и понеслась в сторону моря.
Там, на берегу, неподалеку от рыбного ресторана, располагалась галерея Тины. Надо сказать, это соседство оказалось весьма полезным. В рыбный ресторан приезжало много туристов, чтобы в зале, декорированном сетями и макетами рыболовецких судов разных стран и народов, за грубо сколоченными деревянными столами съесть только что выловленного тунца в сметане с жареной картошкой или, сидя на веранде, потягивать пиво и любоваться рыбацкими шхунами, которые с тяжелым уловом причаливают к пирсу. А потом, расслабленные и сытые, туристы, обнаружив призывную рекламу Тининой галереи, охотно ныряли в прохладные залы, чтобы дать пищу воображению и уму, не сильно их при этом отягощая...
В общем-то Тина была отличным психологом. Она выставляла незатейливые современные работы, которые не требовали больших эстетических усилий для восприятия. Цветные линии причудливой формы, яркие пятна на картоне, бумаге, холсте. Были здесь и недорогие серо-коричневые рисунки сепией - краской, сделанной из жидкости, выпускаемой каракатицей. Их особенно охотно покупали жадные до экзотики туристы.
В тот день Карен застала Тину стоящей на коленях перед одним рисунком. Он был сплошь испещрен линиями, словно двухлетний ребенок бессмысленно и упорно поводил красным и синим карандашами по бумаге. Но даже с порога Карен уловила форму, созданную... или скрытую этими линиями, - женский портрет. Несомненно.
Карен почувствовала любопытство. Если человек пишет портрет, а потом тщательно его заштриховывает... Такое может значить только одно - он боролся с самим собой. Ему хотелось изобразить то, что хотелось, но он прятал это от всех, даже от себя.
В который раз Карен подумала, что, если бы не галерея, которой ей предстоит заняться, она наверняка пошла бы учиться не искусствоведению, а психологии.