* * *
Всю дорогу Миллер говорил с гравврачом по мобильнику, Саня слушала его распоряжения и восхищалась их точности.
- А у меня тоже есть опыт хирурга! - похвастался Анатолий Васильевич. - Когда был молодой, несколько раз доктору на лодке ассистировал при аппендиците. Обычно замполитов ставили, они самые исполнительные и бесполезные, но наш от вида крови в обморок падал. Так что, если понадобится, можете на меня рассчитывать.
- Не думаю, что у них настолько все запущено, - ехидно отозвалась с заднего сиденья Саня, так и не простившая отцу "детей-мутантов".
- Не ворчи. Лучше смотри на дорогу. Как заправку увидишь, сразу сигналь. Сигарету хочешь? - Не оборачиваясь, Елошевич бросил ей пачку и зажигалку.
- Пусть Дмитрий Дмитриевич следит, мне сзади ничего не видно.
- Человек занят! Ему не до заправок сейчас.
- Вот и сел бы назад.
- Саня, что за детский сад!
Анатолий Васильевич напустил на себя суровость, а Саня обиженно запыхтела сигаретой.
Осмотрев пострадавшего, Миллер не нашел у него ничего серьезного.
- Понаблюдаем все-таки до утра, - решил он, прежде чем от души высказаться по поводу акушеров-гинекологов, которые берут на себя смелость судить о мозге, с которым они в силу своей специализации никогда не имеют дела.
- Лучше перепить, чем недоспать, - вяло оправдывался его приятель, мужчина с немного утрированной внешностью сельского интеллигента.
Раз уж приехал, Миллер проконсультировал всех пациентов с травмами головы, и у одного обнаружил несомненные показания к операции.
- Ну, хоть не зря приехали, - вздохнула Саня.
Она волновалась, что в незнакомом месте, с незнакомыми сестрами и оборудованием работать будет сложно. Но и ею, и Миллером владело тщеславное желание показать высокий класс.
Операция прошла успешно. Пациент поехал в реанимацию почти проснувшимся, с хорошими показателями гемодинамики, и Саня со спокойной душой оставила его дежурной смене.
Она шла по коридору, заглядывая во все двери в поисках закутка, где можно было бы покурить и расслабиться. Интересно, где Миллер с папой? Насколько Саня знала отца, сейчас он должен быть окружен толпой пожилых дам, которые всегда почему-то мечтали угодить Анатолию Васильевичу.
Она не ошиблась. Больница не стала исключением. Вскоре Саня обнаружила отца, восседающего в сестринской наподобие султана среди наложниц. Елошевич пил чай с бутербродом, а сестры уже намазывали ему новый.
Саня не сомневалась, что, перед тем как приступить к чаепитию, отец передвинул какой-нибудь шкаф, обнаружил и починил искрящую розетку и даже, может быть, подремонтировал больничный транспорт.
Миллер тоже присутствовал, но тихо сидел в уголочке, и ему никто бутербродов не намазывал. Подумаешь, сделал операцию на мозге!
- А, Санечка! Заходи, - по-хозяйски распорядился отец.
Стоя на пороге, она нерешительно разминала сигарету. Женщины загалдели, что курить здесь, конечно, нельзя, но для гостьи, так и быть, сделают исключение. Ей освободили стул и налили чаю.
- Все в порядке?
- Да, Дмитрий Дмитриевич.
Докурив, Саня взяла кружку. В больнице было довольно холодно, и она с удовольствием грела руки о горячий фарфор.
- Какой чай вкусный!
- Это Анатолий Васильевич купил, - с гордостью заявила одна из сестер. - Нашел в нашей дыре круглосуточный магазин.
- Да, папа любит хороший чай и разбирается в нем. Я сама больше люблю кофе, но он натащил мне чаю таких превосходных сортов - "Землянику со сливками", "Красного дракона"… Так что теперь я дома кофе практически не пью.
- И правильно! Кофе, что в нем? Понты корявые. А чай бодрость дает и силы.
Саня засмеялась: для пропаганды чая отец использовал почти шекспировский слог.
- Ты прав. Представь, я вчера в полшестого утра встала, погладила и все полы в квартире намыла.
- Это ты который пьешь? - прищурился Елошевич.
- "Огненную вишню".
Миллер ухмыльнулся.
- Вы, Александра Анатольевна, с этим чаем поосторожнее. Это же афродизиак.
- Что-что?
- Средство, усиливающее половое влечение.
- Вот я и думаю, что это меня полы мыть в шесть утра влечет!
- Напрасно смеетесь, - с каменным лицом сказал Елошевич. - Знаете, что мы сейчас пьем?
- Бойся, девки! - пискнула сочная медсестра средних лет, и вслед за ней остальные медработницы загомонили кто во что горазд.
- Возьмем скорее швабры и помоем коридоры!
- Давай, пока чай действует!
- А мне еще чашечку!
- А мне не надо, я и так всегда готова… полы мыть.
Саня покосилась на Миллера, опасаясь реакции целомудренного профессора на скабрезности. Но вместо надменного выражения, которого она ожидала, увидела на его лице какую-то беспомощную улыбку. "А вот это зрелище не для меня", - подумала Саня и поспешно отвела взгляд.
Глава 9
Впервые в жизни Наташа встречалась с двумя мужчинами одновременно. До этого она была порядочной женщиной, у которой все по порядку: сегодня один, завтра другой.
Нельзя сказать, чтобы новое ощущение ей совсем уж не нравилось. Самым приятным было то, что Митя, будто чувствуя появление соперника, был с ней очень нежен и оказывал такие знаки внимания, которых она уже отчаялась дождаться. "Ну почему именно сейчас? - думала Наташа, обламывая кончики стеблей у принесенных им роз. - Почему не полгода назад, когда я свихнулась бы от счастья, получив от него букет? Но куда же подевались те мои эмоции?.."
Цветы, подаренные Ильей, тоже не вызывали у нее восторга. С Ильей она ездила по "пафосным" ночным клубам, причем острота ситуации заключалась в том, что Миллер, однажды предложивший посидеть с Петькой и с заданием справившийся, теперь делал это довольно часто.
Наташа подолгу целовалась с Ильей в своей или в его машине, но пока не собиралась становиться его любовницей. Впервые в жизни она вела себя с мужчиной так, как ей хотелось, и совершенно не думала о последствиях.
Собственное равнодушие пугало, но в то же время и успокаивало ее. "Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня, - крутилась у нее в голове строчка из знаменитого романа. - Вы не сможете больше причинить мне боль, никто и никогда!"
С Ильей она была любезна, с Митей вела себя еще нежнее и ласковее, чем обычно. Наташу веселило, что оба воспринимают ее знаки внимания как свидетельства любви.
С Ильей все было понятно, но почему она вдруг охладела к Мите? Когда это произошло? Когда он отказался ей помочь со сломанной машиной? Когда не поздравил с Восьмым марта? Странно, но теперь она и не вспоминала эти обиды, а ведь раньше они казались ей едва ли не смертельными.
Митя только приехал с работы, как позвонил Илья.
- Ты не хочешь выпить со мной чашку кофе?
Прижимая мобильник к уху плечом, Наташа готовила Мите салат. Черт, ну почему она не нейрохирург, как он? Сказала бы сейчас: "Ой, вызывают в клинику!" - и помчалась бы на свидание. Но не скажешь ведь, что в агентстве срочная фотосессия.
- Так что? - настаивал Илья. - Я заеду за тобой?
С телефонной трубкой она вышла из кухни якобы за салфетками. По Илье она не скучала, но почему бы и не посидеть в кафе перед сном? Мите она пока еще не жена, так что имеет полное право ходить куда вздумается и с кем вздумается. К тому же ситуация приятно щекотала нервы.
- Заезжай. Я выйду минут через двадцать.
На кухне Митя поглощал котлету с пюре. Она быстро переоделась в комнате: черные брючки и блузка цвета бордо - универсальный наряд, он будет уместен где угодно. Волосы Наташа оставила распущенными, лишь возле ушей прихватила их заколками со стразами.
- Ты что, уходишь?
- Да, меня попросили подъехать в агентство, - не моргнув глазом соврала она. - Менеджер завтра с утра отправляет мои фото заказчику, и нужно, чтобы я помогла ей отобрать самые подходящие.
Это была откровенная чушь, но, когда обманываешь мужчину, главное не то, чтобы ложь была убедительной, а то, хочет он верить тебе или нет.
Митя, судя по всему, хотел.
- Ну ладно. Мне съездить с тобой?
Этого только не хватало!
- Да я на часик всего-то и отъеду! К тому же меня подберет Лариса, она тоже едет в агентство, а ты ее знаешь: начнет соблазнять тебя, а потом жаловаться на жизнь. Тебе это надо?
Митя налил себе чаю.
- Да уж! С ней у меня нет ни малейшей охоты видеться. Помню, когда ты познакомила нас, она просила меня "подсказать какое-нибудь средство от депрессии".
- Ну и что, подсказал?
Вместо ответа Митя махнул рукой. Он был ужасным медицинским нигилистом и, прекрасно ориентируясь в современных лекарствах, для себя лично при любом недомогании признавал только один препарат, продающийся отнюдь не в аптеках. На Наташу это тоже распространялось: если она начинала жаловаться Мите на плохое самочувствие, то получала один из двух советов - "принять стопарь" или "растереть ноги". Что касается депрессии, которой была подвержена и сама Наташа, и все ее подруги-манекенщицы, то Митя ее за недуг не считал. Стоило Наташе заикнуться о своем подавленном состоянии, он тут же наставительно произносил: "Распущенность и неумение держать себя в руках, ничего больше. Ты просто слишком много думаешь о себе! Займись делом, и депрессии как не бывало". Может, он был прав, но легче от его нотаций Наташе не становилось.
Она послала ему воздушный, чтобы не нарушить макияж, поцелуй и, обещав вернуться через час-полтора, убежала.
- Куда поедем? - спросила она, садясь в машину Ильи.
- Хотел пригласить тебя ко мне.
- Но уже поздно…
- А по-моему, самое время. Останешься до утра. - Он наклонился, чтобы ласково приобнять ее.
- Нет, Илья, это совершенно невозможно! У меня дома сын один.
- Тогда поднимемся к тебе.
- Ты, кажется, звал меня кофе пить? - засмеялась Наташа. - А у меня дома нет кофе.
- Сейчас купим. Кофе, сливки, кофеварку - все, что угодно.
- Не нужно…
Илья убрал руку, раздраженно включил зажигание, но трогаться не спешил.
- Так куда мы едем? - спросил он. - Решай тогда сама.
"Наверное, он вообще не влюблен в меня, - грустно подумала Наташа. - Просто в его кругу принято встречаться с красивой, но не слишком самостоятельной женщиной. А после нескольких встреч ложиться с ней в постель. Будь он влюблен по-настоящему, разве смогла бы я удержать его?"
- Давай заедем в "Идеальную чашку", как студенты? Посидим немного, и по домам.
Илья хмыкнул и достал мобильный. Повертел его в руках, раздумывая, наверное, не позвонить ли другой, более сговорчивой, девушке.
- Ладно, поедем в твою "Чашку".
Тут пассажирская дверца машины резко распахнулась. Илья моментально выхватил ключи из замка зажигания, а Наташа хотела потянуть дверцу на себя, но обнаружила, что ее открыл не грабитель, а Дмитрий Дмитриевич Миллер, ее жених.
- А где Лариса? - ледяным тоном поинтересовался он. - Немедленно вылезай - и домой.
Заметно испугавшийся Илья сообразил, что никто не посягает на его имущество, и слегка воспрянул духом.
- В чем, собственно, дело?
- Это я хотел бы узнать: что моя жена делает у тебя в машине?
- Я тебе не жена!
- Немедленно домой!
Наташа растерялась. Раньше ей не приходилось бывать в подобных ситуациях, и она не знала, как себя вести. А что дальше будут делать соперники? Неужели драться? Почему-то ей вдруг стало весело.
Она немного подумала, вышла из машины, повернулась к Илье и пообещала:
- Я тебе потом все объясню. Извини, - и захлопнула дверцу.
Машина сорвалась с места, и шум колес по асфальту прозвучал как вздох облегчения.
Митя крепко схватил ее за локоть и потащил домой, хоть она и не сопротивлялась. Как странно! Насколько Наташа знала своего жениха, в такой ситуации он должен был не устраивать скандал, а гордо удалиться, не проронив ни слова.
Из-за Петьки выяснять отношения стали на лестнице: поднялись на один пролет и уселись на подоконник. В юности Наташа часто сиживала на подоконниках с кавалерами. Ведь не было тогда ни молодежных кафе, ни ночных клубов, был, правда, кинематограф, но деньги на него находились далеко не всегда. Поэтому самые захватывающие любовные признания и самые сладкие поцелуи в Наташиной жизни происходили на лестницах. Теперь круг замкнулся. Она снова сидит на подоконнике, но Митя не собирается ее целовать. Сейчас он скажет ей все, что думает, и уйдет навсегда. Он даже не выслушает ее оправданий…
Но пока Митя молчал и курил. Наташа тоже не спешила с объяснениями.
- Ты хочешь остаться со мной? - наконец спросил он. - Или уйдешь к нему?
- С тобой, Митя.
- Ну ладно.
И вдруг он обнял Наташу и поцеловал! Вот уж этого она никак не ожидала.
- Петька скоро уляжется? - Митя с трудом оторвался от ее губ.
Они не спали всю ночь, хотя завтра у него был операционный день, а у нее - очередной кастинг. "Давай поспим", - предлагала Наташа, Митя соглашался, и они закрывали глаза, но через минуту снова начинали ласкать друг друга. Потом плескались в ванной, стараясь, чтобы Петька не проснулся от громкого смеха, который они не могли сдерживать. "Теперь - спать!" - строго говорили в один голос, но вместо этого, голые и мокрые, бежали на кухню, отрывали куски от батона и запивали заваркой прямо из чайника. Потом Митя снова припадал к Наташиным губам, а на паркете подсыхали отпечатки босых ног…
Саня сдала смену и могла ехать домой. Официально ее рабочий день закончился, но уже давно она не уходила с работы вовремя. Вот и сейчас она послонялась по реанимации, но не нашла ни больного, ни сотрудника, который бы нуждался в ее помощи. Попила чаю с Тамарой Семеновной и решила напоследок зайти к Миллеру: "Если и у него не найдется для меня дела, уеду с чистой совестью".
Профессор писал истории болезней. На самом краешке самого дальнего от него стула сидела юная медсестра и не сводила с него восхищенно-испуганных глаз. Когда Саня вошла, сестричка испугалась еще больше, даже не смогла внятно поздороваться. Сожалея о том безвозвратном времени, когда ей самой тридцатилетние люди казались глубокими старцами и непререкаемыми авторитетами, Саня тяжело вздохнула и села на диван.
- Александра Анатольевна? - Миллер оторвался от писанины. - Можете посидеть пять минут? Я заканчиваю последнюю историю, неудобно заставлять сестру ждать.
- Работайте, у меня ничего срочного.
Саня попробовала посмотреть на Миллера глазами сестрички: аристократ, джентльмен!..
Аристократ и джентльмен поставил точку, сложил заполненные истории в аккуратную стопку и на радостях хлопнул ею о край стола.
- Можете снимать назначения, - сказал он сестре.
Та взяла бумаги и убежала, а Миллер вдруг, не стесняясь Сани, со вкусом потянулся и зевнул.
- Что за люди нас окружают! Вот Валериан все дискутирует, как возродить Россию, по телику тоже об этом непрерывно талдычат депутаты разные. Сюда бы их! Взять хоть последнего моего больного. Этот обормот, обдолбанный героином да еще и пьяный к тому же, решил заняться грабежом. Влез в квартиру на седьмом этаже, пока шуровал, дверь возьми да и захлопнись. Отпереть ее он не сумел и решил выйти через окно. С седьмого до пятого как-то по стене прополз, а потом поскользнулся на стеклопакете и упал.
- Ого! И что, живой?
- Живее всех живых! Ни одна кость не сломана. Почки даже не отбиты. Наши обнаружили у него сотрясение мозга. Я говорю, это грубая врачебная ошибка. Если он, не дай Бог, помрет, то на вскрытии будет расхождение диагнозов первой категории. Мозга у него не найдут. Сотрясение черепной коробки - это другое дело. Так я к чему веду? Что с такими людьми нам никакое возрождение не угрожает.
- Это вы напрасно. В таком состоянии человек прополз два этажа по отвесной стене! А вы какого-нибудь Шварценеггера со Сталлоне накачайте наркотиками, напоите до зеленых чертей и увидите, что будет. Проползти-то они, может быть, и проползут, но максимум по полу до ближайшей кроватки. А у нашего вон какая воля к победе! Нет, Дмитрий Дмитриевич, пока такие люди в стране советской есть, все будет хорошо.
- Да вы оптимистка!
- Ну да. Я верю, что все, что с нами происходит, не так ужасно, как могло бы быть.
Миллер хмыкнул и задвигал ящиками стола. Догадавшись, что он ищет сигареты, Саня протянула ему свои. Профессор поблагодарил ее кивком, встал, открыл форточку и устроился на широком подоконнике. Так он боролся с задымлением кабинета.
- А что, Александра Анатольевна, не выпьете ли со мной чаю?
Она согласилась, даже вяло предложила свои услуги по сервировке стола, но Миллер от них отказался. Докурив, он сам включил чайник и стал доставать из тумбочки чайную посуду. Стараниями Тамары Семеновны чашки сверкали, в сахарнице было полно сахара, в плетеной корзиночке лежали сушки, и даже имелась в наличии хрустящая от крахмала салфетка, которую следовало стелить на стол вместо скатерти.
Когда чайник уютно зашумел, раздался деликатный стук в дверь.
- Кого еще несет?! - с досадой пробормотал Миллер и крикнул: - Войдите!
- Не помешал? - На пороге стоял и улыбался Ян Александрович Колдунов, давний Санин друг и наставник. Они не виделись уже года два.
Она вскочила и кинулась ему на шею.
- Санечка, родная моя! - Колдунов обнял ее и погладил по голове.
- Ян, как я рада тебя видеть!
Держась за руки, они подошли к чайному столу и сели напротив обалдевшего Миллера.
- Вы знакомы?
- Сто лет! - Саня засмеялась и положила голову на плечо Колдунову. Но тут же опомнилась и отодвинулась вместе со стулом. - Слушай, что же это я так на тебя набросилась? Ты же к Дмитрию Дмитриевичу пришел, а я мешаю…
- Пусть Дима меня простит, но шел, Санечка, я именно к тебе. Мне в реанимации сказали, что ты здесь, вот я и решился зайти.
- Ян Александрович, вы прекрасно знаете, что я всегда рад вас видеть. - Миллер достал еще одну чашку.
Саня во все глаза рассматривала Колдунова: за то время, что они не виделись, он похудел, его виски стали совсем седыми, но ярко-голубые глаза глядели весело.
- Вы к нам по делу или как? - поинтересовался Миллер.
- Или как. У меня тут жена лежит в гинекологии, ну я и решил заодно вас навестить.
- А что с ней?
- Да ну! Стыдно сказать, на сохранении.
- Так это же замечательно!
- Какое там! - Колдунов покачал головой. - Мне сорок три года, приличные люди в этом возрасте уже импотенты…
- Первенец? - Саня слышала от кого-то, что Колдунов женился, но подробностей его семейной жизни не знала.
- Если все пройдет нормально, это будет пятый ребенок в нашей семье.
Саня ахнула. Взглянув на нее, Колдунов усмехнулся и энергично отхлебнул чаю.
- Не нужна ли помощь? - Миллер первым пришел в себя после сенсационного известия. - Лекарства, еще что-нибудь?
- Спасибо, Дима, но пока ничего не надо.
- Что-то здесь не так! - заявила Саня. - Когда мы провожали тебя во вторую командировку в Чечню, ты был абсолютно свободен. Ну-ка, объясни, каким это экспресс-методом ты умудрился наделать четверых детей за неполные два года? Две двойни, что ли? И то не сходится.