Давно-давно Джинни слышала, как отец учил ее старшего брата идти по следу.
- Допустим, ты увидел свежий лисий след на снегу. Ты идешь так, чтобы не затоптать, не засыпать его, потому что, может быть, тебе придется вернуться... и начать все сначала, чтобы найти зверя.
Да, отец совершенно прав, думала она, разглядывая себя в большом зеркале в гардеробной. Ты ставишь себе цель и идешь к ней. Тропишь ли зверя... завоевываешь ли мужчину... едешь ли в Париж договариваться об аренде земли под выставку. Джинни улыбнулась своему отражению. Все мы в течение всей жизни за чем-то и на кого-то охотимся.
Из зеркала на нее смотрела все та же малышка Джинн: коротко стриженная изящная головка, маленькое личико...
Джинни уже полгода жила в Вашингтоне. Дела в ее агентстве шли неплохо. Она научилась запускать бюрократическую машину на полную мощность и, наоборот, останавливать ее, когда надо. Все свободное время она проводила в библиотеке Конгресса - готовила рукопись своей книги об искусстве оружейной гравировки. Она ведь обещала прислать ее Генри Мизерби, и непременно это сделает. Эта книга будет постоянно напоминать ему о ней.
Иногда Джинни казалось, что ее любовь к Генри Мизерби - настоящая блажь. В конце концов в каком веке она живет? И где живет? В самой свободной стране мира. В Америке можно найти сколько угодно мужчин, которые почтут за счастье жениться на ней, отвечала Джинн на свои собственные вопросы.
Но она любит англичанина Генри Мизерби. Он понравился ей с первого взгляда, и она почему-то захотела прожить всю жизнь рядом с ним.
Рядом с ним... Конечно, она и так живет рядом с ним - он на экране телевизора, его имя в названии ее агентства. А сам Генри в Англии и скоро вообще забудет о ее существовании.
Боже мой, думала Джинни, ну почему так случилось, что стоило ей увидеть его тогда, на первом курсе в Кембридже, и сердце ее как будто бы оборвалось. Оно полетело, покатилось куда-то в живот и там забилось, словно подстреленное. Что это, та самая "химия", о которой пишут в дамских романах? Так что же, выходит, она существует на самом деле, эта чертова "химия"?
Она дышала часто-часто, потому что от воспоминаний знакомое состояние, как это всегда случалось, вернулось к Джинни: сердце оборвалось и снова покатилось в живот...
Как она кляла себя за то, что согласилась играть тогда в эту дурацкую игру!
Карен затащила ее на студенческую вечеринку в университетском общежитии. Обычная комната, в которой жили такие же первокурсники. На стенах знакомые плакаты любимых рок-групп, английских, американских, расписание занятий. И кровати, такие же, как у них с Карен. В общем, спартанская обстановка. А потом решили устроить аукцион - сперва на продажу выставили парней, а потом девушек.
Сердце Джинни билось как сумасшедшее. Она впервые попала в компанию приятелей Карен. Та начала бегать на свидания с ними, едва поступила учиться. Все они были от нее без ума. Еще бы - блистательная красавица Карен, которая, кажется, и не подозревает, насколько хороша и богата. Свой пятичасовой чай она пьет из чашки веджвудского фарфора, которая для Джинни - музейный экспонат или иллюстрация в разделе "Фарфор" Энциклопедии раритетов.
Но Джинни и Карен познакомились в первый день учебы и сразу понравились друг другу. Внешне такие разные, они, непонятно почему, потянулись друг к другу.
- Слушай, у тебя есть толковый словарь? Уэбстер, к примеру, - спросила Карен, когда Джинни набивала книжками свой рюкзачок.
- Конечно, - сказала та. - Я ведь американка.
- Оно и видно, - засмеялась Карен.
- Как ты догадалась?
- Своих я узнаю даже на Луне.
- Ну, там-то нетрудно догадаться. Кроме наших на Луне никого не было.
- А ты патриотичная малышка. - Карен улыбнулась, и Джинни, увидев два ряда совершенных зубов, даже рот открыла от изумления.
- Что с тобой? - взметнула брови Карен. - Я чем-то удивила тебя? Обращением "малышка"? Но ты и правда кроха на моем фоне.
- Не-а, - замотала коротко стриженной головкой Джинни, - зубами.
Пришла очередь Карен открыть рот.
- То есть?
- Да я вспомнила отца. - Она хихикнула. - Он говорил, чтобы зубы были лучше, надо грызть мел, как делают телята. Но тебе, похоже, мел грызть не пришлось...
Карен расхохоталась.
- Да откуда ты такая свалилась?
- С вулканических холмов Скотт-Вэлли, штат Калифорния, если ты когда-нибудь учила географию родной страны.
- Еще бы, - фыркнула Карен. - Индейские места.
- Были.
- У твоего отца ферма?
- Да.
- А с чего тебя потянуло на искусствоведение? Да еще в Англию, в Кембридж?
- Чтобы издали проникаться любовью ко всему живому через неживое.
- Ясно. Сбежала, значит. Решила искать красоту в мире бесчувственного.
- Ну, считай так. - Джинни тяжело вздохнула. - А ты чего сюда явилась? - грубовато спросила она.
- А я из Сан-Франциско. Моя тетка оставляет мне картинную галерею. Не нанимать же мне искусствоведа? Родители мои в разводе: отец в Австралии, мать в Южной Африке. У них новые семьи. Так что дело переходит ко мне.
Джинни пожала плечами и ничего не ответила.
Они поселились в одной комнате и хорошо ладили весь первый семестр. Хотя жили они совсем по-разному.
За книжками сидела Джинни, а Карен крутилась по свиданиям, по вечеринкам, меняла парней. Но успевала учить то, что считала необходимым. И однажды она потащила Джинни на вечеринку.
- Генри! На продажу выставляется Генри Мизерби! Посмотрите, как он хорош, высок. Девочки, девочки! Он еще и сказочно богат!
Парень, взявший на себя роль аукциониста, старался, как мог, и у него здорово получалось.
- Фрэнк! Тебя позовут работать в Сотбис! - хохотала Тилли из Швеции. - Ты потрясающий!
Генри Мизерби не нуждался в рекламе. По крайней мере, для Джинни: она увидела его и обомлела...
Девчонки верещали, перебивали друг друга, набавляя цену, Джинни крутила головой, пытаясь понять, кто и сколько дает за этого красавца. Сама она даже не пыталась его купить, лишь во все глаза смотрела на высокого англичанина с ржаными волосами. Он гордо улыбался, сверкая такими же ровными и белыми, как у Карен, зубами.
- Один... Два... Три! Продано!
Генри купила пухленькая Линда из Австрии. Она взяла свое сокровище за руку и потащила за собой, оставив аукционисту деньги. Потом выяснилось, что Генри "ушел" дороже всех.
Аукционист объявил перерыв, все бросились к пиву, смочить пересохшее от волнений нутро.
- А после перерыва будут продавать девушек, - игриво заявила Карен. - Ты как, малышка Джинн, не боишься?
Джинни кляла себя на чем свет стоит за то, что оказалась здесь. Но не могла же она признаться подруге в своих опасениях, что ее никто не купит? Дело не в том, что ей ужасно хотелось целоваться с тем, кто ее выберет. Просто ужасно обидно и стыдно остаться никем не купленной. Такое вполне может быть, ее здесь все считают ребенком, а игра-то идет по-взрослому. Вон как долго нет Генри и Линды, не могут же они столько времени просто целоваться, значит... И у Джинни задрожали губы. Конечно, если уже говорить честно, она бы хотела только одного, чтобы ее купил Генри Мизерби. Но ведь это невозможно...
Ну и черт с ними, пыталась она успокоить себя. Все это глупости, игра.
Да, но как хочется во всякой игре быть первой...
Громкие вопли ознаменовали появление в комнате Линды и Генри. Полное белое лицо девушки сияло, щеки горели, а белая блузка была помята. Было понятно, что вопросов вошедшим задавать не надо, и так все ясно.
- Может, Генри стоит освободить от дальнейшего участия в аукционе? Иначе он не справится со своей покупкой, и нам придется возвращать деньги даме...
В ответ раздался дружный хохот.
- Ничего, он сильный мужик! Пускай Карен скажет! Она его знает лучше всех...
- Так давай, начинай с Карен Митчел! На аукцион выставляется Карен Митчел...
- Я... Я... Я...
Руки парней взметнулись вверх. Конечно, дураков нет, все хотят Карен Митчел. По условиям игры купивший может поцеловать девушку при всех, а уж потом - как договоришься...
За Карен билось три претендента, но купил ее парнишка из Шотландии. Новенький. И она ушла по весьма высокой цене.
- На продажу выставляется Джинни Эвергрин! Кто хочет купить малышку Джинн?
Сердце Джинни сжалось. Какой позор! Господи, если бы она знала... И тут как гром среди ясного неба раздался голос Генри Мизерби. Сумма, которую он назвал, заставила всех притихнуть. А потом раздался чей-то робкий голос:
- Генри, ну она же такая ма-а-ленькая...
Все захохотали. Сердце Джинни бешено заколотилось. Сама не понимая, что делает, она кинулась к Генри, подпрыгнула и повисла у него на шее. Он, ничуть не растерявшись, поцеловал ее и закружил по комнате...
Спасена! Спасена! - стучало в голове Джинни. Я спасена от позора остаться не купленной... Меня купил он!
Потом, вспоминая эту сцену, прокручивая ее в голове десятки, сотни раз, она признавалась себе, как это было приятно - стать хотя бы на несколько минут собственностью Генри Мизерби.
Смешно, конечно, влюбиться с первого взгляда, но еще смешнее ее желание заполучить Генри Мизерби навсегда.
Как легче всего завоевать человека? - спрашивала себя Джинни, лежа в постели без сна, когда Карен, нагулявшись вдоволь, спала как убитая. Джинни перебирала в памяти знакомых, вспоминала прочитанные романы. Ну, конечно! Надо разделить его интересы. Потому что мужчина больше всего занят самим собой и своими делами, а женщина вращается по орбите в поле его притяжения.
Она вспомнила свою мать, которая, кажется, только и делала в жизни, что собирала мужа на охоту, ощипывала уток и фазанов, разделывала большим острым ножом тушу кабана или лося, отделяя мясо от костей. Мать выслушивала восторги Билла Эвергрина о новом ружье, которое тот собирался купить, хотя его металлический оружейный шкаф и без того с трудом закрывался. Джинни видела, как сияли глаза отца, когда мать внимала его рассказом о том, как он гонялся за дикой кошкой в горах и как ее все-таки подстрелил. Мужчине, кроме всего прочего, нужно восхищение. "Да они все нарциссы", - вспомнила Джинни фразу, брошенную Карен. И еще одну: "Каждый хочет оказаться в центре внимания, любой ценой".
Джинни довольно громко засмеялась, и Карен заворочалась во сне.
Так что же составляет сухой остаток? - спросила себя Джинни тоном учительницы химии.
Его интересы. Вот главное!
Но в случае с Генри Мизерби ей не надо ничего придумывать, притворяться и приспосабливаться. Она приехала в Кембридж изучать прикладное искусство: ее давно интересует гравюра на металле, на дереве. Ей самой хотелось бы попробовать свои силы не только в теории, но и практике.
Сидя в библиотеках, роясь в книгах об оружии и по искусству, Джинни Эвергрин обнаружила невероятное - среди граверов оружия есть женщины! А одна из них, работающая на знаменитую фирму, живет где-то в пригороде Лондона.
Джинни не пошла в этот день на лекции, а поехала в Лондон. Она долго плутала по центру города, сверяясь с картой, но она оказалась не слишком подробной, на ней не было указано нужной улицы. Несколько раз Джинни спрашивала дорогу у прохожих и ловила на себе изумленные взгляды. Боже мой, недоумевала она, я ведь говорю на родном английском! А потом смеялась над собой: на американском английском, дорогуша. В ушах звенел надменный голос преподавательницы английского в Кембридже:
- Если вы полагаете, что говорите по-английски, то глубоко заблуждаетесь. Мы, англичане, способны отличить иностранца по интонации, по произношению. Язык выдает принадлежность к тому или иному кругу...
Наконец Джинни свернула на улочку Брутон, которая оказалась совсем короткой. Неудивительно, что она не отмечена на карте, и ее мало кто знает. Зато теперь Джинни могла давать справки по самым "магазинным" улицам - она прошагала по Оксфорд-стрит, по Бонд-стрит. У нее уже в глазах рябило от витрин.
Оружейная фирма не одну сотню лет занимала старинный особняк в самом центре Лондона. Тяжелые резные двери с трудом поддались Джинни. Ей даже подумалось, что, если подогнуть ноги, можно покачаться на ручке. Вышколенный молодой человек в строгом костюме в полумраке вестибюля встретил Джинни приветливым поклоном.
- Чем могу служить?
Джинни объяснила, что она искусствовед и сейчас изучает особенности гравировки английского оружия.
Консультант, который был вызван на помощь, провел ее к полкам с книгами, потом к оружейным витринам. Полумрак, дорогое дерево, традиционное зеленое английское сукно - все было так дорого, солидно, торжественно, все дышало уверенностью и незыблемостью. И Джинни с невероятной силой захотелось стать частью этой незыблемости, отточенности и красоты.
Генри Мизерби, снова вспомнила она дорогое, желанное имя, очень скоро станет хозяином подобной фирмы. Потому что он по рождению принадлежит оружейному делу, а оно - ему. Ох, какой полезной могла бы она, Джинни Эвергрин, оказаться и ему и его делу!
Адрес женщины-гравера она узнала у консультанта: "О, это совсем недалеко, двадцать минут на поезде с Виктория-стэйшн". Ей подарили буклет и проводили к выходу с наилучшими пожеланиями...
Джинни еще прошлась по центру Лондона, набрела на улочку с названием Сохо и, почуяв острый запах тушеного перца, завернула в кафе.
Это заведение с заунывной музыкой и вегетарианской едой оказалось кришнаитским. Джинни заплатила пять фунтов, и ей дали большую миску фасоли с овощами. Она села в дальнем углу и стала жадно разглядывать интерьер кафе.
Наверное, если присмотреться, здесь можно найти что-то родственное искусству индейцев, которые живут в поселении недалеко от ранчо отца. У Джинни не было знакомых индейцев, но ее невероятно сильно тянуло ко всему "аборигенному", как она называла это про себя.
Еда оказалась очень вкусной, а музыка - такой же вегетарианской, на ее взгляд, но трогательной. Девушки-официантки с маленькими красными кружочками на лбу были грациозными и привлекательными.
Джинни выпила чашечку кофе и вышла, совершенно довольная собой и тем выводом, который она для себя сделала. А вывод был очень прост: если наметила себе цель - достигни ее.
Малышка Джинн сыто улыбнулась и поехала на Виктория-стэйшн. Она решила явиться к Айрин Данн без предупреждения, хотя прекрасно понимала, как не по-английски поступает. Но Айрин не удивилась. У нее была подруга из Сан-Франциско, ее коллега - Лиз Хемлин. Она даже написала рекомендательное письмо, в котором попросила Лиз уделить внимание Джинни Эвергрин.
Глава пятая
Я люблю только его
- Я тебя ревную, - заявила Карен через несколько дней. - Где ты пропадаешь, пока твоя подруга умирает с тоски с этим Генри Мизерби? Вчера он поволок меня в Оксфорд... Нет, пора с ним расстаться. Конечно, он хорош в постели, но его разговоры об оружии и декоре... Больше я не могу-у!.. - взвыла Карен.
Сердце Джинни оборвалось, хотя ничего нового и неожиданного она не услышала. Разве могла она, малышка Джинн, надеяться на что-то? Да, Генри ее купил на аукционе, чем потряс всех. И даже ее, но ненадолго. Карен ей все быстро объяснила:
- Хотела сделать тебе приятное. Лучше, чтобы тебя купили сразу, а еще лучше сразу Генри Мизерби. Цена твоя в глазах других мгновенно повышается. Знаешь ли, мужчины любят приволакиваться за замужними женщинами или за теми, у которых кто-то есть. Это в них говорит инстинкт охотника - поймать, отнять, победить другого.
Джинни потрясенно смотрела на подругу.
- Ты попросила его купить меня? Но он же твой... парень?
- Чепуха. Скажи мне лучше, малышка, тебе понравилось с ним целоваться?
Джинни покраснела, но Карен не обратила на это внимания.
- Я могу с гордостью заявить, что теперь он умеет это делать еще лучше. Как и многое другое. - Она многозначительно посмотрела на подругу, покрасневшую как рак. - Я его научила. - Карен хмыкнула. - А то слюнявил, как теленок.
Джинни искренне рассмеялась.
- Карен, ну я еще могла бы сделать такое сравнение, потому что видела живых телят. У нас их полно на ферме. Но ты откуда знаешь, как целуются телята?
- Читаю много, дорогая. Кстати, я думаю, мне предстоит научить его еще многому. Но, кажется, стоит оставить это другим, а самой заняться свежим материалом.
Джинни окончательно смутилась и натянуто улыбнулась.
- Так что же, я должна тебя благодарить? - Она пристально посмотрела на подругу, сидевшую напротив нее за кухонным столом с кружкой кофе, на которой был нарисован тигренок.
- Слушай, брось заводиться. Не надо меня благодарить. Я тебя выручила и готова прийти на помощь в любой момент. Ты мне нравишься, подруга. Очень хочется видеть тебя счастливой. Понятно? Я опытнее, к тому же люблю ввязываться во всякие авантюры и смотреть, что получится.
Джинни с сильно бьющимся сердцем молча кивнула и налила себе кофе и немного молока. Разумом она понимала, что на самом деле должна благодарить Карен за дружеское отношение к ней. Но сердце протестовало. Оно хотело, нет, требовало, чтобы Генри Мизерби сам обратил на нее внимание.
Однажды Карен пришла со свидания довольно рано. Плюхнувшись на диван, она задрала ноги кверху так, что едва не сделала в стойку на плечах, и заявила:
- Все, Джинн, пускай он катится ко всем чертям! Эти разговоры про ружья и историю рода Мизерби, про предка Генри Хадли и семейство Снарков из Бирмингема, с которым ему придется породниться...
- Как это - породниться?
- Ты что, не знаешь этих сумасшедших англичан? Да они ради многовекового бизнеса готовы жениться на братьях и сестрах! Для них важнее оружейный род, чем человеческий. Не хотела бы я быть англичанкой.
- А если он не полюбит ту, которая...
- Да его никто не будет спрашивать. Лишат наследства, и, пожалуйста, ищи себе любимую жену, живи с ней без пенса в кармане. Немного найдется таких охотников до бедняцкой любви. Но мне-то что, он лишь эпизод в моей прекрасной жизни. Просто я познаю нравы Туманного Альбиона и его обитателей. Но в мужья мне нужен стопроцентный американец. А на свидание с ним, пожалуй, я больше не пойду. Хватит с меня элитного оружия.
- А я бы послушала про это с удовольствием, - отозвалась Джинни, - культура гравировки оружия в Англии - это...
- Джинн, перестань. Я ничего больше не хочу слышать об этом. И еще, сделай мне одолжение, умоляю тебя, поедем с нами в Тауэр. Я уже пообещала и не могу отказаться. Но одна я больше не вынесу. Он пусть смотрит коллекцию оружия, а я буду наслаждаться коллекцией драгоценностей, которые там сейчас выставлены. Из запасников Тауэра.
Отлично! Замечательно. Спасибо Карен! - ликовало сердце Джинни. А вслух она равнодушно спросила:
- Ну... хорошо. Теперь я тебе помогу.
- Спасибо, милочка. Он будет рассказывать тебе про своих предков, про их работы, которые там выставлены, а я посмотрю бриллианты.
- Согласна. За твою доброту мне еще не скоро удастся расплатиться.
- Ты о том моем поступке? Ой, да это глупости.
- Ты считаешь, мы уже поумнели?
- Малышка Джинн, а разве нет? Видишь, как я спокойно говорю о Генри? Он мне надоел. Я его, пожалуй, поменяю на... - Тут ее глаза заблестели. - Знаешь, не люблю я всех этих мальчишек. Мне больше по душе мужчины постарше, настоящие, устоявшиеся.