В 912 году очередное посольство Олега, который успел сходить на север, в Новгород и Ладогу, после годичного отсутствия вернулось на родину, а уже осенью князь ушел из жизни. Смерть его является одной из самых интересных загадок древней истории. Во-первых, новгородская летопись утверждает, что это якобы произошло в 922 году - на десять лет позже, чем зафиксировано в той же "Повести временных лет". Во-вторых, не совсем ясно, где же случилось это трагическое событие. Так, говорится, что Олег расстался с жизнью в Ладоге, там же и похоронен. Согласно другой версии, более поэтической, князь погиб в Клеве, "от коня своего", как и предупреждал его несколькими годами ранее волхв. Мол, Олег с того времени своего скакуна даже не видел, хотя приказал его холить и лелеять. Узнав же, что несчастный конь давно околел, князь пришел посмотреть на его останки, обхаял волхва, поставив ногу на конский череп. Выползшая оттуда гадюка укусила Олега за ногу, тот заболел, умер и был похоронен на горе Щековица. Есть также иная трактовка этой легенды, согласно которой против князя был составлен заговор, и его просто убили сами волхвы, списав гибель Олега на укус гадюки. Ведь когда "укушенного" принесли с кургана во дворец, он едва дышал и, выговорив одно-единственное слово: "Змея!" - испустил дух. А вот пытался ли покойный перед уходом в мир иной объяснить, что же с ним случилось, или просто обругал убийц - тайна, покрытая мраком. А еще одна версия гласит, что неугомонный князь нашел свой конец… вообще в Швеции! Во всяком случае, легенда о смерти Олега имеет сюжетное сходство со скандинавской сагой: в ней конунг Одд умер от укуса змеи в Норвегии, куда возвратился после своих подвигов на Руси, которую скандинавы именовали Гардарики - Страной городов.
Оригинальная гипотеза о предшественнике Игоря была выдвинута исследователями на основании документов о хазарско-русско-византийских отношениях. В них говорится о том, как в начале X века в Новгороде появился некий скандинавский викинг Хельг с дружиной. Пробравшись на юг, он застал в Клеве чужеземного (венгерского) князя Дира, стал на сторону славянина Игоря и помог ему восстановиться на киевском княжении. Затем, закрепив союз с князем путем его женитьбы на собственной родственнице Ольге, Хельг захватил Тмутаракань, долго воевал с хазарами, сумел договориться с ними и вместе со вчерашним противником совершил второй поход на Византию - на этот раз неудачный. Мол, впоследствии его неоправданно приписали Игорю. С небольшими остатками дружины удержать Тмутаракань Хельг не сумел и потому подался в Персию, где и погиб. Обилие разногласий по поводу жизни и смерти создателя Древнерусского государства дало основание ученым утверждать, что на Руси в конце IX - начале X веков имелось два (если не больше) крупных полководца и государственных деятеля, носивших имя Олег.
Если верить жизнеописанию князя Олега Вещего, изложенному Нестором-летописцем, получается, что он и в самом деле приходился Рюрику близким родственником. О том же говорят иные древние летописи, называя этого человека то просто родственником основателя рода Рюриковичей, то его племянником, то шурином. Сохранились также упоминания об Олеге как о "князе урманском", а новгородская летопись указывает на него как на обычного воеводу князя Игоря Рюриковича. Однако дальнейшие сведения о жизни того же Игоря говорят в пользу его родства со своим воспитателем. Ведь только являясь последним старшим мужчиной в роде, Олег мог удерживать полученную от Рюрика власть до конца своей жизни. Опекун же малолетнего князя потерял бы все права, как только его воспитанник вырос. Но дружина и горожане ничего не имели против власти Олега, зарекомендовавшего себя хорошим политиком и строителем сильной державы, ни разу не подвергали его права на престол сомнению. А такое могло быть в одном случае: князь, как старший представитель рода после Рюрика, на законных основаниях занял его место и мог владеть им на протяжении всей жизни. Игорю же, который также не оспаривал права своего воспитателя, оставалось ждать смерти родственника, чтобы самому получить власть.
По утверждению летописца, это и случилось в 912 году, спустя 33 года после того, как Олег принял из рук умиравшего Рюрика его кроху-сына. Согласно летописям, Игорь княжил тот же срок - 33 года. Было ли это случайным совпадением, или составитель летописи просто "округлил" даты, неизвестно. Судя по всему, к моменту смерти Олега сыну Рюрика было около 35 лет. Девятью годами ранее новый князь Клева обзавелся семьей: в 903 году Олег женил воспитанника на девушке из Пскова, которая вошла в историю как великая княгиня Ольга. Игорь не протестовал против выбора воспитателя, и тот, отправляясь в походы, стал оставлять "остепенившегося" молодого человека своим наместником.
Что же касается личности супруги Игоря Старого, то тут среди историков нет единого мнения. Даже имя, данное ей при рождении, затерялось в веках. Имеются основания считать ее, как было сказано выше, родственницей Олега, скандинавкой по происхождению. Русские летописи утверждают, будто Ольгу, девушку редкой красоты, привезли в Клев из Плескова (нынешнего Пскова), уроженкой которого она и являлась. В житии княгини говорится, что она была "простого варяжского роду" и жила близ Пскова, в Выбутской веси. Мол, княжич, часто наведывавшийся в те края для охоты, познакомился с местной красавицей, оказавшейся к тому же на редкость умной и скромной девицей. Так что когда опекун намекнул княжичу, что тому стоило бы подумать о женитьбе, проблема выбора перед Игорем даже не стояла. Поскольку в те времена князьям не возбранялось искать себе жену даже среди самого низкого сословия (красота в данном случае, как ни странно, ценилась значительно больше высокого происхождения), Олег возражать не стал, и привез девицу в Клев. Опекун Рюриковича и сам, похоже, был очарован избранницей воспитанника. Та же, быстро оценив ситуацию, приняла имя Ольга - в честь самого Олега и в знак его расположения к себе. Что и говорить, великая княгиня действительно оказалась мудрой…
Олег оставил своему воспитаннику новую великую страну, раскинувшуюся на 1500 км от Ладоги до Переяславля и на 1000 км от Полоцка до Ростова. В это государство входили не только славянские племена. Дань Руси исправно платили чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливонцы. Древнерусское государство возникло как партнер Византии и таковым оставалось вплоть до 1204 года, когда Византия погибла под ударами крестоносцев.
Следует сказать, что в историю Игорь Старый вошел как счастливый муж и очень неудачный правитель. Успехи политики предшественника побудили его собрать дружину и попытаться продвинуться еще дальше на юго-восток, чтобы проложить торговые пути не только по Днепру в Византию, но и по Волге и Каспийскому морю в Иран и Арабский халифат. Последний путь контролировался Хазарским каганатом, столица которого, Итиль, располагалась в низовьях Волги. Но воевать с хазарами Игорь не стал, сумев договориться с главой каганата. Русичи выговорили себе возможность беспрепятственно проходить по Волге, получать необходимое продовольствие, осуществлять ремонт судов, нанимать лоцманов. За это хазары должны были получать долю в добыче. В 913 году 500 судов из Клева пришли на Каспийское море. Однако тут грянула гроза: после успешных нападений русов на Баку и Ширван договор с хазарами оказался нарушен. После трехдневного сражения войско Игоря оказалось почти полностью истреблено мусульманской гвардией лариссиев. Таким образом хазары убили сразу двух зайцев: получили всю добычу вместо части и отбили у варягов охоту ходить на Каспий без специального приглашения.
На провал похода Великое княжество Киевское не преминуло сразу же ответить смутой. Первыми в 914 году восстали древляне, попытавшиеся вернуть свою независимость. Но воевода Свенельд, которому отводилась роль главы правительства Игоря, быстро поставил точку на древлянских притязаниях, жестоко подавив смуту. Позже Свенельду пришлось "вразумлять" несогласных с политикой руссов угличей: столицу непокорного племени киевские ратники осаждали три года! В 940 году угличи все-таки покорились Клеву, и на них была наложена дань.
Вообще, с уходом Олега Древнерусская держава затрещала по швам. Дело в том, что в Клеве верх взяла партия, которую правильнее всего было бы назвать "партией оседлых разбойников". Эти люди рассматривали власть как средство узаконенного разбоя - и не более того. Заботы о благе страны и ее народа никто не хотел взваливать на свои плечи, поэтому недавно покоренные племена начали спешно вспоминать, что раньше они неплохо жили и без Клева. Радимичи и северяне предпочли снова платить дань хазарам, угличи и тиверцы ушли под власть болгар, бросив свои земли; на этом месте вскоре принялись вовсю хозяйничать кочевники-печенеги, навсегда поставив крест на притязаниях Киевского княжества контролировать черноморское побережье.
Тем временем на свет Божий снова было извлечено основное правило варяжских походов: ограбь и уйди. В 941 году русы высадились на побережье Малой Азии и разграбили окрестности Константинополя. Поход этот, судя по всему, Игорь предпринял потому, что византийцы перестали выплачивать Руси дань, наложенную на них Олегом Вещим. Но подданные василевса сбросили десант в море, а затем сожгли корабли нападавших "греческим огнем" - смесью неизвестного состава на основе нефти. При этом следует сказать, что флот Византии в этот момент находился на Востоке, так что против ратников Игоря были брошены… несколько старых, едва державшихся на воде торговых судов. Победа греков оказалась настолько полной, что в следующем поколении император ромеев использовал ее для увещевания сына Игоря, Святослава: "Отец твой… презрев клятвенный договор, приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 000 судов, а к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды".
В 941–944 годах русы предприняли ряд не слишком удачных походов в Крым. По новым условиям мира с Византией (уже не столь выгодным для Древнерусской державы, как договор, составленный при участии Олега Вещего), в 944 году Клев должен был начать обеспечивать выдачу подорожных (!!!) всем, кто собирался в Константинополь торговать или наниматься там в армию. Такой поворот событий устраивал далеко не всех. Власти быстро нашли управу на особо буйные головы, начав ссылать несогласных в Тмутаракань, которая быстро превратилась в некий аналог Запорожской Сечи. Власть в этом городе взял еще один Хельг-Олег, согласно летописи, человек княжеской крови. Его новые подданные с воодушевлением грабили находившийся по соседству Самкрец, населенный греками и пребывавший в подчинении у хазар. Так что кагану пришлось довольно долго воевать с неприятным "соседом", вынудив Олега в конце концов убраться прочь из Тмутаракани.
Все эти авантюры резко изменили настроение византийских верхов, заставив их уразуметь, что русы - это народ, с которым выгодно торговать, но против которого следует принимать меры безопасности. Исходя из этого, византийский император всерьез озаботился налаживанием связей с половцами, надеясь, что те, побуждаемые щедрыми дарами, изрядно попортят кровь как Игоревым подданным, так и туркам, тем самым заставив упомянутые державы забыть о Византии.
В 944 году (историки полагают, что речь должна идти о 942–943 годах) киевский правитель наконец начал проявлять признаки вменяемости: нанял новые отряды варягов с севера, провел мобилизацию среди славянских племен, заключил военный союз с печенегами (ранее Игорь заключал с ними мир дважды - в 915 и 920 годах). Затем объединенная армия двинулась морем и сушей на Константинополь. Но эффект неожиданности не удался: о походе русов сообщили херсониты и болгары. В итоге на Дунае армию Игоря встретили послы греков, которые предложили отступного. Собравшаяся на совет дружина приняла этот "бескорыстный дар" и возвратилась в Клев. А половцы, рвущиеся в драку, были потихоньку натравлены Игорем на болгар.
Интересно, что историки полагают, будто данный поход на Византию был вовсе не войной, а… полномасштабной ее имитацией, направленной на восстановление торговых отношений с греками. Возглавлял войско даже не сам князь, которому после авантюры 941 года киевляне уже не особо доверяли, а его воевода Свенельд (данный пост этот человек занимал в дальнейшем как при Ольге, так и при ее сыне Святославе). Армия отправилась "на завоевание" по земле, а сопровождавший ее флот только выдавался за боевой. На самом деле, сотни судов везли… четырехлетние торговые запасы! Так что руководителям сей авантюры в обязанность вменялось отнюдь не разорение Константинополя, а обеспечение доступа на его рынки русских товаров. Именно по этой причине дружина с такой легкостью согласилась на ведение переговоров с противником. Ведь даже подарков, предложенных византийцами, на всех не хватило. Если бы Свенельд и его подручные пошли на заключение мира только ради этих жалких крох, они бы откровенно опозорились, превратившись из уважаемых конунгов в банду трусов, недостойных уважения своего же брата-варяга. О том, что данный поход изначально задумывался Игорем и его окружением как откровенная "липа", говорит и тот факт, что настоящие рубаки - тмутараканские русы Хельга-Олега - в нем участия не принимали, предпочитая воевать на Каспии.
После возвращения русов в Клев начались интенсивные переговоры для заключения мира. Если верить Нестору-летописцу, то сначала послы византийского императора побывали у Игоря, проведя дополнительные консультации, а затем киевский князь направил в Византию своих людей для заключения окончательного договора. Случившееся далее напоминает самый настоящий исторический анекдот: согласно хроникам, русичи умудрились привести к присяге (!) самого василевса и его соправителей. Затем византийцы снова прибыли в Клев, пожелав в ответ привести к присяге Игоря и его бояр. Все формальные атрибуты договора свидетельствуют о дате его заключения и ратификации не позднее 16 декабря 944 года. Историки, которые выдвигали версию отстранения Игоря от власти после неудачи 941 года, вынуждены признать, что данное предположение в корне неверно. Даже если отстранение и имело место, то оно являлось фактическим, но при этом юридически Русь продолжала вести дипломатические сношения исключительно именем сына Рюрика (византийские дипломаты на иное предложение просто не согласились бы, усматривая в нем очередной подвох).
Дальше - сплошные загадки. И дело тут не в экономической стороне вопроса, по поводу чего исследователи спорят и по сей день. По договорам 907 и 911 годов Клев обещал оказывать Константинополю военную поддержку; это было вполне понятно и удивления не вызывало. А вот договор 944 года фиксирует нечто, для Византии почти немыслимое. Она взяла на себя обязательства… военной помощи варварам! Но о какой помощи тут могла идти речь? Все военные силы Херсонеса исчерпывались несколькими сотнями солдат-граждан и одной-двумя сотнями имперских солдат в свите стратига, который присылался из Константинополя. Никаких других военных сил империя не посылала, да и просто не могла послать в Крым. Так что же получается: из этих сил Херсонес и должен был оказывать Игорю помощь?! Нонсенс, особенно если учесть один интересный момент: киевский князь сам ежегодно направлял тысячи (!) своих ратников служить в Византию… Может, император обещал свою поддержку не великому князю, а одному из его "подручных" князей, например тому же Хельгу? Но зачем в этом случае потребовалось вносить этот, в общем-то частный, пункт в договор между государствами?
В 945 году, по свидетельству летописи (современные исследователи называют другую дату - около 944 года), Игорь Рюрикович Старый был убит восставшими древлянами. Произошло это во время сбора дани. Если называть вещи своими именами, князя сгубила обыкновенная жадность. Дружина неоднократно жаловалась Игорю, что ратники Свенельда живут в роскоши (видимо, взимая дани, ушлый воевода не обижал ни себя, ни своих воинов), а они едва ли не нищенствуют. Правда, поначалу выезжать из Клева Игорю не очень-то и хотелось: больше всего на свете он желал окончить жизнь в мире и покое. Но ратникам все же удалось подбить князя самого пойти в полюдье на древлян, чтобы поправить свои финансовые дела. Рюрикович, забыв, что умеренность является добродетелью власти, затребовал с древлян очень много. Они, хоть и нехотя, но дань выплатили. Однако, возвращаясь в Клев, Игорь вдруг решил отослать большую часть дружины, а сам с малым числом воинов вернулся назад. Князю пришла в голову "светлая" мысль о том, что неплохо было бы обобрать древлян вторично… Послы, которых сильно поредевшая дружина встретила на пути, понятно, возмутились, попытались воззвать к Игоревой совести, но тщетно. Тогда древляне постановили убить киевского правителя: "Если волк повадился в стадо, то он не успокоится, пока всех овец не перетаскает", - так мотивировали они свое решение.
Схватив приближавшегося к городу Игоря, подданные князя Мала привязали его к стволам двух пригнутых деревьев и разорвали надвое. Там же, близ Искоростеня (центра древлянской земли), захоронили останки князя.
После гибели Игоря во главе правительства стала его жена Ольга, на руках у которой остался двухлетний сын Святослав. Следует сказать, что эта женщина являлась личностью одиозной, характер имела весьма жесткий (если не сказать жестокий) и убийство мужа спускать с рук древлянам не собиралась. К тому же убийство главы государства считалось тогда тягчайшим преступлением, не имевшим смягчающих обстоятельств и заслуживающим самой жестокой кары. При этом ни характер, ни поступки самой жертвы в расчет не принимались.